«Удобнее верблюду…»

1. «И вот некто подошед сказал Ему»

Эпизод с богатым юношей (Мф.19,16-30; Мк.10,17-31; Лк.18,18-30) слишком известен. Он принадлежит к наиболее цитируемым и наиболее комментируемым местам Нового Завета. Это и не удивительно. Благодаря поразительной психологичности происшедшего, яркости высказываний Спасителя, глубине внутреннего смысла этот эпизод оставляет неизгладимый след в душе каждого, кто хоть однажды его прочитал. Огромное количество комментариев и толкований, как древних, так и новейших, как оригинальных, так и повторяющих уже сказанное, сопровождают его, и уже кажется, что сказать что-то новое невозможно. Так зачем же сочинять еще одну статью на эту тему? И все же сочинять стоит, и не одну.

Дело в том, что этот эпизод является важнейшим для понимания всего христианского имущественного учения. Соборных же определений, догматически это учение выражающих, в Церкви пока нет. Но есть предание, которое довольно заинтересованно обсуждает проблемы богатства, бедности и милостыни. Так вот, несмотря на кажущуюся монолитность предания, в Церкви идет подспудная, но упорная полемика между двумя школами отношения к богатству и собственности, и эта полемика проступает и в толкованиях данного эпизода.

Первая школа считает, что само по себе богатство – вещь нейтральная. Губит человека не обладание богатством, а любостяжание. А потому обладать богатством, даже значительным, не предосудительно; важно – не привязываться к нему душой, не стать его рабом. А если такой богатый еще и благотворит, то он является благодетелем бедных и, конечно же, спасется. Долго рассказывать о взглядах этой школы нет необходимости, поскольку ознакомиться с ними можно в любой церковной брошюре о богатстве и бедности. Основные положения этой школы была впервые сформулированы в начале III в. Климентом Александрийским в его сочинении «Кто из богатых спасется?»[1]. Взгляды «климентистов» (выражение В. С. Макарцева) в процессе исторической жизни Церкви завоевали большинство, так что эту концепцию можно назвать «общепринятой».

Однако, как это ни парадоксально, «общепринятая» доктрина не является святоотеческой. В творениях свв. Василия Великого, Григория Богослова, Амвросия Медиоланского и в особенности Иоанна Златоуста высказан взгляд, гораздо более высокий, чем «климентистский». Этот взгляд во все века, вплоть до нашего времени, поддерживали многие святые отцы, богословы и религиозные мыслители. Но их голос, к сожалению большинством был не услышан. Более того, сторонники «общепринятого» взгляда всячески старались представить святоотеческие воззрения как вполне «климентистские», затушевывая тем самым одну из самых актуальных проблем нравственного богословия. Что же касается содержания воззрений святоотеческой школы и ее отличий от «общепринятой», то этому по сути дела и посвящена настоящая статья. И для раскрытия этого содержания лучшего материала, чем эпизод с богатым юношей и представить трудно. Тем более, что и Климентово «Кто из богатых спасется?» по форме является пространным комментарием на этот евангельский эпизод.

Об эпизоде с богатым юношей рассказывают все три синоптических Евангелия. Причем на первый взгляд, их рассказ практически идентичен и отличается незначительными деталями. Однако, мы приведем версию Матфея и версию Луки, поскольку именно тонкие различия между ними имеют значение для дальнейшего повествования. Пусть читатель не посетует на пространные цитаты из Евангелий, тем более, что эпизод нарисован в них настолько выпукло, что нет сил его не процитировать.

Мф.19: ^{« 16} И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? ¹⁷ Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. ¹⁸ Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; ¹⁹ почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. ²⁰ Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? ²¹ Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. ²² Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение.

²³ Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; ²⁴ и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. ²⁵ Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? ²⁶ А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно.
²⁷ Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою; что же будет нам? ²⁸ Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, - в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. ²⁹ И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. ³⁰ Многие же будут первые последними, и последние первыми».

Лк.18: «¹⁸ И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? ¹⁹ Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог; ²⁰ знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою. ²¹ Он же сказал: все это сохранил я от юности моей. ²² Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною. ²³ Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат. ²⁴ Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ²⁵ ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. ²⁶ Слышавшие сие сказали: кто же может спастись? ²⁷ Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.
²⁸ Петр же сказал: вот, мы оставили все и последовали за Тобою. ²⁹ Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, ³⁰ и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной».

Вариант евангелиста Марка близок к изложению Луки, но имеет несколько интересных деталей, которые мы отметим по ходу дела.

Итак, в путь: «И вот некто подошед сказал Ему…».

2. «Люби ближнего твоего, как самого себя»

На вопрос богатого юноши «что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную» Христос отвечает: «соблюди заповеди» и перечисляет их: «не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать и люби ближнего твоего, как самого себя».

Важно отметить, и на что обычно не обращают внимания, что у Луки нет последней заповеди «люби ближнего твоего, как самого себя», наиболее полно выражающей любовь к ближнему. В обоих Евангелиях юноша отвечает: «всё это сохранил я от юности моей». Тут то и начинается самое интересное.

Известный русский богослов А.П. Лопухин, редактор и издатель знаменитой «Толковой Библии», дает толкование этому месту в совершенно «климентовском» духе: «При перечислении заповедей, которые следовало исполнять, чтобы войти в жизнь вечную (ст. 18 и 19), Христос не назвал богатство злом и не сказал, что для жизни вечной непременно нужно отречение от богатства и вообще от всякого имущества»[2]. Однако святые отцы толкуют этот фрагмент иначе. Св. Иоанн Златоуст, комментируя у Матфея этот ответ юноши, восклицает: "юноша сам себя обличил в пустом самодовольстве: ведь если он жил в таком изобилии, а других, находившихся в бедности, презирал, то как же он мог сказать, что возлюбил ближнего?"[3]. Этим, собственно, уже все сказано. Юноша на самом деле НЕ исполнил заповеди любви к ближнему, хотя и во всеуслышание об этом объявил, и даже самодовольно вопрошал: «чего еще недостает мне?». Не исполнил, ибо спокойно жил в богатстве, когда множество людей вокруг умирают с голода.

Именно тут кардинальный пункт разногласий обеих школ. Эту простую мысль, – об аморальности жить в богатстве, когда вокруг нищенствуют, – «климентисты» вместить в себя никак не могут. Они считают, что достаточно благотворить, и этим богатство оправдывается. Златоуст на это отвечает: "Ты говоришь: я подал. Но не должно прекращать подаяний. Тогда только ты можешь иметь извинение, когда сам не имеешь, когда сам ничем не обладаешь. Доколе же у тебя чего-нибудь есть, то хотя бы ты подал и тысячам нищих, но пока еще есть другие алчущие, тебе нет извинения"[4]. Иначе говоря, если ты любишь ближнего как самого себя, то и в имущественном плане он должен быть обеспечен не хуже тебя. Василий Великий по поводу эпизода с богатым юношей говорит: "кто любит ближнего как самого себя, тот ничего не имеет у се­бя излишнего перед ближним. Но ты оказываешься имеющим "стяжания многа" (Мф.19,22). Откуда же это у тебя? Не ясно ли видно, что свое собствен­ное удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви"[5]. Наконец, подвижник XI в. св. Симеон Новый Богослов, доводя мысль о жизни при богатстве до логического конца, утверждает, что всякий момент, когда ты живешь обеспеченно, а рядом люди бедствуют, вменяется тебе в осуждение: "Поэтому тот, кто раздает всем из собранных себе денег, не дол­жен получить за это награды, но скорее остается виновным в том, что он до этого времени несправедливо лишал их других. Более того, он виновен в потери жизни тех, кто умирал за это время от голода и жаж­ды. Ибо он был в состоянии их напитать, но не напитал, а зарыл в землю то, что принадлежит бедным, оставив их насильственно умирать от холода и голода. На самом деле он убийца всех тех, кого он мог напитать"[6].

Таким образом, по святым отцам заповедь «люби ближнего как самого себя» в имущественной сфере должна выражаться в делах раздачи ближним своего имения вплоть до того, «чтоб была равномерность» (2 Кор.8,13). Поняв этот вывод, можно теперь переходить к самому искусительному моменту эпизода.

3. «Если хочешь быть совершенным»

Все мы хорошо помним ответ Христа: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19:21). «Климентисты» считают, что слова «если хочешь быть совершенным» подтверждают их доктрину. Отдать все – это для тех, кто стремится к совершенству, но для того, чтобы просто спастись таких крутых мер принимать не обязательно – достаточно, имея богатство, не прилепляться к нему. И, казалось бы, так в случае с богатым юношей и было: когда ему предложили на выбор: либо богатство, либо совершенство, то он, будучи рабом имения, выбрал первое. Однако вся эта теория, разводящая «совершенство» и «просто спасение», оказывается несостоятельной. И вот почему.

Во-первых, сам Климент, пересказывая эпизод богатым юношей, список заповедей берет у Луки, где нет заповеди «люби ближнего как самого себя», а продолжение – у Матфея, включая слова «если хочешь быть совершенным». Этот ловкий ход и в самом деле может создать впечатление, что все нужное для спасения юноша исполнил, а вот достигнуть совершенства не смог. Как правило, аналогичным образом пересказывают эпизод и современные авторы. Но этим самым нарушается один из важных принципов корректной экзегезы Нового Завета: можно соединять смыслы, выраженные в параллельных местах разными евангелистами, но недопустимо соединять параллельные тексты, конструируя из них новых текст и извлекать из него новый смысл. Для Климента, жившего в III в., это простительно, но для современных авторов это уже равносильно подлогу.

Далее, выдающийся русский религиозный философ Владимир Эрн, сторонник святоотеческой концепции, пишет: «Слова эти задали большую работу истолкователям, и они приложили все усилия к тому, чтобы как-нибудь ослабить значение их, если не качеством, так хоть количеством соображений, например, такого рода, что тут не завет раздать имущество, а только совет (как будто советом Христа можно пренебрегать!), что Христос тут сказал: если хочешь быть совершенным, тогда продай имение твое, ну, а если не хочешь... тогда можно и не продавать. Значит, можно оставаться при старом, ничего не менять - и имущество не раздавать, "что и требовалось доказать". А некоторые, более находчивые и искушенные, к этому добавляют, что так как считать себя совершенным - является признаком гордости и не подобает по чувству христианского смирения, то раздавать имущество совсем даже и не нужно... Все это, впрочем, вызывает улыбку, если только забыть, что такого рода тончайшие соображения создавались для того, чтобы Евангелием оправдывать деяния всякого рода приобретателей и строителей своего благополучия на чужом поту.

Смысл приведенных слов, конечно, совершенно ясен. Христос сказал: "если хочешь быть совершенным"... Хотеть совершенства, конечно, не значит быть совершенным, и раздача имущества вовсе еще не обозначает достижение полного совершенства, "ибо, если я раздам имение мое … , а любви не имею, то нет мне в том никакой пользы" (I Кор.13, 3). А раз так, то раздача имущества нужна не для полного совершенства, а необходима как предварительное действие для всех тех, кто только хочет совершенства. А так как хотеть совершенства должен безусловно всякий христианин (ибо если даже не хочет совершенства - то какой он после этого христианин?), то значит освобождение от имущества и раздача его нуждающимся является безусловно необходимым для всякого христианина»[7].

Итак, по Эрну, раздача имущества – вовсе не признак совершенства, а лишь первый шаг на пути к нему. Правда, «совершенство» все равно остается, хотя каждый христианин обязан его чаять. Но неожиданно «совершенство» развенчивают сами «климентисты». О. Георгий Лурье по поводу «если хочешь быть совершенным» замечает: «слово "совершен" и по-гречески, и по-еврейски, и по-арамейски может значить не достижение какого-то совершенства, а совершение всего, что нужно сделать для достижения поставленной задачи, - а задача была - войти в Царствие Небесное»[8]. Так что «совершенство» следует понимать как достаточность для спасения.

Но на самом деле Евангелия говорят о норме, для «климентистов» куда более неприятной. И ключом для расшифровки смысла «совершенства» должно быть святоотеческое суждение о «пустом самодовольстве» юноши. Действительно, если Спаситель прекрасно понял это «пустое самодовольство» юноши, не исполнившим заповедь, необходимую для вступления в Царство Небесное, то как же понимать Иисусово «если хочешь быть совершенным»? Да как тончайшую иронию! Смысл слов Христа такой: «если уж ты в самом деле стремишься к совершенству, то «продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною». Удар сильный, но все же удар любящей руки. Христос, что называется, раскрыл юноше глаза на себя. Вдруг юноша понял сразу две вещи: что он, вопреки уверениям, не исполнил заповедь любви, и что исполнить ее он не в силах, так как его сердце привязано к богатству. Самодовольство как рукой сняло, и он «отошел с печалью». Увы, в его сердце любовь к ближнему была побеждена богатством.

Отметим, что пассаж Златоуста о «пустом самодовольстве» юноши позволяет более глубоко понять и начало эпизода, где Христос говорит: «что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог». Обычно эти слова толкуют как намек Христа на Свое Божественное достоинство. Однако остается непонятным, каким образом эти слова связаны с главным содержанием эпизода. Но в них можно усмотреть и дополнительный смысл: Сердцевед-Христос тонко намекает юноше на его самодовольство, указывая, что никто из людей не может быть совершенным (а юноша видит в Господе только человека Иисуса). Но самодовольство делает слепым – предостережение Христа юноша не услышал.

Евангелист Лука в своем рассказе проводит совершенно ту же мысль, что и Матфей, но делает это несколько иначе. Лука уходит от всех двусмысленностей и ответ Христа передает словами, чуждыми всякой иронии: «еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною» (Лк.18,22). Недостает для стяжания жизни вечной. В свете такого ясного ответа просто непостижимо, как можно еще говорить о «теории совершенства» – речь идет о спасении. Как упоминалось, по Луке, Спаситель среди заповедей не упоминает «люби ближнего как самого себя». Не упоминает по двум причинам. Во-первых, потому Христос, как любящий Отец, щадит юношу, дабы его ответ «все это я сохранил от юности своей» не был бы «пустым самодовольством». Недаром у Мк., в целом излагающего ту же версию диалога, упоминается: «Иисус, взглянув на него, полюбил его» (Мк.10,21). Во-вторых, не упоминает, ибо для Него очевидно, что юноша заповедь любви к ближнему не исполнил. И Христос прямо говорит, что этого юноше «недостает», но выражает эту мысль в виде конкретного совета: «все, что имеешь, продай и раздай нищим…».

Таким образом, оба евангелиста по сути дела говорят об одном и том же – о эквивалентности заповедей «раздай все нищим» и «люби ближнего как самого себя». Только у Матфея этот эпизод описывается как зарисовка с натуры, давая нам в словах Христа «если хочешь быть совершенным» почувствовать тончайшую горькую иронию. Лука и Марк больше озабочены верной передачей смысла, а потому опускают слова о «совершенстве», ибо любовь к ближнему – не совершенство, а необходимое условие наследования жизни вечной. Евангельская логика проступает тут совершенно ясно: кто не любит ближнего как самого себя, тому вход в Царство Небесное закрыт; но «раздай все нищим» - лишь конкретное выражение этой общей заповеди любви применительно к имущественным отношениям. Вывод понятен и ребенку: не выполнивших эту конкретную заповедь, в Царстве Божием не ждут. Конечно, такая логика совершенно противоречит теории «климентистов», которые хотят войти в Царство минуя заповедь «раздай все». Но ведь слово Божие непреложно. Вот уж воистину «Горе вам, книжники, фарисеи и лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам; ибо сами не входите и хотящих войти не пускаете» (Мф.23,13).

4. «Игольные уши»

«Климентизм» трещит по всем швам. Но уж очень от него не хочется отказываться. А потому изобретательные «климентисты» ищут другие аргументы в свою пользу. Вот один из них.

После того, как юноша «отошел с печалью», Христос, обращаясь к апостолам говорит: «истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф.19,23-24). Святые отцы «игольные уши» понимали буквально. Вот, например, что пишет Иоанн Златоуст: "Сказав здесь, что неудобно богатому войти в царство небесное, далее показывает, что и невозможно, не просто невозможно, но и в высшей степени невозможно, что и объясняет примером верблюда и игольных ушей"[9]. Однако в новое время появилось мнение: «игольные уши» - это узкий и неудобный проход в иерусалимской стене. «Вот, оказывается, как! – обрадовались «климентисты», - а то нагнали страху: разве верблюд сквозь игольное ушко когда-нибудь пролезет. А вот теперь богатый все-таки может наследовать Царство Небесное!».

Ситуация с этими воротами крайне неоднозначная. С одной стороны, «игольные уши» – это реальность. Они расположены на обнаруженном археологами фрагменте Иерусалимской стены, которая сейчас является частью архитектурного комплекса Александровского подворья в Иерусалиме. Это красивое здание было построено архим. Антонином (Капустиным) в конце XIX в. и ныне принадлежит РПЦЗ. Так что и сейчас паломники могут спокойно туда зайти и забраться в узкий, доступный только для нетолстого человека, проход, о котором и говорят, что это те самые «игольные уши» – мол, основные ворота на ночь закрывались, но путники могли проникнуть в город через эту дыру. Немецкий археолог Конрад Шик, производивший раскопки, датировал этот фрагмент стены III-IV вв. до р.Х. Но вот беда – ни в одном древнем источнике о таких воротах не упоминается, все ранние комментаторы Евангелия о таком толковании не знают, а евангелист Лука, приводя это речение (Лк.18,25), вообще использует термин «белоне», означающий хирургическую иглу... Так что это лишь гипотеза, и очень шаткая. Но уж очень желанная, так что теперь об этих воротах в Иерусалимской стене можно прочесть в любой книжке, затрагивающей имущественное учение Церкви.

Однако, радость «клементистов» оказывается преждевременной. Даже если Спаситель имел в виду «игольные уши» именно в смысле ворот, то они оказались настолько узки, что, чтобы пройти через них верблюду, его необходимо разгрузить, освободить от всех грузов на спине, иначе говоря, «раздать все нищим». Но в таком случае богатый, нагруженный как верблюд своим богатством, превращается уже в бедного, свободного от богатства, а значит, имеющего дерзновение к горнему восхождению. Иначе говоря, все равно для спасения есть один путь: «все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною».

Впрочем, делалось еще много попыток ослабить высказывание Господа. Наши «климентисты», оставив в покое «игольные уши» (кстати, в греческом тексте множественного числа нет), обратились к «верблюду» и, производя виртуозные лингвистические манипуляции, заменяли его то на канат, то на «веревку», то даже на «нитку из верблюжей шерсти». Но даже в последнем случае изменить смысл высказывания Спасителя так и не удалось – у верблюда оказалась настолько грубая шерсть, что нитка, сделанная из нее, скорее напоминает веревку и не пролезет ни в одно игольное ушко. Не лучше ли оставить в покое эту удивительную гиперболу, которая настолько поражает воображение, что сразу запоминается на всю жизнь.

5. «Трудно надеющимся на богатство…»

Спасся ли богатый юноша? Евангелия об этом умалчивают, но ведь весь текст подтверждает, что он не исполнил заповедь любви к ближнему. А можно ли не любить ближнего и спастись? К тому же, кто может спастись, не последовав за Христом? Поэтому, хотя суд над человеком принадлежит одному Богу, в спасении богатого юноши мы вынуждены усомниться.

Но апологеты «общепринятой» доктрины, пытаясь это страшный вывод обессилить, вытаскивают еще один аргумент: не обязательно физически отказываться от богатства, важно быть независимым от него, не прилепляться к нему душой. Правда, такая трактовка плохо совместима с обсуждаемым эпизодом – ведь Христос предложил богатому юноше буквально отказаться от богатства. Но нет, это только кажется на первый взгляд нам, непосвященным. Климент Александрийский так и толковал наш эпизод: слова Христа «пойди, продай имение твое и раздай нищим» по его мнению, нельзя понимать буквально – Он говорил аллегориями, имея в виду не внешний отказ от имения, а внутреннее отвержение той власти, которую имеет богатство над людьми. Климент пишет: «Продай имение твое. Но что значит это? Не это повелевает Господь, о чем некоторые слишком поспешно думают, что наличное свое имущество он должен был разбросать и со своими богатствами расстаться; нет, он должен только (ложные) мнения относительно богатства из своей души выкинуть, алчность и жажду их, беспокоиться о них перестать, устранить со своего пути это терния жизни, заглушающие собой семена Слова»[10]. У Климента получается, что наш бедный богатый юноша был виноват в том, что не понял этой аллегории – если бы он внял, что отдавать то богатство на самом деле не нужно, то, не исключено, он бы принял предложение Христа. Натянутость и даже комичность такой экзегезы видна невооруженным глазом, и она не привилась даже в падкой на аллегорическое толкование Александрийской школе богословия: Ориген, ученик Климента, уже толковал эпизод с богатым юношей буквально.

Но уж слишком не хочется отказываться от такой удобной имущественной философии. А потому изобретательные «климентисты» в тексте эпизода стараются отыскать новые подтверждения своим воззрениям. Один из них они находят в Евангелии от Марка: «И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие!» (Мк.10,23-24). «Надеющимся на богатство» – вот она, спасительная соломинка! Когда Христос сказал ученикам «как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие», то они ужаснулись. Тогда он поправился и пояснил свою мысль иначе: «трудно надеющимся на богатство…». Вот это другое дело! Иметь можно – надеяться нельзя. Например, архиепископ Аверкий в своем известном учебнике о тексте Марка пишет: «Чтобы успокоить учеников и объяснить, в каком смысле Им это («трудно богатому войти…» – Н.С.) сказано, господь говорит: «Дети, как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие» (курсив архиепископа Аверкия –Н.С.). Как поясняет св. Златоуст, «Христос не богатство порицает, но тех, кои пристрастились к нему»[11].

Ко взглядам Златоусте мы еще вернемся, а пока обратимся к сути возражения. Видимо, имеется в виду, что надеющийся на богатство перестает уповать на Бога. Тут все верно – это мысль подлинно евангельская: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6,24). Но святоотеческая мысль идет дальше и задает вопрос: если ты не надеешься на богатство, то зачем ты его собирал? И оказывается, что на этот «детский» вопрос богачу-христианину ответить не так-то просто. Если он скажет: «чтобы раздавать бедным», то тут же услышит другой, уже грозный вопрос: так почему же ты до сих пор свое богатство не раздал? Вспомним, что говорил Симеон Новый Богослов. И мы снова возвращаемся к богатому юноше, которого Златоуст, видя его не розданное богатство, обвинял в недостатке любви к ближнему.

И в самом деле, этот «детский вопрос» наглядно выявляет позиции сторон: святые отцы и «климентисты» дают на него разный ответ. Среди «климентистов» первый и наиболее ясный ответ дает сам изобретатель «общепринятой» доктрины Климент Александрийский: а как отказавшемуся от имущества жить? Он пишет: «Не достижимо и не осуществимо, чтобы лишающийся необходимого для жизни не был в духе разбит и, с лучшим расставшись, не обеспокаиваем был бы постоянными попытками и усилиями откуда бы то ни было раздобыть необходимые для жизни средства»[12] /1:18/. Для Климента это совершенно очевидно: «Мог ли же теперь Спаситель добивающимся вечной жизни советовать нечто вредное и гибельное для жизни, которую Он обещает?»[13] /1:18/. Правда, недоумение Климента относится только к необходимому имуществу и умалчивает о «богатстве», т.е. имуществе значительном, превышающем прожиточный минимум. Дальше мы увидим, что и его, как это ни удивительно, разъясняет эпизод с богатым юношей.

Иной ответ на «детский» вопрос дает святоотеческое имущественное учение, к разбору которого мы и перейдем.

6. «Человекам это невозможно, Богу же все возможно»

Характеризуя имущественное учение святых отцов, мы будем в основном обращаться к св. Иоанну Златоусту, наиболее полно и ярко выразившему святоотеческий взгляд. Златоуст начинает с основной мысли Климента – с проблемы привязанности к богатству. Безусловно, рабство своей собственности – великое зло. Человек сосредотачивается на своей собственности и забывает Бога.

Однако, святитель замечает и другое – то, что это степень порабощенности связано с размером богатства. Он пишет: «Не столько имеют препятствий на пути ко спасению те, которые владеют немногим, сколько те, которые погружены в бездну богатства, потому что страсть к богатству тогда бывает сильнее»[14]. Тут говорится о духовном законе, который можно назвать «петлей Златоуста», поскольку он первый подробно описал это явление. Суть дела в том, что любостяжание толкает на увеличение богатства. А собственность привязывает, причем, тем сильнее, чем она больше, и, в свою очередь, провоцирует любостяжание. Возникает ситуация кома снега, катящегося с горы или, говоря техническим языком, – положительной обратной связи. При этом любостяжатель теряет любовь – и к Богу и к ближнему. И не удивительно: ведь любостяжание и есть эгоизм, – не просто любовь к вещам, а стремление присвоить их себе в собственность. В результате богач, по слову Златоуста, становится «хуже зверей», т.е. не только отвращается от Бога, но и становится хищником, безжалостно отнимающим последнее у бедного. «Желание иметь средств к жизни больше, нежели сколько у ближнего, происходит не от иного чего, как от того, что любовь охладела"[15] – восклицает святитель. Богатство является как бы лакмусовой бумажкой, мерой и любостяжательности и безлюбовности.

Отсюда вытекает и святоотеческий ответ на вопрос: зачем же ты держишь при себе свое богатство и имеешь больше, чем твой ближний? Значит… Значит, ты не любишь ближнего как самого себя. Значит, ты все же уповаешь на богатство, ибо видишь в нем универсальное средство исполнения твоих желаний, прихотей и амбиций.

Печальные последствия работы «петли Златоуста» святитель видит повсюду. Послушайте с какой болью говорит он о всевластности маммона в мире:

«Любовь к богатству извратила и ниспровергла все, истребила истинный страх Божий. Как тиран разрушает крепости, так и она ниспровергает души»[16].

«Признаюсь, мне уже стыдно говорить о милостыне, так часто повторяя о ней и не видя плодов проповеди»[17].

«О сребролюбие! Все свелось к деньгам, - потому и перепуталось! Ублажает ли кто кого, помнит деньги; называют ли несчастным, причина опять в них же. Вот о том только и говорят, кто богат, кто беден. В военную ли службу кто имеет намерение поступить, в брак ли кто вступить желает, за искусство ли какое хочет приняться, или другое что предпринимает, - не прежде поступает к исполнению своего намерения, пока не уверится, что это принесет ему великую прибыль»[18].

«В том-то и беда, что зло увеличилось до такой степени, что (добродетель нестяжания) стала, по-видимому, невозможной, - и что даже не верится, чтобы кто-нибудь ей следовал»[19].

«Этот недуг (хищение и любостяжание - Н.С.) объял всю вселенную, обладает душами всех, - и, поистине, велика сила мамоны!»[20] .

«Никто не ищет ничего Христова, а все – своего»[21].

И все это – в христианнейшей Византии. А что бы сказал Златоуст, увидев сегодняшнюю бешеную гонку за собственностью…

«Петля Златоуста» объясняет одно мнимое противоречие, в котором обвиняли Златоуста некоторые богословы. Дело в том, что с одной стороны великий святитель часто повторяет мысль Климента, что не богатство само по себе губительно, а сребролюбие (цитату уже привел нам архиеп. Аверкий). А с другой – у Златоуста можно найти множество высказываний, в которых порицается именно богатство, например: «Подлинно, богатство делает (людей) безумными и бешеными»[22]. Но противоречия здесь никакого нет. Словами «Христос не богатство порицает, но тех, кои пристрастились к нему» Златоуст хочет подчеркнуть, что не материальные вещи всему виной, а душа человеческая, ее падшесть и удобопреклоняемость ко греху. И в то же время богатство (уже как отношение собственности), являясь полноправным участником «петли Златоуста», в паре с любостяжанием губит человека.

Теперь становится ясно, что выражения «имеющие богатство» и «надеющиеся на богатство» по смыслу эквивалентны, и что в пересказе Марка Христос вовсе не поправился, а просто выразил ту же мысль сначала с помощью первого выражения, а затем второго, и сделал это намеренно, – чтобы указать нам на «петлю Златоуста». «Имеющий уши да слышит».

Оба евангелиста обращают внимание, что слова Спасителя об игольных ушах произвели на учеников огромное впечатление: «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись?» Впрочем, так остро отреагировать заставляли не только они, но и вся ситуация с богатым юношей. Действительно, этот юноша был не из худших. Недаром Господь его полюбил. Правда, по Матфею, был излишне самодоволен, но кто без греха? Скорее наоборот, он был из лучших. Но и его удержала власть богатства. Златоуст пишет: «Смотри вот, какую силу и здесь показала эта страсть (к богатству – Н.С.). Того, кто с радостью и усердием подошел к Иисусу, так помрачила она и так отяготила, что когда Христос повелел ему раздать имение свое, он не мог даже дать Ему никакого ответа, но отошел от Него молча, с поникшим лицом и с печалью»[23]. Поэтому и воскликнули апостолы «кто же может спастись?». И самое удивительно, что Господь с ними по сути дела соглашается: «человекам это невозможно». Но тут же замечает: «Богу же всё возможно».

Комментируя эти слова, Златоуст пишет: "Итак, каким же образом невозможное сделается возможным? Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения"[24]. То есть именно то, что посоветовал Христос богатому юноше. Однако, будучи великим пастырем, Златоуст ясно видел, что сразу все отдать для человека, отягощенного своей падшестью, тяжело. Хотя сам святитель приводит примеры подобных людей, – скажем, евангельской вдовы, отдавшей в виде двух лепт все свое состояние, – но все же без ниспослания благодати такие поступки не делаются. Поэтому святитель видит и другой путь – постепенный. Он предлагает богатым сначала пожертвовать бедным хоть малую часть имения. Святитель считал, что сделав это, человек, пусть частично, откроет свое сердце Богу, и тогда он увидит, что эта его милостыня – отнюдь не верх добродетели, что она – лишь первый шаг на пути к совершенству. Он говорил: "А что многие исполнили это учение ("не пецытеся, что ясте и во что облечетеся" (Матф.6,25)), мы можем доказать примером тех, которые так любомудрствуют и в наше время. Но на первый раз для нас достаточно будет, если вы научитесь не лихоимствовать, почитать добром милостыню, и узнаете, что должно уделять от своих имуществ неимущим. Если, возлюбленный, ты исполнишь это, то скоро будешь в состоянии исполнить и то"[25]. По суди тела тут святитель предлагает путь, обратный злополучной «петле Златоуста»: отдав сначала малое, человек привлекает к себе благодать Божию, которая способствует освобождению от власти богатства, а значит – помогает ему на следующем шаге пожертвовать гораздо больше. Таков щадящий путь, который любящее сердце святителя предлагало своим пасомым.

Многие богословы стараются записать великого святителя в «климентисты». Напрасный труд, – взгляд Златоуста куда более высок и всеобъемлющ. Великий интерпретатор христианского имущественного учения св. Иоанн Златоуст, ясно видя верное и ложное в «климентизме», не отрицал его полностью. Но великий святитель указывает «климентизму» его место – это учение для новоначальных, еще далеких от подлинных христианских добродетелей. Снижая для них планку требований, Златоуст указывает им нормы, проповедуемые «общепринятой» доктриной: богатство допустимо, но только праведное, богатый обязан благотворить, и, конечно же, не привязываться к своему имению душой. Заметим: если для апологетов Климентовой доктрины независимость о богатства - это вершина богословия, то для Златоуста – требование к новоначальным, минимум, без которого человека и христианином-то считать нельзя. И святитель так минимизировал требования не потому, что и этого было достаточно для спасения – нет, он так не думал. Он делал это по соображениям икономии, т.е. пастырства, учитывающего немощи человеческие. Но для далеко уже ушедших по пути христианского совершенства святитель уже заповедовал в личном плане полное нестяжание, а в общественном – «общение имений».

Самые вдохновенные страницы своих проповедей Златоуст посвящает описанию жизни апостольской Иерусалимской общины, где, как известно, первохристиане жили в условиях общественной собственности: они «все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов, и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян.4,34), так что «никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее» (Деян.4,32). Святитель с огромным энтузиазмом воспринимает совершившееся в этой общине: "Это было ангельское общество, потому что они ничего не называли своим...Видел ли ты успех благочестия? Они отказывались от имущества и радовались, и велика была радость, потому что приобретенные блага были больше. Никто не поносил, никто не завидовал, никто не враждовал, не было гордости, не было презрения, все как дети принимали наставления, все были настроены как новорожденные... Не было холодного слова: мое и твое; потому радость была на трапезе. Никто не думал, что ест свое; никто (не думал), что ест чужое, хотя это и кажется загадкою. Не считали чужим того, что принадлежало братьям, - так как то было Господне; не считали и своим, но - принадлежащим братьям"[26]. Для Златоуста Иерусалимская община – вершина жизни христиан, образец, которому христиане должны следовать во все века. При этом святитель указывает, что эта удивительная жизнь создалась путем милостыни – милостыни очень щедрой, когда все отдавали всем все, и милостыни организованной через Церковь.

Но, спросит читатель, неужели же невозможны «климентовские» богатые, т.е. обладающие значительным имением и не привязанные к нему? Этим вопросом ставится проблема иного устроения социальной жизни христиан – через праведных собственников. Златоуст существование таких праведных богатых не отрицает. Он даже указывает на примеры таковых: Авраам и Иов, приводя их в пример существующим богатым. Тут, однако, нужно отметить два момента. Во-первых, описывая их жизнь, святитель всячески подчеркивает, что «Авраам владел богатством на пользу всех странников и имевших нужду. (…) Таков же был блаженный Иов. (…) он постоянно делал, употребляя все свое богатство на нуждающихся»[27], так что Авраам фактически был отцом своих рабов, а не хозяином. А во-вторых, и это очень существенно, обязательным условием такой жизни святитель ставит сугубую благодать, ниспосылаемую таким людям от Бога, которая предохраняет их от «петли Златоуста». А сугубая благодать – событие далеко не частое, она дается только избранникам. А остальные богатые, такой благодати не удостоенные? Если они будут оставаться при богатстве, то скорее всего они угодят в «петлю Златоуста». Так можно ли при таком раскладе думать, что может быть построено праведное общество? Вряд ли.

«Так кто же может спастись?» Как же спастись всем остальным, обычным христианам? Да все так же: «пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною». Иначе говоря, – отдавая имущество в общую собственность. Именно этот путь освящен Писанием и апостольским преданием, и потому Златоуст его считает подлинно христианским.

7. «Приходи и следуй за Мною»

Но вернемся к соображениям Климента Александрийского. Итак, он утверждает, что Христос и не мог посоветовать юноше оставить все свое имение, ибо тогда у него возникли бы трудности в обеспечении своего материального существования. И тем не менее, Господь предлагает ему именно это. Неужели же всеведущий Спаситель не подумал о такой элементарной вещи? Нет, подумал. Каким же образом?

В господствующей традиции толкования эпизода, как думается, недостаточно полно трактуются слова Господа «приходи и следуй за Мною», хотя они имеются у всех трех рассказчиков. Как правило, слова эти трактуются духовно: следовать – значит подражать Христу. Так толкует эти слова и Златоуст: «Последованием называет он подражание Ему в делах»[28]. Безусловно, такое толкование верно. Однако, при этом забывается второй, буквальный смысл: Христос приглашает богатого юношу в Свою общину.

Несомненно, что такая община, община, куда входили апостолы и, возможно, некоторые иные ученики и ученицы Господа, существовала и имела свою организацию. Господь лишь дважды сотворил чудо умножения хлебов, а есть человеку нужно каждый день, и за три года земного служения Христа община выработала способы решения своих материальных нужд. Евангелист Лука нам сообщает, что Господь «проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк.8,1-3). А евангелист Иоанн говорит о том, что Иуда «имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали» (Ин.12,6). Стало быть, община жила за счет благотворительности ее богатых членов и собирания милостыни.

Но самое интересное, что указания на существование этой общины имеется в самом эпизоде о богатом юноше. Петр говорит Христу: «вот, мы оставили всё и последовали за Тобою» (Мф.19,27). Да, в отличие от богатого юноши апостолы отказались от всего, в том числе, конечно, - от своего имения. Но одновременно они стали членами Христовой общины и не только духовно, но и буквально последовали за Господом. Замечательна и реакция Христа: «всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф.19,29-30). Апостол Марк поясняет: «во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель» (Мк.10,30). «Во время сие», т.е. сейчас, здесь в этой жизни. Но где человек получит «во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель»? Только в общине. Архиепископ Блаженный Феофилакт Болгарский, авторитетный экзегет X в., об этом отрывке пишет: «Посмотри же, как это было у апостолов. Сколько жен заботилось о доставлении им одежды и пищи и служили им, так что они сами не имели попечения ни о чем, кроме слова и учения! Подобно тому, апостолы имели многих отцов и матерей, какими были для них все любившие их и сердечно заботившиеся о них»[29]. Значит и богатый юноша был приглашаем в общину, где его фактическое материальное благополучие было бы обеспечено.

Община, общинная собственность – вот решение проблемы, которая ставила в тупик Климента и многих его последователей. Спаситель вовсе не предлагал юноше ввергнуться в трясину нищеты; Он приглашал его к общинной жизни. Увы, юноша «отошел с печалью»: свое имение, да еще большое, оказалось притягательнее общинного.

«Климентизм» настолько вошел в плоть и кровь людей нового времени, что Иерусалимская община представляется им как нечто совершенно из ряда вон выходящее. Ученые даже озаботились поисками исторических истоков этого феномена, но так и не пришли к единому мнению[30]. Хотя ответ лежит на поверхности: апостолы делали Иерусалимскую общину по образу и подобию общины Христа. По сути дела они лишь возродили ту общину, которую создал Спаситель. Да иначе и быть не могло – они видели в общине один из заветов Господа и постарались его исполнить. Эта тесная связь помогает лучше понять причину чисто «потребительского» коммунизма в общине апостолов, за который их часто упрекают[31] – принципы организации они просто копировали с общины, в которой они пребывали до крестной смерти Спасителя, т.е. «следовали за Христом».

8. «Многие же будут первые последними»

Вывод из этого повествования прост: в Евангелии «климентисты» поддержки себе не найдут. Можно проанализировать и другие важные для понимания евангельского имущественного учения фрагменты, например, Нагорную проповедь, притчу о неверном управителе, притчу о богаче и Лазаре, - и везде мы увидим одно и то же: Евангелие свободно от «климентизма». Новозаветное имущественное учение чисто и возвышенно – это личное нестяжание, все противоречия которого разрешаются в общинной жизни. Все же остальное – уклонения, или, – если смотреть на вещи в позиций Златоуста, – лишь подступы к подлинно христианской жизни.

Тонкость ситуации с «климентизмом» в том, что это – отнюдь не худшее учение. Оно исповедует совершенно верное положение: нельзя прилепляться к имению душой, становиться его рабом. Но беда в том, что «климентизм» тут же утверждает законность и даже «священность» права частной собственности, которое родилось как раз из противоположного посыла: из чувства «своего», из стремления отождествить себя со своим имением. В результате тезис о внутренней независимости от имения оказывается бессильным, ибо дела (т.е. жизнь по закону частной собственности) провоцируют чувство собственного и приводят как раз к рабской зависимости от имущества. Просто поразительно, как эта бросающаяся в глаза противоречивость не замечается самими «климентистами».

Другой коренной недостаток «климентизма» в том, что он совершенно затушевывает подлинный общественный христианский идеал – общинную жизнь в условиях общности имущества, а на его место ставится сусальная дешевка: де, бедные и богатые будут всегда, но богатые должны благотворить, а бедные смиряться и благодарить – тем спасутся и те и другие. Тем самым фактически закрывается путь к христианскому преображению общества, а само христианство превращается исключительно в способ личного спасения.

Но «климентизм» живуч, и ясно почему. Да потому, что он великолепно приспособлен к сознанию тех людей, которые не хотят и не умеют любить, но в то же время желают себя чувствовать настоящими христианами. Ведь как удобно: вся твоя собственность при тебе, она религиозно освящена, так что с этой стороны проблем никаких. Ну, нужно слегка благотворить. Но отдать 5 % или даже десятину ради того, чтобы доказать и себе и другим, что ты не привязан к богатству, вполне можно. За спокойную совесть цена сходная.

Увы, таких «христиан» большинство. И нет ничего удивительного, что они создали свою идеологию, которую Климент Александрийский и озвучил. Пользуясь своим численным превосходством, последователи Климента в истории одержали победу. В Византии это по сути дела произошло в начале V в., после того как «климентисты» – церковные и светские – расправились со св. Иоанном Златоустом. Католики держались дольше – до XIII в., пока Фома Аквинский не провозгласил допустимость и желательность частной собственности. О протестантах и говорить нечего – у них сразу родилась теория, что богач угоден Богу, ибо он производит материальные ценности, и к тому же предоставляет рабочие места беднякам. Это так называемая «протестантская этика», перед которой «климентизм» кажется вершиной нестяжательности. Мир, уловленный «петлей Златоуста», все более и более остервенело рвался к обладанию собственностью. А Церковь… она постепенно сдавала позиции, забывая свою «первую любовь». Сдавала не только из-за напора мира, но и из-за влияния «своих» - «климентистов», воззрения которых в последнее время все больше приближаются к кондициям протестантской этики. И сейчас болезнь зашла уже очень далеко: если разговор заходит о великом идеале «общения имений», то не только католики, но и наши православные зачастую выказывают к нему просто озверелую ненависть.

Ныне наша Православная Церковь воистину являет пример, когда левая рука не знает, что делает правая: правой рукой она сеет слово Божие, а левой – через «климентистскую» доктрину, – освящает безблагодатное общество мамонопоклонников. В этой ситуации особая ответственность ложится на церковных лидеров, на священство, на наших прекрасных и добрых батюшек. Хочется их призвать к более внимательному рассмотрению имущественного учения Церкви. И тогда станет ясно, что «климентизм» идет против Евангелия и святых отец. Но он до сих пор проповедуется с церковных амвонов, ему учат студентов Академий и Семинарий, им пронизана вся практика Церкви. Господь долготерпит, но ведь – не до бесконечности же. И боязно становится за всех, ведением или неведением поддерживающих «климентизм»: как бы не оправдалось на них пророчество «Многие же будут первые последними», – пророчество, завершающее эпизод с богатым юношей.

Октябрь 2004 г.