Почему задаю такой странный вопрос? Недавно в одном из миссионерских пабликов увидел фотографию Потира со Святыми Тайнами. Подпись гласила, что это «Тело и Кровь Христовы». Фотография вызвала у некоторых смущение, в частности, одна из подписчиц написала, что ей тяжело это «свапать», то есть, говоря по-современному, листать ленту новостей из подписок, в которой могут быть собраны и вполне безобидные кошечки-собачки, но соседство благочестивых предметов и явлений рядом с ними представляется неуместным. Дружественно настроенный администратор группы с пониманием отнёсся к критическим отзывам подписчиков и удалил фотографию. В данном случае обе стороны действовали деликатно, конструктивно и на пользу друг другу.
Поскольку взвешенная критика может принести пользу и другим, то, движимый этим мотивом, постараюсь продолжить размышления здесь. Всё чаще в пабликах социальных сетей и на православных интернет-порталах появляются фотографии, на которых запечатлено, как частица Тела с Кровью преподносится лжицей причастнику. Такая публичность в отношении Христова Таинства должна естественно смущать христианина. Кроме того, как уже выше показано, появляется всё больше фотографий евхаристического Хлеба и Вина или хлеба и вина на Престоле. Именно на Престоле, а не Жертвеннике, хотя фотографию Жертвенника, очевидно, простому верующему достаточно трудно отличить от фотографии Престола. Без уточнения момента фотографирования, до или после Пресуществления, не понятно, как относиться к изображённому на фотографии — более благоговейно или менее благоговейно. Вопрос тут не праздный потому, что возникает риск впасть, пусть и несознательно, в грех хлебопоклонства, ср. [1].
Раз такие смущения и соблазны возникают от фотографирования Святых Даров, то почему нельзя просто запретить их фотографирование всем верным? Напрашивается несколько аргументов против фотографирования.
Во-первых, образовательными целями оправдать публичность нельзя, потому что все части богослужения, так или иначе, можно донести до читателя в аккуратно и красиво нарисованных иллюстрациях, которые-то и можно, в свою очередь, показывать или оглашенным, или в открытых интернет-пабликах. Хороший пример подают иллюстрации, написанные Клавдием Васильевичем Лебедевым (1852–1916), действительным членом Императорской Академии художеств, и переизданные издательством Свято-Троицкой Сергиевой Лавры [2]. С сожалением приходилось недавно слышать из открытой дискуссии, как старые пособия были названы «консервами, изготовленными в XIX веке» [3]. То ли за этими словами стояли конкретные отрицательные примеры, которые сказавший, тем не менее, не привёл (хотя такой литературный обзор кажется логичным привести), то ли имела место недальновидная предвзятость, отвергнувшая всё скопом, в том числе лучшие наработки, закалённые временем, в деле катехизации верующих и просвещения народных масс. Необходимо лучше присмотреться к тому, что было сделано до революции, и выбрать самое совершенное, пока оно не забыто окончательно и не утеряно.
Причастие. Иллюстрация академика К.В. Лебедева (1852 – 1916)
Во-вторых, публичность в вопросе Причастия и фотографического запечатления Святых Даров, очевидно, противоречит молитве перед Святым Причастием: “Не бо врагом Твоим Тайну повем...” — так как фотографии Даров смогут видеть все люди, в том числе и явные враги Божии. Также это противоречит стиху Метафраста: “Боготворящую Кровь ужаснися, человече, зря...”. То есть, видя Святые Дары, надо иметь благоговейный ужас! А если публикующий публикует фотографии Святых Даров, и их видит не подготовленный читатель/зритель без подобающего благоговения, то и сам читатель погрешает, и виновным становится публикующий, вводящий читателя в такой соблазн. Ответим сами себе, имели ли мы благоговение, видя и «свапая» в интернете фотографии Святого Причастия христиан? Рождалось ли в нас что-то светлое или мы тренировались в равнодушии, перелистывая дальше?
В-третьих, и без того у нас в Церкви идёт спор вокруг практики помещения священных изображений на неподобающие к этому предметы, см. об этом цикл статей Владимира Немыченкова и священника Алексия Кнутова на портале Православие.ру [4]. Какой же мы, православные, даём пример другим, открыто публикуя фотографии Тела и Крови Христовых, не заботясь о том, куда и кому в итоге попадут фотографии и как они будут использоваться? Грубо говоря, пока мы боремся за то, чтобы светские производители не изображали иконы на пасхальных яйцах и не нарезали бы их в графических фоторедакторах для оформления обложек, сами же мы отправляем в противоречивое интернет-пространство, исполненное профанного, священные и дорогие нам изображения Таинств. Между тем, на магнитных дисках компьютеров, задумаемся, на интернет-серверах и ещё более в смартфонах людей, в их постоянной и временной памяти, в закодированном виде битов и байтов вплотную соседствует священное и скверное, честь и нечестие, греховное и праведное, ложь и правда. Интернет, эта вавилонская блудница, смешал всё. И перед нами стоит выбор или включить трансляцию Богослужения, или кликнуть навязчивый ролик, где школьник жестоко изобьёт своего товарища. Конечно, мы стараемся ловить рыбу из мутной воды интернета, но не должны её сами мутить; напротив, должны способствовать прояснению воды или помогать другим ориентироваться сквозь муть. В этом смысле отказ от интернета, на что мне сразу могли бы указать оппоненты, был бы контрпродуктивным, да и не могут отказаться от него даже самые отъявленные луддиты, агитирующие (в интернете же) за уход в леса и рытьё землянок. А вот разумные, оправданные ограничения были бы уместны и полезны.
Раз уже упомянуты трансляции, то чтобы быть последовательным, мне придётся подумать и попробовать ответить на вопрос, как быть с ними, ведь они уже показали свою несомненную полезность. Каждый раз их смотрят сотни и тысячи человек, оставляя просьбы помолиться за них и их близких в комментариях. Склоняюсь к мысли, что ради пользы этих людей, трансляции можно, и нужно, и необходимо продолжать. Однако оператор, действуя сознательно, вполне может изловчиться и заснять обстановку в храме так, чтобы не оголить Таинство Причастия. Можно просто показывать в это время храм снаружи, как делается в Почаевской Лавре [5].
Таким образом, формирующаяся сегодня практика фото- и видео-запечатления богослужений без каких-либо ограничений требует пересмотра, поскольку злоупотребление техническими средствами может вступать в противоречие с духом церковного благочестия. Ведь реальной насущной необходимости, на самом деле, нет, чтобы с камерой стремиться заглянуть в Чашу. Есть в этом какое-то нехорошее стремление «раздеть» богослужение, наподобие того как пытаются убирать иконостасы «в миссионерских целях». Для приходских отчётов и фиксации приходской деятельности вполне достаточно фотографировать молящихся на Литургии оглашенных или на Благодарственных молитвах. Количество причастников всё равно будет задокументировано священнослужителем в его «Богослужебном журнале». Ведя трансляции из крупных духовных центров, также необходимо соблюдать определённые границы при запечатлении деталей богослужений. Это не только поспособствует укреплению благочестия и внутренней дисциплины, но и в некоторой степени улучшит отношение к Церкви внешних наблюдателей, настроенных нейтрально, и не даст дополнительных поводов наблюдателям, настроенным воинствующе.
Дмитрий Николаевич Габышев, кандидат физико-математических наук, научный сотрудник, г. Тюмень
Ссылки:
1. Хлебопоклонническая ересь // Полный православный богословский энциклопедический словарь. Том II. Издательство П.П.Сойкино
3. Диакон Илья Кокин. Суд любви или суд Линча // Православи.ру, 18 октября 2021.
4. Священник Алексий Кнутов, Владимир Немыченков. Рекомендации по благочестивому обращению со священными изображениями. Проблемы современного иконопочитания. Часть 6 // Православие.ру, 5 августа 2020.
5. Канал Свято-Успенской Почаевской Лавры на youtube.com.
4.
3.
2.
1. абсолютно согласна