«А кроме того, если Господь даровал некоторым большую силу, чем другим, то для того ли, чтобы они похвалялись собственной выносливостью да еще порицали тех, кому не дано было этого дара и поддержки Господней? Или для того, чтобы они пребывали в смиренной благодарности за то, что именно они, а не братья их, оказались избранными?» (Д. Дефо, «Дневник чумного года»)
250 лет назад, в ноябре 1770 г. в Москве обнаружилась чума. Её принесли солдаты, возвращавшиеся из турецкого похода. Вскоре началась эпидемия, пик которой пришёлся на период с июля по ноябрь 1771 г. Ежедневно умирали сотни людей, тела валялись на улицах. Город спешно покинули все, кому было куда уехать. Начальником в городе остался генерал-поручик Пётр Дмитриевич Еропкин.
15 сентября 1770 г. в городе вспыхнул бунт. Формальным поводом для него стала осторожная попытка властей и архиепископа Амвросия, возглавлявшего московскую кафедру, ограничить массовый прилив людей к образу Богородицы на Варварских воротах Китай-города, который, по пронёсшемуся слуху, должен был остановить мор.
Разгромив Чудов монастырь в ночь с 15 на 16 сентября, утром 16-го взбунтовавшаяся чернь ворвалась в Донской монастырь, нашла скрывавшегося там архиепископа Амвросия и забила его смерти. Подробнее о событиях, предшествовавших бунту можно прочитать в нашей статье «Чума и церковь – вчера и сегодня».
17 сентября 1770 г. после убийства архипастыря бунт продолжил набирать обороты: толпа бросилась грабить богатые дома, заодно избивая лекарей.
Лишь в середине дня, собрав все оставшиеся в Москве немногочисленные силы, П.Д. Еропкин бросился на бунтовщиков, захвативших Кремль. На Соборной площади генерал дал залп картечью, на Ивановской площади бунтовщиков рубила кавалерия, а на Красной площади пехота ударила в штыки. Погибло до тысячи человек.
Ближайшими помощниками Еропкина в подавлении бунта были гвардейские офицеры, «нарочитое число» которых было командировано Екатериной II в Москву ещё 9 августа 1771 г., так как Еропкин «жаловался на недостаток в расторопных исполнителях» (Русский архив, 1866 г., с. 187; История лейб-гвардии Семёновского полка. Сост. Карцев. Часть II. 1854, с. 287).
А.А.Саблуков
Один из них капитан-поручик Преображенского полка А.А. Саблуков в своих письмах отцу оставил подробное описание происходившего. Так, 31 октября 1771 г. он писал, что в день бунта «имел в своей дивизии 88 престарелых гвардейских солдат и одну армейскую пушку, и с оною то армиею долженствовал сопротивляться не одной тысяче мятежников; […] сначала же как мы пошли в Кремль, наша вся армия состояла менее чем во сто человек. […] Если бы не случилось во время мятежа гвардии офицеров, то не кем бы было его усмирить» (Русский архив, с. 333, 338).
В письме Екатерины Великой в Преображенский полк о действиях самого Саблукова сказано: «…с своею командою в различных местах Кремля в Спасских воротах и на мосту при тех воротах находящемся, многих истреблял возмутителей быв против самых их наглецов». В том же письме императрица упоминает имена и других отличившихся гвардейских офицеров: Преображенского полка капитана Волоцкого, подпоручика Литвинова, Семёновского полка капитанов князя Одоевского и Симонова, подпоручика Степанова, сержанта Жукова, Измайловского полка поручика Сабурова, а также секунд-ротмистра Конной гвардии Бориса Загряжского, получившего серьёзное ранение в голову в ходе боёв в Кремле (к слову, его младший брат Иван – дед Натальи Гончаровой).
Только к вечеру 17 сентября в город вошёл Великолуцкий полк, после чего положение стабилизировалось.
Екатерина II (1770 г.)
Граф Г.Г.Орлов
Узнав о беспорядках, 21 сентября Екатерина Великая направила в Москву своего фаворита Г.Г. Орлова. В ряде статей, вышедших недавно на коронавирусном интересе к эпидемиям прошлого, указано, что его сопровождали солдаты четырёх гвардейских полков. Однако из полковых историй Преображенского и Семёновского полков следует, что полки в Москву не ходили, а речь идёт лишь об офицерах, отправленных ещё в августе, причём упоминаются офицеры действительно четырёх гвардейских полков: Преображенского, Семёновского, Измайловского и Конной гвардии.
Из писем Саблукова, отмечавшего существенные события того времени, также следует, что гвардия в Москву не прибывала: «27 сент. Вчера приехал к нам в Москву граф Григорий Григорьевич Орлов и публикован манифест, что он полномочен во всех делах, касающихся до учреждения надлежащего порядка в комиссии о чуме. Мы его приезду все рады, и он случившееся наше 16 сентября сражение очень апробует. […] 3-го окт. Приезжих из Петербурга много; все они, как говорят, будут иметь разные комиссии. […] 14 ноября. Сегодня дожидаемся сюда князя Михаила Никитича Волконского. Он здесь будет начальником, а граф [Орлов – прим. автора], как сказывают, на этой неделе отправляется в Петербург» (Русский архив, с. 338).
Таким образом, скорее всего, Орлов приехал без гвардии с чрезвычайными полномочиями как доверенное лицо Императрицы. Ближайшими же его помощниками в деле организации карантинов и борьбы с эпидемией стали гвардейские офицеры, находившиеся в городе уже полтора месяца.
Предпринятые Орловым меры (усиление карантина, создание инфекционных больниц, увеличение жалования врачам, дезинфекция, организация специальных торговых рядов) быстро улучшили эпидемиологическую ситуацию. Одной из эффективных мер против утаивания больных стали выплаты вылечившимся и их семьям.
Орловские (Гатчинские) ворота
Уже через два месяца после бунта Орлов возвратился в Петербург. В честь его заслуг по обузданию болезни в Царском Селе была воздвигнута триумфальная арка с надписью «Орловым от беды избавлена Москва».
Несмотря на то, что победа над болезнью была объявлена лично Екатериной Великой в ноябре 1771 г., ещё в течение года от чумы в Москве умирало около 30 человек ежемесячно. Всего эпидемия унесла жизни, по разным оценкам, от 56 до 100 тысяч человек.
Гвардейские офицеры оставались в городе до конца эпидемии. Упоминавшийся Саблуков находился в городе до декабря 1772 г., на протяжении полутора лет возглавляя поочерёдно 11-ю, 13-ю и 14-ю части Москвы.
О том, насколько опасна была миссия гвардейских офицеров, можно судить по следующим строкам из письма Саблукова своему отцу: «25 авг. Чума не уменьшается, но умножается; заболевших и умирающих в моей части должен я сам осматривать по силе данной инструкции; а болезнь сия весьма прилипчива. 29 авг. У меня в команде 1000 дворов, и ежедневно имею дело с 300 человек. […] С великим нетерпением ждём зимы, которая может быть лучшее лекарство от чумы» (Русский архив, с. 336-337). Ежедневно на протяжении полутора лет контактировать с сотнями людей в самом эпицентре болезни – это ли не подвиг, сравнимый с участием в самых кровавых сражениях?!
За действия во время бунта Саблуков был повышен в звании, а впоследствии – в царствование Александра I – стал действительным тайным советником и членом Государственного совета.
Московская эпидемия послужила важной вехой и в карьере ещё одного командированного в Москву из Санкт-Петербурга Преображенца – капитан-поручика Н.П. Архарова, блестяще зарекомендовавшего себя в ходе борьбы с чумой и в январе 1772 г. назначенного обер-полицмейстером Москвы (Русский архив, с. 334).
Возглавляя московскую полицию, Архаров проявил себя поистине выдающимся следователем. Его имя сделалось известным даже Европе: «сохранилось предание, что начальник Парижской полиции при Людовике XV де Сартин [автор знаменитого выражения «ищите женщину». - Прим. автора] написал к Архарову письмо, в котором выражал удивление к его талантливости в открытии преступлений и в быстроте следствий» (Русский архив, 1864, с. 873).
Н.П.Архаров
Московский обер-полицмейстер приобрёл столь громкую славу среди современников, что его имя стало нарицательным, сохранившись до наших дней в прозвании «архаровцы», которым москвичи называли сотрудников Архарова, методы которых по примеру своего руководителя не отличались чрезмерной щепетильностью и заботой о верховенстве права. Хотя существует и другая точка зрения, связывающая происхождение этого слова с младшим братом Архарова – Иваном, также офицером Преображенского полка, карьера которого пошла в гору благодаря успехам Архарова-старшего. После того, как в 1795 г. Архаров-старший был назначен Павлом I вместе с наследником Александром Павловичем генерал-губернатором Санкт-Петербурга, Архаров-младший стал военный губернатором Москвы и сформировал в Москве полк, получивший название «архаровского»…
Сегодня все эти имена преданы забвению. Если что-то и сохранила искажённая память, то лишь в виде карикатуры: фавориты, недоросли, скалозубы – таков ассоциативный ряд, возникающий даже у образованного человека, когда речь заходит о той великой эпохе. Но эти люди, не щадя живота своего, ежедневно рискуя жизнью, сражались с внешними врагами, пресекали заговоры, боролись с эпидемиями и бунтами – строили великую страну, достойную населявшего её великого народа.
Как тут не вспомнить В.В. Розанова, язвительно и горько упрекавшего русскую литературу в том, что она всё предала высмеиванию, не смогла при наличии столь богатой фактуры создать героического образа и в конечном счёте развратила и растлила самые основы русской жизни.
Обличать пороки полезно, а для автора – даже увлекательно (притча о соринке в чужом глазу – это эпиграф к русской литературе во всей её полноте), однако если за этим процессом упускается нечто большее и важнейшее, то лекарство превращается в кислоту, выжигающую все лучшие народные устремления и порывы.
В наши дни, когда в умах господствует карикатура и пошлость, а вызовы, стоящие перед Россией, гораздо опасней, чем в ту эпоху, необходимо вспомнить героев былых времён и с опорой на их могучий дух двигаться дальше, не сгибаясь и не унывая под ударами внешних стихий и внутренних неурядиц: архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский), генерал П.Д. Еропкин (в его честь назван Еропкинский переулок между Остоженкой и Пречистенкой в Москве), граф Г.Г. Орлов, гвардейские офицеры Н.П. Архаров, А.А. Саблуков, С.Б.(?) Волоцкой, Литвинов, князь С.И. Одоевский, Симонов, Степанов, Жуков, Н.Д. Сабуров, Б.А. Загряжский.
Олег Николаевич Хлестов, правовед, публицист, Москва
