Встреча с Курской Коренной иконой
Митрополит Нестор (Анисимов) описывает в своих воспоминаниях обстоятельства, при которых он вынужден был оставить Москву в 1918 году и 18/31 октября выехать в Киев: «Всероссийский Церковный Собор в Москве в то время сводился большевиками на нет: архиереев – членов Церковного Собора, большевики начали лишать квартир, отняли соборную палату для заседаний и всячески преследовали всех членов Собора». Это напоминает поведение современного киевского режима по отношению к канонической Украинской Православной Церкви.
На фото: отпевание митрополита Николаевского и Кировоградского Нестора (Анисимова), в храме подворья Троице-Сергиевой лавры в Переделкино, 4-6 ноября 1962 года
Пребывание епископа Камчатского Нестора (Анисимова) в Москве стало опасно, так как большевики напали на след изданной им книги «Расстрел Московского Кремля». О грозящей опасности Владыку предупредил Святейший Патриарх Тихон, настоявший на том, чтобы епископ Нестор принимал меры к выезду из Москвы. У самого Святейшего Патриарха уже был обыск, большевики арестовали книгу о расстреле Кремля и настойчиво требовали, чтобы Патриарх выдал и адрес её автора. Спасли безграмотные большевистские документы, по которым не было видно, что Владыка Нестор – епископ. Там значилось «гражданин Нестор». С этим документом Владыка купил билет до Киева и уехал в сопровождении своего секретаря Н. А. О.
Прибыв в Курск поздно вечером оба путника отправились с вокзала к Курскому епископу Феофану (Гаврилову). Владыка Нестор испросил позволения пройти в Собор к чудотворной иконе Пресвятой Богородицы «Знамение» Курской Коренной. Эту икону Преосвященный епископ Феофан вскоре самоотверженно спасёт при отступлении Белых армий и вывезет из Курска через Крым за границу. В изгнании икона «Знамение» станет Путеводительницей вынужденных русских беженцев. От епископа Феофана услышал тогда владыка Нестор известный в Курской губернии рассказ о посещении чудотворной Курской Коренной иконой Пресвятой Богородицы «Знамение» имения князей Барятинских близ городка Льгов.
Напомним, что в Курске, точнее в поместье «Марьино» князей Барятинских в Курской губернии, родился генерал от кавалерии Русской Императорской армии граф Фёдор Артурович Келлер. Духовным отцом графа Келлера был Владыка Нестор (Анисимов) со времён службы в Драгунском полку. В Курске Владыке представился случай убедиться в том, что Фёдор Артурович был в младенчестве крещён в Покровской церкви села Ивановское, отцом Григорием, настоятелем храма. В воинских документах графа Келлера по причине первого – распавшегося - брака с лютеранкой, значилось ошибочно, что Федор Артурович, якобы, лютеранин. Запись в послужном списке о браке по лютеранскому обряду могла быть истолкована в пользу лютеранского исповедания графа Келлера вследствие того, что в Российской империи не возникало необходимости в исповедании Православия, чтобы дослужиться до высокого воинского чина. Многочисленный графский род Келлеров в России стал православным, согласно духовному завещанию его родоначальника Фёдора Федоровича Келлера, дедушки будущего генерала, крестника Императрицы Екатерины Великой. В память о любимом дедушке Федор Артурович и был наречен. Некоторые из представителей Келлеров вступали в лютеранские браки. Мама Фёдора Артуровича – Наталья Николаевна, рождённая графиня Розеншильд-Паулин, а также бабушка, Мария Михайловна Розеншильд-Паулин, рождённая Кульнева – были глубоко православными дворянками, происходившими из западных окраин Империи.
В Курске, где, как считают некоторые биографы, родился граф Фёдор Артурович Келлер, не было лютеранской церкви, а ближайшая кирха находилась в имении «Марьино» князей Барятинских. Эта кирха, сохранившаяся до наших дней, была построена супругом для княгини Марии Фёдоровны Барятинской, рождённой графини Келлер, крёстной Фёдора Артуровича и двоюродной его бабушки. Княгиня М.Ф. Барятинская присоединилась к Православию и слыла петербургской благотворительницей. Ввиду неблаговидного поведения и жестокого отношения к малолетним детям, лютеранский пастор был удален княгиней из поместья «Марьино» задолго до рождения Федора Артуровича. С тех пор в имении Барятинских исповедовали Православие.
Напомним, что для лютеран Таинство перехода в Православие заключается в совершении Святого Миропомазания, после чего присоединившийся, как правило, получает благословение иконой в знак иконопочитания. Крёстные родители в зрелом возрасте не требуются, но перед Таинством Миропомазания необходимо произнести Символ веры, после чего следует благословение, затем целование креста, Святого Евангелия и далее Евхаристия – Святое Причастие, но прежде необходимо пройти Таинство Исповеди.
Подробно описала таинство присоединения к Православию преподобномученица Великая княгиня Елизавета Феодоровна в письме к отцу из Петербурга 8/20 марта 1891 года на немецком языке. Этот поступок Великой княгини, тезоименитой первой супруге Фёдора Артуровича, произвёл на графа Келлера сильное впечатление в самый трудный период семейной жизни. Граф Келлер тогда осознал, что его брак не скреплён благословением Таинства Венчания, как у его родителей и дедов. Несколько лет Фёдор Артурович молился в разных монастырях, на сколько это ему позволяла воинская служба, тем самым нёс глубокое покаяние за свой неосмотрительный шаг в отношении брака. Увенчалось многолетнее раскаяние графа Келлера Таинством Венчания с молдавской княжной Марией Александровной Мурузи, представительницей старинного греко-молдавского православного рода и возвращением Фёдора Артуровича в Лоно Православия, как это по обыкновению случалось в обрусевшем германском графском роде Келлер.
Илл. Курская Коренная икона Пресвятой Богородицы «Знамение», 13 век, без оклада. Ныне в Знаменском соборе РПЦЗ в Нью-Йорке в окладе из голубой эмали
С Курской Коренной иконой пресвятой Богородицы в семье Барятинских связан рассказ о том, как епископ Курский Сергий (Ляпидевский) приезжал, после своего назначения на кафедру в 1861 году, знакомиться к фельдмаршалу князю Александру Ивановичу Барятинскому. Александр Иванович любил рассказывать про одно из посещений Преосвященного епископа Сергия.
Раз князь сидел в кабинете и ему доложили, что епископ Курский приехал к нему в гости. Князь велел его просить и вышел к нему навстречу. К крайнему удивлению, он услышал хор певчих и в то же время двери отворились и князь увидел самого Владыку, входящего в прихожую в сопровождении многочисленного духовенства с диаконами и хором. Впереди несли торжественно большую икону. Князь, не понимая в чем дело, был изумлен, но вскоре всё разъяснилось. Икону поставили на стол, на самом почетном месте в комнате и отслужен был молебен, в конце которого Преосвященный объявил князю Барятинскому, что привез к нему в гости чудотворную икону Курской Коренной Богородицы. Князь, тронутый таким вниманием Преосвященства, подошел к иконе и с благоговением приложился к ней, а вслед за тем к руке Владыки. Но в то самое время он увидел, что принесли другую икону, которую поставили рядом с чудотворной. Князь недоумевал, что это могло значить, но в тот момент Преосвященный, приятно улыбаясь, ему объяснил, что желая, чтобы он сохранил память этого посещения, поднес ему копию чудотворной иконы. Фельдмаршал, не ожидая подобного случая, был немного сконфужен; однако же, считая своим долгом показать дарителю свою признательность, с некоторым умилением вымолвил: «Как они похожи», и всё, и к иконе не приложился. Фельдмаршал и епископ после этого чинно и церемонно разговаривали в присутствии всего духовенства и причта. И потом Преосвященный столь же торжественно уехал, увезя с собой Богородицу.
Несколько лет спустя после этого события, находясь в Швейцарии, в Берне или Люцерне князь Александр Иванович Барятинский купил резной стул с потаенным ящиком с музыкой. Каждый раз, как кто-нибудь на него садился, раздавались из внутренностей стула звуки разных арий. Он говорил, что повезет с собой этот стул в имение, где в первое посещение Епископа Курского посадит на него его Преосвященство. Князь думал тем оплатить отчасти Владыке за оказанный ему почет, а именно за посещение с чудотворной иконой. Ко времени описанного события Федору Артуровичу Келлеру, воспитывавшемуся в «Марьино», исполнилось 5 лет. С детских лет граф Келлер с благоговением относился к почитанию чудотворных икон. Наверняка все последующие епископы Курские помнили и музыкальное кресло князя Барятинского, и малолетнего графа Келлера, крещенного отцом Григорием в младенчестве в Покровской церкви «Марьино». Этот благочестивый рассказ поведал Феофан (Гаврилов), епископ Курский, Владыке Нестору (Анисимову), направлявшемуся в Киев с благословением Патриарха Тихона графу Келлеру. В Киеве находился знаменитый «лазарет княгини Барятинской», куда ожидалось прибытие из Харькова графа Федора Артуровича Келлера с супругой.
На границе с гетманской Украиной
Уточнив детали о рождении и крещении графа Фёдора Артуровича Келлера, помолившись у Курской Коренной иконы Пресвятой Богородицы «Знамение», Владыка Нестор вернулся на вокзал и оттуда, по совету русского носильщика, направился в Киев через станции Ворожба и Коренево. Генерал Келлер вместе с супругой к этому времени уже прибыли в Киев.
На станции Ворожба Владыке Нестору пришлось продолжительное время ожидать поезда. Там уже были следы революционного разгула, как и по всей России: разрушенная водокачка, разбитый железнодорожный путь и – холмы-могилы неповинных жертв грубой расправы «товарищей».
Встретившаяся Владыке женщина рассказала о расстреле одного офицера по имени Виталий, которого солдаты долго мучили в вагоне, потом вывели совершенно раздетого на полотно дороги и на морозе глумились над ним, а потом расстреляли, и только за то, что у него нашли в кармане документы, в которых была обозначена его немецкая фамилия. Напрасно офицер убеждал солдат, что он чисто русский человек, гвардейский офицер, предлагал навести о нём справки в лейб-драгунском полку – товарищи солдаты были неумолимы и жестоко расправились с ним…
На фото: графиня Мария Александровна Келлер, сидит справа, в лазарете в Харькове, сентябрь 1915 год. Атрибуция автора. ЦГФФА Украины им. С.Г. Пшеничного.
Женщина забыла фамилию этого офицера и предложила Владыке пойти с ней на кладбище, на его могилку, за которой она с любовью ухаживала. «Каково было мое изумление и величайшее горе, когда я прочитал на деревянном кресте краткую надпись: Убиенный офицер Виталий Павлович Неттельгорс. Это был мой лучший друг в период моего пребывания на фронте во время войны в лейб-драгунском полку. Убиенный Виталий Павлович был исключительно выдающимся человеком. Весь лейб-драгунский полк его искренне любил, о нем можно было говорить и слышать только одно хорошее. И вот этого-то человека озверелая, грубая, пьяная, жестокая толпа казнила. Когда убийство уже совершилось и убийцы видели, как принимал смерть со спокойствием и верою этот благородный человек, они устыдились и стали ссориться между собой, обвиняя друг друга в смерти неповинного человека. Сколько таких безвестных жертв принесла революция в угаре разнузданной свободы и дикого варварства!» - сокрушенно запишет двадцать лет спустя в своих воспоминаниях Владыка Нестор. Так, словно подводил внимательного читателя этого ценного документа, к последовавшей вскоре мученической кончине в Киеве своего духовного чада генерала графа Фёдора Артуровича Келлера.
Тем временем на станции Коренево, на новообразованной границе с Украиной путников ожидало новое испытание и, можно сказать, «прижизненное мытарство», из которого Владыка Нестор (Анисимов) вышел благополучно и сумел сохранить свой, отобранный было комиссаром, молитвослов. Начальник, упиваясь своей властью, с презрением швырнул в «гражданина Нестора» молитвословом, таким образом «возвращая» реликвию хозяину. За что Владыка комиссара смиренно поблагодарил и вышел из барака на границу Украины, а дальше проехал со своим спутником на деревенской телеге верст 15 до вокзала и уже спокойно добрался 22 октября/4 ноября, в день праздника Казанской иконы Божией Матери, до Киева. По этому же маршруту несколькими днями ранее пересекла границу и семья писательницы княгини Веры Лобановой-Ростовской, и дипломата князя Григория Николаевича Трубецкого по фальшивым документам на имя «Терентьев».
В это время в Киеве проходила третья сессия Всеукраинского церковного собора под председательством нового Киевского митрополита Антония (Храповицкого). Власть, напомним, на Украине принадлежала с весны 1918 года гетману Павлу Скоропадскому, фактическому ставленнику германцев.
На фото: Старец архимандрит Митрофан (Кочержинский), наместник Киево-Михайловского Златоверхого монастыря, 1916 г.
Владыка Нестор со своим спутником секретарём поселился в Михайловском Златоверхом мужском монастыре, у гостеприимного старца архимандрита Митрофана. Очевидно речь идет об архимандрите Митрофане (Кочержинском), пребывавшем, согласно сохранившимся документам, наместником Михайловского Златоверхого монастыря в 1916 году. Епископ Нестор имел возможность периодически совершать богослужения и служить Акафисты у мощей святой великомученицы Варвары, которую он с детских лет почитал особенно благоговейно.
«Председательствовавший на Всеукраинском соборе митрополит Антоний смотрел на собор этот как на уступку духу времени и, объединяя украинских архипастырей, не допускал никаких отступлений от установленных Святою Церковью правил и мудро берег целость и неотделимость церкви Украины от Всероссийской Православной Церкви», – констатировал владыка Нестор в своих воспоминаниях непоколебимость Церковных канонов на землях Малороссии.
Благословение остаться в Киеве
С отозванием из Украины немецких войск гетман Скоропадский вынужден был бежать в Германию, а Украину и Киев с боем занимали петлюровские войска, так называемые «сечевики». «В Киеве еще оставались остатки белых отрядов, во главе которых стал командир «особого отряда Северной Армии» граф Фёдор Артурович Келлер. Когда «сечевики» вошли уже в город и в здании городской управы происходило торжественное заседание руководителей новой власти, граф Келлер решил с остатками офицеров прорваться из Киева, чтобы соединиться с Добровольческой армией», – фиксирует в своих записках Владыка Нестор намерение легендарного командира, оставшегося верным своему Государю и не желавшего братоубийства.
Епископ Нестор отмечает важную деталь, свидетельствующую о понимании генералом Келлером того, что благословения на оставление им Киева не будет, равно и на присоединение к Добровольческой армии. Прежде чем осуществить свой замысел, граф Келлер прислал в Михайловский монастырь своего адъютанта Андрея Пантелеева, кавалергарда, племянника М.В. Родзянко, с предложением епископу Нестору присоединиться к его отряду. Генерал словно желал убедиться, как отнесётся Владыка к его намерению избежать братоубийства.
На фото: генерал граф Федор Артурович Келлер в Оренбургской волчьей папахе, автор фото Борис Келлер
«Я отправился с ним (адъютантом – прим. авт.) в штаб графа на Крещатик и, видя безнадежность его плана, стал убеждать графа Келлера не рисковать жизнью своей и офицеров, ибо из города выхода не было, так как петлюровские войска окружили Киев.
Граф все же просил его благословить, оставшись твердо при своём решении – прорываться из Киева с восьмьюдесятью офицерами.
Тяжело вынуждено благословлять на предприятие, которое рассудок ясно изображает как невыполнимое. Получив благословение, граф ушел с офицерами, а я вернулся в монастырь с чувством тяжкого гнета на душе и с опасением за участь этого отряда.
Уже в ту же ночь, в час пополуночи граф с двумя адъютантами пришел ко мне в монастырь и сказал: «Да, Владыка, вы были правы, из города прорваться нельзя. Нам всем пришлось рассеяться, и вот я с группой офицеров пришел сюда и прошу устроить нас на ночлег и покормить, так как мы все очень голодны».
Я повел графа к настоятелю монастыря, епископу Никодиму (Кроткову – примеч. авт), и просил Владыку принять участие в судьбе графа и его офицеров.
Владыка приказал отвести во втором этаже братского корпуса келью из двух комнат для графа и его адъютантов, а остальных офицеров приказал разместить в другом дворе монастыря и всех немедленно накормить».
Обратим внимание на то, что в своих воспоминаниях Владыка Нестор не называет графа Келлера генералом, а лишь командиром, но указывает графский титул. Это обстоятельство подводит к мысли о том, что в короткий промежуток времени от даты празднования Богородицы Казанской (4 ноября/22 октября) до возвращения графа Келлера в Михайловский монастырь в ночь на 15/2 декабря, Владыка совершил тайный монашеский постриг генерала и его супруги. Истории Русской Церкви известны случаи, когда над правителями совершался монашеский постриг немедленно, ввиду грозящей смертельной опасности. Генерал граф Федор Артурович Келлер остался на несколько дней единственным главой и армии, и осколка Государства Российского в Киеве, фактически, Верховным Правителем.
На фото: слева князь Александр Александрович Мурузи, брат супруги генерала Ф.А. Келлера, Киев, 1917 г, автор фото Борис Келлер. Атрибуция автора. Фото в ЦГКФФА Украины им. Г.С. Пшеничного
Очевидно, что епископ Нестор и чета Келлер весь ноябрь часто виделись в Михайловском Златоверхом монастыре, а также в штабе на Крещатике, расположенных на расстоянии десятиминутной ходьбы. Возможность обдумать и обсудить духовный путь фактическому правителю России была благоприятной. В итоге, кратковременный (всего на несколько дней) Верховный Правитель остатков Государства Российского стал тайным монахом, таким образом подтвердив не только дедовский завет, но и свою независимость от немецкого командования в отличие от вынужденно подчинившегося германцам гетмана Скоропадского.
Не удивительно, что приняв тайное монашество в сложившихся довольно затруднительных обстоятельствах, граф Келлер для окружающих продолжал оставаться боевым командиром. Именно по этой причине генерал Келлер без благословения епископа Нестора не стал прорываться из окружённого Киева, что в тот момент не составило бы особых затруднений. Фёдор Артурович мог бы затаиться, явившись на квартиру к своей племяннице в бывший «лазарет княгини Барятинской», где оставались Мария Александровна, супруга графа – тоже тайная монахиня с именем Херувима - и Татьяна Демьяновна, его невестка. Место спасения жизни графа Келлера в небоскрёбе Гинсбурга находилось в пяти минутах ходьбы от штаба на Крещатике.
Получить для семьи графа Келлера проездные документы в Берлин не составило бы труда, чем немедленно после убийства Фёдора Артуровича и занялась его племянница княгиня Марья Сергеевна Барятинская. Но для принявшего Ангельский чин боевого генерала такой исход – бегство в Германию – был неприемлем. Воин Феодор – тайный инок Николай, генерал граф Келлер прежде всего заботился о спасении душ – своей и супруги. Известно, что князь Александр Александрович Мурузи, брат супруги Фёдора Артуровича, сумел тогда затаиться и пробраться из Киева на Север, где сражался в рядах Северной Армии. Старый генерал, следуя древнерусской традиции правителей, предпочёл предоставить себя воле Божьей вместе со своим духовным наставником.
Промыслительно и то, что по окончании Великой Отечественной войны Владыка Нестор (Анисимов) вернётся в СССР и завершит свой земной путь управляя Кировоградской и Николаевской епархией в УССР. В той части прежней Царской России, где граф Келлер принял Венец мученика и где Владыка тайно предал земле Святые мощи воина Феодора, в иночестве Николая.
После мученической гибели графа Келлера
Дальнейшие события декабря 1918 года в Михайловском, тогда ещё подлинно Златоверхом монастыре, увенчавшие графа Келлера мученичеством, хорошо известны также из предсмертного дневника самого генерала.
Вызывает интерес описание митрополитом Нестором своего удачного побега из захваченного петлюровцами Михайловского Златоверхого и пребывания Владыки в Покровском женском монастыре, основанном матушкой Великого князя Николая Николаевича, инокиней Анастасией, в миру Великой княгиней Александрой Петровной, принцессой Ольденбургской, преподобной Анастасией Киевской. Владыка напоминает о Царственной инокине в своих мемуарах: «Игуменья обители, матушка София (Гринёва – прим. авт.), ласково приняла меня и устроила вместе с моим секретарем в покоях почившей основательницы монастыря. Здесь я поселился почти на полтора месяца и был окружен большими заботами со стороны всей обители.
Первоначально я жил замкнуто и боялся обнаружить свое местопребывание, но недели через две я уже начал понемногу служить в церкви обители.
Неподалеку от моих покоев также инкогнито, скрывая свое имя, жил в скромной келлии со своей старушкой женой (рожденной Озеровой) Сергей Александрович Нилус, автор знаменитых книг «Близъ есть при дверех», «Сионские протоколы» и других.
Я очень подружился с Нилусом и ежедневно часами проводил время, беседуя с ним. У Сергея Александровича были новые труды по еврейскому вопросу, которые он предлагал издать и которые он передал на хранение кому-то в Киеве, когда ему самому пришлось экстренно выезжать из Киева в Полтавскую губернию». Дважды Владыка отмечает тайное пребывание своё и духовного писателя С.А. Нилуса в Покровской обители. Экстренный отъезд четы Нилус в полтавское поместье совпал с гибелью от рук большевиков Бориса Фёдоровича Келлера, сына генерала, в полтавском имении жены в марте 1919 года. Тогда Нилусы приняли деятельное участие в судьбе вдовы Бориса Фёдоровича Келлера и его дочери, родившейся спустя три месяца после гибели отца.
О тайном монашеском постриге Царственной основательницы Покровской обители Великой княгини Александры Петровны стало известно из её духовного завещания лишь после её кончины. Промыслительно и то, что воин мученик граф Феодор Келлер с адъютантами будут похоронены спустя несколько дней после того, как епископ Нестор нашёл приют в обители Царственной инокини. Подобно основательнице Покровской обители, воин Феодор с адъютантами будут погребены в простых гробах и могилах без сводов, под своими монашескими именами, лично Владыкой и в глубокой тайне от окружающих.
На фото: Офицеры 1-го Оренбургского казачьего полка 10-ой кавалерийской дивизии встречают прибывших в г. Санок поездом сестер милосердия: Татьяна Галчун, невеста Бориса Келлера, слева. Автор фото Борис Келлер, Австро-Венгрия, 1914 год. Атрибуция автора. Фото в ЦГКФФА Украины им. Г.С. Пшеничного
Дальнейшие записки митрополита Нестора (Анисимова) свидетельствуют о том, что ни точной даты гибели, ни даты погребения генерала Келлера он не помнил (или сознательно опустил): «Между тем графа Келлера еще некоторое время держали в заключении в том же Михайловском монастыре, а в первой половине декабря в 2 часа ночи его вместе с двумя его адъютантами повели на допрос в город и около памятника Богдану Хмельницкому, под знаменитой исторической надписью памятника: «Волим под Царя восточного Православного» – сечевики расстреляли этих доблестных рыцарей без страха и упрека, верных слуг Православного Русского Царя.
Тела их бросили на свалку, куда в большом количестве сбрасывали всех расстрелянных и убитых людей.
Утром, когда слух о расстреле графа дошел до нашей обители, была организована экспедиция на поиски тел убитого графа и его верных адъютантов. Тела были найдены и тайно привезены в Покровскую обитель, где с честью были положены в гроб, и я рано утром совершил их отпевание, похоронив в ограде обители с надписями на крестах. С наличной стороны написаны были не подлинные имена убиенных, а псевдонимы».
Из записей Владыки становится очевидным, что между датой мученической кончины генерала и погребением его тела, выданного из анатомического театра невестке графа – Татьяне Демьяновне Келлер (рождённой Галчун), братьям Михаилу и Николаю Афанасьевичам Булгаковым и племяннице убитого генерала княгине Марье Сергеевне Барятинской, прошло несколько дней. Вдове Фёдора Артуровича, перебравшейся в женский монастырь в Межгорье за день до вступления петлюровцев в Киев, сообщили о гибели супруга. Мария Александровна восприняла духовный подвиг мужа как мученичество и тайно прибыла в Покровский монастырь к отпеванию. Тогда же княгиня Марья Сергеевна Барятинская выхлопотала для вдовы графа-мученика, категорически отказавшейся ехать в Берлин вместе с ней, документ на имя «Марфы Гурьевны Николаевой». Николай Булгаков, младший брат будущего писателя Михаила Афанасьевича Булгакова, находился в числе офицеров и юнкеров, оставшихся с генералом Келлером. Братья Булгаковы помогли Татьяне Келлер найти тело свёкра. Это событие – обретение мощей воина мученика – отражено в романе «Белая гвардия».
Описывая отпевание генерала Келлера, Владыка оставляет ещё одно прикровенное (поскольку воспоминания изданы в опасном 1937 году) свидетельство о том, что он похоронил графа, словно тайного монаха, под другим именем. Месяцем ранее на советско-украинской границе епископ Нестор видел надпись на могильном кресте другого своего духовного чада, где, не взирая на опасность, точно были указаны имя и фамилия умученного офицера.
В статье киевского исследователя Я. Тинченко «Последний защитник монархии» сказано: «Несколько дней Директория отрицала убийство графа Келлера, но затем кто-то из ее членов признался, что в морге есть труп некоего генерала исполинского роста с синими казачьими лампасами. Тело Федора Артуровича было выдано его близким и тайно предано земле, но где – об этом никто в городе не знал».
Источники:
Барятинский В.И., кн. Из Курска в Рим. М., 2024, с. 329;
Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 1994;
Война 1914-1917. Из личного фотоальбома генерала от кавалерии графа Ф.А. Келлера. Киев, 2013;
Граф Келлер. М.: НП «Посев», 2007;
Жизнеописание схиигуменьи Софии (Гриневой), настоятельницы Киево-Покровского женского монастыря. Киев: Св-Покровский женский монастырь, 2012;
Керсновский А.А. История Русской Армии. Т.3. М., 1994;
Лобанова-Ростовская В.Д., кн. O российской трагедии XX века. До и после 1917 года: воспоминания матери (1903–1919). Изд. 2-е, испр. М.: «Минувшее», 2020;
Нестор (Анисимов), митр. «Вернувшийся домой»: жизнеописание и сборник трудов, в 2 т. / Авт.-сост. О.В. Косик. Т. 1. М: Изд-во Православного Свято-Тихоновского гуманитарного ун-та, 2005;
Преподобная Великая княгиня Анастасия Киевская. Жизнеописание основательницы Киево-Покровского женского монастыря. Киев: Св.-Покровский женский монастырь, 2010;
Пятидесятилетие иночества архимандрита Митрофана, наместника Михайловского монастыря // Киевские ЕВ. 1913. №51/52 (22-29 декабря), с. 1322-1325;
Сестры милосердия России. СПб., 2005.
Фёдоров С.И. Марьино князей Барятинских. Курск: «Крона», 1994.
