Бусинки памяти

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

На крестном поприще земном

В конце девяностых годов прошлого века Бог судил мне потрудиться в составе комиссии по канонизации святых Псковской епархии. Возглавлял комиссию духовник Снетогорского женского монастыря архимандрит Гермоген (Муртазов). Нам открыли доступ в архивы ФСБ, где мы, члены комиссии, изучали материалы дел пострадавших в годины гонений православных священников и монашествующих. Тогда я и познакомился с жизнью и судьбой матушки Иоанникии, в точности исполнившей заветы святых, сказавших: "Если хочешь, чтобы вечное спасение было твоим главным делом, будь в этом мире, как странник и пришелец" (свт. Тихона Задонского» и "Тот монах, кто живет для Бога, и притом для Него одного" (свт. Григорий Богослов).

* * *

Монахиня Иоанникия (Мария Никоновна Шапкина) родилась в июне 1863 года в городе Полоцке в семье псаломщика[i]. До семи лет совместно с родителями жила в церковном доме, но едва лишь достигнув отроческого возраста, она по влечению сердца оставила родительский кров и ушла в монастырь, чтобы посвятить свою жизнь Богу. Известно, что 1880 году она уже окончательно определила свой жизненный путь, став послушницей. "Поступила в монастырь в 1880 году по своему желанию" - пишет она в анкете  от 1923 г.[ii]

"С малых лет я пошла в монастырь и при монастыре жила до последнего времени, — говорила она, отвечая на вопрос следователя о своей дореволюционной жизни. — Тридцать лет я уже являюсь старшей монахиней при Пустошкинском монастыре. Всем движимым и недвижимым имуществом пользовалась монастырским, своего не было".[iii]

Таким образом, большую часть жизни она подвизалась в Вербиловском Покровском монастыре Себежского уезда Витебской губернии. Известно, что эта обитель располагалась на берегу Вербиловского озера в двадцати верстах от п. Пустошка (ныне Псковская область), и при ней имелись смешанная церковно-приходская школа и иконописная мастерская.[iv] До революции в обители подвизалось до шестидесяти сестер, но в годы установления Советской власти их число сократилось до десяти. В конце двадцатых годов монастырь закрыли, и большинство из насельниц были репрессированы. По словам матушки Иоанникии, "после закрытия монастыря (сестры) были переарестованы и отправлены кто на три года и больше  на разные сроки" [v]. 

Все последующие годы для матушки Иоанникии стали временем скорбей и испытаний. Известно, что она арестовывалась Пустошкинским РО ОГПУ, но была освобождена и в 1931 году выслана из Пустошкинского района. На короткое время она получала кров у различных верующих людей в деревнях Новосокольнического района Калининской области (теперь это Псковская область). Так, с марта 1937 года четыре месяца она проживала в деревне Воротково у псаломщицы местной церкви, а с конца июля до момента ареста — в деревне Рижицы. Известно, что семидесятичетырехлетняя подвижница была тяжело больна — она страдала пороком сердца и, по заключению врачей, была нетрудоспособна. Но истинная вера, как известно, возвышается над всем чувственным и парит выше немощных помыслов человеческих (свт. Иоанн Златоуст), поэтому матушка Иоанникия всегда оставалась истинной невестой Христовой, свято исполняющей заповеди Божии и хранящей монашеские обеты. Без Церкви, к которой пламенно стремилось все ее естество, жизни для нее не было и быть не могло. Думается, что она хорошо помнила завет свт. Игнатия (Брянчанинова) о том, что скорби, по преимуществу, — удел современного монашества, удел, назначенный Самим Богом. Поэтому арест, который последовал 12 августа 1937 года, едва ли явился для нее неожиданностью. Так начался ее путь восхождения на голгофу…

Вот список изъятых у нее при аресте вещей: две фотографии лиц в монашеской одежде (в т.ч. изображение св. прав. Иоанна Кронштадтского), перепечатанная (разрешительная) молитва, сорокапятилетние служение протоиерея Иоанна Кронштадтского, поздравление протоиерея Иоанна Кронштадтского, воззвание к народу о посещение церкви, шесть фотокарточек святых… Из вышеприведенного перечня с очевидностью проступает необыкновенная любовь будущей мученицы к великому праведнику начала XX  столетия, святому праведному Иоанну Кронштадтскому, с удивительной прозорливостью предугадавшему весь ход трагического развития событий в России. Не он ли писал еще в 1907 году: "Посмотрите, как мир близится к концу; смотрите, что творится в мире; всюду безверие, всюду наносится оскорбление Существу безконечному, всеблагому; повсюду хула на Создателя, всюду дерзкое сомнение и неверие… Держись же, Россия, твердо веры своей и Церкви, и Царя православнаго, если хочешь быть непоколебимою людьми неверия и безначалия, и не хочешь лишиться царства и Царя православнаго. А если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нея многие интеллигенты — то не будешь уже Россией или Русью святою, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга…" Увы, именно это и случилось — отпала Россия от веры Православной и безбожникам дана была власть истреблять народ Божий. Подумаем, могла ли всего этого не заметить и не понять матушка Иоанникия — человек высокой духовной жизни? Нет! Поэтому и все ее устремления направлены были к жизни будущего века, к грядущему Царству Славы (вспомним хранимую ею разрешительную молитву!). Она готовила себя к смерти и предстоящему суду, по слову своего духовного наставника св. прав. Иоанна Кронштадтского, взывающего к современникам: "Готовьтесь на суд, на суд страшный, на суд праведный, на суд единственный и окончательный, после котораго будет или вечное блаженство, или нескончаемое мучение. Не удивляйтесь, что говорю так решительно: ведь мы очень недалеко от вечнаго огня, а многим, может быть, в сию нощь душу твою истяжут от тебе (Лук. 12, 20)…" [vi].

Матушка Иоанникия обвинялась в том, что состояла членом контрреволюционной церковной группы, систематически вела антисоветскую агитацию против политики Советской власти и ее мероприятий, проводила контрреволюционные сборища антисоветского элемента. Частично, а именно то, что являлась "членом церковной группы", матушка Иоанникия признала. "Мы все вместе слушали по воскресеньям молебны в церкви и проповеди", — говорила она на допросе.[vii] Все же остальное так и осталось голословным, надуманным и недоказанным. Впрочем, кому тогда требовались настоящие доказательства вины арестованного?

Вот выдержки из протокола допроса матушки Иоанникии:

Вопрос: Какую контрреволюционную агитацию проводили вы в интересах привлечения граждан в церковь?

Ответ: Отец (Василий) Цыганов говорил нам, что чтить церковь надо, и кто свободен от работы, должен идти молиться, то Бог поможет тем, кто работает.

Вопрос: Расскажите о контрреволюционной работе вашей церковной группы… Вы признаете себя виновной в том, что вы вели контрреволюционную агитацию против советской власти и против колхозов?

Ответ: Нет, не признаю.

Вопрос: В чем вы признаете себя виновной?

Ответ: Ни в чем не признаю.

Она признала себя членом церковной группы, что вполне естественно для каждого христианина, тем более из монашествующих, виновной же в контрреволюционной агитации и деятельности признать себя категорически отказалась. К вышесказанному можно лишь добавить, что человеку, любящему Господа, все способствует ко благому — и клевета, и гонения, и телесные мучения, лишь усиливающие и возвышающие значение христианского подвига. Как высшая награда для матушки Иоанникии звучат слова проходящей по делу свидетельницы Марии Алексеевны Гультяевой: "Меня воспитали в духе монашества отец Василий Цыганов и монахиня Иоанникия Шапкина…" [viii]. А вот слова священника Василия Цыганова, сказанные на допросе следователю НКВД, хорошо дополняющие портреты всех членов церковной общины: "Моя работа… — это читка христианских проповедей в воскресные и праздничные дни… В своих проповедях я призывал народ к поминовению Бога, ходить и молиться в церковь… Призывал народ к терпению… Мои проповеди имели положительные результаты: народу приходило в церковь больше…" [ix]. Отец Василий также не признал себя виновным в контрреволюционной деятельности.

Очень характерно, что даже "обличительные" показания свидетелей, лояльных советской власти, лишь подчеркивают отсутствие у обвиняемых членов церковной общины какой бы то ни было вины и их высокое христианское достоинство. "Ходили по домам к колхозникам, — показывает свидетель, желающий всячески содействовать следствию, — и агитировали ходить в церковь молиться Богу, крестить детей, в праздничные дни не ходить на работу…" [x].

Итак, следствие установило вину подвижницы Иоанникии: ходила в церковь, молилась Богу, призывала крестить детей и почитать церковные праздники… Вывернув все это в соответствии с духом безбожного времени, следствие поставило точку за следующим постановлением: "Шапкина привлекала к себе верующих и воспитывала их в монашеском духе… проводила контрреволюционные сборища, где читая Библию, доказывала что Сов. власть продержится недолго, все идет по Писанию Божьему…"

21 августа 1937 года постановлением тройки УНКВД Калининской области Шапкину Иоанникию Никоновну приговорили к расстрелу. 23 августа приговор был приведен в исполнение…

Но воистину, все идет по Писанию Божию, и "Господь, — как говорил прп. авва Исаия, — воздаст почести и награды тем, кто мужественно подвизается на крестном поприще земной жизни, кто сверг с себя бремя преходящего мира терпением скорбей и умерщвлением тела".

Игорь Изборцев

(Из книги «О тех, кто идет впереди нас»)