Фото: Родная Кубань
Сегодня все, знакомые с преподаванием словесности, и даже сами старшеклассники признают, что система ЕГЭ и реформирование образования последней четверти века, в том числе сокращение часов литературы и истории в школах и вузах, разрушили систему филологической школы.
Поэтому главная задача для современной России – восстановить целостное представление о русском языке, об отечественной истории и литературе, из которого вырастает национальное самосознание, а также о зарубежной литературе, должным образом формирующей кругозор человека. Только при этом условии мы сможем снова воспитать поколения учёных, врачей, военных, космонавтов, сможем уверенно говорить: «наша медицина», «наша школа», «наше сельское хозяйство», «наша наука» и так далее.
Работая в начале нынешнего года по просьбе Союза писателей России над списком книг для школьников http://pisateli-rossii.ru/spisok-rekomendovannoj-literatury-dlya-shkolnogo-obrazovaniya/ , я не могла не обратиться к огромному литературоведческому багажу, накопленному и осмысленному Михаилом Петровичем Лобановым, которого по праву признают патриархом отечественной патриотической мысли 1960-80-х гг. XX века.
Михаил Лобанов[1] – русский человек из поколения 1920-х годов, которое вынесло на своих плечах, добыло Победу в самой страшной войне в истории человечества. В начале января 1943 года из десятого класса средней школы на Рязанщине он был призван в армию, семнадцатилетним участвовал стрелком в боях на Курской дуге, был тяжело ранен осколком мины, награжден боевыми орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени.
В послевоенное время именно они, фронтовики – люди чести, стали учителями и врачами, рабочими заводов. И всё, что вызывает у нас ностальгию по советскому прошлому, связано с этой Победой, с этим временем победителей.
Биография М. Лобанова (не стану её здесь пересказывать) органично связывает его творчество с творчеством великих наших классиков от Пушкина и Лермонтова до Сергея Есенина и Николая Рубцова: горькое переживание народной судьбы, предельное ощущение причастности к истории своей страны, масштабность исследовательской мысли.
Во многих своих статьях, воспоминаниях, письмах Михаил Петрович говорит о матери. Мать Михаила Петровича воспитала своих шестерых детей и пятерых детей покойной подруги. Все они достойно вошли в жизнь, получили образование. В самые голодные годы его матери предложили из барачной комнаты в общежитии переехать в большой дом раскулаченной семьи. И она отказалась – на чужой беде счастью не бывать. Это к слову о характере человека. Любовь к правде, обострённую совестливость Михаил Петрович вынес из семьи.
М.П. Лобанов из крестьян Рязанской губернии, из довоенной и послевоенной нищеты. Он поступает в МГУ, оканчивает в 1949 г. филологический факультет, защищает в 1959-м кандидатскую (по своей книге «Роман Л. Леонова "Русский лес"»), более полувека преподаёт в Литературном институте им. А.М. Горького.
С 1960-х гг. М.П. Лобанов становится одним из ведущих литературных критиков. Особо ценен был его самостоятельный взгляд. Известные статьи М. Лобанова в журнале «Молодая гвардия», особенно в эпоху так называемой «хрущёвской оттепели», когда под предлогом интернационализма снова поднялась волна борьбы с русской национальной культурой и православными традициями народа, вызывали негодование партийных прихлебателей и либеральной прессы за свою приверженность русскому духу, русской почве, русской традиции (напр., получившая широкий общественный резонанс не только в нашей стране, но и за рубежом, статья «Просвещённое мещанство», 1968).
Широко известные книги М.П. Лобанова «А.Н. Островский» (1979, 1989) и «С.Т. Аксаков» (1987, 2008), выходившие в серии «ЖЗЛ», раскрыли духовный смысл творчества этих писателей и вызвали острую реакцию, идеологические обвинения (с ортодоксально-марксистских позиций) в идеализации прошлого России, «славянофильстве» «антипартийности». Либеральным критикам было чуждо заложенное в этих книгах реальное отражение действительности царской России, а также православное сознание самого автора, его глубокая связь с отечественным прошлым. Но даже они вынуждены были отдать дань его таланту, его «завидному слогу»[2].
Ценно в педагогической практике М.П. Лобанова то, что литературу он преподавал в тесной связи с историей. Это было присуще русской методике преподавания. К примеру, А. Майкова и в дореволюционной, и в советской школе читали не только «Весна, выставляется первая рама», но и «Емшан».
И на примерах древнерусской литературы, и на примере «Войны и мира» М. Лобанов старается показать суть русского характера: жертвенность, желание послужить Богу и Отечеству, кротость, смирение, терпение. Идёт ли по этому пути современная литература?!. Говоря в начале учебного курса о «Слове о полку Игореве», Лобанов представляет это произведение как изначально обозначившее судьбу русского государства, которое «куют беды», как отметил духовный подвижник уже нашего времени.
Нынешние школьные учебники литературы вовсе не располагают учащегося к познанию своего Отечества через художественное слово. А как хотелось бы, чтобы моему сыну учитель рассказывал о «Хожении за три моря» Афанасия Никитина и о «Фрегате Паллада» И.А. Гончарова так, как это делал М.П. Лобанов, подмечая, как в прошлые века, например, относились за морем к русским людям.
М.П. Лобанов через своё целостное восприятие русской культуры смог воспитать несколько поколений мыслителей, редакторов журналов и даже священников[3]. Вот как говорит он в своём учебнике «Тысячелетнее русское слово духовное и светское» о ключевом для русской истории и культуры периоде: «Русский и православный – синонимы (так же, как, по словам Ф. М. Достоевского, синонимы – язык и народ). Церковь учит свою паству бдительности в распознавании врагов “внешних” и “внутренних”. Внешним врагом, грозившим с помощью военной силы уничтожить Православную Русь, окатоличить её, были псы рыцари-иезуиты, разгромленные Александром Невским. В конце XV в. появился ещё более опасный для Православия враг – враг внутренний, грозивший изнутри разложить Православие, заменить его человеконенавистнической талмудистской верой. Это были жидовствующие (или, как их ещё называют, иудействующие)». Как известно из истории, еретики глумились над святынями, отрицали божественность Христа, оказывали растлевающее влияние на нравы русского общества. Россия стояла на краю гибели.
История повторяется. Вспомним письмо митрополита Антония (Мельникова) Александру Меню уже в наше время, в конце XX века https://k-istine.ru/judaism/judaism_melnokov.htm . В нём говорится о новой опасности разложения Русской Православной Церкви изнутри. Учебник М. Лобанова и все его труды призваны помочь юному поколению литераторов подготовиться к вызовам времени. Не случайно известный критик Юрий Павлов называет Лобанова «одним из самых последовательных и стойких бойцов за Православие, за “твердыню духа”»[4].
В этой связи интересно мнение писателя-фронтовика, например, о Солженицыне: «Он не приемлет Православия “ортодоксального”, оно претит ему отсутствием “поиска”. Как будто может быть какое-то не “ортодоксальное”, не “догматическое” Православие. А уж куда может привести так называемый поиск – это глубоко воцерковлённым людям хорошо известно и по прошлому – всякого рода разновидности «нового религиозного сознания» в начале XX века, послереволюционное обновленчество, современные мени-якунины-кочетковы, другие духовные “искатели”»[5].
В данной статье нет возможности сказать о каждом параграфе учебника. Обозначу лишь некоторые важные мысли. Со школьной скамьи мы привыкли воспринимать Д.И. Фонвизина в рамках вульгарно-классового анализа его комедии «Недоросль». М. Лобанов знакомит нас ближе с писателем XVIII века, говоря, что из своего путешествия во Францию Фонвизин вынес мысль о самобытности русского исторического пути, что роднит его со славянофилами. «В лице Фонвизина русская мысль перестаёт быть ученицей Запада», – заключает автор учебника. А говоря о А.Н. Радищеве, к примеру, Лобанов доказательно подходит к мысли, что «революционизм его был революционизмом религиозного человека».
Также и Н.М. Карамзина Лобанов возвращает в круг сегодняшних наших соратников, говоря о том, что «русская литература XVIII в., начавшаяся с подражания западному рационалистическому просвещению, завершилась отвержением его, возвращением в лице Фонвизина и Карамзина к древнерусским духовным истокам». Пример тому – разрыв Карамзина с масонством, написанная им «Записка о древней и новой России» и величайший его труд, столь высоко оцененный Пушкиным, «История государства Российского».
В своём учебном пособии М. Лобанов говорит, казалось бы, очевидное, что А.С. Пушкин «открыл в явлениях жизни, в самой её прозе, в людях, их мыслях и чувствах такие залежи красоты, что кажется это непостижимым в условиях действительности». Но тут же мысль педагога идёт дальше, он желает помочь юным своим соотечественникам увидеть высший смысл этой красоты, т.е., заложенный в ней божественный смысл.
Размышляя о том, что Пушкин вывел образы и иных культур – древнегреческой, итальянской, немецкой, французской, английской, южнославянской, Михаил Петрович задаётся вопросом: почему для нашего великого национального поэта было важно увидеть то, что составляет славу другой нации. Дело в том, что уже в своё время Пушкин сталкивался с явлениями развенчания святынь (например, в отношении к личности Жанны Дарк во Франции) и видел в этом «симптом общественного упадка». Сегодня, в наш век потребления, где не остаётся ничего святого, эти предупреждения Пушкина сверхактуальны (особенно для Европы). Потому что свято место пусто не бывает. Оно заполняется антикультурой, вносящей распад во всё человеческое. Это мы наблюдаем уже четверть века в своей стране. Псевдохудожественные и русофобские инсталляции проникают сегодня даже в Третьяковскую галерею.
И защитников у нас становится всё меньше. «Иных уж нет, а те далече»... В 2020 году ушли Анатолий Парпара, Юрий Сергеев, историк Игорь Фроянов, публицист Александр Казинцев… Да и при жизни разве были слышны их голоса? Вот и о Михаиле Петровиче Лобанове, об этом замечательном русском мыслителе, с телеэкрана не услышишь ни слова. Сегодня ещё живы поэт Валентин Сорокин, прозаики Владислав Бахревский, Михаил Чванов, Юрий Лощиц, выдающийся специалист в филологии В.Ю. Троицкий... Видим ли мы их, слышим ли по телевизору?..
Между тем вклад М. Лобанова в духовную, культурно-историческую жизнь Отечества поистине значителен и весом. Уместно привести здесь хотя бы некоторые высказывания русских деятелей культуры о Лобанове. Священник, он же писатель Димитрий Дудко вспоминал ещё в начале 1980-х гг.: «Я Лобанова давно уже заметил по его произведениям, они мне очень нравились, были удивительно духовны. Как он всё хорошо понимал в безбожный период в нашей стране и безбоязненно обо всём говорил. Его статья ”Освобождение” наделала большой переполох. Лобанова наказали. Вот они герои, а всё выставляют кого-то, кто им и в подмётки не годится. Мучаются другие, а лавры пожинает кто-то, но забывают враги, что есть Промысл Божий, есть Грозный Судия, по выражению Лермонтова: “Тогда напрасно вы прибегнете к злословью, оно вам не поможет вновь”. Я почувствовал в Лобанове по духу сродное мне»[6]. Очень точно сказал поэт Анатолий Парпара: «К сожалению, критиков такого уровня, как Михаил Лобанов, сегодня практически нет... Он один из тех, кого с чистой совестью можно назвать Удерживающий...». А прозаик Владимир Личутин добавил: «Но он не критик, а философ. Мощная фигура в русской культурной жизни»[7].
А лобановский феномен в поиске русского таланта, воспитании в слове многих поколений молодых литераторов – студентов из всех республик Советского Союза, нынешней России, выпускников из зарубежных стран?.. 50-летию преподавательской деятельности выдающегося русского писателя, руководителя творческого семинара прозы, профессора Литературного института им. А. М. Горького посвящён уникальный сборник «В шесть часов вечера каждый вторник. Семинар Михаила Лобанова в Литературном институте» (М., 2013). Он наглядно свидетельствует об обилии молодых талантов в России, о том, что творческая молодёжь противостоит злу и насилию, всему разрушительному, что не обрывается её связь с традициями русской литературы, тысячелетнего русского слова.
Но вернемся к учебному пособию писателя, критика, литературоведа, профессора Литинститута. Ценны для осмысления литературы XIX века размышления М. Лобанова над лермонтовским «Демоном». Ценны и актуальны, потому что мотивы этого произведения находят отражение в сегодняшней культуре, в том числе религиозной, и трактуются зачастую неверно. Мне доводилось писать об одном документальном фильме, снятом к 200-летию Лермонтова. В нём по замыслу его создателей был выведен абсолютно демонический образ поэта. И здесь М. Лобанов встаёт на защиту русского поэта. В своём учебном пособии он приводит строки самого Лермонтова из написанной им «Сказки для детей»: «…и этот дикий бред преследовал мой разум много лет. Но я, расставшись с прочими мечтами, И от него отделался стихами!». Но главное подтверждение того, что Лермонтов не был носителем демонического образа М. Лобанов видит в том, что в момент роковой дуэли поэт не стал убийцей. Какое удивительное созвучие – эту же мысль и в то же самое время высказал в своих стихах протоиерей Вячеслав Шапошников:
…Не бывает у убийц осечки.
В страшный миг не дрогнет их рука.
Побывал я и на Чёрной речке,
был и у подножья Машука.
В скорби русской видел ваши лица
над сияньем горьких двух могил.
Ни один из вас не стал убийцей.
Знаю, верю: Бог не попустил.
Всё больше удивляюсь сегодня тому, как наши школьные учителя литературы, воспитанники советской школы, могли передать нам молитвенное чувство, с которым были написаны Лермонтовым его стихотворения «О, Матерь Божия, ныне с молитвою…» и «В минуту жизни трудную». И Лобанов говорит об открывающейся поэту божественной вселенской гармонии, о «мистической тайне любви к России», заложенной в стихотворении «Родина»... И мы – несколько поколений людей – перекликаемся этими мыслями, чтобы ни происходило со страной, где бы мы не оказались... Хочется верить, что ещё не поздно вернуть багаж отечественной филологической школы в современную систему образования.
Мы много спорим последние годы о причинах революции 1917 года. Все ответы даны у Достоевского («Братья Карамазовы»), у Лескова («Некуда») у Чехова («Степь»). М.П. Лобанов отмечает в своём учебнике по литературе, что в «Бесах» Достоевского показано, «как либерализм, западнический космополитизм взращивал радикалов – “бесов”, разрушителей России – типа маниакального революционера, убийцы Петра Верховенского, талмудического кощунника, запускающего мышь в киот иконы – Лямшина, этого предшественника емельянов ярославских».
Вспомним, как первый вице-премьер правительства РФ Чубайс заявил, говоря о Достоевском: «Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку… Его представления о русских как о богоизбранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывает у меня желание разорвать его на части». Лобанов поясняет, что этот «ложный выбор» (с точки зрения «реформаторов») связан со Христом, с Православием, ставшем «сердцевиной духовной и исторической жизни русского народа, залогом его силы».
Как о наступающей эпохе дельцов пишет М. Лобанов о конце XIX века, отсылая читателя к роману Лескова «Некуда», который не намеренно ли сегодня выведен из поля зрения старшеклассников. Разве не эти дельцы подвели на край гибели Россию – как в начале прошлого века, так и в конце его?
Ценность учебника М. Лобанова «Тысячелетнее русское слово духовное и светское» в том, что автор смог предельно глубоко и простым языком объяснить сложные явления русской литературы. Такое, например, как Лев Толстой. Лобанов ценит Толстого как гениального художника, но, чтобы нам разобраться в его опасных духовных исканиях, он приводит, к примеру, слова А.Н. Островского, который просил Толстого оставить «философию» и сомнительные писания вроде своего «евангелия»: «Ты романами и повестями велик, оставался бы романистом, а если утомился – отдохнул бы, но что взялся умы мутить, это к хорошему не поведёт».
О драматурге Александре Николаевиче Островском М. Лобановым, как уже говорилось, написана книга, вышедшая в ЖЗЛовской серии в 1979 году. Этим трудом автор изменил представление (по старой социологической схеме) об Островском как обличителе «тёмного царства», «самодуров». В произведениях выдающегося драматурга с его «кровным родством с православной верой народа» Лобанов видит отражение натиска всё того же дикого капитализма, засилье делячества и бешеных денег, новой «буржуазной морали». Сегодня, в XXI веке, многие критики отмечают цельность христианского мировоззрения А.Н. Островского и И.А. Гончарова, о чём Михаил Петрович писал в 1970-е годы, ещё во время, когда иные славили братскую ГЭС и Ленинский комсомол.
Учебник Лобанова – клад для учителя, преподавателя. Глоток живой воды, выход из рутинной работы. К примеру, меня с некоторых пор занимает вопрос о природе тоски чеховских героев – «в Москву, в Москву!». И здесь я нахожу для себя подсказку у М.П. Лобанова, который доброжелательно вглядывается в фигуру Антон Палыча, завершающего XIX век русской литературы. «В чеховской объективности таится поистине христианское сочувствие к человеку, в суетности своего существования теряющему связь с высшим смыслом бытия. С мудрой грустью смотрит он на своих героев. Это несчастные люди – не в бытовом смысле, а как у апостола Павла – „тварь стенящая“. По словам Игнатия Брянчанинова, “в познании и сознании немощи зиждется всё здание спасения”. Путь к осознанию этого становится определяющей проблемой для “тоскующих” чеховских героев».
Завершается учебник «Тысячелетнее русское слово» размышлениями о литературе рубежа XIX – XX вв., когда произошёл отход от традиционного реализма к модернизму и декадансу, духовному «релятивизму», которые не могли не повлиять на состояние части тогдашнего общества, словно охваченного массовым психозом. Для сравнения, говоря о поэзии Серебряного века, Лобанов даже приводит имена Чернышевского, Белинского и Добролюбова, которые отошли от Церкви, но «мораль у них оставалась евангельская» (они были взращены на этой морали»). Здесь представляют огромный интерес суждения М. Лобанова о таких умозрительных проектах, как «воскрешение» Н. Фёдорова, «ноосфера» В. Вернадского, «Роза мира» Л. Андреева. В своих выступлениях, статьях с начала 1990-х годов Лобанов не раз, писал о том, «сколько духовной смуты внесла в прошлом, да вносит и теперь, философствующая интеллигенция, как боролись с этим лучшие наши русские мыслители и иерархи Церкви, что в нынешнее катастрофическое для России время испытывается наша тысячелетняя вера и единственной “твердыней духа” для сближения всех здоровых творческих сил – может быть только Православие»[8].
И о том, как позже, уже в творчестве Булгакова отразился духовный декаданс, отравивший воздух эпохи в начале XX века, мы найдём в учебнике М. Лобанова – автор считает неприемлемым то, что антихристианский роман «Мастер и Маргарита» пропагандируется в школьной программе[9].
Осмыслению литературы XX века посвящены многие книги Михаила Петровича, к примеру «В сражении и любви» (2003), без которых невозможно понять, что происходило со страной в недавнем прошлом. Итоговой для писателя стала книга «Твердыня духа» (2010), изданная в Институте русской цивилизации в «Серии самых выдающихся книг великих русских мыслителей, отражающих главные вехи в развитии русского национального мировоззрения в истории тысячелетней России» (как сказано во вступительном слове к книгам этой серии).
«Прошлое России, нашего народа так безгранично богато содержанием, что можно говорить только о крайне малой соотнесённости этому в литературе. И здесь для познания России дороги свидетельства писателей, книги которых расширяют, обогащают наше представление о великой стране, о народной жизни», – писал М. Лобанов.
К таким книгам по праву можно причислить и книги самого автора этих слов – писателя и общественного деятеля, Заслуженного работника Высшей школы России, почётного работника культуры г. Москвы. Учебник «Тысячелетнее русское слово духовное и светское» М.П. Лобанова я рекомендовала бы не только в гуманитарные вузы, но и в школы, поскольку только с помощью такого учебного материала и возможно сегодня формировать личность, мировоззренческий багаж, с которым юное поколение сможет полноценно овладевать профессией, творить, созидать и защищать интересы своего Отечества.
[1] См., напр.: Лобанов М.П. Тысячелетнее русское слово: Духовное и светское: учебное пособие по истории русской литературы XI-XX вв. М.: Изд.-во Литературного института им. А.М. Горького, 2005. 120 с.; Лобанов М.П. Литература Святой Руси // Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа. Русская литература. М.: Институт русской цивилизации, 2004. С. 5–41.
[2] См., напр.: Лобанов М.П. Убеждение // Наш современник. 2015, № 11.
[3] См. об этом, напр.: Лобанов М.П. Убеждение // Наш современник. 2015, № 11.
[4] Павлов Ю.М. Михаил Лобанов: русский критик «на передовой» // Павлов Ю.М. Критика XX–XXI веков: литературные портреты. М., 2010. С. 46. — «Духовное образование определило жизненный взгляд и жизненный путь критика, позволило ему избежать многих искушений. Например, в отличие от известных будущих "правых" Лобанов в 50-е годы не переболел либерализмом – "великой ложью нашего времени" (К. Победоносцев)».
[5] Цит. по: Лобанов М.П. О нашем неведении // Лобанов М.П. Твердыня духа. М., Ин-т русской цивилизации, 2010. С 897-915.
[6] Свящ. Димитрий Дудко. Шторм или пристань. М., 2001. См. об этом, напр.: Лобанов М.П. Убеждение // Наш современник. 2015, № 11.
[7] «Литературная газета». № 9. 10.03.2010.
[8] Лобанов М.П. Убеждение // Наш современник. 2015, № 11. Под названием «Твердыня духа» было опубликовано выступление Лобанова осенью 1990 года в Италии, на Капри на конференции «Религия и культура», куда выезжала группа писателей, сотрудников Института мировой литературы (ИМЛИ), в составе которой находился и он («Литературная Россия», 1991, 11 января); впоследствии оно было перепечатано под новым названием «Православие и российская интеллигенция» в книге «Твердыня духа» (М., Институт русской цивилизации, 2010).
[9] См. также об этом, напр.: Лобанов М.П. О нашем неведении // Лобанов М.П. Твердыня духа. М., Ин-т русской цивилизации, 2010. С 897–915.
