itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Сталин и его маршалы

1.Сталин глазами маршала Голованова

Иосиф Сталин 
0
6307
Время на чтение 20 минут

До сих пор наш рассказ о Главном маршале авиации Александре Голованова, его взаимоотношениям со Сталиным и мнению Голованова о Сталине и его роли в Великой Отечественной войне был посвящен в основном биографии самого Голованова. Начиная с этого очерка, переходим к теме о том, как началось и продолжалось знакомство и взаимодействие этих крупнейших фигур нашей военной истории.

В основном изложение будет основано на воспоминаниях Голованова «Дальняя бомбардировочная…» с привлечением и иных источников. Сложность тут в том, что так и тянет воспроизвести большую часть этих воспоминаний, добрая треть которых и посвящена собственно Верховному Главнокомандующему, как непосредственному руководителю стратегической Авиации Дальнего Действия – АДД.

Напомним, что маршал Голованов был единственным из руководителей подобного ранга, не имеющим над собой иных начальников, кроме Сталина. Приказывать ему и даже требовать отчета не мог ни один из руководителей фронтов, ни Генштаб, ни заместитель Главкома маршал Жуков.

Поэтому «о Сталине в книге говорится больше, чем у других авторов», − писал Голованов в своем письме Л.И. Брежневу и А.Н. Косыгину о недопустимой задержке с выходом его Воспоминаний[1].

«Ни Генеральный штаб, ни руководство Наркомата обороны, ни заместители Верховного Главнокомандующего никакого отношения к боевой деятельности и развитию АДД не имели. Все руководство боевыми действиями и развитием АДД шло только через Сталина и только по его личным указаниям. Никто, кроме него, касательства к Авиации дальнего действия не имел. Случай, видимо, уникальный, ибо мне других подобных примеров неизвестно».

Слава Богу, мемуары Голованова ныне не только напечатаны в полном объеме, но есть и в инете − для любознательных. Поэтому в нашем изложении постараемся ограничиться лишь наиболее яркими эпизодами, говорящими, прежде всего, о человеческих качествах Верховного Главнокомандующего.

Обобщающее мнение Голованова о полководческих дарованиях Сталина станет темой заключительного очерка.

От письма до полка

Письмо Сталину и первые следствия

Почему должен писать именно я?

После разговора в новогоднюю ночь с генеральным инспектором ВВС Я.В. Смушкевичем о недочетах нашей авиации в полетах по приборам, и о необходимости письма Сталину с предложением об их устранении, Голованов долго не мог заснуть. «Предложение Смушкевича было для меня странным, непонятным, хотя суть дела очевидна. Все, что говорил Яков Владимирович, − истинная правда. Но почему должен писать именно я?

Стали всплывать в памяти различные эпизоды из жизни нашего экипажа на Халхин-Голе и в финскую. Из всего пережитого и виденного нами совершено ясно, что в воздушных боях нет равных нашим летчикам по тактике и смелости. Японские летчики не выдерживали лобовых атак. В самый критический момент стремительного сближения нервы сдавали, они уклонялись от боя и погибали. А ведь это была элита японских летчиков-самураев».

На Халхин-Голе и наши бомбардировщики отлично выполняли свою боевую работу. Но там была ясная погода. В финскую кампанию, когда была сплошная облачность, один гражданский экипаж Голованова налетал по совокупности едва ли не больше, чем вся наша бомбардировочная авиация. «Налицо был явный пробел в технической подготовке личного состава, обслуживавшего материальную часть.

У штурманов чувствовалась отличная подготовка к визуальным полетам и слабая, никуда не годная − в умении пользоваться радиосредствами, имеющимися на борту самолета.

Почему?! Ведь научиться летать по радиосредствам куда легче и проще, да и времени на это нужно меньше, чем для овладения визуальными полетами.

Повторяю, финская кампания выявила явную неготовность нашей бомбардировочной авиации к полетам в сложных метеорологических условиях и использовании средств радионавигации…

Почему? Все это было для меня загадочным.

Вовсю шла война на Западе. Авиация немцев и англичан, используя радионавигацию, летала, бомбила, не считаясь с погодой, а мы?!».

Возникали у шеф-пилота и другие вопросы без ответов, и заснул он «с твердым убеждением, что Смушкевич прав и откладывать это дело в долгий ящик нельзя, хотя у меня даже не мелькала мысль о том, что всем нам скоро придется принять непосредственное участие в войне».

Но проснувшись Голованов, пришел к достаточно естественному выводу, что мечтать в постели – это одно, а вот осуществлять эти мечтания – совсем иное. Так что ни в день первого января после новогодней ночи, ни на следующий день – уже второго января, Голованов не только не приступил к написанию письма, но и сам разговор с генеральным инспектором стал забываться.

«Товарищ Сталин!»

Однако еще через день – следовательно, 4 января 1941 года (прошу обратить внимание на приводимые здесь даты и сроки), Голованову позвонили от Смушкевича и весьма требовательно спросили – написано ли письмо, а если нет, то когда будет. На что был дан ответ – завтра.

Пришлось, ругая себя мысленно за этот ответ взять ручку, бумагу и сесть за стол. На бумаге появились впервые в жизни написанные слова: «Товарищ Сталин!». Но в ближайшие часы ничего нового к ним не добавилось. О чем писать было ясно, но вот как? Чтобы и самому болтуном не показаться и людей не подвезти.

Размышления летчика прервал телефонный звонок, что завтра – 5 января ему предстоит вылет в китайскую провинцию Западный Синьцзян, в город Урумчи – самый отдаленный от моря крупный город в мире, − с вновь назначенным председателем Советско-китайского авиационного общества А.С. Горюновым, помощником начальника Аэрофлота. Задание подстегнуло.

«Мысль заработала быстрее: времени оставалось совсем немного.

Просидев у письменного стола всю ночь, много раз черкая и перечеркивая слова и целые фразы, я в конце концов написал следующее:

«Товарищ Сталин!

Европейская война показывает, какую огромную роль играет авиация при умелом, конечно, ее использовании.

Англичане безошибочно летают на Берлин, Кельн и другие места, точно приходя к намеченным целям, независимо от состояния погоды и времени суток. Совершенно ясно, что кадры этой авиации хорошо подготовлены и натренированы.

В начале войны с белофиннами мной была выдвинута идея полетов в глубокие тылы белофиннов, используя радионавигацию, для разбрасывания листовок и лидирования бомбардировщиков к целям, намеченным для бомбометания. …

На сегодня с каждым днем диктуется необходимость иметь такую авиацию, которая могла бы работать почти в любых условиях и точно прилетать на цели, которые ей указаны, независимо от метеорологических условий. Именно этот вопрос, по существу, и будет решать успех предстоящих военных операций в смысле дезорганизации глубоких тылов противника, его промышленности, транспорта, боепитания и т. д. и т. п., не говоря уже о возможности десантных операций.

Имея некоторый опыт и навыки в этих вопросах, я мог бы взяться за организацию и организовать соединение в 100-150 самолетов, которое отвечало бы последним требованиям, предъявляемым авиации, и которое летало бы не хуже англичан или немцев и являлось бы базой для ВВС в смысле кадров и дальнейшего увеличения количества соединений.

Дело это серьезное и ответственное, но, продумав все как следует, я пришел к твердому убеждению в том, что если мне дадут полную возможность в организации такого соединения и помогут мне в этом, то такое соединение вполне возможно создать.

По этому вопросу я и решил, товарищ Сталин, обратиться к Вам.

Летчик Голованов. Место работы — Аэрофлот (эскадрилья особого назначения).

Адрес: Колхозная пл., 1-й Коптельский пер., д. 9, кв. 57. Тел.: И-1-03-48».

Страница черновика письма Голованова Сталину с предложением о создании соединения дальних бомбардировщиков

Закончив свою записку, как он сам назвал свое творение, Голованов запечатал письмо в пакет, не надписывая его, и сказал жене, что если придут от Смушкевича – пакет на столе. Было пять утра, в семь за Головановым пришла машина отвезти на аэродром.

В Алма-Ату и обратно

Голованов вспоминает, что испытывал удовлетворение, что сбросил обещанное со своих плеч, а далее – никаких последствий от него не ожидал. Если и дойдет когда до адресата, то пока примут меры, пока то, да се…

Поэтому о письме ничего не сказал даже экипажу, с которым прошел две войны.

В первый день долетели до Актюбинска, что на северо-западе Казахстана, на другой день – 6 января – до Алма-Аты. «Я был уверен, что с моей запиской все на этом и кончилось, и, прилетев в Алма-Ату, совершенно не придал значения распоряжению начальства прервать дальнейший полет и немедленно вернуться в Москву. Такое случалось не раз.

Распрощавшись с Горюновым, мы отправились в обратный путь и всю дорогу гадали, строя разные предположения, куда нас занесет судьба на этот раз». Судя по всему, в обратный путь отправились 7 января, возможно в ночь.

Голованов говорит, что работа шеф-пилота была творческой и разнообразной, заранее не знаешь куда полетишь, поэтому у них всегда был в экипаже комплект карт на все случаи жизни. Он отмечает также, что полет от Куйбышева до Москвы проходил в сложных метеоусловиях − сильное обледенение. Самолеты на трассах не летали.

«В Москву прибыли в пять часов вечера. Как обычно, договорились созвониться друг с другом завтра, так как в аэропорту для нас никаких указаний или распоряжений оставлено не было».

«Если уж вылетели, то обязательно будут»

«Дома я узнал от жены, что днем несколько раз мне звонили от какого-то товарища Маленкова и спрашивали, как она думает, прилетим мы сегодня или нет. Жена ответила, что обычно ей, когда мы возвращаемся в Москву, звонят и сообщают, но сейчас она не знает, где мы.

Тогда ей сказали, что мы вылетели из Алма-Аты в Москву, но что погода плохая и вряд ли мы прилетим. “Вот большое вам спасибо, − обрадовалась жена, − сейчас буду готовить обед”.

Ей опять сказали, что торопиться не следует, так как погода плохая.

“Ничего, − ответила она, − если уж вылетели, то обязательно будут. Вы позванивайте мне, если муж вам очень нужен. Мне обязательно сообщат, как только он прилетит”».

Поскольку никакая промежуточная посадка не упоминается, то видимо возвращение в Москву состоялось все же 7 января.

Тогда именно в этот день и состоялась встреча и первое знакомство Голованова со Сталиным. Расскажем о ней максимально подробно, по возможности непосредственно словами Воспоминаний, так как она наименее известна.

Встреча и первое знакомство со Сталиным

Вызов в ЦК

Почти сразу по появлению Голованова дома раздался звонок из ЦК, от помощника Маленкова. Сказали, чтобы тот быстро поел, и за ним пришлют машину. Голованов первоначально подумал, что Маленков сам собирается лететь с его экипажем.

На вопросительный взгляд жены он объяснил:

− Ну, теперь все ясно! Не успел сказать тебе, что нас срочно вернули из Алма-Аты. Мы все гадали, куда и с кем лететь. Зря-то с дороги не возвращают. Вот удивится наш экипаж! Ведь Маленков − это секретарь ЦК. Наверно, куда-то собрался лететь.

− Ох уж мне эти полеты, − вздохнула жена. − Свернешь ты когда-нибудь на них шею. Ведь ты не один сейчас. Нужно думать и о семье!

«Который раз я слышал эти слова и во время Халхин-Гола, и в финскую, но всегда знал, что Тамара, хоть и много переживает, в душе и сама радуется за меня, за мой экипаж.

Всю финскую войну проработала она в госпиталях с ранеными и очень гордилась, когда кто-нибудь из них спрашивал:

− А не жена ли вы того летчика Голованова, что вывез меня на „Дугласе“?

Наскоро пообедав, я стал одеваться. И тут же раздался звонок у входной двери: это пришла за мной машина. По пути в ЦК я размышлял о том, куда придется завтра лететь.

Много нам с экипажем пришлось возить ответственных товарищей, и в разные места. Но с секретарями ЦК сталкиваться не доводилось…

Обычно наши пассажиры приезжали на аэродром, и никогда мне не приходилось предварительно куда-либо являться. Видимо, предстоит какой-то особо важный полет, и меня вызывают на инструктаж. С этими мыслями вошел я в подъезд, предъявил документы, и мне показали, куда нужно пройти.

Встретившись в приемной с Сухановым, я, не успев даже спросить о цели моего вызова, был проведен в довольно большой кабинет, где за столом, наклонив голову, сидел довольно грузный человек и что-то писал. Горела одна настольная лампа. Суханов зажег свет. В углу кабинета стояли большие часы. Время было 18 часов 30 минут».

Из ЦК в Кремль

«− Вот и товарищ Голованов, − сказал Суханов.

− Будем знакомы − Маленков. − Встав из-за стола, он протянул мне руку. − А мы были уверены, что вы сегодня не прилетите! Как погода?

− Погода неважная, − ответил я.

− Ну а как же вы летаете?

− У нас самолет хороший, имеются противообледенители, пользуемся радионавигацией, так что в видимости земли для ориентировки не нуждаемся. Если полетим, и погода будет плохая, сами убедитесь.

− А у вас все так летают?

− К сожалению, пока нет, но есть товарищи, которые летают и не хуже нас.

− Ну что же, − сказал Маленков, − поедемте. Оденьтесь и заходите ко мне.

Я решил, что, видимо, полетит целая комиссия или большая группа, которой Маленков даст инструктаж перед отлетом, и искренне пожалел, что не придется полетать с секретарем ЦК».

Одевшись, сели в машину и через пять минут остановились у небольшого подъезда, освещенного одинокой электрической лампочкой. В разговоре с Маленковым о летной работе Голованов не заметил, что приехали в Кремль.

Поднялись на второй этаж, где Маленков сразу вошел через приемную в открытую дверь, а у Голованова Поскребышев – «бритый наголо, невысокого роста плотный товарищ» − уточнил, Голованов ли перед ним, и также спросил, «как мы долетели в такую погоду, но тут раздался звонок и он быстро ушел в ту же дверь, затем сразу вернулся и сказал:

− Проходите, пожалуйста.

Я прошел через небольшую комнату и увидел перед собой огромную дубовую дверь. Открыл ее и оказался в кабинете, где слева стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол со многими стульями по обе стороны. Несколько человек сидели, некоторые стояли. На стене висели два больших портрета − Маркса и Энгельса.

Похоже, что речь идет об этом кабинете, хотя и с другим составом участников

Впереди у дальней стены стоял дубовый старинный стол, а справа от него − столик с большим количеством телефонов − это все, что я успел заметить, ибо от дальнего стола ко мне шел человек, в котором я сразу узнал Сталина».

Сказать мне было нечего

«Сходство с портретами было удивительное, особенно с тем, на котором он был изображен в серой тужурке и того же цвета брюках, заправленных в сапоги. В этом костюме он был и сейчас. Только в жизни он оказался несколько худее и меньше ростом.

− Здравствуйте, − сказал Сталин с характерным грузинским акцентом, подходя ко мне и протягивая руку. − Мы видим, что вы действительно настоящий летчик, раз прилетели в такую погоду.

Мы вот здесь, − он обвел присутствующих рукой, − ознакомились с вашей запиской, навели о вас справки, что вы за человек. Предложение ваше считаем заслуживающим внимания, а вас считаем подходящим человеком для его выполнения.

Я молчал. Эта совершенно неожиданная встреча всего лишь через несколько считанных дней после того, как я написал записку, ошеломила меня.

Конечно, я знал, что на всякое обращение должен быть какой-то ответ, но такой быстрой реакции, да еще лично самого адресата, даже представить не мог. Впоследствии оказалось, что такому стилю работы следовали все руководящие товарищи.

− Ну, что вы скажете?

Сказать мне было нечего. Я совершенно не был готов не только для разговора на эту тему со Сталиным, но довольно смутно представлял себе и саму организацию дела. Что нужно делать, я, конечно, знал, а вот как все организовать, абсолютно не представлял себе.

Я с удивлением и радостью слушал, что говорит Сталин

Сталин, не торопясь, зашагал по ковру. Возвращаясь назад и поравнявшись со мной, он остановился и спокойно сказал:

− У нас нет, товарищ Голованов, соединений в сто или сто пятьдесят самолетов. У нас есть эскадрильи, полки, дивизии, корпуса, армии. Это называется на военном языке организацией войск. И никакой другой организации придумывать, кажется, не следует.

Говорил Сталин негромко, но четко и ясно, помолчав, опять зашагал по кабинету, о чем-то думая. Я огляделся и увидел за столом ряд известных мне по портретам лиц, среди которых были Молотов, Микоян, Берия, Маршал Советского Союза Тимошенко, которого я знал по финской кампании как военачальника, успешно завершившего боевые действия и ставшего после этого наркомом обороны.

Были здесь также маршалы Буденный, Кулик и еще несколько человек, которых я не знал. Видимо, шло обсуждение каких-то военных вопросов. Маршал Тимошенко был в мундире.

Не дождавшись от меня ответа, Сталин, обращаясь к присутствующим, спросил:

− Ну, как будем решать вопрос?

Не помню точно, кто именно из присутствовавших предложил организовать армию, другой товарищ внес предложение начинать дело с корпуса. Сталин внимательно слушал и продолжал ходить. Наконец, подойдя ко мне, он спросил:

Вы гордый человек?

Не поняв смысла вопроса, я ответил, что в обиду себя не дам. Это были первые слова, которые я, в конце концов, произнес.

− Я не об этом вас спрашиваю, − улыбнулся Сталин. − Армия или корпус, − сказал он, обращаясь к присутствовавшим, − задавят человека портянками и всякими видами обеспечения и снабжения, а нам нужны люди, организованные в части и соединения, способные летать в любых условиях. И сразу армию или корпус не создашь.

Видимо, было бы целесообразнее начинать с малого, например с полка, но не отдавать его на откуп в состав округа или дивизии. Его нужно непосредственно подчинить центру, внимательно следить за его деятельностью и помогать ему.

Я с удивлением и радостью слушал, что говорит Сталин.

Он высказал и предложил то лучшее, до чего я сам, может быть, не додумался бы, а если бы и додумался, то едва ли высказал, потому что это были действительно особые условия, претендовать на которые я бы никогда не посмел».

Мы вас скоро вызовем. До свидания

«Поглядев на меня, Сталин опять улыбнулся: мой явно радостный вид, который я не мог скрыть, говорил сам за себя.

− В этом полку нужно сосредоточить хорошие кадры и примерно через полгода развернуть его в дивизию, а через год − в корпус, через два − в армию. Ну а вы как, согласны с этим? − подходя ко мне, спросил Сталин.

− Полностью, товарищ Сталин!

− Ну вот вы и заговорили, − он опять улыбнулся. − Кончайте ваше вольное казачество, бросайте ваши полеты, займитесь организацией, дайте нам ваши предложения, и побыстрее. Мы вас скоро вызовем. До свидания.

Ушел я от Сталина как во сне. Все решилось так быстро и так просто.

Выйдя из здания и оглядевшись, я увидел прямо перед собой историческую Кремлевскую стену. Не сразу сориентировался, пришлось спросить, где Спасские ворота. Пошел домой пешком. На Красной площади услышал бой кремлевских курантов на Спасской башне.

Пробило восемь. Прошло три часа с момента прилета в Москву.

Всего три часа, а какой поворот в жизни!»

Темпы действительно поразительные! Особенно для нас.

Сталин человек, с которым можно говорить

По дороге домой Голованов вспоминал свою жизнь, трагическую «черную полосу» 1937 года, хотя и сравнительно легко и быстро по тем временам окончившуюся. И сравнивал свои впечатления о Сталине, которые были у него до этого разговора с ним, и сейчас. Пытался разобраться в своих чувствах к нему.

«В моем воображении он был воистину стальным человеком, без души и сердца, который, не останавливаясь ни перед чем, проводил политику индустриализации и коллективизации». С одной стороны Голованова, как и большинство его современников, «окрыляло радостное чувство, что наша страна скоро догонит и перегонит передовые капиталистические страны по техническому оснащению и производству многих видов продукции».

С другой стороны, «мне казалось, что, сметая с нашего пути все мешающее и сопротивляющееся, Сталин не замечает, как при этом страдает много и таких людей, в верности которых нельзя было сомневаться». Перед глазами был и собственный пример, и пример сестры, муж которой Захаров-Мейер был расстрелян, и влачившей с детьми жалкое существование. Да и многих других семей…

«Нити всех бед, как я тогда считал, тянулись к Сталину…

Сейчас же я увидел человека, который совсем не соответствовал моему представлению о нем.

Наоборот, мне показалось, что это человек, с которым можно говорить, который интересуется твоим мнением, а главное, думает о том же, о чем думаешь и ты, и сам помогает некоторым, вроде меня, выйти из, казалось бы, безвыходного положения, сам подсказывает тебе мысли, которые ты ищешь и не можешь найти.

Больше всего меня поразила его осведомленность в вопросах авиации.

Понял я и то, что мысли его сосредоточены на неминуемой грядущей войне с фашистской Германией, что пакт пактом, а мы готовимся к обороне…

Все это было для меня открытием».

Это во многом до сих пор открытие даже для тех, кто хочет знать правду.

[«…он заботился о людях, Сталин»

Любопытно, что очень похоже о Сталине и его чутье, но уже в области артиллерии, а также о внимании к людям, говорит наш великий конструктор артиллерийских систем генерал-полковник технических войск Василий Гаврилович Грабин (1900-1980). Из его книги «Оружие победы», также рассыпанной в типографии при Брежневе, как и воспоминания Голованова, однозначно следует, что только благодаря лично Сталину удалось пробить создание знаменитых пушек Грабина. А в Великой Отечественной именно артиллерия была «бог войны».

Уже незадолго до смерти Грабин на вопрос:

− Как по-вашему мнению, Сталин был умным человеком?, ответил так:

− Умный – не то слово. Умных у нас много.

Он душевный был человек, он заботился о людях, Сталин.

Хрущев сказал, что мы не готовились к войне. А я все пушки сделал до войны. Но если бы послушали Тухачевского, то их бы не было… Я попросил Тухачевского выставить на смотре нашу пушку (Ф-22). Тот наотрез отказался. Тогда я сказал, что заявлю в Политбюро.

Эта пушка оказалась самой лучшей в войну.

Сталин сказал 1 января 1942 года: «Ваша пушка спасла Россию…»[2]].

Отдельный 212-й дальнебомбардировочный начинает свою историю

Но вернемся к Голованову и его размышлениям по дороге домой из Кремля. Как пишет он сам, от бури противоречивых чувств, он избавился только у дверей квартиры. А на достаточно нервный вопрос жены, что и как, тихо ответил:

− Был у Сталина.

После первого волнения, жена пришла к выводу, что руководящая работа командира полка будет спокойнее работы шеф-пилота, успокоилась сама «и домашняя жизнь как бы вошла в свою обычную колею». Но именно Тамара Васильевна напомнила Голованову:

− А как же твой экипаж? Ты о нем подумал?

Забегая вперед скажу, что экипаж единодушно последовал за командиром, хотя об этом, опять же пришлось просить самого Сталина.

Так начинал свою историю Отдельный 212-й дальнебомбардировочный полк.

Был, напомню, вечер 7 января 1941 года.

К 1 февраля 1941 года полк был полностью сформирован и приступил к практическим занятиям и тренировкам в месте своей дислокации – Смоленске.

От новогоднего разговора с генералом Смушкевичем прошел месяц, от первого разговора со Сталиным – три недели.

В оперативности не откажешь!

Некоторые детали окончательной организации Отдельного 212-го и его предвоенной подготовки в феврале-июне 1941 расскажем далее.

Продолжение следует


[1] В отличие от письма Голованова Сталину в январе 1941 года, о котором у нас сейчас пойдет речь, письмо к Брежневу и Косыгину никакой положительной реакции не вызвало, книга Главного маршала была рассыпана в типографии, что и способствовало его болезни и смерти.

[2] Чуев Ф.И. Молотов. Полудержавный властелин. – М., 1999. С. 66.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Борис Галенин
К очередной годовщине Февраля
Заговоры также были. Куда же без них?
25.03.2024
К очередной годовщине Февраля
Первопричина гибели Империи – дехристианизация! Права вместо служения
22.03.2024
Неизвестное об известном
К 120-летию начала Русско-японской войны. Часть 7
17.03.2024
Неизвестное об известном
К 120-летию начала Русско-японской войны. Часть 6
07.03.2024
Царь Иван Грозный vs воеводы Андрея Курбского
Как «пятая колонна» сумела обратить победную Ливонскую «спецоперацию» в затяжную Ливонскую войну
28.02.2024
Все статьи Борис Галенин
Иосиф Сталин
«Наша работа, создание канона может подвигнуть нас к подлинным открытиям»
Советский период может быть интерпретирован как одна из форм нетерпеливого стремления русского народа к Царствию Небесному
26.03.2024
Еврейский ответ
Поражает прежде всего Украина, ставшая по сути Новой Хазарией
21.03.2024
Осмысление истории требует времени
Изменение взгляда на период СССР продиктовано уроками новейшей истории
14.03.2024
«Патриотический» «православный» «сталинизм» непременно заканчивается реабилитацией бесов революции
Сталин – к которому есть множество вопросов – ассоциируется с консервативной контрреволюцией, а Ленин – классический левак
12.03.2024
Все статьи темы
Последние комментарии
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от наталья чистякова
28.03.2024 10:53
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Валерий
28.03.2024 10:25
Прежней «половинчатой» жизни больше не будет
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 08:25
Почему ушёл Малофеев?
Новый комментарий от С. Югов
27.03.2024 22:34
«И пускай никто нас не пугает русским национализмом!»
Новый комментарий от Русский Иван
27.03.2024 21:55
Отчего не видно новых Пушкиных?
Новый комментарий от Русский Иван
27.03.2024 21:44
Отмените шабаш!
Новый комментарий от Русский танкист
27.03.2024 20:59