Говоря о конкурсе историософских и политологических работ на тему «Русская цивилизация и Запад: преодолима ли мировоззренческая пропасть?», надо выделит несколько моментов – как чисто практических, представляющих интерес с точки зрения современной политики России и геополитики, так и сугубо теоретических, которые высвечиваются сегодня по-новому и приобретают актуальность, которой не было еще вчера.
Начнем с теории и методологии изучения цивилизации – областей знания, где ясности со временем явно не прибавляется, а споры лишь усиливаются. Это требует от авторов, претендующих на открытие (а это едва ли не высший критерий оценки его труда), с одной стороны, очень широкой эрудированности, профессионализма и уважения к опыту предшественников, а, с другой стороны, готовности отказаться от многих стереотипов, алгоритмов и наезженных схем. Трудность заключается в том, что цивилизационная тематика стара, как мир, и, казалось бы, здесь ничего нового сказать почти невозможно. Доля правды в этом суждении есть, потому что над судьбами человеческой цивилизации ломали головы выдающиеся мыслители и светочи духовности разных эпох – властители дум, равных которым и в наши дни, когда наука престала быть уделом избранных, найти трудно или невозможно. Безусловно, есть доля истины почти в каждой из концепций, конкурирующих на рынке идей (современную науку все чаще рассматривают именно как мировой рынок идей). Но только доля истины.
В действительности все намного сложнее: концепции и теории, объясняющие природу становления цивилизаций, – это не только научные идеи, повернутые в тысячелетнее прошлое, но и проекты, способные изменить будущее, пробивающие себе путь в духовной сфере и превращающие саму науку в служение целям, не сводимым к решению научных проблем. В этой области знания борются не только идеи, теории и школы, но и системы ценностей, составляющих смысл жизни миллионов людей, целых народов, предопределяющих их исторический путь. Их иногда называют цивилизационным кодом. Очевидно, что у разных народов формируются разные, хотя в чем-то и схожие, системы ценностей, а у каждого из людей складывается собственное отношение к этим системам. У человека есть право выбора, право культурной и цивилизационной самоидентификации, хотя иногда свобода выбора, по сути, превращается в развилку пути: одна дорого ведет к спасению, другая – к духовному опустошению, гибели, поскольку именно здесь испытывается вера человека и его верность.
Со временем в цивилизатологии (крайне неудачное, но распространенное обозначение знаний о цивилизационном развитии народов) накопилось огромное количество продуктивных теорий, можно сказать золотой фонд идей, трудно совместимых и, увы, почти не связанных друг с другом. Я отношусь к этому многообразию так же, как и к биологическому многообразию: его невозможно разрушить и не следует разрушать, что не отменяет требования отделять зерна от плевел. Последнее особенно важно в сфере образования и воспитания ума, в деле духовного просвещения: уважать чужую точку зрения или чуждую жизненную позицию должно, если она не направлена на разрушение твоего духовного мира, но следовать ей не обязательно. За каждой из цивилизационных теорий, принятых научным сообществом, в том числе взаимоисключающих, стоит реальный объект, который существует вне зависимости от того, как его описывают и описывают ли его вообще. Это то, что называют реальным цивилизационным процессом. В этом общецивилизационном процессе, естественно, можно выделять самые разные тенденции и направления, которые и схватываются теоретиками.
При всем многообразии цивилизационных версий можно выделить две основные конкурирующие схемы, которые при желании можно рассматривать и как альтернативные, и как взаимодополняющие. Первая описывают цивилизацию как некий процесс линейного восхождения и универсализации духовного мира, как некую общечеловеческую направленность поступательного развития. В данном случае речь идет преимущественно о накоплении и развитии каких-то достижений, о накоплении богатств. При этом речь может идти как о «прямолинейном» или «соединительном» развитии (ручьи стекаются в речки, речки – в большие реки, большие реки – в моря), так и о «спирально-циклическом» движении с использованием эволюционной теории (тот же социал-дарвинизм в его неомарксистских, радикально-либеральных или радикально-националистических формах). Авторы и адепты этих учений не обязательно сходятся на сугубо поступательном принципе развитии, иногда они придерживаются прямо противоположной позиции – признают деструктивный по преимуществу и даже вырожденческий характер цивилизационного движения (ярким примером служат известные и откровенно богоборческие трактовки моноцивилизационного выбора, в том числе ницшеанская или фрейдистская). Как видим, цивилизационные теории базируются, как правило, на самых разных ценностных установках и, что особенно важно, на взаимоисключающих метафорах, что, с одной стороны, содействует распространению учений и школ, но, с другой стороны, затрудняет их оценку и соединение в рамках единой теории. Трудно соединить, к примеру, представление о цивилизационном развитии как о смене волн (Тоффлер) с образом спирали (те же марксистские богоборческие версии универсальных законов социального развития) или стадиальный принцип в так называемых «организменных» теориях. Все эти теории, которые мы отнесли к первой схеме, родственны, хотя и враждуют. Многие из них используются в политике – как надежный способ научного (чаще – псевдонаучного) обоснования неизбежности тотальной глобализации.
Вторая и наиболее значимая в научном плане схема, которая с трудом проникает в политический язык, заключается в том, что признается существование множества цивилизаций, имеющих право на самостоятельную жизнь, более или менее жизнеспособных и конкурентоспособных. Но все они проходят общий путь развития – от зачаточного состояния до достижения вершины – и потом идут, как и все живые организмы, к своему закату и завершению своей истории. Такую цивилизационную концепцию одним из первых предложил наш великий мыслитель, ярый противник и оппонент Дарвина Николай Яковлевич Данилевский. Он говорил о том, что существует большое количество конкурентоспособных культурно-исторических типов, и один из них – русская цивилизация, которую он рассматривал в связи со становлением общеславянской цивилизации, имея в виду тот неоспоримый факт, что Россия является центром Православного мира, ядром славянского сегмента восточноевропейской цивилизации. Все последующие, очень тщательно проработанные концепции многоцивилизационного развития восходят к модели Данилевского, связаны с нею либо непосредственно, либо опосредованно, через учения западных философов, которые воспользовались учением о культурно-исторических типах.
Сразу же надо заметить, что подход Данилевского ни в коем случае не исключает общецивилизационного подхода, а наоборот, предполагает его, поскольку каждая цивилизация, которая конкурирует и имеет право на жизнь, проходит, во первых, общие стадии развития и становления, во-вторых, развивается в тесном взаимодействии с другими цивилизациями и, в-третьих, принуждена отвечать на общие вызовы времени, общие угрозы. Такой путь проходит всякий культурно-исторический тип, т.е. конкретная локальная цивилизация, в том числе и русская. В этом и проявляется некая общая тенденция, единая цивилизационная направленность, то, что можно было бы назвать прогрессом, если бы не мешало «линейно-прогрессистское» толкование этого термина. Но в данном случае прогресс – это не какое-то механическое обогащение и накопление, не унификация и не слияние. Один из русских философов сказал по этому поводу: слияние – смерть, согласие – жизнь. Эта формула очень важна и для понимания концепции Данилевского. Не слиянность, но прохождение общих этапов развития, взаимообогащение, конкуренция и борьба цивилизаций, пусть иногда и жесткая – именно эта реальность проявляется в многообразии мира и наличии общих закономерностей. Общая закономерность проявляется и в том, что, что отвечает на вызовы времени. И оттого, насколько она способна отвечать, сохраняя или разрушая себя, зависит горизонт будущего этой цивилизации, ее жизнеспособность.
Теперь вернемся к вопросу о политической актуальности цивилизационной тематики. В мировой истории произошло нечто, что кардинально изменило наше отношение к цивилизационным теориям. Дело в том, что цивилизационное развитие, как правило, маскировалось, уходило на третий план под натиском новых политических сил, кардинально изменявших мир. На третий план отодвигалось и главное – то, что отличает цивилизацию. Речь идет о роли культуросозидающей, культурообразующей конфессии. Для русской цивилизации это, конечно, Православие. Становление западной цивилизации не понять без учета роли католицизма и позднее протестантизма. Жесточайшая борьба этих христианских учений и ересей в их многочисленных версиях привела к тому (наряду с множеством других факторов), что в конечном итоге наступил процесс всеобщего охлаждения к религиозной традиции и распад религиозного самосознания. Следствие – трудно обратимая или даже не обратимая тенденция вырождения коренных европейских народов, о чем сегодня говорят даже западные авторы и ведущие политики, все чаще нарушая основные «заповеди политкорректности», одна из которых – мораторий на расовую проблематику, которая, как известно, тесно связана с пониманием механизмов распространения и борьбы локальных цивилизаций. Вырожденческая тенденция и «капитулянтство» перед нею, характерное для либеральных политических сил, многократно усиливаются на фоне мощной антиклерикальной кампании, которая доминируют в политике государств-наследников европейской цивилизации. Сегодня вслед за Тойнби можно говорить о том, что мы имеем дело уже с так называемой постхристианской цивилизацией, для которой характерно не только предательство, отказ от первородства, но и глумление над святынями.
Главное, что долгое время скрывало цивилизационные различия между народами – характерное для ХХ века господство новых мировых идеологий, каждая из которых была проектом будущего. В угоду этим проектам глобального мирового переустройства ученые, бывшие адептами политических доктрин, неоднократно переписывали и историю своих народов, и всю мировую историю. Речь идет, прежде всего, о таких идеологиях, как социализм, либерализм и фашизм. Все эти «великие учения» на самом деле были великими искушениями. Даже те учения, которые содержали в себе высокие ценности и даже содержали некоторые ценности Христианства, по сути, были не менее опасны и разрушительны уже по той причине, что они вытесняли из реальной жизни, из сознания людей собственно конфессиональную основу. Все эти учения, политические идеологии, как недавно заметил Святейший Патриарх Кирилл, обречены на исчезновение, поскольку враждебны цивилизационному коду и имеют очень короткий жизненный горизонт. У самых мощных идеологий история (чаще всего – история вырождения) не превышает и ста лет, тогда как цивилизации проявляют несравненно большую жизнеспособность, их «век» – многие столетия взросления и тысячелетия зрелости. В человеческом понимании – вечность. Приходит время, когда вера людей во всемогущество великих мировых учений, которые разделяли мир на «белых» и «красных», разрезали по живому мир, страны, народы, ослабевает, подтачивается и утрачивает былую силу, да и сами эти учения до такой степени перерождаются, что они мало уже для кого становятся привлекательными. Их творцы и адепты настолько слабы в аргументации и поиске новых идей, что ломают головы над тем, как найти другие возможности для манипуляции миллионами людей.
На этом фоне обнажаются подлинные структуры мироздания. Нынешнее время обнаруживает, что на самом деле реальность базируется не на идеологии и не на тех моделях государственного устройства, которые базируются на богоборческих идеологиях, разрушающих традиции, религию и наследственные формы власти. Сегодня поднимаются как бы из небытия великие цивилизационные миры, которые выстояли в условиях всеобщего крушения, пережили катастрофы и мировые войны, доказав свое право на существование во все времена, которые отведены Господом человечеству. Предельно опасная тенденция заключается в том, что политики (политиканы), утратившие такой инструмент господства, каким были «великие учения», готовы использоваться межконфессиональные противоречия и межцивилизационные конфликты как новый и основной инструмент навязывания своей воли. Этим также объясняется острый интерес к цивилизационной тематике в целом и к теории и «конфликта цивилизаций» в частности.
В этом контексте как никогда важно видеть качественное различие между европейской или западной цивилизацией и возрождающейся, восходящей к собственным истокам, благодаря Русской Православной Церкви, Русской цивилизации. Очень важно иметь в виду и потенциал «славянской цивилизационной идеи», поскольку в ЕС существует колоссальный сегмент – восточноевропейские славянские страны, а также другие территории СССР, сегодня вошли в территорию Евросоюза. Славянский сегмент ЕС – особая часть славянского мира, исторически и цивилизационно нераздельно связанная с Россией. За нашими плечами – история Первой и Второй мировых войн, а позднее – «лагерь социализма», кооперация стран «народной демократии», которые находились под мощным влиянием со стороны Советского Союза. Сегодня, когда огромные территории разделенного народа – Великороссия (РФ), Украина и Белоруссия – находятся в ситуации вынужденного цивилизационного выбора, нам приходится выбирать не модели, а судьбу. Это выбор между Христианством и т.н. постхристианским миром, звероподобные образы которого проявляются все отчетливее.
В заключение следует отметить, что в России, да и в мире нет традиций по поддержке исследований в этой области, которые не были бы направлены на усиление постхристианского вектора и разрушение. Поэтому инициатива с конкурсом более чем актуальна. Я благодарен, что меня пригласили для участия в этом проекте. Это едва ли не первая сильная позитивная инициатива. То, что она имеет реальное политическое значение, для меня не вызывает никаких сомнений. Это не зависит даже от качества представленных работ, и не суть важно, какой точки зрения придерживаются авторы. Очень важны направленность, дух исследований, внутренняя установка: во имя чего мы изучаем процессы взаимодействия русской и западной цивилизации. Сегодня общая цивилизационная теория не просто обретает новое дыхание, она зарождается. Нам предстоит научиться слушать, понимать и уважать друг друга. И последнее: в настоящее время под руководством академика Е.П. Челышева осуществляется не менее значимый исследовательский проект в Российской Академии наук – многолетняя программа Научного совета РАН по изучению и охране культурного и природного наследия. Одно из направлений этой программы – подготовка многотомного труда «Цивилизационный путь России». В ближайшее время я познакомлю читателей РНЛ с концепцией этого коллективного труда, в котором уже участвуют многие известные ученые.
Валерий Расторгуев, д. ф. н., профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
Начнем с теории и методологии изучения цивилизации – областей знания, где ясности со временем явно не прибавляется, а споры лишь усиливаются. Это требует от авторов, претендующих на открытие (а это едва ли не высший критерий оценки его труда), с одной стороны, очень широкой эрудированности, профессионализма и уважения к опыту предшественников, а, с другой стороны, готовности отказаться от многих стереотипов, алгоритмов и наезженных схем. Трудность заключается в том, что цивилизационная тематика стара, как мир, и, казалось бы, здесь ничего нового сказать почти невозможно. Доля правды в этом суждении есть, потому что над судьбами человеческой цивилизации ломали головы выдающиеся мыслители и светочи духовности разных эпох – властители дум, равных которым и в наши дни, когда наука престала быть уделом избранных, найти трудно или невозможно. Безусловно, есть доля истины почти в каждой из концепций, конкурирующих на рынке идей (современную науку все чаще рассматривают именно как мировой рынок идей). Но только доля истины.
В действительности все намного сложнее: концепции и теории, объясняющие природу становления цивилизаций, – это не только научные идеи, повернутые в тысячелетнее прошлое, но и проекты, способные изменить будущее, пробивающие себе путь в духовной сфере и превращающие саму науку в служение целям, не сводимым к решению научных проблем. В этой области знания борются не только идеи, теории и школы, но и системы ценностей, составляющих смысл жизни миллионов людей, целых народов, предопределяющих их исторический путь. Их иногда называют цивилизационным кодом. Очевидно, что у разных народов формируются разные, хотя в чем-то и схожие, системы ценностей, а у каждого из людей складывается собственное отношение к этим системам. У человека есть право выбора, право культурной и цивилизационной самоидентификации, хотя иногда свобода выбора, по сути, превращается в развилку пути: одна дорого ведет к спасению, другая – к духовному опустошению, гибели, поскольку именно здесь испытывается вера человека и его верность.
Со временем в цивилизатологии (крайне неудачное, но распространенное обозначение знаний о цивилизационном развитии народов) накопилось огромное количество продуктивных теорий, можно сказать золотой фонд идей, трудно совместимых и, увы, почти не связанных друг с другом. Я отношусь к этому многообразию так же, как и к биологическому многообразию: его невозможно разрушить и не следует разрушать, что не отменяет требования отделять зерна от плевел. Последнее особенно важно в сфере образования и воспитания ума, в деле духовного просвещения: уважать чужую точку зрения или чуждую жизненную позицию должно, если она не направлена на разрушение твоего духовного мира, но следовать ей не обязательно. За каждой из цивилизационных теорий, принятых научным сообществом, в том числе взаимоисключающих, стоит реальный объект, который существует вне зависимости от того, как его описывают и описывают ли его вообще. Это то, что называют реальным цивилизационным процессом. В этом общецивилизационном процессе, естественно, можно выделять самые разные тенденции и направления, которые и схватываются теоретиками.
При всем многообразии цивилизационных версий можно выделить две основные конкурирующие схемы, которые при желании можно рассматривать и как альтернативные, и как взаимодополняющие. Первая описывают цивилизацию как некий процесс линейного восхождения и универсализации духовного мира, как некую общечеловеческую направленность поступательного развития. В данном случае речь идет преимущественно о накоплении и развитии каких-то достижений, о накоплении богатств. При этом речь может идти как о «прямолинейном» или «соединительном» развитии (ручьи стекаются в речки, речки – в большие реки, большие реки – в моря), так и о «спирально-циклическом» движении с использованием эволюционной теории (тот же социал-дарвинизм в его неомарксистских, радикально-либеральных или радикально-националистических формах). Авторы и адепты этих учений не обязательно сходятся на сугубо поступательном принципе развитии, иногда они придерживаются прямо противоположной позиции – признают деструктивный по преимуществу и даже вырожденческий характер цивилизационного движения (ярким примером служат известные и откровенно богоборческие трактовки моноцивилизационного выбора, в том числе ницшеанская или фрейдистская). Как видим, цивилизационные теории базируются, как правило, на самых разных ценностных установках и, что особенно важно, на взаимоисключающих метафорах, что, с одной стороны, содействует распространению учений и школ, но, с другой стороны, затрудняет их оценку и соединение в рамках единой теории. Трудно соединить, к примеру, представление о цивилизационном развитии как о смене волн (Тоффлер) с образом спирали (те же марксистские богоборческие версии универсальных законов социального развития) или стадиальный принцип в так называемых «организменных» теориях. Все эти теории, которые мы отнесли к первой схеме, родственны, хотя и враждуют. Многие из них используются в политике – как надежный способ научного (чаще – псевдонаучного) обоснования неизбежности тотальной глобализации.
Вторая и наиболее значимая в научном плане схема, которая с трудом проникает в политический язык, заключается в том, что признается существование множества цивилизаций, имеющих право на самостоятельную жизнь, более или менее жизнеспособных и конкурентоспособных. Но все они проходят общий путь развития – от зачаточного состояния до достижения вершины – и потом идут, как и все живые организмы, к своему закату и завершению своей истории. Такую цивилизационную концепцию одним из первых предложил наш великий мыслитель, ярый противник и оппонент Дарвина Николай Яковлевич Данилевский. Он говорил о том, что существует большое количество конкурентоспособных культурно-исторических типов, и один из них – русская цивилизация, которую он рассматривал в связи со становлением общеславянской цивилизации, имея в виду тот неоспоримый факт, что Россия является центром Православного мира, ядром славянского сегмента восточноевропейской цивилизации. Все последующие, очень тщательно проработанные концепции многоцивилизационного развития восходят к модели Данилевского, связаны с нею либо непосредственно, либо опосредованно, через учения западных философов, которые воспользовались учением о культурно-исторических типах.
Сразу же надо заметить, что подход Данилевского ни в коем случае не исключает общецивилизационного подхода, а наоборот, предполагает его, поскольку каждая цивилизация, которая конкурирует и имеет право на жизнь, проходит, во первых, общие стадии развития и становления, во-вторых, развивается в тесном взаимодействии с другими цивилизациями и, в-третьих, принуждена отвечать на общие вызовы времени, общие угрозы. Такой путь проходит всякий культурно-исторический тип, т.е. конкретная локальная цивилизация, в том числе и русская. В этом и проявляется некая общая тенденция, единая цивилизационная направленность, то, что можно было бы назвать прогрессом, если бы не мешало «линейно-прогрессистское» толкование этого термина. Но в данном случае прогресс – это не какое-то механическое обогащение и накопление, не унификация и не слияние. Один из русских философов сказал по этому поводу: слияние – смерть, согласие – жизнь. Эта формула очень важна и для понимания концепции Данилевского. Не слиянность, но прохождение общих этапов развития, взаимообогащение, конкуренция и борьба цивилизаций, пусть иногда и жесткая – именно эта реальность проявляется в многообразии мира и наличии общих закономерностей. Общая закономерность проявляется и в том, что, что отвечает на вызовы времени. И оттого, насколько она способна отвечать, сохраняя или разрушая себя, зависит горизонт будущего этой цивилизации, ее жизнеспособность.
Теперь вернемся к вопросу о политической актуальности цивилизационной тематики. В мировой истории произошло нечто, что кардинально изменило наше отношение к цивилизационным теориям. Дело в том, что цивилизационное развитие, как правило, маскировалось, уходило на третий план под натиском новых политических сил, кардинально изменявших мир. На третий план отодвигалось и главное – то, что отличает цивилизацию. Речь идет о роли культуросозидающей, культурообразующей конфессии. Для русской цивилизации это, конечно, Православие. Становление западной цивилизации не понять без учета роли католицизма и позднее протестантизма. Жесточайшая борьба этих христианских учений и ересей в их многочисленных версиях привела к тому (наряду с множеством других факторов), что в конечном итоге наступил процесс всеобщего охлаждения к религиозной традиции и распад религиозного самосознания. Следствие – трудно обратимая или даже не обратимая тенденция вырождения коренных европейских народов, о чем сегодня говорят даже западные авторы и ведущие политики, все чаще нарушая основные «заповеди политкорректности», одна из которых – мораторий на расовую проблематику, которая, как известно, тесно связана с пониманием механизмов распространения и борьбы локальных цивилизаций. Вырожденческая тенденция и «капитулянтство» перед нею, характерное для либеральных политических сил, многократно усиливаются на фоне мощной антиклерикальной кампании, которая доминируют в политике государств-наследников европейской цивилизации. Сегодня вслед за Тойнби можно говорить о том, что мы имеем дело уже с так называемой постхристианской цивилизацией, для которой характерно не только предательство, отказ от первородства, но и глумление над святынями.
Главное, что долгое время скрывало цивилизационные различия между народами – характерное для ХХ века господство новых мировых идеологий, каждая из которых была проектом будущего. В угоду этим проектам глобального мирового переустройства ученые, бывшие адептами политических доктрин, неоднократно переписывали и историю своих народов, и всю мировую историю. Речь идет, прежде всего, о таких идеологиях, как социализм, либерализм и фашизм. Все эти «великие учения» на самом деле были великими искушениями. Даже те учения, которые содержали в себе высокие ценности и даже содержали некоторые ценности Христианства, по сути, были не менее опасны и разрушительны уже по той причине, что они вытесняли из реальной жизни, из сознания людей собственно конфессиональную основу. Все эти учения, политические идеологии, как недавно заметил Святейший Патриарх Кирилл, обречены на исчезновение, поскольку враждебны цивилизационному коду и имеют очень короткий жизненный горизонт. У самых мощных идеологий история (чаще всего – история вырождения) не превышает и ста лет, тогда как цивилизации проявляют несравненно большую жизнеспособность, их «век» – многие столетия взросления и тысячелетия зрелости. В человеческом понимании – вечность. Приходит время, когда вера людей во всемогущество великих мировых учений, которые разделяли мир на «белых» и «красных», разрезали по живому мир, страны, народы, ослабевает, подтачивается и утрачивает былую силу, да и сами эти учения до такой степени перерождаются, что они мало уже для кого становятся привлекательными. Их творцы и адепты настолько слабы в аргументации и поиске новых идей, что ломают головы над тем, как найти другие возможности для манипуляции миллионами людей.
На этом фоне обнажаются подлинные структуры мироздания. Нынешнее время обнаруживает, что на самом деле реальность базируется не на идеологии и не на тех моделях государственного устройства, которые базируются на богоборческих идеологиях, разрушающих традиции, религию и наследственные формы власти. Сегодня поднимаются как бы из небытия великие цивилизационные миры, которые выстояли в условиях всеобщего крушения, пережили катастрофы и мировые войны, доказав свое право на существование во все времена, которые отведены Господом человечеству. Предельно опасная тенденция заключается в том, что политики (политиканы), утратившие такой инструмент господства, каким были «великие учения», готовы использоваться межконфессиональные противоречия и межцивилизационные конфликты как новый и основной инструмент навязывания своей воли. Этим также объясняется острый интерес к цивилизационной тематике в целом и к теории и «конфликта цивилизаций» в частности.
В этом контексте как никогда важно видеть качественное различие между европейской или западной цивилизацией и возрождающейся, восходящей к собственным истокам, благодаря Русской Православной Церкви, Русской цивилизации. Очень важно иметь в виду и потенциал «славянской цивилизационной идеи», поскольку в ЕС существует колоссальный сегмент – восточноевропейские славянские страны, а также другие территории СССР, сегодня вошли в территорию Евросоюза. Славянский сегмент ЕС – особая часть славянского мира, исторически и цивилизационно нераздельно связанная с Россией. За нашими плечами – история Первой и Второй мировых войн, а позднее – «лагерь социализма», кооперация стран «народной демократии», которые находились под мощным влиянием со стороны Советского Союза. Сегодня, когда огромные территории разделенного народа – Великороссия (РФ), Украина и Белоруссия – находятся в ситуации вынужденного цивилизационного выбора, нам приходится выбирать не модели, а судьбу. Это выбор между Христианством и т.н. постхристианским миром, звероподобные образы которого проявляются все отчетливее.
В заключение следует отметить, что в России, да и в мире нет традиций по поддержке исследований в этой области, которые не были бы направлены на усиление постхристианского вектора и разрушение. Поэтому инициатива с конкурсом более чем актуальна. Я благодарен, что меня пригласили для участия в этом проекте. Это едва ли не первая сильная позитивная инициатива. То, что она имеет реальное политическое значение, для меня не вызывает никаких сомнений. Это не зависит даже от качества представленных работ, и не суть важно, какой точки зрения придерживаются авторы. Очень важны направленность, дух исследований, внутренняя установка: во имя чего мы изучаем процессы взаимодействия русской и западной цивилизации. Сегодня общая цивилизационная теория не просто обретает новое дыхание, она зарождается. Нам предстоит научиться слушать, понимать и уважать друг друга. И последнее: в настоящее время под руководством академика Е.П. Челышева осуществляется не менее значимый исследовательский проект в Российской Академии наук – многолетняя программа Научного совета РАН по изучению и охране культурного и природного наследия. Одно из направлений этой программы – подготовка многотомного труда «Цивилизационный путь России». В ближайшее время я познакомлю читателей РНЛ с концепцией этого коллективного труда, в котором уже участвуют многие известные ученые.
Валерий Расторгуев, д. ф. н., профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
