Наша сегодняшняя беседа – с поэтом, прозаиком и публицистом из числа лучших сыновей нашего Отечества – ушедших в зону проведения Специальной военной операции добровольцами и одного из любимых авторов «Z-поэзии».
Дмитрий Филиппов (1982 г.р.) – участник СВО, Второй Чеченской войны, но так же он автор романа «Я – русский» (2015 г.), сборника рассказов и повестей «Три времени одиночества». В серии ЖЗЛ вышло его документальное исследование «Битва за Ленинград» и «Герои Курской битвы». В 2015-м году - лауреат русско-итальянской премии «Радуга».
***
- Дмитрий, ты уходил на войну прозаиком, но там начал писать отличные стихи. Кем ты себя больше ощущаешь сегодня, прозаиком или поэтом?
- Скажем так, я ощущаю себя прозаиком, пишущим стихи. Просто для прозы необходимо долгое дыхание, которого у меня пока нет в силу разных причин: от нехватки времени, условий, до незавершенности конфликта и моей личной истории в нем. Стихи точнее, быстрее и ярче могут выразить душевное переживание, именно поэтому, столкнувшись с войной, у меня полились стихи. Это было неожиданно для меня самого, но уж как есть.
- Как ты считаешь, справляется ли наша «культура (хочется поставить кавычки) с «вызовами», обрушившимися на её безоблачное некогда бытие?
- Нет, конечно, не справляется, но она и не может справиться. Это все равно как инвалида без ног заставить пробежать стометровку. После развала Советского Союза все системные силы (за редким исключением) были направлены на утверждение образа человека-потребителя, на высмеивание традиционных ценностей. А тут вдруг понадобился человек-созидатель, человек-творец, человек-воин. А откуда его взять в культуре, если у руля до сих пор стоят люди, искренне ненавидящие все достижения Советского Союза и все, с ним связанное? Театральная и киношная среда на 99% состоят из людей, тоскующих по утерянному западному миру и его ценностям, искренне ненавидят нас с вами, ватников и колорадов, презирают СВО, а иногда в открытую донатят на нужды ВСУ. В литературе с началом СВО наметились тенденции к оздоровлению, но и там все сложно, неразрешимый конфликт между правыми и левыми в патриотическом стане. А самое главное, я не вижу, чтобы для государства вопросы культуры, культурного кода нации стояли хотя бы на пятом месте. Вопрос смены культурных элит болезненный, он неизбежно будет затянут во времени, но важно понимать одно: как раньше уже не будет.
- Некоторых напрягает буква «Z», предваряющая и поэзию, и прозу, и публицистику, и маркирующая реальность людей, принявших беду Отечества как свою. Тебя – напрягает?
- А как она может меня напрягать, если Z – у меня на шевроне, на бронике, на шлеме? Z – это не просто буква латинского алфавита. Это символ сопротивления однополярному миру, сатанизму, это, если хотите, нынешняя скрепа, втягивающая в свою орбиту все здоровые силы нашего государства. Это как пятиконечная звезда для СССР! Это символ русской Победы. И я убеждён, что даже после завершения СВО этот символ должен остаться в нашем бытие.
- Какие стихи читают на передовой, если там вообще хотя бы изредка читают стихи? Что лучше воспринимается, сочувственные проведению Специальной военной операции поэтические монологи или отвлечённая от боевых реалий «чистая лирика»? Нужно ли везти на передовую книжки, или, как считает Даниэль Орлов, один дрон заменит и тысячу, и десять экземпляров словесных источений?
- Дрон, конечно, не заменит хороших книг, но на передовой стихи читают мало, это факт. Там все очень просто и прозаично: дожил до вечера, и слава Богу. А из книг в цене качественная фантастика, фэнтэзи. После боевых хочется отвлечься и ни о чем не думать. А стихи больше нужны дома, в тылу. А вот что ценится – это живые концерты поэтов. Любое творческое мероприятие – это как глоток свежего воздуха. В нашем подразделении свои стихи читали Даниэль Орлов, Дмитрий Мурзин, Александр Пелевин, приезжали с гитарой Джанго и Чичерина, давали скрипичные концерты Петр Лундстрем и Марианна Васильева. Вот это было, как глоток свежего воздуха!
- Насколько важно для поэта-фронтовика видеть свои стихи опубликованными?
- Для меня не важно. На фронте ты пишешь не для славы и не для признания, а чтобы освободить душу от боли, чтобы просто кукуха не поехала от пережитого. А публикации… Об этому буду думать после войны.
- Как ты относишься к нервным и зачастую несправедливым «выяснениям отношений» в стане патриотической словесности? Стан и раньше был, мягко говоря, неоднородным, но какие линии разделения ты наблюдаешь, кроме исключительно эгоцентрических?
- Вот, это то, о чем я говорил в начале. Четкое разделение на левых и правых в патриотическом блоке играет на руку только нашим врагам. Либералы всегда выступали и выступают единым фронтом, а у нас разброд и шатание. Правые терпеть не могут Прилепина и все советское, левые старательно не замечают правых, хотя в обоих условных лагерях есть как и талантливые писатели, так и поймавшие волну с начала СВО. Не вижу, чтобы этот вопрос мог решиться в ближайшем будущем и стороны пожали бы друг другу руки, или хотя бы сохранили вооруженный нейтралитет.
- Кого из фронтовых поэтов ты бы посоветовал прочесть?
- Из фронтовых поэтов, коих не так много – советую Дмитрия Артиса, Алексея Шорохова (у обоих и проза достойная об этой войне), Наталию Курчатову (она не то, чтобы воин, но безвылазно практически находится на Донбассе, занимается гуманитаркой, абсолютно в теме реалий), Александра Сигиду-младшего, а также погибшего при выполнении боевого задания петербургского поэта Сергея Семенова. Это если из фронтовиков. Но нельзя пройти мимо стихов Александра Пелевина, Анны Долгаревой, Анны Ревякиной, Марии Ватутиной, Игоря Караулова. Я не считаю, что только фронтовики имеют право писать об этой войне. Все поэты, у которых болит внутри этот братоубийственный конфликт, могут и должны говорить об этом стихами.
- В Великую Отечественную любой натурализм из фронтовой поэзии и прозы «вычищался» цензурой. Теперь, когда и так все видят боевую хронику с её ультра-натурализмом, насколько, как ты считаешь, следует исповедовать его в словесности?
- В поэзии, да и в прозе тоже натурализм боевых действий может иметь место, когда это единственный вариант выразить то, что автор задумал. Во всех остальных случаях можно и должно использовать более тонкие инструменты. Задача военной литературы не ввергнуть читателя в кромешную тьму, а заставить сквозь боль почувствовать свет и вселенскую правду. Русский язык богат и многогранен. Можно писать жестко, честно и при этом обойтись без кровищи, без смакования ужасов войны.
- Каким опытом после двух с половиной лет ведения Специальной военной операции сейчас обладаешь ты сам, и какой опыт приобрела вся наша страна?
- Если говорить о моем опыте, то я могу сделать самодельное взрывное устройство из говна и палок, могу прятаться от дронов-камикадзе, могу услышать прилет мины за секунду до взрыва, и вовремя среагировать, могу работать из различного стрелкового оружия, из РПГ и АГС… Много чего могу, связанного с войной, но не думаю, что этот опыт пригодится мне в гражданской жизни. А об опыте страны говорить пока рано. Самое главное, мы вдруг поняли, что несмотря на годы потребления и оголтелого капитализма внутри страны еще хватает здоровых сил. И это вселяет надежду.
- Касательно сопротивления теме СВО в гуманитарной области, «пятой колонне» - как ты думаешь, будет когда-нибудь это сопротивление сломлено окончательно? Одна победа, говорят многие, не мыслима без другой… как ты относишься к саботажу в тылу, попытке и словесников, и обычных людей «жить, будто ничего не происходит»?
- Ты знаешь, я не уверен, что это сопротивление будет сломлено и, скажу крамольную штуку, не уверен, что надо его окончательно ломать. Эти кривляющиеся, деструктивные силы должны присутствовать, как некий музей уродцев, как постоянное нам напоминание, к чему можно прийти, если забыть о чести, о Родине, о семье, о совести, начать служить своему эго. Конечно, мне неприятно глядеть на людей, которые живут так, словно ничего не случилось, потому что я воюю в том числе и за их благо. Но это личный выбор каждого человека. Они сделали свой выбор, я сделал свой. И каждый ответит за него перед Богом и перед историей. Я на это готов.
- С какими словами ты бы обратился ко всем находящимся сейчас и на поле боя, и в тылу?
- Работайте, братья! И не сомневайтесь в нашей Победе. Враг будет разбит! Победа будет за нами. Мой позывной – Вожак.
Беседовал Сергей Арутюнов
