В марте 1917 года Даниил Александрович Гранин дал своё последнее видеоинтервью, послужившее основой одноименного документального фильма («Даниил Гранин. Последнее интервью». Документальный фильм. Автор – Д.Каралис, 2021, производство ИП Каралис). Картина начинается величественной панорамой Невы, снятой с берега Заячьего острова, и заканчивается златокрылым ангелом Петропавловского собора, летящим над городом и посылающим ему своё благословение. А «внутри» фильма – ужас, голод, кровь, смерть… Автор «Блокадной книги» – личный свидетель – вспоминает то, чего, казалось бы, не в состоянии долго хранить индивидуальная память, и, тем более, вынести на себе сотни тысяч людей, составлявших население окружённой северной столицы. Моя бабушка-блокадница (коренная петербурженка, в молодости социал-демократка, сотрудничавшая по издательской части с М.Горьким, с которым она соседствовала по Кронверкскому проспекту), говорила, что если бы был Бог, он не допустил бы таких страданий. И она же донесла до меня, тогда ребенка, рифмованную быль о Петербурге-Петрограде-Ленинграде: «В болоте родился, трижды крещён, никем не побежден!». Как может сочетаться одно с другим? Может, действительно, надо было сдать Ленинград немцам, избежав тем самым Пискаревского кладбища, Волкова кладбища и той страшной вагонетки (на ней трупы умерших ленинградцев отправляли на кремацию), которая стоит ныне посредине Парка Победы на Московском проспекте?
В своём интервью Даниил Гранин подчеркивает одну ключевую мысль: блокада Ленинграда имеет не только военное измерение (хотя, конечно, в случае быстрой капитуляции Ленинграда немцы направили бы свои ударные силы на Москву, и тогда…). Блокада и оборона Ленинграда, при всем своем стратегическом значении, имела – и имеет до сего дня – прежде всего человеческий, бытийный и религиозный статус. Недаром на протяжении девятисот дней окружения шли службы в главных православных храмах – в Николо-Богоявленском морском соборе, в Князь-Владимирском соборе на Петроградской стороне и в Спасо-Преображенском соборе. На войне, как известно, атеистов не бывает. В определенном смысле именно смерть/смертность ставит тварное существо перед лицом Бога, придавая окончательный смысл его мгновенной земной жизни. Ленинградцы и в осаде продолжали творить – работали заводы, давали спектакли театры, проходили концерты в Филармонии. Дмитрий Шостакович сочинял свою Ленинградскую симфонию. Выражаясь хайдеггеровским языком, это было подлинное бытие-к-смерти, и вместе с тем сквозь него прорастала жизнь, причем жизнь вечная, sub specia aeternitatis. Парижане, к примеру, без особых терзаний уступили в 1940 году роскошную столицу Франции врагу, и потом быстро свыклись с ним – за редкими исключениями участников Сопротивления. (Кстати сказать, последним защитником рейхстага в мае 1945 оказался французский батальон СС).
Ленинградцы не сдали свой город. Никакой приказ и никакие заградотряды не смогли бы заставить горожан и солдат Ленинградского фронта бороться, если бы у них не было изначальной соборной (общенародной) воли к победе. Они выдержали этот почти трехлетний пост так, что даже кровь у них стала иной, спасительной (этой теме посвящён документальный фильм «Блокадная кровь» (автор сценария Д.Каралис, режиссёр Э. Лукьянова, студия «Стелла» при участии ЦСЛК, 2018 г.)). Великий поэт Петербурга Александр Блок предупреждал: «О, если б знали вы, друзья, холод и мрак грядущих дней!». Предвидение автора «русского Апокалипсиса» («Двенадцати») исполнилось целиком, включая искупительный смысл блокадного страдания. Столица трех революций, предавшая Царя и Царство, превратилась под руководством Г. Зиновьева в «Северную коммуну». Если Октябрьская революция в целом была искуплением Февраля, то блокада (и Великая Отечественная война как ключевое событие русской истории ХХ века) стала для Петрограда-Ленинграда искуплением Октября. Осенью 1917 года Анна Ахматова писала:
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,
Когда приневская столица,
Забыв величие своё,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берёт ее.
Однако в 1941 году ее чеканная речь прозвучала совсем по-другому:
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.
В отличие от Москвы, Санкт-Петербург возник как «умышленный» город, как рациональный проект петровского модерна, и коммунистический Ленинград стал венцом этой модернизации. Однако на страже его стояли Александр Невский и Пушкин, Достоевский и Иоанн Кронштадтский. «Золотое сердце» России – Николай Гумилёв – родился именно в Кронштадте. Даже в самые суровые годы (когда «ненужным привеском болтался возле тюрем своих Ленинград») он не переставал быть русским городом, вобравшим в себя эсхатологическую глубину нашей национальной судьбы. Замысел Творца о России заключается в том, чтобы она своим подвигом пересилила, преодолела самодостаточность и самовлюбленность грешного смертного мира. Это и есть русская идея. Петербург-Петроград-Ленинград в своем подсознании всегда оставался верен ей, как и вся Россия. Потому и начинается фильм о защитнике Ленинграда Данииле Гранине панорамой «меж небом и Невой», а заканчивается полётом ангела над Петропавловской крепостью. «Ангел священной брани» ещё не отлетал от нас. Блокада/оборона Ленинграда несла в себе не только смерть – она несла в себе победу. Победу над оккультным нордическим рейхом и победу над смертью, то есть бессмертие. Все знают ледяную «Дорогу жизни» из осажденного Ленинграда на большую землю через Ладогу. Однако после прорыва блокады за семнадцать дней была построена и другая дорога – железная, вдоль берега озера. Она насквозь простреливалась противником на всем протяжении (за это её прозвали «Коридором смерти»), однако по ней было перевезено две трети всех драгоценных грузов для города, одна треть – по ладожскому льду (об этом – художественный фильм «Коридор бессмертия»: сценарий Д. Каралиса в соавторстве с режиссером фильма Ф. Поповым, студия «Стелла», 2019 г.).
Ту самую Победу, о которой писал Юрий Кузнецов:
Сажусь на коня вороного –
Проносится тысяча лет.
Копыт не догонят подковы,
Луна не настигнет рассвет.
Сокрыты святые обеты
Земным и небесным холмом.
Но рваное знамя победы
Я вынес на теле моём.
Я вынес пути и печали,
Чтоб поздние дети могли
Латать им великие дали
И дыры российской земли.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Российского института истории искусств, Заслуженный работник культуры РФ
