Презентация проходила 29 апреля в Доме причта на Рогожском. Дмитрий Александрович – прекрасный лектор – в этом я мог убедиться, посещая в течение нескольких месяцев его лекции по истории старообрядчества, которые он проводил в помещении при Никольской церкви на Белорусской. Прекрасная дикция, журчащий завораживающий голос, который не провоцировал сонливость, а напротив мобилизовывал внимание. Не менее успешен он и в литературном творчестве. Очень важно, что рассказанное нескольким десяткам слушателей, он сделал возможным прочитать тысячам читателей. Мне понравились слова в предисловии к книге, о том, что она написана «легко, но не легковесно».
Когда я узнал о новой книге Дмитрия, то у меня возникли две мысли: какой плодовитый писатель! И: не будут ли в новой книге перепевы – повторы написанного ранее. В новой книге больше персоналий, чем в предыдущих, написанных Урушевым. Причем, в каждой главе, посвященной духовному богатырю – герою древлеправославия, можно узнать новые интересные подробности.
Арсений Суханов, привезший с Востока в Москву несколько сот книг, подтверждающих древность и православность богослужебных книг, используемых на Руси, знал греческий и латинский языки. К сожалению, как отмечает Дмитрий, когда началась книжная справа, а по сути, порча книг, Арсений устранился, не обличил реформаторскую ложь. Тела Аввакума и его сподвижников не сгорели, а только опалились (казнь проходила в Великую пятницу!). Когда новый наместник Соловецкого монастыря архимандрит Варфоломей привёз на Соловки бочки вина с тем, чтобы сделать братию податливей к принятию новых книг, эти бочки были разбиты на пристани. Воеводе Мещеринову под угрозой смерти было приказано взять обитель. Пугачев не был старообрядцем, но он обещал свободу креститься двуперстно, молиться по старым книгам и носить бороды. Восставшие требовали от духовенства служить по старым книгам. Перед казнью Пугачева причащал новообрядческий священник. Многих обезглавливали на Болотной площади, неподалеку от нашего храма.
Целая галерея впечатляющих образов подвижников древнего благочестия проходят перед мысленным взором читателя книги. Сколько нетленных мощей было сожжено! Сколько добротных поселений, где жизнь била ключом, было порушено! Сколько сломано копий во время жарких диспутов. Простые мужики, начётчики – доморощенные грамотеи – могли запросто переспорить выпускника Духовной Академии. Поразительный случай из жизни Лаврентия Ветковского, когда его, молившегося у дуба, не заметили солдаты. Основанная им обитель, однако, была разрушена. Семен Кузнецов, служивший в охране императора Николая II, уже в советское время, преследуемый солдатами, находясь в отчаянном положении, перекрестился и с пением ирмоса «Волною морскою» пошел по льду со своими единоверцами, а преследующие проваливались на льду. Епископ Геронтий, находясь в советских застенках, строго хранил пост. Из хвои он делал квас, который спас жизни многих. Владыка оставил потрясающее завещание с призывом хранить в чистоте веру предков.
Всего, конечно, не перескажешь. Сахаров не был бы Сахаровым, если бы маленько не покритиковал автора – почему, например, нет главы о разинском восстании? О Пугачеве есть, а о Разине нет. Спорна трактовка событий в Кровавое воскресенье. Хотелось бы больше подробностей, кроме общеизвестных, в жизнеописании митрополитов Алимпия и Андриана.
Справедливости ради хотел бы отметить, что я тоже маленько помыкался в старообрядческой среде – то запрут на пыльный балкон, то заблокируют попытку пристроиться в хвосте Крестного хода с тем, чтобы на остановках послушать пение духовных стихов. То предложат покинуть не только храм, но и территорию. Пару раз чуть не дошло до «телесного озлобления». Гораздо больше, однако, было добра – его объем многократно превышал некоторые шероховатости.
…Если на каком-либо мероприятии на Рогожском присутствует владыка Корнилий (а на презентации он был), надо быть начеку, не расслабляться – в любой момент он может взять тебя за ушко и отправить на солнышко – предложит выступить. Так было и здесь в конце осмотра митрополитом выставки картин. Я был рад видеть его после долгого перерыва – он в хорошем тонусе и в отличной физической форме («утром делал зарядку» – заметил владыка). Пока меня не было, на Рогожском завершили реставрацию богадельни – Палат Козина. Потрясающе: после нескольких десятилетий печальных руин перед твоим взором вырастает настоящий дворец.
Хотелось бы пожелать новых творческих успехов Дмитрию Урушеву в написании новых интересных книг.
Каждый раз, бывая на Рогожском, непременно захожу в Никольскую церковь, принадлежащую РПЦ МП. Прикладываюсь к чтимым иконам Троеручицы и свт. Николы. Вспоминаю как в далекие 70-е, будучи студентом светского ВУЗа, посещал этот храм, где в правом приделе на крылосах пели по старопечатным книгам. Головщице – келейнице последней настоятельницы Всехсвятского единоверческого женского монастыря в Москве помогал тогда совсем еще юный Игорь Денисов – ныне архимандрит Иринарх, настоятель церкви Архистратига Михаила в Михайловской Слободе в Подмосковье. На крылосах пели престарелые потомки из известных единоверческих семей. Головщиком был Игорь. Относился он к певцам с чрезвычайным почтением, хотя иногда и добродушно понукивал их. Видя, как он общался с ними, у меня возникали ассоциации то ли с сыном полка, то ли с юным принцем среди сановных аристократов. Вместе с ним мы трезвонили на колокольне, он мне много рассказывал о Рогожском и показывал его.
На следующий день после презентации я принял участие в уникальном Крестном ходе, который в полдень начинается в Михайловской Слободе, проходит через несколько деревень, останавливаясь у источников, и завершается при заходе солнца с пением Великого славословия на высоком кургане времен татаро-монгольского ига.
Игумен Кирилл (Сахаров), настоятель храма свт. Николы на Берсеневке, член Союза писателей России
.jpg)
