Сокращение вдвое количества всех депутатов в стране позволит сэкономить деньги и обеспечить социальную дистанцию в местных парламентах. Таким мнением в Twitter поделился лидер ЛДПР Владимир Жириновский, сообщает РИА Новости.
По его мнению, выборы в парламент следует проводить раз в два-три года.
«Кампания в Госдуму, перерыв и кампания в другие Заксобрания, чтобы люди реже собирались на участках», — считает Жириновский.
Ранее политик обратился с подобным предложением к премьер-министру Михаилу Мишустину. Жириновский аргументировал его тем, что в залах заседаний расстояние между депутатами должно быть не менее двух метров. По его мнению, от этого «ничего не изменится в стране, только лучше будет».
Предложение Жириновского проанализировал в интервью «Русской народной линии» бывший член Совета Федерации РФ, доктор философских наук, профессор МГУ, заместитель председателя Научного совета по изучению и охране культурного и природного наследия при Президиуме РАН Валерий Николаевич Расторгуев:
Недавно на «Русской народной линии» было опубликовано моё интервью о парадоксах парламентаризма «Парламентаризм – реальность или фарс, который хуже трагедии?» В ней говорилось о том, что российский парламентаризм является, конечно, фикцией, но лишь наполовину, так как зачатки его у нас есть. Но для того, чтобы он был реальностью хотя бы «наполовину», о его развитии нужно хотя бы иногда думать, не передоверяя это занятия думцам, поскольку к этой работе далеко не у всех депутатов, как известно, есть природная предрасположенность. Как сказал один из бывших спикеров Госдумы (и далеко не худший, если сравнивать), парламент – не место для дискуссий. Ну, разве он был не прав? Постарайтесь припомнить хотя бы одну содержательную дискуссию в парламенте за последние годы – хотя бы о поправках в Конституцию. Не получается? Но в любом случае когда-то придётся начать играть в эти игры для взрослых – в реальную многопартийность. А она начинается там, где на смену одной партии идёт другая – иного не дано. Пока же смены ещё не было, да и не предвидится! Она начинается тогда, когда появится азарт, а не унылая предсказуемость, когда придут настоящие победы и поражения, а не только нудная замена инвентаря – износившихся ферзей и пешек, которых время от времени производят в ферзи, а потом сбрасывают в коробку…
Согласитесь, мы еще даже не пробовали начать первую партию – хотя бы раз сменить правящих, а не ферзя или неповоротливого слона. И этот вечный застой не от того, что у граждан нет желания играть в игры, где депутаты – фигуры в их руках, а по другой причине: ферзи не желают играть, да и прочие фигуры не привыкли, чтобы ими играли: депутат – Он же неприкосновенен!!! Думаю, потребуется не одно десятилетие, чтобы излечить наших депутатов от этой несусветной гордыни, если ничего не предпринимать. Дело в том, что вся гордыня держится только на том, что даже рядовые избранцы (о «нерядовых» не говорю – не положено небожителей тревожить) получают на порядок более высокие оклады, сидят в охраняемых и тщательно продезинфицированных офисах, куда с улицы не войдёт случайный избиратель, и ездят на служебных лимузинах с мигалками. Впрочем, вылечить их можно и одним махом – достаточно лишить чрезмерных привилегий, которых нет у их коллег в западных странах, и спесь пройдет сама, без убеждений и всякого принуждения…
Парламентаризм нуждается в том, чтобы его строили и снизу, и сверху, ну и боков, конечно, чтоб не жирел. А для этого должны быть партии, за которыми стоят миллионы людей, а не только десятки олигархов или влиятельных групп и группировок. И эти миллионы должны верить в то, что партии – не декорации для одного и того же спектакля, который идет десятилетиями в пустом зале. Люди должны знать, что от них что-то зависит в жизни страны. И чтобы таких людей было много, у партий должны быть вожди – яркие и харизматичные лидеры, способные не только произносить тосты и слоганы о послушании в эпоху тотально карантина, а страшно сказать – выдвигать собственные политические программы и стратегии. Сегодня ничего подобного нет ни у одной из них, нет даже интереса к стратегиям на десятилетия вперед. Да и о чём можно говорить, если не только наша страна, но и весь мир живут ныне в оккупации коронавируса, за которым в очереди стоят другие хозяева мира – пандемии, идущие к нам как расплата за гламурную глобализацию для пресыщенных, тех же россейских депутатов... Есть и еще одна препона на пути к парламентаризму: этому искусству нужно учиться многие десятилетия и учиться всем – зрителям и актёрам, сценаристам и продюсерам. Причем учиться не в репетиционных залах со станками, у которых задирают ноги и выправляют спины, не с постановщиками, которые отрабатывают мизансцены и следят за речью, и не с замшелыми учителями политеса, а на площадях и публичных площадках. Впрочем, одно другому не мешает: и спину надо учиться депутатам держать, если хотят соревноваться в честной игре по единым правилам, и следить хотя бы немного за своим поведением и словами (ведь что несут!!!), и о политесе помнить, чтобы наши избранцы не казались дикарями на международных раундах. А ещё о том, что всё это – только подступы к работе депутата. Его призвание – быть в гуще народной, а не загорать в кущах райских.
Пока наших депутатов, действительно, называют «кнопкодавами», а временами еще похуже. Причина лежит на поверхности: у нас сложилась, по сути, жёстко однопартийная система, при которой у депутата из другой парламентской партии нет ни единого шанса повлиять на решение без разрешения «сверху», а у депутата «правящего» положение ещё хуже – он должен полностью подчиняться воле партии, а точнее, тех, кто ею рулит. Правящую партию у нас может сменить только другая правящая партия, состоящая из тех же игроков, но с обновлённым названием. Все это хорошо понимают. Поэтому и не верят в то, что парламентаризм в России существует. И в этом заключена еще одна проблема: если мы хотим жить как люди (как западные люди), то надо учиться у Запада и идти на риск, ведь европейцы учились этому риску столетиями, строя многопартийные системы. Но уж больно непривлекательным и морально неопрятным смотрится сейчас Запад, чтобы ему подражать. Склочный, где парламентарии воют со своими президентами, лживый, где толерантностью прикрывают жесточайшую политическую цензуру и слежку каждого за каждым, и развращенный до одури – обкуренный, однополый и полый внутри, убивший в себе все живые традиции.
И несколько слов в защиту наших депутатов. Ведь они ждут, что их не только обгадят, но и погладят, приласкают. Если они «кнопкодавы», то самые большие «кнопкодавы» – это те, кто давит на депутатов, причем так бецеремонно и публично, что оторопь порой берет. Как в случае с принятием антипенсионной реформы: как они, правящие и ни на что не влияющие, пытались сохранить лицо, оправдаться, отмыться… Поэтому кличка «кнопкодав» должна произноситься с гордостью, ибо она свидетельствует о том, что этот человек вершит политику. Большие «кнопкодавы» нажимают на маленьких депутатов, а те в свою очередь, как послушные дети, выполняют их требования и нажимают на кнопки. Но, если посмотреть с другой стороны, это нормальная культурная, проверенная временем, цивилизованная политика. Конечно, вблизи она не очень красиво смотрится, но в принципе со всеми атрибутами и прибамбасами именуется демократией. А демократия – это звучит гордо! А если посмотреть шире, то все мы – кнопкодавы. Родители давят на детей, те на кукол, музыканты и поэты, а с ними все инженеры человеческих душ – на наши тайные пружины. Надо просто избавиться от неприятной коннотации, сопряженной с этим словом. Будем назвать кнопкодавов, например, нейтральным словом акторы, которое означает на самом деле не что иное, как актер, но в русском языке не ассоциируется с зависимостью от режиссера и амплуа, да и вообще с лицедейством…
Как видите, у меня сугубо позитивный взгляд на процесс становления парламентаризма, в самом начале которого мы находимся. Другой вопрос заключается в том, что мировой парламентаризм может и не дожить до того времени, когда у нас наступит его расцвет. Как я уже говорил неоднократно на РНЛ, это связано с тем, что мировые политические идеологии увядают, а на их место приходят дешёвые подделки типа партийных идеологий, которые насквозь эклектичны и постоянно переписываются на коленке с учётом конъюнктуры, причем на глазах публики, что вызывает у людей смущение и презрение к голому политиканству. Люди перестают верить в то, во что верили всегда, многие века, потому что видят – и этот король голый!
В этих условиях очень сложно строить демократию по-российски. И я от всей души сочувствую политтехнологам, которые пытаются напялить на Россию одёжку западного покроя: чуть Русь-матушка повернулась, и разошлась одежонка в плечах, а потому сиди тихо, чтобы не потерять фасон… Советская власть тоже создала свой образец «народной демократии», соизмеримый с её амбициями. И он был ничем не хуже, но и ничем не лучше западных аналогов, кои точно так же были смешны и нелепы, но, тем не менее, убеждали сомневающихся, что они живут в цивилизованном мире. Ведь признак цивилизованности – «чтобы всё было, как у всех». У всех есть парламент, значит и у нас должен быть. У всех есть смертная казнь, значит и у нас должна быть. Отменили – значит, и мы отменим. То есть мы должны быть цивилизованными, а значит похожими, лучше, полной неотличимости...
А в заключение – несколько слов о Жириновском и его коварном предложении. Коварство в том, что он-то среди удалённых во имя гигиеничности избранцев видит всех, и прежде всего, коммунистов. Но кроме себя, единственного. А саму мысль, что и ему, может быть, уже давно пора прогуляться на пенсию ради ея величества гигиены, как и любую другую мысль, не в нём произведённую, он на дух не признаёт. Но не он один такой – каждый из депутатов, если приглядеться, такого же мнения. Они все или почти все, искренно убеждены, что депутат – это не профессия и не работа, а особое призвание. То есть депутатом надо родиться, и они это уже сделали, процесс, таким образом, завершен. Поэтому сократить ли их или не сокращать – вопрос не принципиальный, а сугубо финансовый. И последнее: я согласен, что не всякая игра стоит свеч, но игра в демократию, парламентаризм и многопартийность того стоит! Это, конечно, не снимает вопроса об экономии: демократия тоже должна быть экономичной…
