«Сердце в будущем живёт;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдет;
Что пройдет, то будет мило».
А.С. Пушкин
Человечество ныне страдает острой недостаточностью будущего. Речь о том или ином образе, если не «светлого будущего» как в хилиастических царствах Божьих на земле или близких к этому социальных утопиях, то хотя бы будущего сколько-нибудь приемлемого, позитивного, имеющего вектор надежды. Напротив, образы будущего катастрофического, апокалиптического в библейском или светском изводе, с голливудским эффектным «пост-апокалипсисом» заполнили почти все ментальное пространство. Стоит ли России безропотно плыть по этому течению?
Ход последних исторических событий как будто лишь подтверждают и усугубляют ощущения близкого глобального «кирдыка» – от реальной как никогда ядерной войны, до некоей планетарной катастрофы. С последующим концом цивилизации и самой истории. Рождая у одних спокойный пессимизм принятия неизбежного, у других – фрустрацию и депрессию, у третьих – яростное желание противопоставить логике катастрофизма свои оптимистические или «как-бы-оптимистические» модели будущего. При этом «четвёртых», которых всегда было на Земле большинство – живущих в своих замкнутых мирках и сообществах, не вдумываясь особо в происходящее за их границами – становится все меньше. Поневоле приходиться просыпаться.
Насколько смешно и нелепо сегодня выглядит подавляющее число политических, футурологических прогнозов, авторитетных «экспертных» суждений, сделанных и высказанных до весны 2022 года! Да и ранее – до ковидной фантасмагории, которую ныне, возможно, лишь на время свернули – по «военным обстоятельствам». Поток истории резко закрутился, хаотизируя народы и политикумы. И как чувствуют многие, ускоряясь, понёс прежнюю цивилизацию к некоему «сливу» – воронке. За которой или небытие или совершенно новый, неведомый «водоём».
Парадоксально, но Россия – её видимые действия в мире и невидимый, загадочный, но также и неоспоримый уже для многих «эйдос» являются в нынешней мировой смуте: для кого главной субстанциальной угрозой, а для кого – последней иррациональной надеждой. В самой же России такая постановка вопроса (в обе стороны) пока отнюдь не возобладает. Во всяком случае, окрепшая в глубинном народе непреклонность биться с поганым Западом до любого конца – даже до конца мiра – вопреки любым угрозам и посулам, не сопрягается с позитивной картиной будущего. Скорее – наоборот.
И действительно: под грохот идущей уже больше года войны с утерявшими людской облик бывшими «братьями», при замедленных и двусмысленных порой телодвижениях российских элит, в сохраняющемся идеологическом зиянии трудновато представлять себе «светлое будущее» после победы. По крайней мере – лишь военной победы над киевской кликой и, возможно – еще в нескольких последующих локальных войнах. Ведь победить требуется нечто большее – и внутри себя и во внешнем глобальном контуре.
Надежды части человечества, сохранившего ум и душу, на Россию не пусты. Но они пока во-многом – аванс: России еще только предстоит, осолившись огнем испытаний, стать самой собой. Иначе ничего не получится.
При этом «внешний контур» – он же каркас, глобальный человейник по Александру Зиновьеву, куда загоняют людское стадо, уже перестал даже декорироваться сентиментальными цветочками. Но не перестал осуществляться. Война глобализаторов, объявленная России, лишь притормозила (а при некоторой сумме обстоятельств может и ускорить) установление на планете жесткой антиутопии перемешанной с дистопией. С неизбежной войной против оставшихся независимыми «островами спасения».
Грозные признаки возможности насильственного и быстрого конца цивилизации в огне ракетных ударов и последующей «ядерной зимы» не останавливают архитекторов «дивного нового мира», излучающих весьма специфический футуро-оптимизм. Его тотальное насаждение на основе «могущества науки» полвека назад предвидел немецкий философ и психолог Эрих Фромм: «В прошлом была опасность стать рабом. Опасность будущего в том, что человек может стать роботом». Гениальный же американский писатель-фантаст Рэй Брэдбери высказался уже в форме действия: «Я не пытаюсь предсказать будущее – я пытаюсь его предотвратить».
Можно ли «предотвратить» будущее, возможно ли его «ускорить»? При видимой абсурдности вопросов, в этих интенциях есть мировоззренческий смысл. В одном случае «футурофобия», базирующаяся на экстраполяции в будущее опасных факторов настоящего. В другом – визионерская удаль, опирающаяся на веру в неизбежный и благотворный Прогресс. Которая, в свою очередь, кровно связана с культами могущества человеческого Разума и Ее Величеством Эволюцией – божками, сотворенными эпохой Просвещения.
То, что эпоха эта, пройдя через модерн и постмодерн, упёрлась в тупик развития по либерально-западному пути, с явными уже признаками интеллектуального и нравственного разложения, не смущает «прогрессоров». Коммунистическая романтика Владимира Маяковского, ораторствовавшего в 1920-х: «Будущее не придёт само, если не примем мер. За жабры его, – комсомол! За хвост его, – пионер!» кажется сегодня талантливым стёбом. Планы же нынешних «приближателей» будущего вместе с их «техно-оптимизмом» видятся в другой спектральной гамме. В бредовом энтузиазме «преодоления человека» на «новом витке эволюции» все явственнее мелькают огоньки инферно. Как блики пожара на стеклах верхних палат психбольницы, уже вовсю горящей с нижних этажей. Пока внизу пожарные бьются с возгоранием, психи наверху видят «зарево новой эры» и конструируют «чудо-машины».
Как иначе прикажете трактовать деятельность известного американского футуролога, гуру сomputer science и «пророка» трансгуманизма Рэймонда Курцвейла? Недавно он после некоторой паузы вновь вылез со своими сумасшедшими техно-пророчествами. Человечество – де, может «обрести бессмертие к 2029-2030 году». К этому времени люди, мол, смогут «ежегодно увеличивать продолжительность жизни более чем на год». Все это благодаря нанороботам запущенным в вены. Ну а 2030-й, по вере адептов трансгуманизма, станет «точкой сингулярности», когда искусственный интеллект (ИИ) превзойдёт человеческий и начнёт самостоятельное развитие. Люди же, заменяя свои органы и члены искусственными, станут превращаться в киборгов, создав к 2045 году альтернативный вид устаревшему хомо сапиенсу. Некоторые радикальные трансгуманисты к этим сказкам прибавляют конечный переход человечества в сетевую виртуальную форму. В некотором смысле – извод фантазии «калужского мечтателя» Циолковского о будущем «лучистом человечестве», навсегда улетевшем в космос.
В любом случае, в отличие от прошлых визионерских утопий постулируется «исчерпанность» прежнего человека и фактически его уничтожение в трансгуманистической чудо-машинке. О человеке как образе Божьем речи вообще не идёт. Как и Боге вообще. То есть, инфернальная, сатанинская подложка всей этой движухи под знаменами научного прогресса достаточно прозрачна.
Верят или не верят сами эти визионеры в свои технотронные постулаты? Ответ, думается, неоднозначен: некоторые сайнс-мечтатели, видимо, верят. Другие лишь притворяются, ставя (и финансируя) под фантазийным прикрытием на сугубо прикладные задачи. Продление жизни «хозяев мiра» любыми способами – о, да! Тотальный контроль над изрядно сокращённым человейником, с ампутированной памятью – всенепременно! Остальное — «локшим» для лохов.
За блестящим футур-мультур фасадом «продвинутого» будущего, как в романе Лема «Футурологический конгресс», маячит чудовищная реальность, к которой, впрочем, уже открыто начали готовить на Западе ширнармассы. Несколько лет назад британская корпорация ВВС выдала в эфир серию «просветительских» роликов о 2039 годе. В игровой форме, позитивном «научпоповском» ключе британских и прочих зрителей познакомили с набросанным уже «прогрессивным» модусом жизни землян в «развитых странах».
Жить им намечено в домах-ульях, отчасти напоминающих гипертрофированные советские «дома-коммуны» 1920-х. Сублимированная пища из насекомых (ею уже активно кормят европейцев и американцев), свободное «безопасное» половое спаривание всех особей без создания семей, общие дети, ограниченно производящиеся «в пробирках». Разумеется, отсутствие наличных денег (активно реализовывается ныне) с госконтролем за «разумностью» трат с электронных счетов ради «сохранения природы». А также тотальное погружение в виртуальную реальность – так, что даже умершие родственники воскрешённые в голографических аватарах, продолжают «жить» с живыми, давая советы и участвуя в дружеских застольях.
За рамками сей стремноватой «идиллии» от ВВС остался образ жизни управляющих дивным новым миром и аппарата контроля-принуждения-наказания жителей этих счастливых полисов. Что понятно: пока еще живы те, кто помнит содержание литературных антиутопий Евгения Замятина, Олдоса Хаксли и Джорджа Оруэлла.
Подавались эти ролики с известной долей «английского юмора», но многим жителям Запада уже давно не смешно от таких форсайтов. Совсем недавно, кстати, подобные «продвинутые» сценарии будущего (типа скандального форсайта «Детство-2030») активно втюхивались российской публике. Сейчас деятельность наших внутренних «прогрессоров» стала тоньше и прикровенней, но отнюдь не прекратилась. Как, утончившись, не оборвались и их связи с глобальными центрами управления.
Доктрины «инклюзивного капитализма», «великой перезагрузки» и «новой нормальности» от глобальных кругов, чьим фронтменом выступил Клаус Шваб, остаются негласным руководящим документом «мировой футурологической революции» по образу Манифеста Коммунистической партии Маркса-Энгельса. Научно-техническим «базисом» футуро-революционеров, как уже было сказано, является развитие ИИ и нейросетей, технологий электронного контроля и киборгизации, управление массовым сознанием и бессознательным. К этому можно добавить генную инженерию и робототехнику с использованием бионики.
И здесь кроется известная ловушка: развивая эти технологии по западным лекалам, чтобы не отстать в военной (и предваряющей ее – образовательной) сфере, мы попадаем в их идеологическую «матрицу». Примерно как с йогой: начав заниматься «асанами» ради физического здоровья, при известном углублении в предмет, неизбежно погрузишься в чужую и небезопасную для души квази-религиозную практику.
То есть у государства должно быть трезвое понимание этой опасности и разработанная система ментальных «противоядий» от нее. Нынешний полужелезный полузанавес от Запада благоприятствует отрезвлению в этом плане. В конце концов, идущая СВО показала пока острую необходимость в быстром развитии и возрождении более приземленных технологий: микроэлектроники, связи, новых материалов, БПЛА.
Но вернёмся к образу будущего. Само это понятие как философский концепт ввёл голландский социолог Фред Полак в одноименном труде «The Image of the Future» (1961). Согласно Поллаку субъективные представления о будущем разных людей совокупно влияют на то, каким оно на самом деле будет. Причём «образ будущего» рассматривался им как позитивная модель. И действительно, в те годы, когда Европа залечила раны мировой войны, повсеместно шёл экономический, научный и культурный подъём, человечество открыло дорогу в космос, началось «потепление» отношений между СССР и Западом, будущее представлялось если не безоблачным, то в целом – светлым, «загоризонтным». Миры Ивана Ефремова и ранних Стругацких вместе с «городом Диаспар» Артура Кларка рисовали картины разумно устроенных на научной основе человеческих обществ, преодолевших войны и насилие, осваивающих далёкие звёздные миры. «Карибский кризис» казался многим досадным недоразумением, а марсианские колонии – делом ближайших лет.
Расцвет научной фантастики шёл рука об руку с футурологией: указывая на проблемы, они сообща сулили землянам светлые перспективы.
Но и коммунистический рай и американская мечта «свободы» в обществе «равных возможностей» оказались тем «сном золотым», который навеял человечеству «безумец», воспетый ранее поэтом Беранже. Первый звоночек будильника прозвенел после выхода доклада Римского клуба «Пределы роста» в 1972-м. Впрочем, футуро-оптимизм ещё долго оставался конвенциональным нервом эпохи – что в СССР, что на Западе. И если у нас он окончился жёстким «приземлением» в 1991-м, то Запад еще долго пребывал в эйфории от победы в Холодной войне, благожелательно слушая глупые сказочки Фукуямы о «конце истории» и вечном блаженном царстве либерализма. «Золотые сны» закономерно перешли в кошмары и брутальную «общую побудку» в прошлом году.
Жанр фантастики и в литературе и в кино при этом как опережающий барометр ещё ранее отреагировал на смену парадигмы. Вместо светлых миров будущего и космической романтики – мрачный киберпанк, пост-апокалипсис, чёрная мистика, уход от реальности в фэнтези-миры. Последнее – как острый запрос психики, угнетенной безысходностью и нарастающей абсурдностью происходящего.
Итак, желающих вглядываться в будущее, доверять хоть каким-либо прогнозам всё меньше. Однако это будущее ежесекундно «производится» по законам бытия. Вытекая не только из действий политиков, финансистов, ученых и конструкторов, но и из слов, мыслеобразов людских масс. В том числе – производимых в искусстве. Недаром кто-то заметил, что Голливуд своими фильмами-катастрофами навлёк на Америку уже десяток апокалипсисов.
На фоне самых масштабных в Европе после Второй мировой войны сражений, грозящих перерасти в полномасштабную Третью мировую, жёстких экономических и социальных проблем в ЕС и США, завиральные прожекты «прогрессоров» временно ушли в тень. Но остаются в повестке. Вместе с апостасией, разрушением семьи, стравливании полов и поколений, расчеловечением. При этом в ведущих западных изданиях всё чаще начинают поговаривать о «новом средневековье», физическом выживании, не переставая рекламировать «точку сингулярности». И это все больше начинает напоминать чистое безумие. Растёт число людей опасающихся дальнейшего научно- технического прогресса по нынешним маршрутам. Но в исковерканном и значительно деградировавшем мировоззренческом «ландшафте» это разочарование часто ведёт людей не к трезвому взгляду на науку, а к наукофобии. С другой стороны – не в Церковь, а в разные секты и культы, вплоть до самых тёмных и изуверских.
Этот тренд, увы, не вполне миновал и Россию (не говоря уже об Украине, ставшей настоящей духовной «чёрной дырой» для всего мiра). Парадоксально сочетаясь с «хайтеком»и неутолённым гедонизмом по «стандартам», давно ушедшим в прошлое, все эти векторы, суммируясь, работают на полный ментальный раздрай, алогичность, взрывной рост дикости и свинства – от бытовых до международных отношений, что мы сегодня и наблюдаем.
Но вот факт: мiр идёт вразнос, однако многие, вопреки всему, ещё острее востребуют в душе «положительный образ будущего»!
Некоторые при этом жаждут узреть впереди «хиллиастический» идеал-маяк – тысячелетнее Царство Христа на земле (отвергнутое большинством христианских вероучителей). Или «коммунизм 2.0» или Китеж-град с Беловодьем. Сегодня с этим особенно трудно: прежние маяки угасли и разбиты, над футурологами смеются, впереди клубится непроницаемая мгла. Впрочем, субъективно мгла всё же проницается фонариками мечты. Одних в этой ситуации «утешает» Ванга, других – Кейси, третьих – преподобный Лаврентий Черниговский.
Надежда, как и мечта по своей сути – иррациональны. Да, у истинно православных христиан, как и у правоверных мусульман, нет иллюзий всепобеждающего прогресса. Деградировав после грехопадения Адама и Евы, их потомки с «перерывом» на Всемирный потоп неизменно шли к концу человеческой истории. «Умножение беззакония» и «оскудение любви» неизбежно приведёт в мир антихриста-даджаля, а затем после Армагеддона и всадников Апокалипсиса – Христа со Страшным Судом и последующим Царством Божиим, которому «несть конца».
«Чем гуще мрак, тем ближе Христос», – испокон говорили наши предки. Однако все же надеялись при этом в душе, что окруживший мрак на этот раз рассосётся. И в нынешнем исключительно густом мраке, даже при всех страшных и явных признаках «близ есть при дверех», в душе русского человека (особенно – русского) не умирает надежда на то, что Россия хоть на малое время, и ещё до Второго Пришествия явит себя не только Катехоном (которым в общем-то всегда являлась со времени создания русского царства, даже с учётом своих жутких исторических падений), но и как истинно Русь Святая – какой задумал её Господь, и о которой мечтали издревле русские люди.
Мы не знаем и не никогда не узнаем заранее срока Суда. Христос предупредил в Евангелии: «Этот день придет, как приходит тать ночью». Но в главной христианской молитве «Отче наш» мы просим: «Да будет Воля Твоя, яко на небеси и на земли». То есть, зная общий «финал», всё же искренно хотим пожить «по-божески» ещё на этой Земле. Пусть и не так совершенно, как это будет в «пакибытии», и не тысячу лет как в ереси хиллиазма, но точно – преодолев нынешний дьявольский раздрай, вопиющие несправедливость, абсурд, тление духа. И не во всём мiре, а именно в нашем отдельном царстве-государстве. К которому, возможно, захотят присоединиться вследствие этого отдельные люди и народы.
Речь не о гордой «Вавилонской башне», не о «светлых пролетариатах, мещанском рае на земле» по известному образу Максимилиана Волошина. Мы это уже проходили: всё рассыпалось в прах... Речь о попытке собрать затоптанные в пыли осколки русской мечты – тех надежд и чаяний, что жили (и продолжают жить) в нашем народе издревле. Собрать и начать их склеивать в то, что получится с Божией помощью. Не по заимствованным схемам и лекалам, не по партийно-политическим рецептам, не по «научным законам», а по вдохновению и русской сметке, по совету и согласию. У России в нынешних ее обстояниях, в принципиальной бытийной схватке с Западом, почти затянувшим ее в свою гиблую воронку, есть последняя, парадоксальная возможность попробовать это сделать.
Пусть такая идея некоторым покажется очередной утопией, «сном золотым». Пусть стрелки на «часах Судного дня» уже совсем близко к полночи, а за окном все заметней знаки антихриста. Даже если и так – пусть «день Господень» застанет нас не опустившими рук, не застывшими в безнадежном ожидании грядущего. Но – собирающими, засучив рукава; склеивающими, выстраивающими мостик в завтрашний день России – через жёлчную реку скепсиса, через бетонные стены «здравого смысла» пессимистов. Какой ещё нам нужен «образ будущего»?
Андрей Евгеньевич Самохин, член Союза писателей России
