Мария Фомина: «Чем может обернуться эта художественная неудача?»

Сама по себе идея диалога между культурой и верой, между церковью и искусством - не нова. Диалог этот длится уже не первое тысячелетие. В конце концов, мозаика, фреска и икона в церковных стенах - разве не великий пример того, сколь продуктивен может быть этот диалог?

Другое дело, что после секуляризации искусства, после опыта переживания человеком эпохи модерна «смерти Бога» и затем, в пересмешливые годы «постмодерна» - «смерти человека», появляется новая необходимость в таком диалоге. Культура делает новые шаги навстречу вере. Свидетельством тому - невероятный расцвет за последние двадцать лет иконописания и храмовых росписей, появление православной скульптуры. За «спиной» просвещенного клира и «взыскующей града» интеллигенции - опыт религиозно-философских собраний начала ХХ столетия, впрочем, не совсем удачный. Опыт нового осмысления русской духовно-исторической традиции, попытка найти и сформулировать ее вселенскую миссию - «после перерыва», после «обморока духовного». Удался ли он? Показать это сможет только время.
   
И вот в головах образованного духовенства, причем, вероятно, на «высоком политическом уровне», рождается смелая идея: приютить «около церковных стен» актуальщиков, наших новых авангардистов, анфан терриблей contemporary art. ( Впрочем, весьма успешных, раскрученных, обласканных). Так сказать, «приручить дракона». Не хочу уподобляться печально известному народному преданию о «не читавших роман, но сказавших». В Москву на выставку не выбралась, признаюсь. Но то, что сумела разыскать в паутине - посмотрела. Если честно: ничего особо впечатляющего не увидела. Может быть, мне не повезло, и в интернет не выложили лучшее. Но ведь и по двум-трем работам Тициана можно составить какое-то суждение о почти столетней жизни патриарха живописи?

Вот и у меня составилось мнение об актуальном искусстве в притворе храма. Эпатажный гиперреализм Дмитрия Врубеля - это, видимо, гвоздь выставки. Фарисейство ли - вздрогнуть от несоответствия евангельских слов «и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня примет» (Мф. 18:5) - лицам не то беспризорников, не то молодых уголовников? Или все-таки содрогнуться - естественная реакция организма? А может быть, художник и устроители выставки и хотели такой острой реакции? Вопросы, вопросы… 

Хотя при словах Спасителя почему-то больше представлялось невинное дитя. Затравленное собаками, бьющее себя кулачками в грудь - из до боли знакомых строк великого писателя. А художественно все это - было, было, было. Или милиционер - защитник олигархата, на фоне слов о сотнике, вера которого была такой, что и в Израиле не сыскать? Так это все-таки эпатаж или поиски новой, современной «иллюстрации» к вечным словам?
   
Концептуализм Гора Чахала: словесная мозаика из имен Всевышнего. Как и весь концептуализм, где слово заменяет изображение, близок не столько христианской, сколько иудейской традиции. Любопытная композиция, но опять ничего нового с художественной точки зрения.
   
Пожалуй, единственное, что показалось ярким, а главное - имеющим древнюю традицию: раскрашенный храмик на груде яблок Константина Звездочетова. Помимо какой-то чистой, фольклорной интонации, вспомнились истоки этого образа. В древности, на холмике зерна ставили алтарь - для благодарения высших сил за посланный урожай. Да еще - «Среднерусская античность» Владимира Куприянова. Но это просто осколки великого древнерусского наследия.
   
Судя по фотографиям, как-то потерянно выглядели работы актуальщиков в минималистском классическом пространстве притвора храма Св.Татьяны. Их высказывания смотрелись сиротливо и даже жалостно на фоне великого прошлого религиозного искусства. И даже - на фоне современного храмового искусства, при всей его стилизационности. 
   
Но Дух дышит где хочет. (Ин 3:8) Кто знает, чем может обернуться эта художественная неудача? И мы тоже не будем бросать камни в этих представителей современного искусства. Вдруг они предстанут перед нами с какими-то новыми, художественно убедительными высказываниями? Но почему-то хочется, чтобы это случилось на Винзаводе или в Лофт-этажах, а не у врат храма.

Мария Фомина, искусствовед, член Союза художников России, специально для «Русской народной линии»