Земский Собор как наилучший способ отыскания царя

Соборное призвание царя – разумный путь соглашения всех монархических сил.

Всероссийский Земский Собор является предпочтительным способом отыскания и призвания государя на российский престол, когда восстановление монархии станет возможным. Его решение даст не только рациональную, но и, что более важно, традиционную легитимность царской власти.

Ловушка плюрализма

Среди российских монархистов по вопросу о кандидатуре государя при восстановлении имеется разделение на «легитимистов», «непредрешенцев» и своего рода «обновленцев». Первые предлагают следовать букве Уложения об Императорской фамилии из Основных законов Российской Империи и, в зависимости от трактовки статей закона, отстаивают права Георгия Михайловича Романова (большинство из легитимистов), Николая Кирилловича Лейнинген-Романова, Димитрия Александровича Карагеогриевича. Вторые не указывают на конкретные кандидатуры, считая, что их определит народ на Всероссийском Земском Соборе. Третьи предлагают для фактически новой династии различные кандидатуры, как находящие в родстве с родом Романовых (равнородное, неравнородное и внебрачное потомство), так и вне этого родства: действующего президента России, потомка Рюриковичей, потомков известных исторических личностей, наподобие Г.К. Жукова или Ю.А. Гагарина. Среди этого поля претендентов рассыпана и мелкая крупа разного рода самозванцев.

Хаос в представлениях о возможной фигуре российского монарха отражается в результатах социологических исследований. По результатам опроса, проведённого ВЦИОМ в 2017 г., количество граждан России, которые «в принципе не против монархии, но не видят человека, который мог бы стать монархом» составляет 22 % от численности населения. При этом доля тех, кто «за монархию в России и видит человека, который бы мог стать монархом» составила 6%. В 2013 г. эти значения составляли 19% и 3%, соответственно. Таким образом, за четыре года доля приверженцев монархии с определёнными взглядами на кандидатуру возможного государя выросла, но всё ещё остаётся незначительной. При этом формулировки вопросов не вполне корректны, поскольку мы не можем из них установить долю монархистов, которые не определились с кандидатурой претендента на престол или принципиально относят решение этого вопроса к будущему Земскому Собору. Фактически респондент с монархическими взглядами на вопрос о предпочтительной форме правления в России был вынужден выбирать «за монархию в России и вижу человека, который бы мог стать монархом», даже если в действительности не имеет сформировавшейся точки зрения на вторую часть этого варианта ответа. Из чего следует, что среди промонархически настроенных граждан реальные цифры тех, кто определился с кандидатурой претендента на престол, могут быть ещё меньше этих нескольких процентов. Это показывает что среди граждан, готовых поддержать монархию или ратующих за неё, нет согласия не только о перечне возможных кандидатов, но и о критериях их определения.

Отсутствие единого кандидата вообще придаёт слабость любой общественной силе, ставящей себе политические цели, в особенности монархическому движению, для которого самый смысл составляет наличие единого политического главы государства. Это слабость и российских монархистов, и, например, французских. Среди последних имеются «легитимисты» - сторонники герцога Анжуйского Луи де Бурбона, «орлеанисты», отстаивающие права графа Парижа Жана Орлеанского, и «бонапартисты», видящие наследника престола в принце Жане-Кристофе Наполеоне, имеются и потомки маргинальных самозванцев, как, например, Карла Вильгельма Наундорфа, якобы чудесно спасшегося узника Тампля Людовика XVII. Во всяком случае, для французских роялистов характерен путь законного (бюрократически-рационального) легитимизма в отношении наследия престола Франции. Ситуация в России ещё более беспорядочна.

Два пути определения кандидата на престол

По вопросу о способе призвания государя на престол также существует разделение на «конституционалистов» и «самодержавников» («соборников»). И те, и другие сходятся на том, что изменение формы правления должно состояться на основе народного волеизъявления на референдуме.

Первые предлагают затем на Конституционном собрании разработать новый проект конституции и призвать царя. В этом случае кандидатура государя будет определена на основании Уложения об Императорской фамилии членами собрания – представителями ветвей государственной власти. Это путь установления конституционной монархии сверху, бюрократически-рациональным путём. Использование данного типа легитимности означает, что на определение царя и формирование круга его полномочий смогут оказать влияние силы бюрократические и политиканские, по форме посреднические, но по факту независимые от народа и склонные к манипуляции народным мнением. Учитывая сколь низко доверие к «боярам» у нашего народа, такой путь призвания царя будет вызывать сильные сомнения в независимости царя от политической и экономической элиты России. Однако там где, есть сомнения в законности власти государя – нет монархии. Надо полагать, подобный путь приведёт к неустойчивой ситуации:

а) от сомневающихся подданных трудно требовать подчинения, вследствие чего станет практически невозможно проводить решительные преобразования;

б) от сомневающихся альтернативных кандидатов трудно требовать подчинения, поэтому они будут подтачивать кредит доверия к государю из собственных амбиций взойти на престол. К этой борьбе присоединятся и прорастающие в подобных условиях, подобно грибам после дождей, самозванцы;

в) опасение государя за свою власть украдёт у государя одну из главнейших возможностей монархии – возможность выбирать и ставить на высокие руководящие должности наиболее способных людей.

Словом, рационально-бюрократический путь определения царя через Конституционное собрание является путём к неустойчивому политическому положению. Если понимать, что изменения формы правления в государстве и происходят в моменты внутренней неустойчивости и направлены на обретение равновесия сил, то переход из одной неустойчивости к другой подобен национальному безумию.

Вторая группа монархистов предлагает созвать Земский Собор из представителей территорий России и профессиональных групп. Собор должен исследовать различные кандидатуры и в результате обсуждения отыскать одну наиболее истинную, а затем государь предложит с учётом мнения Собора новые основные законы России, и будет установлена самодержавная монархия. Это путь снизу, на основе традиционной легитимности. Устанавливать парламентскую монархию с помощью Земского Собора смысла не имеет, поскольку это для этого достаточно работы Конституционного собрания с участием парламентариев как представителей народа. Другие формы монархии – абсолютная, деспотическая, теократическая – не имеют серьёзной поддержки.

Важно отметить, что идея Земского Собора «легитимистами» отвергается либо поддерживается осторожно, поскольку это создаёт неопределённость в том, кто именно может быть призван на царство. Для них сама постановка вопроса об обсуждении кандидатур выглядит бессмысленной: в соответствии с законом о престолонаследии есть одна кандидатура, дискуссии неуместны, другие могут призываться только в порядке очерёдности. Определение монарха по закону не вызывает нареканий, когда правление не имеет длительного перерыва, когда le Roi est mort, vive le Roi можно провозгласить тут же, у ног только что почившего государя. Английский Тайный совет, провозглашая в 1272 году юридический принцип «Трон никогда не должен пустовать, страна никогда не может быть без монарха», очевидно, не предполагал, что монархию может на десятилетия сменить республиканское правление. Кроме того применительно к России за прошедшее более чем столетие на легальность претендентов на трон стали действовать факторы, ставящие под вопрос только рационально-бюрократический способ легитимации будущего государя, к которым относятся:

а) неодинаковые трактовки положений закона о престолонаследии применительно к разным лицам, из-за чего возникают сомнения в том, кто именно имеет преимущественное право на российский престол;

б) авторитет представителей династии, высказывавшихся за определение царя на Земском Соборе народом самим (в т.ч. Императрицы Марии Феодоровны, Великого князя Николая Николаевича и др.);

в) повсеместное распространение морганатических браков в правящих Домах, что вступает в противоречие с порядком наследования престола, принятым в Российской империи (Свод законов Российской империи, раздел 1, ст. 36);

г) опасение народа, что иностранный претендент может оказаться проводником влияния иностранных элит на политику России.

Трудно сказать, чего здесь больше, неоднозначности интерпретации положений закона или общего непонимания царских принципов. Однако в результате порождается такое разнообразие кандидатур, что выбор любой из них очень у многих вызывает сомнение или отторжение. От этих сомнений, в случае установления монархии, будет порождаться недоверие царю и попытки поменять монарха. Всегда случатся такие неурядицы в России или даже личные промахи монарха, которые станут поводом, чтобы заявить «царь-де ненастоящий», «с царём-то мы ошиблись». Это мы видели при Борисе Годунове, Лжедмитрии и Василии Шуйском. Самый же смысл монархии – в отсутствии борьбы за верховную или высшую управительную власть. Когда монарх спокоен за своё положение, он может ставить на самые высокие должности наиболее одарённых людей, когда не уверен в прочности власти – наоборот, будет ставить ближе к себе самых покорных, а тех кто, по своему таланту, может начать испытывать амбиции на трон, оттирать подалее. Монархия заинтересована не в том, чтобы на троне сидел гений (наследственная гениальность всё равно невозможна), но чтобы приближать к трону наиболее талантливых людей и тем самым поднимать по всей стране общий уровень управления и нравственности. А такое действие власти возможно только при устранении борьбы за трон. Спокойная в себе монархическая власть имеет развязанные руки для меритократического рекрутирования и формирования элиты (отбора лучших), а это кратчайший путь к справедливому правлению.

Таким образом, чисто легальный путь призвания царя недостаточен, не даст надёжности монаршей власти. Единственный бесспорный вариант тот, при котором монарх устанавливается не только по закону человеческому (родство с прежними государями), но и по закону Божьему (богоданность царя). Только авторитет Всевышнего и может явиться единственно неоспоримым для людей. Это тот авторитет, который способны принять и невоцерковлённые, и неверующие благодаря доверию к положительному значению христианских ценностей. Человек может лично не верить в Бога, но при этом верить, даже знать, что по-настоящему воцерковлённые люди строят свою жизнь и поступают по заповедям Божьим. Таким образом, мы приходим к тому, что определение государя должно осуществляться с учётом и закона о престолонаследии, и народного отыскания богоданного государя на Земском Соборе. Между этих двух принципов и находится истина, но к какому из них она ближе?

Ведущая роль традиционной легитимации монарха

Закон о престолонаследии обеспечивает только легальность, основанную на рационально-бюрократическом типе легитимности. Для монархии основа – традиционная легитимность. В основе истинной монархии, самодержавной находится принцип, согласно которому царь является выразителем религиозно-нравственного идеала нации и представляет собой верховную власть. При этом управительную власть (исполнительную, законодательную и судебную) государь разделяет с назначенными им чиновниками и народными представителями, оставляя за собой право общего направления действий власти и вмешательства в них для восстановления справедливости. Этим самодержавие отличается от абсолютной и парламентской монархий, в которых верховная власть принадлежит народу. Но в абсолютной монархии народ отказывается в пользу государя от всей управительной власти, а в парламентской сам её осуществляет через своих представителей, оставляя за монархом, главным образом, символические функции и право морального арбитража (обращения к противоборствующим силам, к нации, право вето).

Традиционный тип легитимности помимо священного характера царской власти включает в себя и патриархальные установки и поэтому даёт возможность использовать если не букву, то дух закона о престолонаследии, а именно требование о родстве кандидата на престол с прежними государями. В этом случае с помощью закона о престолонаследии мы можем ограничить круг претендентов на престол только лицами, имеющими царское происхождение, т.е. носителями семейного духа монаршего служения нравственному идеалу народа верности своей стране. Верность стране означает, по внешней стороне, соблюдение интересов своего, а не иного государства (как Бернадот – французский маршал, который будучи призван на шведский престол, вскоре поднял оружие против Наполеона к пользе Шведского королевства), а по внутренней стороне – удовлетворение текущих нужд народа не в ущерб его будущим поколениям, т.е. действие в интересах нации как вечного существа. Это последнее чрезвычайно важно, т.к. под действием изменчивых условий и недобросовестной агитации большинство людей может потерять понимание долговременных, коренных своих интересов, принимая за них потребности данного момента. Примерами подобного являются требования легализации лёгких наркотиков, гомосексуальных браков, чрезмерных мер дармовой государственной поддержки. Первое сродни тушению костра дровами приведёт к снижению здоровья нации, рождениям больных детей и расширению базы для тяжёлой наркомании. Второе, подобно добровольному заражению себя одновременно ВИЧ и гонореей, подорвёт способность народа к воспроизводству и откроет ворота другим порокам. Третье, как жизнь на грабительский кредит, сузит возможности государства для больших инфраструктурных и производственных проектов и приведёт в дальнейшем к дефициту бюджета и вынужденному обрезанию социальных расходов.

Харизматический тип легитимности не может быть основным для монархии. Он характерен для вождистских режимов и предполагает особую степень абсолютизации власти. В этом случае народ, убеждённый в высоких личных качествах вождя, испытывает к нему доверие и потому отрешается от своих прав на власть, передавая их харизматическому правителю. Этот процесс развивается постепенно в сторону полной передачи прав, т.е. в сторону абсолютизации, что служит основанием для перехода к диктатуре. Это процесс добровольный, как мы и сами можем видеть в наши дни в собственной стране. Макс Вебер писал об этом, что «человек подобного типа (вождь) считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, но потому, что верят в него. Правда, сам вождь живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный и тщеславный выскочка». Для монархии это неприемлемо как основной путь легитимации, и тому существует множество исторических подтверждений с древности до наших дней. Так, из множества древнегреческих тиранов (в древности этот термин не имел отрицательной коннотации и означал просто человека, захватившего власть насилием) немногие могли умереть своей смертью. Если они были властолюбивыми выскочками, то, не умея справедливо управлять, быстро вызывали недовольство народа или знати – и в том, и в другом случае служащей питательной средой для заговоров. Если тиран был умелым управленцем, то его пример всё равно открывал дорогу попыткам других людей к захвату власти, а недовольные им всегда находились, ибо на всех ни солнцу угреть, ни тирану управить. В России, по пресечении династии Рюриковичей, был избран Борис Годунов. Какие столы он поставил войску в Конобеевских лугах, чтобы подействовать на близкое избрание! Но самый факт воцарения «эффективного менеджера» открыл дорогу и другим, посчитавшим себя достойным престола – и пошли боярский царь из Шуйских и череда лжедмитриев. В Новое время Наполеон Бонапарт, прибегал к плебисцитам для подтверждения своей власти и притом сам говорил приближённым, что его поддержка в народе держится военными победами. В Новейшее время царь Симеон I после многих лет изгнания был избран премьер-министром Болгарии под действием харизмы династии и надежд на скорые перемены к лучшему. При этом в качестве монархии он имел бы и полную бюрократически-рациональную легитимность. Его партия мгновенно взлетела и резко обрушилась, когда народ не почувствовал быстрых улучшений в экономике. Это замечательная модель судьбы царственного вождя при харизматической легитимации власти.

Тем не менее, после воцарения традиционная легитимность способствует развитию и псевдорелигиозной легитимации, т.е. харизматической, когда главе государства приписываются особенные способности и дарования. Это хорошо видно на примере императора Александра III, отличавшегося, по оценкам близко знавших его людей, средним интеллектом, но вошедшим в историю в качестве одного из рассудительнейших монархов. Это не минус императора: государь средних способностей лучше поймёт среднего же подданного (а таких большинство), легче приблизит к себе одарённых помощников и скорее направит страну по среднему мирному пути, нежели ввергнет её в коренной внутренний переворот и внешнеполитические испытания.

Таким образом, признак личных достоинств применим для установления диктатуры, но не монархии. Харизма – вещь персональная и изменчивая, монархия же требует постоянства поддержки и династичности, поэтому использовать условие переменное как основание для явления непоколебимого неправильно даже логически. Этот признак не устраняет и борьбы за трон. Людям свойственно преувеличивать свои достоинства и заслуги и преуменьшать чужие, это закономерное следствие гордыни и властолюбия. Талантливый человек нередко видит себя одарённей гениального, особенно если занимает высокое общественное положение. Чем человек талантливей, тем более тяжёлую корону самомнения он способен вынести.

Господь наш Иисус Христос стал царём христиан не благодаря бюрократически-рациональной легитимности (как потомок Царя Давида), не благодаря харизме (как великий чудотворец), но потому что был даже не выразителем нравственно-религиозного идеала, как земные цари, а сам Закон Божий и Высшая Справедливость. Абсолютно харизматичный царь нас ждёт только в конце мира в лице антихриста.

Критерии выбора царя

Когда мы говорим о выборе государя, то должны себе представлять что это не демократические выборы. Во-первых, мы не можем механически подсчитывать достоинства и недостатки кандидатов, сопоставляя их друг с другом по получившимся суммам, поскольку это путь относительный для отыскания абсолютного. Во-вторых, мы не можем определить единственного кандидата простым арифметическим подсчётом голосов народных представителей. Как только мы ставим на первый план утилитарные соображения выбора, мы тут же вступаем на путь количественного подсчёта возможных выгод от кандидатов. Монархические выборы царя являются его отысканием, выяснением Божьей воли о том, кто достоин быть монархом. Для этого сначала требуется исследовать достоинства кандидатов на соответствие критериям, а затем прийти к общему согласию, как в случае с Михаилом Феодоровичем Романовым-Юрьевым. Общее согласие является своего рода чудом, указывающим Божью волю. Преподобный Авель Петербургский так говорил о грядущем царе: «Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет: "царь здесь или там", но: "это он". Воля народная покорится милости Божией, и он сам подтвердит свое призвание». Однако для того, чтобы «сердце учуяло» необходимо иметь какие-то критерии для отыскания царя, которые давали бы работу для ума, а через это будили чувство в сердце.

Этих критериев может быть, как мне видится, пять:

1. Царское происхождение. С внешней стороны, это придаёт монархии прочность, отсекая претензии на престол лиц, не имеющих такого происхождения. С более важной содержательной стороны, это является условием монархического воспитания и проникновения духом монаршего служения. Происхождение не является гарантией, поскольку и среди современных Романовых встречаются представители с республиканскими взглядами, в смысле царственности омирщённые люди, непригодные к монаршему служению. Но и среди российских потомков Романовых наверняка есть лица, сохранившие в семье дух царственности. В качестве примера можно привести судьбу потомков Цесаревича Константина Павловича – Константиновых. В их семье особое чувство достоинства и служения сохранилось и в советское время. Владимир Константинович Константинов (правнук Павла I) трудился инженером-путейцем и не раз поучал своих детей сохранять достоинство и честно трудиться. Характерна фраза, сказанная им своему сыну-рабочему: «Не забывай, кто мы, не опускайся до простого работяги».

Земский Собор сможет рассмотреть кандидатуры как известных, так и малоизвестных или пока неизвестных потомках государей, но самих семей по характеру может быть четыре типа:

а) имеющие и дух монаршего служения, и амбиции занять престол;

б) имеющие дух монаршего служения, не имеющие амбиций занять престол;

в) не имеющие духа монаршего служения, имеющие амбиции занять престол;

г) не имеющие ни духа монаршего служения, ни амбиций занять престол.

Очевидно, что две первые категории пригодны для рассмотрения Земским Собором, третья – нежелательна, а четвёртая – непригодна.

2. Плодовитость. Монархия устойчива при непрерывности Верховной власти, а для этого должны иметься в постоянном наличии носители власти. Поэтому выбор государя, по возрасту или иным причинам не могущего иметь потомства, нежелателен. Необходим не только царь, но и цесаревич. Разумеется, это не касается молодого кандидата, не успевшего в силу возраста вступить в брак. Но зрелый мужчина без семьи может стать ненадёжным государем, да и вообще выглядит подозрительно. Полноценный мужчина и по Божьему завету, и по своей физиологии предназначен к семейной жизни.

3. Нравственность. Человек, руководствующийся в своей жизни традиционными ценностями и вытекающими из них общепринятыми ценностями, имеет совесть, разум и вызывает доверие. Без живого голоса совести невозможно быть и справедливым, тогда как понятие царской прерогативы означает вмешательство государя в действия власти для восстановления справедливости и действия милости. И это возможно только для нравственно разумного человека. Конечно, всех можно в чём-то упрекнуть, но Собору нужно будет не выискивать ошибки кандидатов и абсолютизировать их, а исследовать, является ли жизнь кандидатов в целом нравственной. Тем не менее, можно представить себе и такие поступки кого-либо из них, которые будут невозможны для будущего царя.

К нравственности относится и трудолюбие. Чтобы вдохновлять других, нужно самому быть деятельной личностью. Царь приходит не из бездельников, тунеядцев и сибаритов. Как Нума Помпилий, второй царь Рима, был отнят на царство от плуга, так и российский государь должен быть работоспособен и деятелен. Трудолюбивый монарх правильнее оценит и простого человека труда.

4. Религиозность. Требование «ходить перед Богом и почитать закон Его во все дни жизни своей» было главным условием Господа для благополучия царства при установлении ветхозаветной монархии. Поскольку смысл истинной монархии в том, чтобы царь выражал идеал религиозно-нравственный идеал народа, то требование личной религиозности, а лучше – воцерковлённости, является обязательным для будущего царя. Неверующий в Бога царь не сможет ограничивать свою власть ответственностью перед Всевышним. Он из живого монарха превращается в статую языческого божка: снаружи ярко раскрашен, а внутри – пустышка.

5. Харизматичность. Мы уже отметили, что харизматичность не может быть главным критерием выбора царя. Эти выборы не могут быть соревнованием популярностей перед изменчивым сердцем народа. Однако по психологическим причинам действия этого фактора избежать невозможно: на поступки и решения человека в отношении других людей всегда влияет его мнение о них. На формирование харизмы влияют и предыдущие факторы, такие как царское происхождение, нравственность и религиозность. Кроме того в период перехода к монархии от государя могут потребоваться ум и волевые качества, по крайней мере, выше среднего. Поэтому данный критерий неизбежно будет использоваться, а значит, его требуется целенаправленно поставить в явно подчинённое положение, чтобы он мог учитываться «при прочих равных» как последний аргумент.

При правильном понимании монархической легитимности широкая нива возможных кандидатов на престол российский вскоре сузится до нескольких колосьев. Вообще в жизни человеческой выбор чего-либо хорошего всегда не особенно велик. Для нас не важно, будет название сортов этих злаков – легально ли они выросли на поле, не важна будет популистская красота растений и цвет зёрен. Но будет важным, на какой почве растут эти побеги и качественное ли в них зерно. Впитали они корнями дух царского служения из родовой почвы? Является ли их зерно нравственно здоровым, не поражено ли спорыньёй порока и безделья или головнёй нерелигиозности. Даст ли это зерно всходы в своём потомстве. И в последнюю очередь – много ли зёрен в колосе, харизматично ли его семенное обилие.

Достижима ли единогласность выбора?

Должен ли выбор быть единогласным? В самом принципе – да, ибо это лучшее свидетельство, что он совершён под действием Святого Духа, как и должно быть на Соборе. Но, во-первых, достижение простого большинства будет делом долгим и трудным, а подавляющего большинства – тем более. Поэтому для Собора нужно предусмотреть процедуру рассмотрения вопросов и разумные временные рамки для их решения. Во-вторых, можно представить себе ситуацию невозможности полного единомыслия из-за упорства каких-либо членов Собора в отстаивании своего кандидата (а их, членов Собора, будут сотни, если не до двух тысяч). Это упорство может объясняться как вполне разумными доводами, так и непреклонностью иррациональной. Очевидно, установление православного царства в России противно духу злобы, и он будет препятствовать этому всеми силами, через все пути, в том числе смущая членов Собора.

Выявить недобрую иррациональность непросто, но возможно. Она будет носить принципиально необъяснимый, неконструктивный характер. Член Собора упорно несогласный при повторных голосованиях с большинством сможет обосновать достоинства своего кандидата и указать на недостатки кандидата большинства (а они будут, несомненно, ведь выбирать будем не пророка и не святого). Но он не сможет убедительно пояснить, почему кандидат, к выбору которого склоняется большинство участников, принципиально неприемлем именно для него в качестве монарха. Для подобных строптивцев есть меры убеждения и крайнее из них увещание церковное. Если же и последнее не возымеет действия, то это станет свидетельством недоброкачественного сопротивления, что вообще качество немонархическое. Мнение человека, отторгающего возможность действия Духа Святого, не может быть частью решения Собора.

Таким образом, для восстановления чистого типа монархии, самодержавного, Земский Собор необходим. Он способен придать этой форме правления традиционную легитимность. Использование преимущественно бюрократически-рациональной легитимности породит сомнения в истинности и независимости государя и не даст нужной прочности монархии. Харизматическая легитимность пригодна для установления диктатуры, а при монархии является следствием высокого положения царя и дополняет традиционную легитимность. Понимание этих фактов и признание их монархическими движениями выведет нас к новой ситуации, когда от размытых мыслию по умственному древу разговоров о Земском Соборе a priori мы сможем начать конструктивную дискуссию по главнейшим вопросам, решение которых внесёт ясность в политические намерения русских монархистов:

а) о содержании всенародного голосования по выбору формы правления;

б) о порядке созыва Всероссийского Земского Собора;

в) о его повестке и порядке работы Собора.

Двинемся же вперёд, и в деталях подготовимся к тому, чтобы Собор установил в России монархию, восстановил династию, определил и призвал царя!