IV
От выпускника аэроклуба до «летчика-миллионера»
И в авиации – сплошные успехи!
После перехода в 1933 году на летную работу в ГВФ недавний выпускник аэроклуба Александр Голованов недолго задержался в простых пилотах.
Вскоре он уже командует летным отрядом тяжелых самолетов «Аэрофлота» − с середины 1933 до конца 1934 года. В 1934 году Совнарком СССР принимает решение о реорганизации органов управления ГВФ, в связи с которым было образовано 12 территориальных управлений. Начальником одного из этих управлений − Восточно-Сибирским с центром в городе Иркутске назначается в январе 1935 года Голованов.
И здесь у него были очень ненулевые успехи, но в 1937 году цепь их прервало то самое черное вкрапление в белую часть его жизненной синусоиды, о которой говорилось выше.
Начальник ВСУ ГВФ: 1935-1937
Трудовые дни
Итак, в 1935-1937 годах. Голованов – первый начальник Восточно-Сибирского Управления ГВФ (ВСУ ГВФ), в состав которого входила и воздушная трасса Улан-Удэ – Улан-Батор.
Голованов принял хозяйство в незавидном состоянии: за долги были арестованы счета в банке, в здании управления было отключено водоснабжение, телефоны, электричество.
Новый начальник энергично взялся за дело. В одном из архивных материалов так описывается деятельность начальника ВСУ ГВФ: «…Кипучая энергия Александра Голованова была направлена на развитие гражданской авиации в Восточной Сибири.
По итогам работы за 1935 год Восточно-Сибирское управление ГВФ выполнило производственный план по всем основным показателям с хорошим обеспечением безопасности полетов и вышло на первое место по Аэрофлоту». Неплохо для одного года работы!
Начальник ВСУ со своими соратниками. Александр Голованов − четвертый слева во втором ряду
В 1936 году постановлением СНК СССР Голованов введен в состав Совета при начальнике Главного управления ГВФ. В том же году он был в служебной командировке во Франции на Международной авиационной выставке. Голованов внимательно ознакомился с работой гражданской авиации Франции, побывав в Париже, Лионе, Марселе. О значимости информации, полученной в этой командировке, Голованов говорит в своем знаменитом январском письме Сталину 1941-го года, о котором будет подробно ниже.
Что касается рабочего дня Голованова в Иркутске, то он начинался в 6 часов утра. По свидетельствам сослуживцев, Голованов «…ежедневно в 06.00 присутствовал при построении личного состава в Иркутском аэропорту.
Интересовался всеми вопросами подготовки летного состава и самолетов к рейсам, состоянием погоды по трассе, о наличии загрузки, разговаривал с пилотами, авиатехниками и рабочими. Потом начальник управления уезжал в гидроаэропорт на Ангаре, рядом со Знаменским монастырем, где движение самолетов начиналось в более поздние сроки.
Во второй половине дня до позднего вечера работал в управлении до позднего вечера.
Во время службы Голованов за сравнительно короткое время успешно освоил пилотирование нескольких типов самолётов».
Голованов сам, часто летая по трассе Иркутск – Якутск в качестве линейного пилота, хорошо знал сложности полетов в небе Якутии. Головановым был создан Якутский гидроавиаотряд №11 (командир Антоний Владимирович Мансветов), основная задача которого заключалась в обслуживании авиалиний Иркутск – Якутск и Иркутск – Бодайбо.
С января 1936 года на линию Иркутск – Якутск вышли отечественные самолёты АНТ-7, рассчитанные на перевозку семи пассажиров и 500 кг груза.
Самолет АНТ-7
Здесь эти машины, впервые в Союзе летая на трассе такой большой протяжённости и в зимнее время, когда температура в январе и феврале колебалась от 40 до 50 градусов мороза, подтвердили свою пригодность для работы в условиях Крайнего Севера.
Кроме руководства большими воздушными линиями на Голованова были возложены обязанности по развитию так называемой исполкомовской авиации. Были сформированы летные отряды особого назначения, которые перевозили рабочих-старателей, геологов, доставляли грузы в труднодоступные таежные поселки.
Хозяйственные задачи у начальника управления занимали большую часть рабочего времени, и это немудрено, − к моменту его приезда в Иркутск Центральный аэродром управления там представлял малоблагоустроенное летное поле да старенький деревянный домишко, в котором разместились все службы двух авиаотрядов. Но летать Голованов не переставал.
При этом Александру Евгеньевичу приходилось не только вникать в вопросы прокладки новых воздушных трасс и строительства новых аэродромов в регионе, но и организации работы Иркутского авиационного завода и авиаремонтного завода №403 гражданской авиации.
Головановский подход к делу принес свои плоды – Восточно-Сибирское управление одним из первых в системе ГВФ Советского Союза отказалось от государственных дотаций.
Нетипичный руководитель
Голованов, высоко оценивая труд летчиков, проявлял заботу об авиаторах, помогая им в сложных ситуациях, интересуясь условиями жизни и часто бывая в общежитиях. По инициативе Голованова была создана специальная служба информации в диспетчерской аэропорта, куда в любое время суток могла зайти жена летчика и получить информацию о том, в какой точке трассы находится её муж и когда ожидается его возвращение.
Как-то один из пилотов «засиделся» на трассе из-за непогоды. А дома у него случилось несчастье: тяжело заболела мать. Узнав об этом, Голованов, взяв с собой руководителя службы, поехал на квартиру и помог сделать все, чтобы организовать лечение больной.
«Отличительной чертой характера Голованова была его доступность для всех», − вспоминал один из его сослуживцев по Иркутску. Он умел каждого внимательно и терпеливо выслушать, всегда советовался с подчиненными, не стеснялся учиться у них. Трудился, например, в управлении искусный рационализатор, инженер Урдаев. Однажды его пригласили к Голованову. Инженер терялся в догадках: «Зачем же я потребовался начальству?». Оказалось, что командир узнал о слабом здоровье инженера и достал ему путевку в Кисловодск.
Но особо характерен и примечателен для характеристики человеческих качеств будущего Главного маршала авиации следующий случай. Надо сказать, что все описываемое время Голованов жил на улице Горького в доме, где и сегодня расположены кассы Аэрофлота, в обычной коммунальной квартире. В этом же доме проживал и занимавший скромную должность начальника гаража Восточно-Сибирского управления Николай Анатольевич Антонов.
Один из домов в Иркутске, связанный с пребыванием там Голованова
Однажды Голованов увидел, как тяжело Антонов, у которого были больные легкие, поднимается на пятый этаж. Реакция начальника ВСУ была немедленной, как впоследствии его решения во время войны: «Для меня приготовили квартиру на втором этаже. Занимай ее, Николай Анатольевич, а я могу подождать».
Согласитесь, что все же нетипичным руководителем был Александр Евгеньевич Голованов! Причем буквально все, знавшие его подтверждают, что зато такой поступок был вполне типичен для Голованова. Видя человека, нуждающегося в помощи, он не раздумывая мог снять и отдать рубашку.
Говорят, что в 1945 году Голованов снял и отдал свой маршальский реглан простому солдату, сказав при этом: «Носи на здоровье. Только погоны спори, они тебе великоваты».
Все мы знаем поговорку, что «добрые дела не остаются безнаказанными. Но по счастью бывают и исключения из нее.
Черное пятно. Пока – первое
Наступил 1937 год. Напомню читателю, что главным содержанием так называемых «сталинских репрессий» в тот период была ликвидация плеяды революционеров-экстремистов[1]. Причем, по мнению митрополита Митрофана (Баданина), проводя в жизнь эту жестокую линию, Сталин «действовал в русле реализации Божьего Промысла».
Но ликвидация этой «плеяды» проводилась руками аппарата госбезопасности, который во многом из ее членов и состоял. Отсюда такое количество заведомо невинных жертв в годы «ежовщины». Как бы то ни было, волна репрессий нарастала и докатилась до Иркутска. Многих специалистов и руководителей недосчитались тогда авиаторы Восточной Сибири.
Только в гидроавиаотряде №11 был арестован его командир А.В. Мансветов, а также четыре командира корабля, четыре бортмеханика и девять авиамехаников. В аппарате Восточно-Сибирского управления было репрессировано шесть начальников отделов из восьми.
Заместитель начальника политотдела управления В. Бирюков, не подписавший признательных показаний, был выпущен на волю через год после ареста. Позже он рассказывал:
«...Именно Голованов возбудил ходатайство о моем освобождении, подписал объективную характеристику, на основании которой меня и освободили». Еще раз подтвердились такие черты головановского характера, как смелость, порядочность, способность заботиться о подчиненных и защищать их. [Мансветова Голованов смог вытащить из лагеря уже во время войны, лично обратившись к Сталину. Войну летчик Мансветов закончил гвардии майором].
Всевозможные доносы сыпались и на самого Голованова. Вполне допускаю, что помимо всего, что могли ему приписать, отягчающим фактором в глазах органов было его близкое родство с «разоблаченным врагом народа» Л.Н. Захаровым-Мейером, осужденным и расстрелянным 10 августа 1937 года.
В результате Голованов был исключен из партии и одновременно лишился работы. Все это почти автоматически означало арест. Говорят, что о нем его предупредили оставшиеся друзья в органах. Советовали немедленно уезжать из Иркутска в Москву − свет не без добрых людей.
[При аналогичных обстоятельствах в 1937 году уцелел мой дед, ограничившись годичным исключением из партии, был восстановлен в 1938 году.
Начальник Крымского НКВД, знавший деда с Гражданской войны, сказал: вот постановление на твой арест, но пока я здесь, оно в дело не пойдет. Так что приличные люди у нас везде были. Хотя доносчиков и прочей сволочи хватало. Во все времена].
Понимая, что не сегодня-завтра за ним придут, Александр Евгеньевич решает лететь в Москву «искать правду». Но о том, что именно такой способ передвижения, скорее всего, выберет блистательный пилот, догадывались и местные вершители судеб. На аэродроме должны были его ждать. И вот тут произошла чудесная по тем временам история, говорящая о том, и благие дела могут иметь благие последствия и здесь, в нашей земной юдоли.
Накануне планируемого ареста в гараж управления позвонили из НКВД и поинтересовались, на какое время заказал Голованов машину в аэропорт.
Известный нам начальник гаража Николай Антонов, совместив последние события, сразу все понял и поспешил предупредить Александра Евгеньевича. Он лично отвез любимого начальника на вокзал и посадил в московский поезд. А утром имел довольно рискованное удовольствие наблюдать, как суетились чины НКВД у самолета, разыскивая Голованова.
[Временная опала не обошлась безнаказанно для семьи Головановых. Много нервов и сил съела. Как вспоминал он сам, пришлось распродать все мало-мальски ценное, а рот красавицы жены был надолго искривлен после разговоров в НКВД.
Но красавицей все же Тамара осталась, фото однозначно свидетельствует].
1937 – 1940
От почти врага народа до шеф-пилота Аэрофлота
Короче говоря, Голованову пришлось, оставив за плечами высокий пост, бежать из Иркутска в Москву и здесь удалось добиться правды. Комиссия партийного контроля выяснила, что исключен он ошибочно. Более того, обнаружили документы о представлении его к ордену Ленина за работу в Сибири. Было принято «соломоново решение»: орден на всякий случай пока не давать, но все обвинения снять и хорошую работу предложить. [Опять почти калька с моей семейной истории].
От руководящей должности Голованов отказался, и стал летать простым летчиком. Но летчиком Голованов был настолько выдающимся – от Бога – что вскоре вновь выдвинулся наверх.
Уже в 1938 году газеты писали о нем, как о летчике-миллионере, − за его душой насчитывалось свыше миллиона километров. В 1940 году Голованов уже шеф-пилот Аэрофлота и дважды орденосец. Голованов награжден знаком «Отличник Аэрофлота» и знаками «За безаварийный налёт» 300 000 и 500 000 км. Его портрет – на обложке «Огонька».
Надо подчеркнуть, что как пилот, Голованов стоял всегда на острие технического прогресса. Так, он был одним из первых летчиков страны, освоившим слепой полет по приборам в любую погоду. Его загранкомандировки, в частности во Францию в 1936 году, позволили ему быть в курсе передовых достижений европейской гражданской, и тесно связанной с ней и военной, особенно тяжелобомбардировочной авиации.
Его мастерство в полетах по приборам, оказало большую помощь нашим войскам и при Халхин-Голе, и особенно во время Финской войны. На высокое начальство его мастерство произвело такое впечатление, что как выяснилось позже, о нем докладывали Сталину такие люди, как Лев Мехлис и маршал Григорий Кулик. За Халхин-Гол Голованов награжден орденом Красного Знамени, за Финскую кампанию – орденом Ленина.
«Надо написать письмо Сталину»
Начало нового витка жизни Александра Евгеньевича можно отсчитывать со встречи Нового 1941 года в будущей гостинице Советская, а тогда Доме летчиков. Как рассказывает сам Голованов, в ту веселую новогоднюю ночь, он обычно непьющий, выпил с хорошей компанией шампанского подсел к генеральному инспектору ВВС, почитаемого летчиками и военного и гражданского флота дважды Герою Советского Союза Якову Владимировичу Смушкевичу, чтобы в неформальной обстановке поделиться заветной мечтой своего экипажа.
Мечтой – ни много, ни мало – совершить безпосадочный перелет вокруг земного шара в минимально короткий срок.
«Мы уже тренировались, − говорит Голованов, − совершив, в частности, перелет из Монголии в Москву менее чем за сутки, включая сюда и время всех посадок и заправок. В ту пору это кое-что значило. В Монголии же нам не раз доводилось бывать в воздухе по восемнадцать часов в сутки».
Но обычно общительный и внимательный к собеседнику генерал-лейтенант почти не слушал Голованова, а когда тот смущенно умолк, обратился к нему с совершенно не новогодними словами, смысл которых был следующий:
− На страну надвигается война, а у нас летчики не владеют слепым полетом. Для исправления печального положения, Голованову надо написать письмо Сталину.
Голованов в некотором обалдении, довольно резонно ответил, что, мол, генералу-инспектору самому бы по должности такое письмо писать.
На что Смушкевич ответил невесело: «Не поможет, вызовет обратную реакцию».
Видимо происки «внутренних доброжелателей», которые привели к гибели Смушкевича в осень 1941 года, уже были в разгаре.
Сам Голованов говорит, что и на момент написания воспоминаний в конце 1960 годов причины репрессий против Смушкевича, остаются для него тайной.
В новогоднюю ночь Голованову удалось скрыть свое смущение от начавшей волноваться жены, закружив ее в танцах. А через пару дней текучка и вовсе увела его от данного под шампанское обещании о письме Сталину.
Но буквально на третий день был звонок от генерала-инспектора: «Написали ли письмо?»
И Голованов, как всякий русский человек ответил, что вот-вот и завтра уж точно. Пришлось, отложив все дела взяться за письмо и к утру следующего дня письмо было написано.
Продолжение следует
[1] Галенин Б.Г. Сталин как «Удерживающий». Часть 1. //РНЛ. 10.05.2023.
