Фото: triptonkosti.ru
– Как сказала одна мама одиннадцати детей: «Я благодарна своим чадам, что они не удваивались и не утраивались, а рождались по очереди», – написала мне моя интернет-знакомая.
Мы с Машей тогда направлялись на поезде в Анапу. В санаторий. Опять, да.
А в вагоне с нами, помимо всех прочих, ехали три двойни. Две девочки-мулатки у одной семьи. Еще две девочки (не мулатки) – у другой. И двойня мальчиков лет шести-семи – у молодой мамы. У последней, как выяснилось, дома с папой осталась еще одна двойня мальчиков – двухлетки.
– С двумя двойнями мальчиков отдыхать проблематично, – вздохнула она.
«Когда узнала, что вторая двойня, – плакала»
Верю, что проблематично… Несколько лет назад, гуляя на поводке с собакой, я встречала у нас маму с маленькими мальчуганами-близнецами. Она их выгуливала… тоже на поводках. Потому что стоило моргнуть – и парни разбегались в разные стороны, как тараканы. И, в отличие от моей питомицы, на команды не реагировали.
Я поделилась этой историей с вагонной мамой многочисленных двоен, и она понимающе закивала. А когда я спросила, хочет ли она еще ребенка, долго мотала головой.
– После первой двойни я хотела девочку. Когда узнала, что опять двойня мальчиков, – плакала. Понимала, как будет трудно. Но ничего, слава Богу за все.
Мама двойняшек-мулаток рассказала, что они у нее от второго брака. А это – третий. Родной папа – из центральной Африки, но жить она там не смогла.
– Там семья обеспеченная, вилла. Но стоит за ворота выйти – или ограбят, или ребенка украдут и выкуп будут требовать. Нищета кругом. Чуть в сторону от города – глиняные шалаши с прутьями… Но двойни для них – это прямо вау! Праздник!
А семью, у которых двойняшки – не мулатки, я спрашивать ни о чем не стала. Побоялась. Девчонки так себя вели, что сунься я со своим: «А что вы почувствовали, когда…?» – меня бы их родители, наверное, убили. Они и так еле держались. А моя Маша с синдромом Дауна на второй день поездки засунула к ним в купе голову со словами:
– Хватит орать!
Возможно, обычные дети так себя и ведут, просто я уже забыла. Но иногда прямо хочется спросить: «А у вашего ребенка что?» В любом случае, Маша меня явно разбаловала своей безграничной адекватностью.
«Ой, они такие разные…»
А если серьезно, мне кажется, что двойни-тройни-четверни и так далее (если оно бывает) – это какое-то чудо Господне. Понятно, что появление на свет и одного ребенка – это чудо и дар Божий. Но тут прямо особый замысел, наверное. Как так? Одно лицо и две души? Это какая связь должна быть…
Знакомая мама девчонок-близняшек рассказывала, как одна дочка просила другую примерить в магазине какое-то платье:
– Надень на себя, хочу посмотреть, как это смотрится на мне.
От одной только этой фразы может мозг взорваться.
И меня, знаете, очень умиляет, когда родители близнецов говорят:
– Ой, они у нас такие разные, как же вы этого не видите?
– Разные? Вот эти? Серьезно?
Двух наших приходских близняшек я знаю с их, наверное, лет семи. И маму их, и брата. Помолитесь, кстати, о здравии воина Иоанна. Парня мобилизовали еще в самом начале, а потом он пропал без вести. Давно уже. Так и не слышно ничего.
В общем, знаю я их давно. Сейчас девчонкам больше двадцати. И только в этом году я научилась их немного различать. И то, если долго щуриться и всматриваться в лица с близкого расстояния. Поэтому проще спорить:
– Ты кто?
– Оля…
– Ну, молодец…
Но о них я позже побольше расскажу.
А на даче у нас соседка тетя Маша. У нее внуки – Аким и Степа. Близнецы. Она тоже такая:
– Ой, они разные-разные…
– Где они разные?
– А у одного такая венка маленькая на переносице. Если сильно присмотреться.
– Аааа. Ну, я лучше спрошу: «Ты Аким или Степа?».
Маша моя с синдромом Дауна долгое время вообще по этому поводу не беспокоилась и называла их «Аким и Аким».
И Дуня, будучи еще в детском саду, тоже заморачиваться не стала. С ней в одну группу ходили близнецы Петя и Паша. И оба были в нее влюблены. Братский мордобой, все дела. А она говорила:
– Я не знаю, кто из них Петя, а кто – Паша, поэтому люблю их обоих.
…Мы, кстати, как-то были в санатории. Там была мама с девочками-близняшками. Одинаковыми-одинаковыми. Таней и Тоней. И одинаково одетыми. Я однажды ее спросила:
– А как вы их различаете?
– Легко!
– Как конкретно?
– Вот смотрите… Девочки, идите сюда! Ты кто?
– Таня.
– А ты?
– Тоня.
– Вот так и различаю.
Хоть кто-то правду сказал. А то: «Разные… разные…».
«Господи! Дай, но только не двойню!»
А тогда, увидев все эти бесконечные двойни в вагоне, я написала о них пост в соцсетях. И посыпались истории – и в комментариях, и в вотсаппе.
– У нашего друга-грузина долго не было детей. А он очень хотел сына. Они люди православные, молились, верили. Хотя и отчаивались временами. Все есть: деньги, дом, почет, уважение. А детей нет…
Знакомый мой рассказывал, что мужчина тот даже на Афон летал, Бога просил. Вернулся, и через пару месяцев – чудо. Беременность. Да еще и двойня! Только не сын, а девочки. Подросли немного, говорит он жене: «Полечу опять. Попрошу у Бога сына». Та не очень хотела его отпускать. Тяжело ей дались двойняшки. Но в итоге согласилась. Только строго-настрого велела у Господа просить обязательно не двойню.
– Господи! Пошли мне сына, только не двойню! – послушно молился он.
Господь послал не двойню. Тройню! Мальчиков.
– Жена сказала, чтобы больше никакого Афона! Или никакого ему супружеского долга! Звонит он мне время от времени, тяжело вздыхает в трубку. И на домашнее вино в Грузию к себе приглашает, – рассказывал мой знакомый. – А то без гостей супруга ему даже пригубить не дает: «А нечего было летать…» Да и с гостями не очень позволяет. Дети, заботы… А ведь было время, сидели мы с ним часами, пили – говорили – пели.
Я, кстати, тоже знаю историю, как Господь по молитве родителей дал им сразу тройню. По-моему, я ее даже уже рассказывала.
Мы были тогда в Оптиной пустыни с тремя дочками. А больше у нас еще и не было. А эти люди – с тремя годовалыми или чуть больше сыновьями. На этой почве мы и подружились.
Ну и рассказали они нам, что очень долго не было у них детей. Молились, лечились – нет и все. Однажды кто-то сказал им про преподобного Амвросия Оптинского. Какой это чудесный святой, и как он помогает людям. Собрались – поехали в монастырь. А они откуда-то издалека. Пожили… Просили, молились, акафисты читали, надеялись, верили.
Вернулись домой. И через короткое время – беременность. И не одним, а тройней! Через год вот приехали благодарить. Уставшие, правда, были.
Двадцать два ребенка
«Как мама двойни скажу, что даже с одной двойней мальчиков отдыхать весьма непросто, а как это возможно с двумя двойнями, даже представить страшно», – читала я.
«В соседнем подъезде у нас жила пара с двойней мальчиков. Я спросил, что ж третьего не спешат родить? Тогда за рождение детей при молодежной ипотеке нам даже немного денег списывали. А мне ответила мама двойни, что в их роду двойни и тройни – не редкость. Боялись».
«У меня у подруги чередовалось. Первые роды – один ребенок, вторые – двойня, третьи роды – один ребенок, четвертые – опять двойня».
«У нас на приходе тоже в одной семье двойня мальчиков, а потом лет через семь – двойня девочек. И как люди так умеют?»
«Супруг недавно крестил две двойни. Двойня-то – редкое явление, а тут сразу две. Так это нас порадовало. Ну и необычно, конечно», – рассказывала одна матушка из Козельска, у нас там дача недалеко.
А я говорила как-то с отцом Илиодором из Оптиной пустыни. Когда он был жив, конечно. Я тогда, по-моему, была беременна четвертой, Тоней. Или еще нет, не помню… Но он увидел, что я с тремя дочками, и остановил – поговорить. Он всегда говорил с людьми и всегда любил детей. И он мне тогда рассказал, что у его бабушки было двадцать два ребенка. Дед ее украл, когда ей было пятнадцать лет. Ну и начали они жить семейной жизнью. Последнего ребенка она родила в пятьдесят один год. Были и двойни, и тройни…
«Может, не к месту вспомнилось. Почти сорок лет назад родовспоможение никакое было, кесарево тоже. Родственница не смогла родить, пришлось спасать мать ценою дитя по сути. Через год Господь двойней утешил, все мальчики», – читала я дальше.
«У знакомой было два выкидыша, а потом двойня родилась. Она еще такая маленькая, и врач удивлялся, как не маленькая двойня в ней поместилась? Иногда это правда выглядит как некое возмещение».
Я не знаю – возмещение ли это или что-то другое. Но я была свидетельницей одной истории. У меня тогда было две дочки – Варя и Соня. И у семьи наших прихожан тоже две дочки. И мы, и они очень хотели еще детей. У нас получалось, а у них – нет. Одна замершая беременность, вторая, третья.
Для женщины той это была огромная трагедия. Как так? Почему? Она же так всегда мечтала о большой семье…
А потом – двойня! Девочка и мальчик!
– Я, наверное, поняла, зачем все это было, – говорила она мне. Если бы я не теряла тех детей и не ждала бы так сильно ребенка, я бы просто не выдержала. Очень тяжело было! Но слава Богу за все!
Сейчас у них шестеро. Нет-нет, следующие – не двойня. Один за одним. Тоже слава Богу!
«Боже! Как все это чистить?!»
А тогда, когда эта двойня родилась, Надя (прихожанка эта наша) рассказывала, что часто спала сидя. Поставив перед собой стул, положив на него голову, а на обеих руках, которые она опирала на подушки, располагались двойняшки – Петя и Лиза. Ну и кормились параллельно.
– Я так с ними уставала, – говорила она, – что однажды просто упала и заснула. Муж с работы пришел и не мог меня разбудить. Думал – все уже.
Увидев те двойни в поезде, я ей специально позвонила – расспросить про всякое разное.
– Забавные случаи? Года в два у нас каждый день были забавные случаи. Мы как-то были на даче и ждали в гости моего папу. Я идеально вымыла весь дом, приготовила ужин. И ушла в душ, буквально минут на пять. А Петю с Лизой оставила со старшими… У нас там стояла огромная бочка, литров двадцать или тридцать – с мукой. За эти пять минут они открыли бочку и рассыпали по всему дому. Когда я из душа вышла и все это увидела, у меня такое отчаяние было: «Господи! Почему?! Как же так?! Я убилась с этой уборкой, а тут мне заново надо убирать…»
Однажды дома уже, в Москве, Надя тоже пошла в душ. Ну не везет ей с ним, хоть не мойся.
– А они нашли на кухне пачку киселя в порошке. Разорвали ее и рассыпали по всей квартире. А у нас так тесно было. Еще огромная клетка с попугаями-кореллами. И кровати – кровати… стол. И маленький пятачок посередине. И у нас этот сладкий порошок был везде. На полу, на мебели, под ней… А он же липкий. У меня был ужас и отчаяние: «Боже! Как все это чистить и убирать?!» А они еще сидят и подкидывают у себя над головой этот порошок. Им так весело, радостно…
Я, кстати, помню эту их квартирку, где у них родилось четверо (если не пятеро) детей. Малосемейка метров сорок. Даже мебель отодвинуть некуда. И клетка! Потом они, правда, переехали.
– А еще был случай, когда они перевернули комод, на котором стояла та огромная клетка с попугаями. Петя начал открывать ящики с нижнего до верхнего. И это все рухнуло. Хорошо, комод упал на кроватку и не убил его. Птицы были в шоке, конечно. А вся квартира – в птичьем корме, в птичьих какашках… Но Петька у нас вообще – огонь. Когда ему было лет пять, подошел ко мне с телефоном: «Мама, а можно я тебя сфоткаю? А то вдруг ты скоро умрешь, а у нас даже фотографий на памятник нет…»
Кстати, из двойни Петя больше чувствует связь. У Лизы такого нет.
– Она более независимая. Может быть, потому что на десять минут старше, – рассказывала Надя. – А Петя очень страдает, когда Лизы нет рядом. В первом классе у него были сложности, он не нашел контакт с преподавателем. И зимой он месяц учился дома. Так он каждый день ходил к школе, потому что по Лизе скучал. Чтобы погулять с ней. У них там была продленка.
«Зачем мне две девочки?!»
– Когда я узнала, что у меня будет двойня, я была в шоке, – рассказывала мне Лариса, мама тех близняшек тоже с нашего прихода, тех, которых я только через двадцать лет различать начала.
Я ей тоже позвонила.
– Я это только за два месяца до родов узнала, когда на УЗИ пошла. До этого не делала. Врач-мужчина смотрит в монитор и спрашивает: «У вас старший – кто?» – «Мальчик». – «Поздравляю, у вас две девочки». А я не поняла, как-то мимо ушей пропустила. «Женщина! Вы меня слышите?!» – «А? Что?» – «Двойня у вас! Две девочки!» – «Что? Какие две девочки?! Зачем мне две девочки?! Что я с ними буду делать?!».
Пришла Лариса домой злая. Муж сидит на полу, с сыном играет.
– И что, даже не спросишь, как я на УЗИ сходила?
– А я знаю, у тебя там двойня.
– ???
– Да у тебя живот большой. Ну и хорошо!
– Самое удивительное, что после Ваньки он детей не хотел, – рассказывала мне Лариса. – Спина болела. И то есть работа, то нет. А тут обрадовался. Только у нас как раз в этот момент трубу прорвало. Испугались, что всех затопим. И свекровь пришла. Мы вместе жили. «Мама, у нас две новости, – говорит муж, – одна хорошая, другая плохая. Хорошая – у нас будет двойня. Плохая – у нас трубу прорвало». – «Нет, – отвечает. – Что трубу прорвало – это, получается, хорошая новость. А вот что двойня – плохая!» Я так на нее смотрю и думаю: «Господи! С кем мне приходится жить…»
В какой-то момент Лариса почувствовала, что ее дочки стали меньше шевелиться. Пошла к врачу.
– Там был такой молодой парень. Посмотрел: «Вам нужно вызвать искусственные роды». Я возмутилась: «Какие искусственные роды?! Я сама рожу!» – «Одной вашей девочке очень плохо». – «Сама!» – «Ну, я вам сказал».
Вышла Лариса из больницы, домой отправилась. Так и решила, что никаких искусственных родов.
– Иду по тротуару, вдруг мне кто-то как будто подножку ставит. И я падаю плашмя вперед прямо на живот! Руки ободрала, лицо. Встала, стала смотреть – обо что споткнулась. Ведь чувствовала. А там ничего нет! И никого. Ровный асфальт.
Дома у Ларисы началось кровотечение, приехала скорая:
– Рано еще вам. Может, ложные роды?
Но увезли в роддом для недоношенных детей.
– Приезжаем, а у меня уже голова торчит. Они меня – на стол. Приняли ребенка. А они же не знали, что двойня. Я почему-то без документов приехала. Кругом студенты какие-то бегают, вдруг один как закричит: «Ой, смотри, смотри! Еще лезет!» И эту подхватили.
Лариса оказалась в палате одна.
– За что мне такое? Почему я раньше родила? Почему двойня? Маленький лифт, как гулять? Как кормить? – лежала и думала она.
Был уже вечер. А у нее там было такое окно с перекладинами. Старое еще.
– Я смотрю и вижу не перекладину, а крест. И я это так восприняла, что Господь мне говорит: «Это твой крест». Проснулась, смотрю на окно, не вижу креста, вижу перекладину.
«Бегите крестите!»
С собой в роддом Лариса взяла святую воду, чтобы в случае чего крестить дочек мирским чином. У ее подруги на третий день после родов неожиданно умер ребенок, и она очень переживала еще и потому, что он был не крещен.
– Пришла медсестра, я ее спросила – как мои дети? А они были маленькие. Одна – 1900, другая – 1500. «Все нормально. Если что-то будет, мы вам скажем». – «Обязательно скажите, я их покрещу». На следующий день прибегает: «Женщина, у одного ребенка – беда! Изо рта идет кровь. Если это прободенный желудок, врачи не спасают. Бегите – крестите!».
Взяла Лариса святую воду, пошла. Встала у кювезов, задумалась:
– А как назвать?
За три года до этого у нее был выкидыш, после него она не могла забеременеть, и они с мужем молились царице Александре, чтобы она дала им девочку.
– И когда узнали, что двойня, решили, что первую назовем Ольга, в честь одной из святых дочерей. Осталась вторая. Татьяной звать не будем, потому что у меня так свекровь зовут. Муж сказал: «Никаких Татьян!». Остаются Мария и Анастасия. Супруг хотел Анастасию, я была тоже не против, но когда я подошла к этим колбам… Олю я быстро крестила. А над этой стою – и не знаю. И вдруг понимаю, что Анастасия – хорошо, но, если она умрет, хочу, чтобы она пошла в Царствие Небесное с именем Божией Матери. Беру воду. «Крещается раба Божия Мария во имя Отца… – лью в дырку, – Сына…» – беру воду… Вот сколько ни рассказываю – плачу. Она спиной ко мне лежала, головой – к трубке, потому что дышала кислородом. И когда я закончила: «И Святаго Духа!» – она вдруг повернулась ко мне, открыла глаза, а в них – благодарность! Вот этого я никогда не забуду. И я почувствовала, что она будет жить! У нее и правда прекратились кровотечения. Через месяц нас выписали, и священник восполнил чин крещения.
«Ну ты, мать, даешь!»
– Мне кажется, что, когда они были маленькими, они были лучше, чем сейчас, – говорила мне Лариса. – Дети есть дети. Они друг с другом не расставались. Если Маша заболевала, Оля походит-походит одна, подходит к ней: «Маш, мне без тебя скучно, выздоравливай». И наоборот. Может, они и сейчас друг друга любят, но ссорятся вечно. Слишком взрослые. А когда были в школе, я одну ругаю – вторая плачет. «Ты-то что?!» – «Сестру жалко…»
Лариса говорила, что в детстве иногда путала дочек.
– Могла спутать, когда сижу в комнате, например, и приходит одна, что-то спрашивает.
– Ты кто?
– Маша…
– Однажды в храме было смешно. Девчонкам года два было. Воскресенье, народу полно. Отец Андрей Галухин причащал, ты его знаешь… Я как-то до этого их спутала, не то имя назвала, так он меня отругал. И опять он. Я девочек одинаково почти никогда не одевала, а тут мне отдали одежду от двойняшек. Ну, я и нарядила. Смотрю и не понимаю – кто есть кто. Очередь подходит… Поднимаю одну к чаше и говорю ей:
– Ты кто?
А она на весь храм:
– Не знаю!!!
Отец Андрей смотрит на меня:
– Ну ты, мать, даешь!
– Имя! имя! – трясу дочку. – Ты Маша?
– Да! Мария!
Все смеялись тогда. А какие у них характеры?.. Разные. Машка более добрая и открытая, импульсивная. Оля – серьезная.
Я про характеры и интересы и у Маши с Олей спросила.
– Оля любит сладкое, а я – мясное, – ответила Маша. – Ей ближе искусство, а мне спорт. Я веселая, она спокойная. Но в школе было наоборот, я была отличницей, а у нее был классический переходный возраст… Нравится ли быть двойней? Наверное, больше да, чем нет. Хотя в социальном плане двойней быть не очень хорошо. Так как с детства мы общались в основном друг с другом, то и знаем мы одно и то же. И научить друг друга ничему не можем. Когда ты общаешься с другими людьми, ты что-то берешь от них. А тут – ничего. Хочу ли я себе двойню? Как Бог даст, но желанием прямо не горю.
– Двойней быть хорошо, – сказала мне Оля. – Хоть мы и ссоримся. Но я часто слышала от других: «Я всегда мечтала иметь сестру. А у меня ее нет!» Так что слава Богу за все. А еще нас в детстве идентифицировали, как одного человека: «Близняшки!» Хотя мы – разные. Маша любит краситься, больше ухаживает за собой. Я не люблю краситься. Маша озорная, я – нет. Но в школе она училась лучше, а я залипала в телефоне. Нравятся ли парни одного типа (смеется)? Маше в детстве понравился алтарник, она мне сказала, я тоже на него глаз положила. А так – нет… А себе двойню не хочу.
– Тяжело ли было? – переспросила меня Лариса. – Первые два года очень тяжело! Постоянно – поликлиники, больницы, массажи. Сил не было.
Помню, лежу на полу, а они по мне ползают. А я: «Да делайте что хотите!» Я, если честно, когда вижу двойни, всегда думаю: «Господи, как они справляются???». Вспоминаю это как тяжелый крест. Первая неделя, когда выписали… Одна спит, другая орет. И наоборот. Пыталась корректировать жизненный процесс, чтобы они орали вместе. И спали вместе. Но не получалось. Я тогда несколько суток вообще не спала. Такая худая была, шла по коридору, а меня от шкафа к стене качало, как тростник. А когда пошли в сад, так захотела еще ребенка. Но нет…
Разблокировать телефон брата
«Когда моим внукам-двойняшкам исполнился год, я воскликнула: “Неужели мы все выжили?” – писали под тем моим постом. – Правда, потом было не легче».
«“Близнецы – это так мило”, – думала я, пока не родила первого ребенка».
«В нашей семье у каждого из четырех детей в классе были близнецы. Девочки как-то нормально, а вот близнецы-мальчики из одного класса между собой не дружили совсем, даже в разных компаниях были. А близнецов-мальчиков из другого класса мама в результате в разные классы развела».
«В классе была двойня мальчиков. Их посадили писать сочинение друг от друга подальше. Но учитель был поражен их одинаковым мышлением, даже описание было похожим. Так-то они, как правило, были вместе. Один лучше учился. Он был крепче, здоровее и красивее».
«Мы с сестрой работаем в одной фирме. На день рождения нам дарят одинаковые подарки. А мы очень разные!»
«Близнецами быть классно! Можно, например, с помощью функции распознавания лиц разблокировать телефон брата и написать его жене, что подал на развод, потому что она – змея подколодная. А он моей так же с моего телефона пламенные признания в любви слал. И всякое-разное романтическое. Прихожу, дома – стол со свечами, жена такая вся нарядная и нежная. “Что такое?” – думаю. Даже неладное заподозрил… Можно еще прийти к брату на работу (он начальник) и всех уволить. Если что, нам – 42 года!».
***
Дописала я эту заметку и другое вспомнила.
К нам в храм как-то приходила мама с дочками-подростками. Близняшками. Одна – обычная, у второй – тяжелая форма ДЦП. Родовая травма. А еще была семья, в которой один мальчишка – здоровый, другой – в инвалидной коляске.
И вот как это?.. Смотрит мать на них и видит, какой был бы один, будь с ним все в норме. Или один – на другого: «А вот я. Только здоровый. Вот я бегу, вот я прыгаю…» Видать, такие семьи – и правда избранничество…
