Часть 3
Первое обретение мощей
С точки зрения драматургического построения образ полковника Най-Турса возникает из толщи булгаковского романа, сопровождая читателя от чуда к чуду. Эти чудотворения совершаются по отношению ко многим персонажам после жертвенной гибели Ная. Напомним, что прототипом персонажа полковника Най-Турса послужил генерал граф Фёдор Артурович Келлер. И, наконец, самым крупным планом – макро-планом – с нимбом Святого над головой – является Най-Турс в Раю отчётливо, но в сонном видении, Алексею Турбину. Михаил Булгаков, выросший среди книг обширной отцовской библиотеки профессора Киевской Духовной академии, в своём произведении подмечает тот непродолжительный момент, когда бесплотные души на мытарствах словно становятся видимыми, отражаясь в своих, ещё непогребенных телах.
«Процесс тления тел людей, как это хорошо известно в христианской Церкви, напрямую зависит от частного Суда, произнесенного Богом над каждым человеком после его смерти. Присуждённая Господом участь души и участь тела являют собой итог земной жизни их владельца. И этот итог подводит лишь «Судия Всяческих». Костные останки почивших людей (мощи) могут сохраняться в земле чрезвычайно долго, сохраняя при этом неразрывную связь с душой, отошедшей в Горние обители (либо в места менее благополучные). Эти обе части человеческого существа – душа и тело – ожидают Страшного суда, когда будут вновь воссоединены при Воскресении мертвых для «жизни будущего века» под новым небом и новой землей», – напоминает нам митрополит Митрофан (Баданин) в книге «До и после. Апология Книги Еноха» (подробнее).
Святые отцы описывают души усопших людей во время прохождения мытарств не иначе «как селёдка в бочке». Тело полковника Най-Турса будет проходить «мытарства» в анатомическом театре, повторяя, очевидно, мытарства души своего прототипа воина мученика графа Феодора Келлера. Исполинского роста тело Най-Турса очутится среди груды других тел, где будет на третий день довольно быстро найдено, и откуда будет бережно извлечено для отпевания и погребения согласно Православной традиции. Юнкер Николка Турбин, как мы помним, чудесным образом спасшийся после жертвенной гибели Ная, осуществит благородный поступок – он разыщет не только семью полковника, но и его тело в подвале анатомического театра. Несколькими неделями ранее описываемых в романе событий, генерал граф Федор Артурович Келлер тайно принял Ангельский чин монаха с именем Николай по согласию со своей супругой. Словно Ангел Хранитель инока Николая направил стопы Николая Булгакова, брата писателя, прототипа Николки Турбина, в морг, чтобы без промедления обрести мощи воина мученика Феодора Келлера и не позволить падшим ангелам – «духам злобы поднебесным» – предать тело христианского мученика расчленению патологоанатомом.
Николка расшифровывает последние слова Най-Турса, оказавшиеся его адресом и находит квартиру Ная, где знакомится с матерью и сестрой полковника, у которых есть прототипы и о них мы ещё скажем. Если сопоставить даты, одну обозначенную в романе довольно точно 1/14 декабря и другую – дату убийства генерала графа Федора Артуровича Келлера – в ночь 6-7/19-20 декабря, мы получим разницу в несколько дней. Именно в течение этого условного художественного времени происходят события, описанные генералом в предсмертном дневнике. Итогом этих событий стало убийство графа Келлера на Софийской площади.
Помещая на первый взгляд «необъяснимый» люфт в датах в свой роман, содержащий все признаки довольно точного житийного описания, но «зашифрованного» под художественное произведение, Михаил Булгаков, таким образом, сообщает потомкам о наличии предсмертного дневника графа Федора Артуровича Келлера. Напомним, что впервые дневник генерала, написанный в течение 7 дней (из них 5 дней проведены в добровольном заточении в Михайловском Златоверхом монастыре), был опубликован в 1925 году в книге «В борьбе с большевиками. Воспоминания генерал-майора князя П. Авалова Б., командующего русской западной армией в Прибалтике», которая вышла из печати в Германии. Появление книги совпало с историческим моментом, когда русское монархическое движение в рассеянии все-таки сумело приобрести осязаемые очертания – Его Императорское Высочество Великий князь Кирилл Владимирович принял титул Императора Всероссийского. В упомянутой книге наряду с дневником графа Федора Артуровича Келлера опубликован Высочайший манифест Его Императорского Высочества Великого князя Кирилла Владимировича от 31 августа 1924 года о принятии титула Императора Всероссийского.
Великий князь Кирилл Владимирович приходился крестным отцом – восприемником – княжне Марии Анатольевне Барятинской, дочери хозяйки знаменитого «лазарета княгини Барятинской» на Институтской улице, где, как мы помним, остановились Келлеры после прибытия из Харькова в Киев в октябре 1918 года. Не исключено, что будущий писатель Михаил Булгаков был знаком с содержанием дневника, получив его на короткое время от Татьяны Келлер, невестки убитого петлюровцами генерала. В начале 1924 года, как известно, Михаил Булгаков познакомился с Любовью Евгеньевной Белозерской, вернувшейся из Парижа и Берлина в Москву и ставшей спустя полтора года второй супругой писателю. Роман «Белая гвардия», как известно, посвящен именно ей.
После многочисленных посещений спектакля «Дни Турбиных» Иосиф Сталин (недоучившийся в духовной семинарии революционер), все-таки разглядел умело закамуфлированные богословские элементы в «Белой гвардии». Не потому ли чрезмерно благоволил писателю советский вождь?
В своем киевском романе Михаил Афанасьевич Булгаков почти с протокольной анатомической точностью описал первое обретение мощей мученика воина Феодора Келлера и его отпевание по Православному чину. Складывается ощущение, что писатель (тогда ещё военный хирург) лично присутствовал при «выдаче» из морга тела генерала Келлера. Булгаков описал весь процесс подобно тому, как описывают обретение мощей святых угодников Божиих священники или миряне, свидетели сих дивных знамений. Во времена юности Михаила Афанасьевича состоялось всероссийское прославление преподобного старца Серафима Саровского, а также святителя Иоасафа Белгородского. Братья-близнецы князья Николай и Владимир Жеваховы, непосредственно участвовавшие в прославлении митрополита Иоасафа (Горленко), часто посещали Киев, где у их деда был дом. Не исключено, что бывали дома у профессора Киевской Духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова, отца писателя. Михаил Булгаков с юношеских лет читал журнал «Труды Киевской Духовной академии», где публиковался его отец, и где князь Николай Жевахов поместил свой очерк о житии митрополита Иоасафа (Горленко) незадолго до Церковного прославления святителя в 1907 году. Это был год кончины отца Михаила Булгакова. Именно с описания похорон матери, где, как мы помним, писатель не присутствовал, начинает он «Белую гвардию». Вне сомнения, похороны отца произвели на будущего писателя неизгладимое впечатление.
Разумеется, военный врач Михаил Афанасьевич Булгаков, как и никто иной, исключая епископа Камчатского Нестора (Анисимова), не мог знать о тайном постриге графа Федора Артуровича Келлера. Писатель счёл допустимой художественную «неточность», граничащую с образностью: описал чин отпевания персонажа Най-Турса в часовне не монастырской, как это было в реальности, а при анатомическом театре. Не исключено, что будущий писатель лично присутствовал и на тайном отпевании графа Келлера владыкой Нестором (Анисимовым) в Покровском монастыре, вместе с младшим братом Николаем Афанасьевичем, вдовой генерала – монахиней Херувимой (Марией Александровной Келлер) и её невесткой Татьяной Демьяновной Келлер, женой её сына, поручика Бориса Фёдоровича Келлера. Упомянутую Булгаковым часовню восстановили не так давно в Покровской обители.
Поскольку упоминание о массово закрывавшихся монастырях в литературных произведениях начала 1920-ых годов было запрещено цензурой, в своём романе писатель переместил в часовню анатомического театра буквально протокольное описание отпевания персонажа Най-Турса, чьим «собирательным» прототипом стали, в итоге, оба отец и сын Келлеры.
Фото: Вид от Крещатика на небоскреб Гинзбурга по ул. Институтской (Мало-Провальная в «Белой гвардии»), где располагался «лазарет княгини Барятинской»
Исключил Булгаков из своего романа описание пленения генерала Келлера в Михайловском Златоверхом монастыре, о чём, разумеется, знал и от Татьяны Келлер, и от племянницы генерала княгини Марии Сергеевны Барятинской, хозяйки лазарета, где часто бывал. Писатель оставил лишь намёк в подробном описании маршрута Николки Турбина, когда от Михайловского монастыря он направился, по авторскому повелению, почему-то в сторону Крещатика через Владимирскую горку в поисках дома, где жила семья Най-Турса по улице Мало-Провальной, 21.
На наш взгляд, речь идёт об улице Институтской, где, как мы помним, в небоскребе Гинзбурга находился «лазарет княгини Барятинской», там жила и семья графа Келлера. Если бы вымышленной литературной Мало-Провальной улицей оказалась созвучная ей реальная улица Мало-Подвальная, то выход к ней от Михайловского монастыря был бы гораздо более удобным в обход ограды Софийского собора по Рейтарскому переулку. Николка Турбин направился в совершенно противоположную сторону - по направлению улицы Институтской. Фотография с видом на небоскрёб Гинзбурга свидетельствует о том, что по ту сторону Крещатика, где пролегает Институтская улица, грунты Киевских гор надёжны и защищены от провалов – улица воистину «малопровальная». Именно на тех грунтах будет в советское время воздвигнуто высотное типично «сталинское» здание гостиницы «Москва», переименованной в «Украина».
Военный врач Михаил Афанасьевич Булгаков часто захаживал в знаменитый «лазарет княгини Барятинской» - там жили его приятели молодые Келлеры в 1917-18 годах, а также их мать Мария Александровна Келлер, рожденная княжна Мурузи, после прибытия из Харькова в октябре 1918 года. Вне сомнения, военный хирург Михаил Булгаков помог брату Николаю и Татьяне Келлер в поисках тела убитого петлюровцами генерала. Киевский морг, куда свозили тела жертв терроров – красного и петлюровского – превратился в «Белой гвардии» в анатомический театр, где, словно на театре военных действий, как будто бы разворачивалось действие инфернальной драмы. Согласно Святоотеческому Преданию, в преисподнюю опускаются души усопших в первые 40 дней после расставания со своими телами.
В анатомическом театре
Татьяну, жену поручика Бориса Фёдоровича Келлера, сына генерала, запечатлел Михаил Афанасьевич Булгаков в своем романе в образе Ирины – сестры полковника Най-Турса. Татьяна трудилась сестрой милосердия во время Великой войны, где и познакомилась с молодым военным врачом Михаилом Булгаковым летом 1916 года в Каменец-Подольском военном госпитале, после ранения своего легендарного свёкра. Поручик Борис Келлер – талантливый фотограф-любитель – запечатлел на снимке раненного, но улыбающегося отца, военного хирурга Михаила Булгакова, поддерживающего носилки с генералом на ступенях госпиталя, и свою жену сестру милосердия (фото здесь). Писатель зашифровал в романе почетное звание сестры милосердия в качестве родственницы – «сестры» – персонажа Най-Турса. Ирина и Николка Турбин пришли в анатомический театр, чтобы найти и предать погребению тело полковника Най-Турса – генерала Фёдора Артуровича Келлера, свёкра Татьяны. Для этого понадобилось позволение профессора патолого-анатома, который «…прищурился на Ирину Най, на её меховую шубку и ботики». Сохранился снимок Татьяны в замеченных писателем ботиках, которые ей довелось носить и в зимнее военное время. Борис Федорович Келлер поместил фотографию в фотоальбом, который подарил отцу в день рождения в октябре 1918 года. Фотоальбом издан 100 лет спустя в Киеве.
Фото: Командир III конного корпуса Ф.А. Келлер, справа его невестка сестра милосердия Татьяна Келлер, в Бессарабской губернии, автор фото Борис Келлер, 1915 г. ЦГКФФА Украины им. Г.С.Пшеничного
«В полутьме поблёскивали бесконечные шкафы, и в них мерещились какие-то уроды, темные и желтые, как страшные китайские фигуры. Ещё вдали увидал высокого человека в жреческом кожаном фартуке и черных перчатках. Тот склонился над длинным столом, на котором стояли, как пушки, светлея зеркалами и золотом в свете спущенной лампочки, под зеленым тюльпаном, микроскопы», – не случайно в виде языческого «заклинателя духов» появляется в «Белой гвардии» профессор патологоанатом. Митрополит Митрофан (Баданин) в своей книге «До и после. Апология Книги Еноха» напоминает, что Книга Еноха многих из этих падших тварей упоминает по именам, так, например, называет хорошо известное любителям последнего булгаковского романа «Мастер и Маргарита», имя падшего ангела – Азазел.
Ассоциация патологоанатома с суровым стражем – падшим ангелом – на таможенном мытарстве души Най-Турса очевидна ещё и по той причине, что в православной традиции считается вскрытие тела неприемлемым. Интересно, замечает митрополит Митрофан (Баданин), что Господь, обращаясь к Иову, называет Архангела Михаила «Денницей» и «Зарей». Речь идет о строках, описывающих исполнение Архангелом Михаилом Божьего повеления, по наказанию как исполинов, так и самих «стражей». Напомним, что Архистратиг Божий Михаил, Небесный покровитель Киева, где разворачиваются события романа «Белая гвардия», является и Небесным покровителем Михаила Афанасьевича Булгакова.
Профессор-«страж» словно отступил перед лицом Ангела Хранителя – Николки Турбина – и позволил ему вместе со спутницей забрать из морга анатомического театра исполинского роста тело Най-Турса, предварительно справившись, родственники ли они. Татьяна, очевидно, предъявила паспорт, но были ли в морге документы на тело генерала графа Федора Артуровича Келлера? Возможно, патологоанатом вел журнал посетителей, которые приходили в морг в поисках своих родственников и, таким образом, идентифицировал тела. Выявление тела Най-Турса среди груды трупов воспринимается как чудесное обретение мощей воина мученика Феодора Келлера.
Воистину, словно описанные в Каноне покаянном, «бесславно и безобразно» выглядят тленные тела в «Белой гвардии». «Как дрова в штабелях, одни на других, лежали голые, источающие несносный, душащий человека, несмотря на нашатырь, смрад, человеческие тела. Ноги, закоченевшие или расслабленные, торчали ступнями. Женские головы лежали со взбившимися и разметанными волосами, а груди были мятыми, жеванными, в синяках… Мутило и голова кружилась при мысли, что нужно будет разворачивать всю эту многослитную груду слипшихся тел… Фёдор тотчас ухватил Най-Турса за голову и сильно дернул. На животе у Ная ничком лежала плоская, широкобедрая женщина, и в волосах у нее тускло, как обломок стекла, светился в затылке дешевый забытый гребень. Фёдор ловко, попутно выдернул его, бросил в карман фартука и перехватил Ная под мышки. Голова того, вылезая со штабеля, размоталась, свисла, и острый, небритый подбородок задрался кверху, одна рука соскользнула. Фёдор не швырнул Ная, как швырнул женщину, а бережно, под мышки, сгибая уже расслабленное тело, повернул его так, что ноги Ная загребли по полу, к Николке лицом и сказал:
- Вы смотрите – он? Чтобы не было ошибки…
- Он, – сказал Николка.
Фёдор так же под мышки втащил Ная на платформу лифта и опустил его к ногам Николки. Мертвый раскинул руки и опять задрал подбородок. Фёдор взошел сам, тронул ручку, и платформа ушла вверх».
Сторож анатомического театра по имени Фёдор словно выступает прежним Ангелом Хранителем Най-Турса, пожалованным его прототипу Фёдору Келлеру во время Таинства Крещения в младенчестве. Первый Ангел Хранитель буквально вытаскивает Ная из небытия, и, как будто бы передает под крыло Николая – нового Ангела Хранителя воина мученика графа Фёдора Артуровича Келлера, в иночестве Николая. Писатель словно указывает именем сторожа Фёдор, что под вымышленным персонажем по фамилии Най-Турс надёжно скрыт тезоименитый генерал Фёдор Артурович Келлер. Был сокрыт сотню лет. А имя Николки Турбина читатель уже воспринимает как новое, монашеское имя графа Келлера, под которым генерал и был тайно похоронен.
Древние отцы-подвижники показывают нам удивительные примеры непрестанного памятования о смерти, указывая и на великую пользу от этого спасительного навыка: «Помни всегда об исходе твоем, не забывай вечного суда, и не погрешишь в душе твоей». В житии уже упомянутого нами преподобного Василия Нового (10 век) есть описания двух загробных видений ученика его Григория, в которых образно представлены Частный Суд над человеком по смерти – так называемые мытарства, и всеобщий Страшный суд Христов, долженствующий совершиться в конце мира. Мытарства – нечто вроде застав или таможен, которые встречают на своем пути души умерших людей, возносясь к Престолу Небесного Судии; при них стоят духи злобы и взымают со всякой души, повинной в том или ином грехе, пошлину, или выкуп, заключающиеся в том, чтобы представить противоположные греху добрые дела.
Патологоанатом – видимый образ таможенного стража, «духа злобы» во время прохождения мытарств души Най-Турса – отпускает душу Феодора Келлера вместе с Ангелом Хранителем. «Злой страж» отступает, увидев глубокое почитание мученического подвига воина, им спасённым молодым офицером Николаем Булгаковым. Великое множество киевлян во главе с епископом Камчатским Нестором (Анисимовым) ощутили тогда мученический подвиг царского генерала.
Отпевание спустя три дня
Исследователи установили, что Директория три дня скрывала факт расстрела генерала графа Фёдора Артуровича Келлера. Это в точности соответствует описанию обретения и погребения тела Най-Турса в романе. После убийства в ночь с 6/19 на 7/20 декабря генерала Келлера, лишь на третий день – 22 декабря – состоялось его тайное отпевание и погребение. Три дня понадобились в «Белой гвардии» Николке Турбину – новому Ангелу Хранителю воина мученика Феодора Келлера, в иночестве Николая, – для поисков тела Най-Турса.
Илл.: Михайловский Златоверхий монастырь в Киеве, литография, конец 19 в, по зарисовке художника Ефима Волкова
«Может, лежит на перекрестке, собаки его грызут», – эту фразу, словно речь идет о мощах мучеников князя Михаила Черниговского и боярина его Феодора, брошенных на съедение псам, как описано в Четиих-Минеях (житиях святых угодников Божиих), произносит в романе мать Най-Турса. Её прототипом послужила Мария Александровна, рождённая княжна Мурузи, мать поручика Бориса Фёдоровича Келлера. Вдова генерала вместе с супругом приняла тайный Ангельский чин с именем Херувима (подробнее). В ответ на горестное её восклицание, Николке, стоявшему в прихожей квартиры семьи Най-Турса, послышался успокаивающий ответ хозяйки: «Что вы, Марья Францевна, в часовне он, в часовне…». Прототипом хозяйки квартиры стала княгиня Мария Сергеевна Барятинская, создательница частного лазарета для раненых офицеров, где остановились Келлеры. Напомним, что матушка графа Фёдора Артуровича Келлера, представительница обрусевшего православного рода Розеншильд-Паулин, скончалась 26 годами ранее описываемых событий, посему вряд ли послужила прототипом матери Най-Турса.
«Най – обмытый сторожами, довольными и словоохотливыми, Най – чистый, во френче без погон, Най с венцом на лбу под тремя огнями, и, главное, Най с аршином пестрой Георгиевской ленты, собственноручно Николкой уложенной под рубаху на холодную его вязкую грудь. Старуха мать от трех огней повернула к Николке трясущуюся голову и сказала ему: «Сын мой. Ну, спасибо тебе». И от этого Николка заплакал и ушёл из часовни на снег. Кругом, над двором анатомического театра была ночь, снег, и звёзды крестами, и белый Млечный Путь». Намек на кресты Никольского собора Покровского женского монастыря оставляет читателю Михаил Булгаков в описании звездного неба ясного морозного раннего утра, когда тайно Владыка Нестор (Анисимов) отслужил литию, и где был погребён генерал граф Фёдор Артурович Келлер и его адъютанты.
Митрополит Митрофан (Баданин) в своей Апологии Книги Еноха напоминает нам о том, что в Библейской традиции слово «звёзды», чаще всего является синонимом слову «ангелы», поскольку «Звездой в иудейской традиции может называться любое астральное божество». При этом речь идет об особо выдающихся Ангелах – о Стражах. Они «звезды», в мире ангелов, если вспомнить сегодняшний мирской смысл этого слова. «Звезды» как темные, так и светлые. Так, например, Господь «исчисляет количество звезд; всех их называет именами их» (Пс. 146:4). Имена, естественно, могут даваться тварям одушевленным – в данном случае, ангелам (подробнее). Также по слову Божьему известно, что «звезды стоят по чину и не устают на страже своей» (Сир. 43:11). О том, что существует это различие «по чину» между ангелами («воинством небесным») и звездами-стражами, говорится в видении пророка Даниила: «вознесся до воинства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их» (Дан. 8:10). Митрополит Митрофан (Баданин) убежден в том, что наиболее ясно о падших звёздах-стражах сообщает именно Книга Еноха, описывая место их наказания за грех, место «пустынное, величественное и страшное»: «Здесь те звезды, которые преступили повеление Всевышнего Бога, и они связаны здесь до тех пор, пока не окончится тьма миров, и число дней их вины» (Енох. 4:30). В то же время далее он видит иное место, «которое было ещё страшнее», предназначенное для «для воинства небесного»: «Это место – темница ангелов, и здесь они будут содержаться заключёнными до вечности» (Енох. 4:37).
В «Белой гвардии» из небытия анатомического театра – «темницы ангелов» – у падшего стража патологоанатома изымается Ангелом Хранителем душа Най-Турса и предается православному чину погребения с обязательным отпеванием. Исходя из учения преподобного Максима Исповедника о «логосах»: «Святые Силы (Ангелы) обладают способностью постигать умную суть тварных вещей, которая есть их «логосы» или «объект их умозрения». Они являются Божественными мыслями о мире и составляют вечный Божественный замысел («план»), который становится реальностью, осуществляемой во времени, благодаря воле Божией».
Не представляется возможным не принять наше предположение о том, что Михаил Булгаков присутствовал на отпевании и погребении генерала Келлера и видел табличку с «другим» именем на кресте, установленном над могилой. Не иначе как именем этим было имя Николай. Именно Николку Турбина называет «сыном» мать Най-Турса на отпевании своего убитого сына. Таким образом, Михаил Булгаков сообщает потомкам имя Николай, которое епископ Нестор начертал на могильном кресте генерала Келлера в ограде Покровского монастыря. Вдова воина мученика Феодора Келлера монахиня Херувима, как мы знаем, жила в СССР под фамилией Николаева, словно хранила иноческое имя супруга.
Тела двоих адъютантов Андрея Пантелеева и Николая Иванова нашли, по-видимому, позднее. В «Белой гвардии» есть упоминание Анютой, прислугой Турбиных, двух убитых офицеров: «Тут на Боричевом Току, иду я, лежат двое без сапог… Крови, крови!.. Стоит кругом народ, смотрит… Говорит какой-то, что двух офицеров убили… Так и лежат, головы без шапок… У меня ноги подкосились, убежала, чуть корзину не бросила…». Перевезти ночью на телеге с Софийской площади на Боричев Ток тела двоих убитых адъютантов генерала Келлера петлюровцы могли с целью сокрытия своего преступления. Известно, что на утро 20 декабря возле памятника Богдану Хмельницкому была лишь большая лужа крови, а тел не оказалось. Как мы уже сказали, в течение трёх дней новая власть – так называемая Директория – скрывала убийство генерала Келлера и его адъютантов.
Полковник Андрей Пантелеев остался преданным своему командиру и взошел вместе с воином-мучеником Феодором Келлером на Киевскую Голгофу. Полковник Пантелеев принимал участие в операциях по освобождению Государя и Царской Семьи. Венец мученичества стал и для генерала, и для двоих его адъютантов сознательным и добровольным поступком – Христоподражательным подвигом. Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна, находившаяся в описываемое время в Крыму, часто встречалась там с родителями полковника Андрея Андреевича Пантелеева, о чём сохранились записи в дневнике Её Величества.
Исследователи отмечают, что о штабс-ротмистре Николае Николаевиче Иванове, убитом вместе с графом Келлером, кроме звания, имени, отчества и фамилии, неизвестно ничего. Зато это фамилия, на которой, как говорят, вся Россия держится. Именно это имя – Николай – осталось на могильном кресте тайно погребенных в ограде Покровского монастыря троих воинов мучеников. Возможно, в качестве упомянутого Владыкой Нестором (Анисимовым) псевдонима стала фамилия «Иванов» или «Николаев».
«Украинское правительство на другой день, – писал офицер Мглинский, – объявило, конечно, что граф Келлер со своим штабом были убиты при попытке к бегству. Как недостойно и пошло звучит это извещение: такие люди, как граф Келлер и его ближайшие сподвижники, не бегают, а смело и открыто гибнут на своём посту. Никто в Киеве, конечно, не поверил правительственному сообщению».
Важное обстоятельство, свидетельствующее о монашеском постриге генерала – это погребение в ограде женской Покровской обители. Мирян хоронить в обители не положено. Исключение могло быть сделано лишь для родственников основательницы обители Великой княгини Александры Петровны, принцессы Ольденбургской. Генерал граф Фёдор Артурович Келлер соответствовал обоим требованиям.
Заключительная часть следует
Список литературы представлен в части первой
