О состоянии боевого духа в Российской армии

Что является основным показателем боеготовности воинского подразделения, армии в целом? Как единодушно отмечали выдающиеся полководцы, уровня Суворова и Наполеона – боевой дух! Это, нар. яду с дисциплиной, основа – фундамент боевой деятельности, как отдельного военнослужащего, так и в целом воинского коллектива, армии. При его наличии воин, воодушевленный своим командиром, способен творить чудеса даже при отсутствии должного материального обеспечения. И наоборот, груда военной техники, оружия и боеприпасов не помогут победить, если у противника дух гораздо выше. Примеров этой аксиоме «несть числа». А затронуть эту тему я решил, оказавшись в госпитале одной силовой структуры, где увидел и услышал немало интересного, занимательного.

«Приятного аппетита» как фактор стабильности

Первое, что неприятно поразило – прием пищи, считающееся в армии едва ли не основным мероприятиям, согласно известной армейской поговоркой: «война – войной, а обед по распорядку!» Я по привычке, отложившейся еще во время службы, войдя в воинскую столовую, желаю всем приятного аппетита. Обычно, есть какая-то реакция, чаще в виде одобрительного гудения. На сей раз - полная тишина. Сажусь за свой – офицерский столик, повторяю своим новым соседям пожелание. Опять тишина. Три молодых человека, уткнувшись каждый в свою тарелку, молча поглощают пищу, отвлекаясь только на прикрепленный на стене телевизор, который настроен на музыкальный канал. Для меня офицера запаса, отдавшего более 25 лет службе в воспитательных структурах, это тревожный звоночек. В своей части, подразделении я всегда обращал на это внимание, что говорило мне о серьёзных проблемах в коллективе, какой то моральной подавленности людей. Требовалось найти и устранить причину, выведя общий настрой служивых на необходимый уровень.

И хотя госпиталь - это воинское подразделение с особым статусом, пренебрегать этим фактором, сбрасывая его со счетов, я не стал бы. Со временем, кстати, проявляя упорство, я нашёл отклик и в обеденном зале и у себя за столом, но, что интересно, прежде всего - у солдат и у соседа азиатской внешности. Двое остальных молодых офицеров - славян долго привыкали, что надо как-то реагировать на вполне привычное застольное приветствие. Элементарная невоспитанность?

Вторым делом - самолеты

Не спеша со скоропалительными выводами, продолжаю наблюдать и анализировать. Разговорился с одним из соседей – старшим лейтенантом Петром Л. Он 10 лет назад окончил Воронежский ВНУЦ ВВС и теперь, по окончании первого обязательного 5-летнего контракта, увольняется. Вместе с ним покидать строй собираются ещё 40 офицеров, в основном молодёжь. Причины у всех свои, но столь массового оттока из части я не помню на своём веку, даже в лихие 90-е, когда было особенно тяжело служить.

Лишившаяся сразу такого числа специалистов часть, становиться, по сути, небоеспособна, а ведь в авиационном полку, где числиться мой сосед, весь регламент полетов связан в сплошную и неразрывную технологическую цепочку, и её перерыв равносилен прекращению основной деятельности. Боевой самолет не поднимется в воздух, если его должным образом не обслужили, не заправили, не вооружили, не обеспечили качество взлётной полосы и не дали само разрешения на взлёт; а сам пилот не прошел необходимую предполётную подготовку. Именно таких специалистов готовят, к слову, в Воронеже.

У Петра, как выяснилось, причины для увольнения следующие: невысокая зарплата (с его слов около 50 тысяч), полная загруженность по службе – аж 8 нарядов и караулов в месяц, отсутствие четкого регламента рабочего времени, нехватка выходных и главное, как подчёркивает он, невнимание командования к нуждам офицеров. Отсюда отсутствие смысла и мотивации службы. Очевидно, что даже разрекламированный проект военной ипотеки для служивых не прельщает больше офицеров и контрактников, и многие предпочитают уходить даже в столь нестабильные времена из стабильной в этом отношении армии в бушующее и непредсказуемое море рынка. Не хотят связывать себя по рукам обязательством перед армией.

Святое самопожертвование

В целом проблемы старлея, на которые ссылается он, мне хорошо знакомы. Переживали мы и более суровые времена, когда в 90-е военным просто месяцами не выплачивали и без того мизерное денежное содержание, квартирная очередь замерла всерьёз и, как казалось, навсегда. Поэтому жить, без надежды, что она когда-то сдвинется с места, приходилось в самых разных местах: от общаг-клоповников – до съёмов неприспособленных для жилья помещений, вплоть до казарм, медпунктов и даже… бассейнов. Остаться в армии, не увольняться, меня, моих товарищей удерживали тогда чисто моральные факторы, в т.ч. уважительное отношение командования, идущего, где можно и даже где нельзя, навстречу, что рождало особый дух корпоративизма и взаимовыручки. Мы чувствовали поддержку если не Верховного главнокомандующего или командующего округом, то уж своего комполка, комбата, ротного, точно. Мы верили командирам и вполне вверяли им себя, свои жизни и души.

И это рождало ответное чувство и желание не подвести начальство, не подставить товарищей, поддержать честь (да, да, именно так!) подразделения, преодолеть ещё раз себя через «не могу» и «не хочу» и снова выйти во внеочередной караул, на дежурство или убыть в неплановую кавказскую командировку за «того парня». Именно это чувство преодоления себя ради важной - государственной идеи, которой мы – офицеры были ещё не чужды, и давало нам то самоуважение, ту профессиональную и национальную гордость, без которых невозможно оставаться русским офицером, растя в званиях и должностях. Как тут не процитировать Суворова с его подзабытым: «Мы - русские! Какой восторг, господа офицеры! И потому всё преодолеем». Иных удерживающих нас в строю факторов, я просто не могу вспомнить.

Очевидно, что сегодняшний защитник Родины куда более «жидковат». У молодых офицеров уже нет ни такого опыта духовной закалки, ни наглядных примеров, ни соответствующих, подвигающих их к этому командиров. Никто и ничто их не воодушевляет на подвиг святого самопожертвования, без которого профессия защитника Отечества теряет смысл, линяет и обесценивается, несмотря даже на высокие должностные оклады. Вопрос: куда делись такие командиры и как исправить ситуацию? Отвечу кратко. Таких командиров целенаправленно отправили на заслуженный отдых в результате многочисленных реформ и чисток рядов, а саму систему, готовившую настоящих мужчин, в результате либеральных идей и демократических преобразований сломали, заменив её валом отчётностей, повсеместной перестраховкой, перекладыванием друг на друга ответственности и всё более заметной феминизацией армии. Чтобы вернуть ситуацию в прежнее русло, надо соответственно «повернуть реку вспять». Возможно ли это и есть ли понимание у высшего руководства, вопрос уже не ко мне. Моё дело – диванная, пардон, коечная госпитальная аналитика.

От героев былых времен

Почему то вспомнилось, что лет 10 назад, когда ещё я служил, меня поразили такие опубликованные в документах ДСП (для служебного пользования) данные закрытого социсследования военнослужащих: треть призванных солдат воспитывалась в неполных семьях, росла без отца, и это в большей степени касалось русских ребят. Сегодня эта доля, скорее всего, возросла. То есть передача по мужской линии своего в т.ч. армейского опыта закалки: от отца - к сыну нарушена у, минимум как трети, нынешних русских солдат и молодых офицеров. Не здесь ли во многом и кроется ответ на затронутую проблему?

Вместе с тем, я заметил и другую хорошо, впрочем, знакомую и раньше картину, как быстро находят друг друга и сплачиваются земляки кавказцы. Чувствуют они себя практически везде, куда их забрасывает судьба, вполне уверенно, в «своей тарелке». Они не стесняются, обнимаясь, приветствовать друг друга на своем языке, слушать и включать достаточно громко свои песни, эмоционально выражать и проявлять национальные, культурные, религиозные особенности, словно этому их учили с детства. Верная мысль! Их этому и учили родители, дружная община - махалля, местный мулла.

С каждым годом в воинских коллективах становится все больше представителей народов Кавказа, Средней Азии, в т.ч. и из числа командиров. Есть опыт формирования сугубо национальных подразделений, состоящих исключительно их представителей одной нации, например, чеченцев. Мне доводилось бывать в одном из них. Поделюсь своими наблюдениями, возможно, они кого-то наведут на верное решение. Сказать честно, чувствовал я там себя абсолютно чужим и не только потому, что почти все разговоры и даже команды велись и подавались на чеченском языке. Кроме, пожалуй, некоторых элементов формы одежды, знаков различия и наглядной агитации, русского там не было больше нечего. Но это нисколько не отражалось на высоком боевом духе подразделения, демонстрирующего высокие результаты в контртеррористической операции.

Чем же подпитывался этот дух? Я несколько лет посвятил изучению этого вопроса и поделюсь своими мыслями. Он держался национальным самосознанием, особой формы патриотизмом, гордостью за службу в своей части, желанием славы и подвигов, примерами в которых были не только действующие командиры, но и хорошо знакомые национальные герои: от сподвижника лидера горского сопротивления русским Шамиля, Байсонгура Беноевского - до Героев России Саид-Магомед Какиева и Рамзана Кадырова, чьи портреты украшали всё свободное пространство полка. Всё это сдобрено хорошим, крепким чеченизированным исламом, довёрнутом с учётом национальных особенностей в сторону вайнахского менталитета. Поэтому был в этом подразделении и свой имам – хорошо вооружённый, плотного телосложения мужчина, зорко наблюдающий за выполнением обязательных молитв и намазов его военизированной уммой. Само собой была в этом полку и мечеть.

Дух до востребования

Возвращаясь «к нашим баранам», всматриваясь в лица, прислушиваясь к разговорам не только больных, но и медперсонала, солдат и офицеров, находящихся в строю, мониторя интернет, анализируя общения с бывшими сослуживцами, с сожалением констатирую, что практически ни одного из вышеперечисленных фактора в жизни и быту военнослужащих не наблюдается. Национальное самосознание, двигавшее солдатами и матросами Суворова, Багаратиона, Ушакова, Скобелева, после череды революций, войн и реформ, сегодня еле теплиться. Размытый казённый патриотизм, который подвергается яростным нападкам левых и либералов, мол, «стоит ли защищать такую страну, где хорошо живётся только миллионерам», не может дать достойного ответа вызову времени. Не готовы к разговору о национальном самосознании русских – по новой Конституции «государствообразующего народа» и в Главпуре - уполномоченном на это органе военного управления. Хотя из опыта Великой Отечественной войны известно, что именно возращение к национальным корням: русским традициям, героям, песням, в пику довоенного пролетарского интернационализма, и дало ощутимый результат. Признал главенствующую роль русского народа в Победе над Германией в своём знаменитом победном тосте и сам товарищ Сталин.

Сегодня гордость за свой народ, часть, подразделение, героев, в должной мере присутствует, пожалуй, лишь в спецназе, ВДВ, морской пехоте. У остальных они практически утрачены и нивелированы: у людей нет интереса узнавать что-то новое (они «всё и так знают» из интернета), а у командиров желания работать в этом направлении по той же причине. Всё до ужаса приземленно и формализовано: от одного зачёта по ОГП (обязательной в рамках курса боевой подготовке, общественно-государственной подготовке), где требуется механически перечислить сослуживцев - Героев России и боевой путь части, - до другого. Вспоминаю, как раньше провожали в запас военнослужащих: при общем построении, с выносом Боевого Знамени части, вручением грамот, ценных подарков, тёплых слов о каждом командира. Сегодня всё скомкано, серо и буднично: сунули в штабе в руки документы и тихо выпроводили за ворота КПП.

Церковь, призванная играть свою активную роль в армии в поднятии боевого духа, и формально получившая эту возможность более 10 лет назад, столкнулась с массой проблем, главная из которых отсутствия у командования или личного состава устойчивого интереса к вере предков. Он, как правило, проявляется лишь в зоне боевых действий, где, по понятым причинам нет возможности в полной мере вести духовно-просветительскую работу среди некрещенных или невоцерковленных людей в погонах. Отрицательно сказывается на работе священнослужителей и наличие значительного числа среди военнослужащих неоязычников, представителей деструктивных культов, откровенных богоборцев. Кстати, и госпитальный храм, куда я хотел зайти, оказался закрыт в силу антиковидных ограничений. При этом курильщики вполне свободно могут собираться на небольшом огороженном пятачке, откуда слышится стойкий мат. Так проявляется забота о нашем в т.ч. духовном здоровье.

Слово и дело

Наконец, хочется отметить роль СМИ и негативного воздействия информационной среды на военнослужащих. Человек – существо, прежде всего, духовное, словесное. Без мысли, слова, образа, он не может прожить ни минуты! Поэтому столь важен соответствующий фон, окружающий и сопровождающий военнослужащего.

Ещё в период моей службы этот вопрос как то регулировался путем отсечения в приказном порядке вредной, с точки зрения командования, информации и насаждения правильной – выверенной. Сейчас это сделать практически невозможно, в первую очередь из-за всепроникающего – радиационного свойства информации, всё чаще носящей деструктивный, агрессивный и откровенно пацифистский, русофобский характер. В большей степени подвержены ей лица с несформировавшимся взглядами на жизнь, не имеющими критерия отличия добра и зла, либо наоборот сознательно выбравшими путь постепенно саморазрушения. Судя по моим наблюдениям и здесь лучше ситуация складывается у представителей Кавказа, которые демонстрируют устойчивую, с детства вытроенную ценностную иерархию, базирующуюся на привитых с детства понятиях.

Разбор вредоносных телепередачи и сериалов, как и аналогичных музыкальных проектов, не входит в формат этой статьи, но именно они в большей степени формируют отношение к жизни – то, из чего складывается искомый боевой дух. Но как специалист, имеющий соответствующее образование и опыт изучения проблемы, утверждаю, что разница воздействия на военнослужащего при прослушивании песен группы «Любэ» и треков сатаниста Моргенштерна, будет колоссальная. Но кого чаще всего крутят на МУЗ-ТВ и на других молодежных каналах? Недаром же и в столовой госпиталя телевизор по умолчанию включен на один из таких каналов – окучивание мозгов и формирование самосознания военнослужащих продолжается и в лечебном учреждении, не вызывая ни протестов пациентов, ни реакции командования, ни замечаний специалистов и врачей! Полная летаргия! Обратил внимание, что и в самих палатах телевизоры включены либо на те же музыкальные каналы, либо на всевозможные «камеди-клабы», где под видом откровенно пошлых шуток разрушающие остатки самосознания…

Кстати, как признался мой сосед, он, ещё служа в части, нашел себе работу – в местном баре, организатором музыкальных программ (или как сейчас называется эта популярная у молодёжи профессия).

Подводя итог моих госпитальных наблюдений, хочется верить и надеяться, что я что-то не разглядел, недопонял, где-то «перегнул палку» и что на самом деле всё обстоит гораздо лучше: кадрового дефицита в армии нет, самолёты совершают плановые полёты, а в армейских столовых и казармах все приветливы и дружелюбны. И вообще боевой дух на высоте. Дай то Бог!

Роман Илющенко, подполковник запаса, ветеран боевых действий, религиовед