«Как кощунница Л. Горалик попала в школьную программу?» – спрашивает Ирина Ушакова, член Союза писателей России, в открытом письме к министру просвещения Сергею Кравцову (публикация РНЛ). Причиной послужило включение стихотворения упомянутой персоны в школьный этап олимпиады по литературе 2021-2022 г. по Московской области. Казалось бы, Московская область от нас совсем далеко, почти даже в другой медиавселенной, но печальная участь писать про волчка и с кем он там лежал выпадет всем школьникам страны.
Письмо попало в сеть – и все ведущие СМИ вдруг вспомнили, что за моральным обликом литературы, оказывается, надо следить. Откликнулись издания самого разного идеологического направления: одни встают на защиту Горалик (хотя с такими друзьями врагов не надо), другие критикуют за примитивные, аморальные стихи.
Виновата ли Линор Горалик (а точнее Линор-Джулия Горалик, а еще точнее – Юлия Борисовна под той же фамилией) что попала в школьную олимпиаду? Если бы она творила в стол или для своего круга лиц в «Фейсбуке», вызвал бы этот факт такое активное возмущение? Не совсем, ведь, по ее собственному уверению, работает она в Шанинке и Высшей школе экономики (кто бы сомневался), а по таким резидентам создается ложное (ложное ли?) впечатление об этих учебных заведениях.
Давайте посмотрим, где в свободное от работы время госпожа Линор-Джулия предпочитает публиковать свои эссе, публицистику и просто крайне важные для общества мысли. Так, например, она отметилась в сетевом литературном журнале «В моей жизни»: там размещены три материала с лаконичными названиями «Америка в моей жизни», «Дождь в моей жизни» и «Алкоголь в моей жизни». Образ несчастной женщины вырисовывается – но отнюдь не русского происхождения.
Где ее только не размещают (давайте простим автору «корявый» язык – очень сложно оставаться в своем уме, вдохновившись стихами, о которых мы позже и поговорим)! «Литературное радио» (почему-то непременно 18+), «45 параллель», «Новая карта русской литературы», «Лица русской литературы», «Вавилон»… названия весьма говорящие, и замашки как минимум на статус русской писательницы здесь, очевидно, имеются – что весьма странно, потому как родилась автор в Днепропетровске, а росла в Израиле. Возможно, на этом сказывается математическое образование, полученное в Беар-Шевском университете, а возможно, что и детство автора: читая ее стихотворения, не остается никаких сомнений – их словно переводили с другого языка.
Возьмем пару случайных произведений, размещенных в разделе «Для детей». Я не стремилась найти никакой чернухи и от чистого сердца взялась искать и «пропаганду суицида», и «нездоровую психику», упомянутые Ириной Ушаковой, и надеялась… что их не будет. Всегда хочется верить в лучшее.
Первое, что мы видим: «Мартин не плачет», «Цикл о Венисане», «Агата возвращается домой», «Несколько довольно странных (если задуматься) историй о царе Соломоне». Более чем подозрительные имена для русского уха, не правда ли? Хотя, в связи с любовью современных родителей называть детей как попало или как им навязала массовая культура – все объяснимо.
«Мартин не плачет» – конечно, не поэзия, но с первых же строк становится понятна интенция Ирины Ушаковой о призыве к суициду. Буквально первые строчки первой главы (вместо тысячи слов):
- Нет, - сказала Ида.
- Да, - сказал Марк.
- Ну пожалуйста, - сказали Джереми и Лу.
- Дети, - сказала Ида, - вы хотите моей смерти.
- Дети, - сказал Марк, - Ида шутит.
- Нет, - сказали Джереми и Лу, - мы не хотим твоей смерти, мы хотим слона.
Может, мы все неправильно поняли? Однако мысль о смерти встречается и во второй главе: слона мальчики получают, но он падает, и они подозревают, что ему пришел конец. Если это заявленные на обложке «шутки», то только черные.
Заигрывание с темой смерти – не единственная странность этой книги: в самом начале автор отмечает, что «Мартина тогда еще совсем не звали Мартином – его звали Пробирка_7». Возможно, чтобы раскрыть эту мысль более полно, нам нужно углубиться в смысловые дебри повествования, но нам помешают дебри грамматические и лексические. Очень, очень тяжело прорваться сквозь такие выражения, например, как «я собираюсь бубубу спать и тебе советую».
Повествование разбито на куски, сопровождаемые рисунками автора. Умалять ее более чем оригинальный подход к иллюстрации не будем, только отметим, что некоторые фразы, например, реплики, выделены визуально. В третьей главе персонаж Лу звонит девочке Дине «и кричит в трубку»: «Кошка сдохла – хвост облез!» Несколько раз. А она ему отвечает: «Лу – противная свинюка!» Тоже несколько раз. Может, автор статьи чего-то не понимает, и это норма в современном обществе – кричать в трубку оторванные от контекста, явно неприятные собеседнику фразы? Дети бывают жестоки (по незнанию) во все времена, но чтобы настолько…
На этом закроем книгу «Мартин не плачет». Ощущение от чтения возникло такое же, как от первых работ Пелевина – неприятно, запутанно, провокация ради провокации. Разве такую литературу можно давать в руки детям? А взрослым? Для кого она, для чего существует, кроме как для самоутверждения автора как писательницы, ой, писателя? Думаю, вопросы более чем риторические.
Первая книга «Цикла о Венисане» буквально начинается словами: «ВСЕ РАССКАЗАННОЕ НИЖЕ УСПЕВАЕТ УВИДЕТЬ ЗА НЕСКОЛЬКО СЕКУНД (А ПОЗЖЕ И ЗАПИСАТЬ) ЮНЫЙ РЕНАРД (НАЗВАННЫЙ ТАК МОНАХИНЯМИ В ЧЕСТЬ СВЯТОГО РЕНАРДА, ПОКРОВИТЕЛЯ ЮВЕЛИРОВ И ОБМАНЩИКОВ, В ШЕСТОЙ ГОД СВЕТЛОЙ РЕФОРМЫ), КОГДА ГАБО ПО ИМЕНИ ГЕФЕСТ ВЫДЫХАЕТ ЭТУ ИСТОРИЮ ЕМУ В РОТ». Как мы видим, язык запутанный и действительно «переводной». Если ЭТО печатается в таком виде (к капсу уже претензий нет – постмодерн как он есть), то редактор и корректор, владеющие нормами русского языка, явно хорошо отдохнули за те деньги, что платила им госпожа Линор.
Этой «болезнью» страдают все книги автора, как и заигрыванием с христианской догматикой (и ее осквернением), наплевательским отношением к нашей (не родной автору) культуре, попранием традиций литературы постмодернистским пастишем (тут прошу прощения за грубость перед читателем, но какие авторы – такие и выражения).
В книге про Агату язык становится более похож на русский (все еще не литературный) и даже улавливается нить повествования. Начинается она с того, что главная героиня играет в «игру», суть которой – прижиматься к батарее, пока не станет больно: «..от неожиданного ощущения у Агаты звенит в ушах, она не понимает, нравится ей эта игра или не нравится, но повторяет ее снова и снова, потому что ей очень скучно». Слава Богу, подумала я, что такая книга не попалась мне в детстве – ведь ребенок, со свойственным ему любопытством и отсутствием понятия о самосохранении, может воспринять эти строчки более чем серьезно.
Про «Царя Соломона» и говорить не будем: кому интересно творчество поэтессы или кто желает узнать про ее отношение (через лирического героя) к «двум сумасшедшим женщинам», «двум красивым волосатым ногам» и более загадочным явлениям, например, «одному матерому демону» или «представителям любящего народа» – могут ознакомиться с книгой, она в свободном доступе. Иллюстрации в ней, стоит признать, стали на порядок лучше, но это скорее чье-то упущение. Пусть и не досадное.
Но мы пришли сюда не столько ради прозы (и «вроде прозы», как характеризует сама автор), сколько ради поэзии. Никаких иллюзий насчет «взрослых» текстов лично я не питаю, но они также здесь представлены, поэтому при должном усердии – и мазохизме – любой желающий может найти их.
Итак, стихи. Выберем что-нибудь из более позднего, например, сборник «Подсекай, Петруша» (2007 год). Первое же стихотворение:
Он приезжает чаще в понедельник.
Ему у трапа стелят ровный коврик,
предохраняя тело от контактов, -
и лишь затем он на нее нисходит,
и, се, грядет, долину оглашая, -
и далее грядет себе, грядет.
А вслед ему долина оглашенна
стоит и смотрит вслед, как оглашенна, -
потоптана, призренна, сопряженна,
одномандатна и сопричтена.
Даже те, кто в поэзии не разбирается, поэзию плохо чувствует и не любит – заметит специфическую рифму, если не сказать, что ее отсутствие. Тематически не совсем понятно, как приведенный набор слов соотносится с названием сборника, в который входят, в том числе, такие (несомненно, будущие олимпиадные) работы как «На отмену концепции чистилища римско-католической церковью», «Сестрица – маменьке: «Не трогайте меня!», «Темно-синее делается голубым»…
Впрочем, из сборника на меня греховным отпечатком зыркнула цитата, написанная капсом – от переизбытка, видимо, чувств: «КАКОГО Х%!, ГОСПОДИ, - ЗА ЧТО?!». Действительно, за что мне такое наказание – читать Горалик? Ну зачем, зачем Ирина Ушакова написала это письмо, посеявшее в моем живом уме сомнение в адекватности Горалик?
Если вам действительно интересно, откуда приведенная фраза, и вы считаете, что я «передергиваю» (прямо как защитники автора), то подскажу, где найти сей артефакт: «Вот красным лесом красная лиса…» Лирический герой еще не раз ставит мат в одну строку с воззванием к Богу. При этом Бог – с большой буквы. Как так получилось? Продолжение ли это темы «проклятой звездочки» из олимпиадного задания или предтеча? Разбираться, честно сказать, никаких нервов не хватит, но ясно одно – даже самого терпеливого верующего человека заденет подобная хула.
В заключительном стихотворении, приведенном в электронном сборнике – «Камень удерживает бумагу…» – говорится:
Бумага думает, что осталось совсем чуть-чуть,
и старается
не кричать.
Точно так же я, как читатель, каждую секунду своего времени думаю, что словопоток Горалик вот-вот иссякнет (смотрите, как «вдохновляет» автор!), но того не происходит.
Возвращаясь к теме олимпиады для школьников: туда и раньше попадали сомнительные авторы, например, Дина Рубина (по вящему совпадению – тоже резидентка Израиля). Надеюсь, что из вышеперечисленных «перлов» стало понятно, что возмутило Ирину Ушакову – но возмутилась ли общественность?
Конечно, но, по стечению обстоятельств, совсем не тому, что богохульные, дурные стихи будут читать детям – а «доносам», «стукачеству» в стане славной современной русской литературы! Какой невинной выглядит госпожа Линор в заголовке «Мела»: «На писательницу Линор Горалик пожаловались в Минпросвещения из-за ее произведения в задании для школьной олимпиады». Как трогательно за нее вписывается родной «Сноб»: «Творчество автора давно известно как аморальное». На отрывок из произведения Линор Горалик в школьной олимпиаде пожаловались в Минпросвещения». Chips journal (кто-нибудь вообще слышал о нем раньше?), хоть и оставляет заголовок нейтральным, в конце обвиняет Ирину в «подтасовке фактов и замены одного стихотворения (безобидного) на другое – матерное».
Перечислять можно долго, но все эти выпады беззубы и относительно безобидны – по сравнению с одиозным интервью в «Вестях образования» с Михаилом Павловцом, доцентом филологических наук ВШЭ (знакомый вуз, да?) и учителя литературы Лицея НИУ ВШЭ. Он не только подробно описывает, как произведения отбираются для олимпиады, но и комментирует непосредственно стихотворение Горалик.
Давайте приведем цитату полностью, без купюр и выражения негодования, ибо и с поэтессой (ой, поэтом!), и с «учителем литературы» все становится понятно: «В Рождество все немного волхвы» – написал некогда Иосиф Бродский, еще один замечательный певец Рождества, и у Линор Горалик в путь с Дарами отправляются два персонажа – то ли из детского мультфильма, то ли из вертепа – Зайчик и Волчок. По закону природы они должны быть злейшими врагами, но законы Любви выше законов природы. Без Зайчика – мужественный Волчок проспал бы в своей норе восход Звезды, а без Волчка, на чьей широкой спине он пристроился, – нежный Зайчик замерз бы в снегах, и они бы так и не принесли свои Дары к колыбели родившегося Спасителя. Я непременно разбираю это стихотворение со своими учениками – и оно становится одним из любимейших для них».
Назвать Бродского «певцом Рождества» – это, конечно, сильный ход, удивили Вы нас, Михаил Павловец. Автор, конечно, ни до ваших седин, ни до ваших регалий не дорос, да и вряд ли дорастет: хоть распните! (Вы же так любите христианскую символику в отрыве от смысла, да? Да? Теперь я говорю на вашем языке?).
В заключение ответим на вопрос о том, справедливо ли стихотворение Горалик попало в олимпиаду, цитатой из того же интервью: «У олимпиады нет задачи «дать разные представления»: учить и просвещать – это задача школ. Задача Олимпиады, как и, например, у экзаменационных испытаний, – проверять наличие сформировавшегося представления «о разных поэзиях» у лучших из лучших школьников. К примеру, это стихотворение Линор Горалик предполагает обращение к самым разным поэтическим традициям – не только рождественским стихотворениям Бродского, но и к авангардисту Маяковскому («Послушайте, ведь, если звезды зажигают…»), и акмеисту Мандельштаму («Сусальным золотом горят…»), и символисту Анненскому («Среди миров в мерцании светил…»), и, конечно, Пушкину, Тютчеву и другим поэтам». Описывать, почему никакой связи с Пушкиным, Тютчевым «и другими поэтами» госпожа Линор не имеет – это почти кощунство и звенящая пошлость. Даже с Анненским и Маяковским у нее общего, что у ложки с вилкой: и то, и то столовые приборы, только вилкой суп черпать будет разве что слепой, как и называть «поэзией» стихи Горалик.
