Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни (Откр. 2,10)
Евгений Сергеевич Боткин родился 27 мая (8 июня) 1865 года в Царском Селе (ныне г.Пушкин) в семье Сергея Петровича Боткина, известного врача, профессора Медико-хирургической академии. Отец Евгения был одним из корифеев отечественной терапевтической школы. Он служил придворным медиком у двух императоров: Александра II и Александра III. Мать Евгения, Анастасия Александровна, умерла рано, однако успела дать сыну прекрасное домашнее образование, и в 1878 году он был принят сразу в 5-ый класс второй Петербургской классической гимназии.
После окончания гимназии в 1882 году Евгений поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского императорского университета. Однако, сдав экзамены за первый курс университета и решив идти по стопам отца, ушел на младшее отделение открывшегося приготовительного курса Военно-медицинской академии.
В 1889 году Боткин окончил академию третьим в выпуске, удостоившись звания лекаря с отличием, и с января 1890 года работал врачом-ассистентом в Мариинской больнице для бедных. В декабре того же года на собственные средства командирован за границу для научных целей: перенимать опыт ведущих европейских ученых и знакомиться с устройством берлинских больниц. По окончании командировки в мае 1892 года он стал врачом Придворной певческой капеллы.
В 1891 году Евгений Сергеевич вступил в брак с дочерью потомственного дворянина Ольгой Владимировной Мануйловой. От этого брака родились сыновья: Дмитрий (1894 - 1914), Георгий (1895 – 1941), Глеб (1900 - 1969) – и дочь Татьяна (1898 - 1986). Брак оказался неудачным: супруга, увлекшись молодым революционером, ушла из семьи, оставив детей на мужа. В 1910 году супруги развелись. Евгений Сергеевич глубоко переживал развод.
Наряду с врачебной практикой, Евгений Боткин одновременно занимался наукой и в 1893 году защитил диссертацию на соискание степени доктора медицины. Диссертация была посвящена вопросам иммунологии, процессам болезни крови. Официальным оппонентом на защите стал известный физиолог и первый нобелевский лауреат Иван Петрович Павлов. В январе 1894 года Боткин вернулся в Мариинскую больницу сверхштатным ординатором. Весной следующего года Евгений Сергеевич снова командирован за границу, где два года провел в медицинских учреждениях Гейдельберга и Берлина, слушая лекции и занимаясь практикой у ведущих немецких врачей.
В 1897 году Боткин избирается приват-доцентом Военно-медицинской академии. Обладая необыкновенной добротой и любвеобильным сердцем, он внушал студентам мысль о том, что врач должен чутко относиться к каждому больному, что добрые слова, сказанные доктором пациенту, - «драгоценное и сильное лекарство». Служение медика доктор Боткин считал именно христианским долгом, он видел связь болезни с душевным состоянием человека. В одном из своих писем к сыну Георгию он выразил свое отношение к профессии врача как к средству познания Божией премудрости: «Главный же восторг, который испытываешь в нашем деле, заключается в том, что мы должны всё глубже и глубже проникать в подробности и тайны творений Бога, причем невозможно не наслаждаться их целесообразностью и гармонией и Его высшей мудростью».
В 1904 году, с началом Русско-японской войны Евгений Боткин, оставив жену и четверых малолетних детей, добровольно идет служить в действующую армию и назначается заведующим медицинской частью Российского общества Красного Креста в Маньчжурской армии. Несмотря на административную должность, много времени проводил на передовых позициях, помогая раненым солдатам прямо на поле боя. В своем дневнике он записал в то время: «За себя я не боялся: никогда еще я не ощущал в такой мере силу своей веры. Я был совершенно убежден, что как ни велик риск, которому я подвергался, я не буду убит, если Бог того не пожелает, а если пожелает – на то Его святая воля…Я сознавал, что я нужен, и это сознание делало мое положение приятным». На полях сражений он проявил личную храбрость и был награжден орденами: Святого Владимира IV и III степени с мечами, Святой Анны II степени, Святого Станислава III степени, сербским орденом II степени и болгарским – «За гражданские заслуги». О той войне он написал книгу – «Свет и тени русско-японской войны 1904-5гг.».
Осенью 1905 года профессор медицины Боткин возвратился в Петербург и приступил к преподавательской работе в академии, и в этом же году стал почетным лейб-медиком. В 1907 году занял должность главного врача общины св.Георгия. В апреле 1908 года Императрица Александра Федоровна избрала доктора Боткина своим семейным врачом, и с этого времени он официально стал лейб-медиком Высочайшего двора. А.А. Вырубова вспоминала: «Помню, как я была рада, когда выбор Ее остановился на Е.С. Боткине, враче Георгиевской общины, которого Она знала с Японской войны, о знаменитости Она и слышать не хотела. Императрица приказала мне позвать его к себе и передать ее волю. Доктор Боткин был очень скромный врач и не без смущения выслушал мои слова».
В связи с тем, что Евгений Сергеевич на новой должности должен был ежедневно являться во дворец к 10 часам утра, он осенью 1908 года с семьей переехал из Петербурга в Царское Село. Доктор Боткин сопровождал Царскую семью во всех путешествиях и работал без выходных и отпусков. Он лечил всех членов семьи, но особенно много внимания уделял Наследнику, страдавшему гемофилией. Во время его болезни Боткин ни на минуту не отходил от ребенка, проводя около его постели бессонные ночи. Он настолько сблизился с Цесаревичем, что мальчик однажды сказал ему: «Я вас люблю всем моим маленьким сердцем». Детям доктора удалось сдружиться с царскими детьми. Т.Е. Мельник – Боткина вспоминала: «Государыня и Великие Княжны всегда расспрашивали о нашей семье, так что, в конце концов, Они знали весь наш образ жизни и привычки…» Занимаясь лечением Царской семьи, Боткин продолжал участвовать в делах Российского общества Красного Креста.
Интеллигент до мозга костей, Евгений Сергеевич никогда не разглашал тайны Царской семьи. Многие интересовались в то время личностью Григория Распутина, который был использован силами, боровшимися за влияние и власть. Боткин сдержанно относился к Распутину, но презирал тех, кто организовал травлю этого мужика: «Если бы не было Распутина, - сказал он однажды, - то противники Царской Семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой – из меня, из кого хочешь».
Он любил всех членом семьи Императора, и они отвечали ему взаимной любовью. Так, в 1913 году, вылечив от тифа Великую Княжну Татьяну Николаевну, Евгений Сергеевич сам заразился и был на грани жизни и смерти. Из Лиссабона примчался его брат Петр. «Он нас напугал, - сказал Государь Петру Сергеевичу. – Когда вас уведомили телеграммой, я был в большой тревоге… Ваш брат для меня больше, чем друг. Он всё принимает близко к сердцу, что с нами случается».
В начале Первой мировой войны только в Царском Селе Е.С. Боткин открыл 30 лазаретов. У себя дома Евгений Сергеевич также устроил лазарет для раненых, который посещала Императрица с дочерьми. Как всегда, работал на пределе человеческих сил. Оба старших сына Евгения Сергеевича, Дмитрий и Юрий, ушли на фронт добровольцами. Александра Федоровна писала Государю в Ставку: «15 декабря 1914 года… Боткин получил извещение из полка, что его сын (Дмитрий) был убит, так как не хотел сдаться в плен. Бедняга совершенно подавлен». Это трагическое событие еще более укрепило веру Евгения Сергеевича, которая помогла ему пережить горькую потерю. Он писал: «Решительно я счастлив тем на этой земле, что имел такого сына, как мой любимый Митя. Я счастлив, так как проникся священным восхищением этим мальчиком, который без колебаний, с прекрасным порывом отдал свою совсем молодую жизнь во имя чести своего полка, армии, Отечества».
В 1917 году, после падения монархии 2 (15) марта, Боткин остался вместе с Царской семьей в Александровском дворце, пожелав разделить участь со своими августейшими пациентами, а затем последовал за ними в ссылку в Тобольск.
В Тобольске он преподавал Царским детям русский язык и биологию. Здесь открыл бесплатную медицинскую практику для местных жителей. Он осматривал и лечил даже солдат охраны. Сюда к нему приехали дети - Татьяна и Глеб. В одном из писем из Тобольска он писал: «Поддерживает только молитва и горячее безграничное упование на милость Божию, неизменно нашим Небесным Отцом на нас изливаемую». В апреле 1918 года вместе с Царской Четой и Великой Княжной Марией доктор был перевезен из Тобольска в Екатеринбург. Мог не ехать, но вызвался сам, хотя знал, что тем самым подвергает себя смертельной опасности и в случае трагического конца Царской семьи и себя оставляет собственных детей сиротами. При прощании с детьми он перекрестил дочку и сына, поцеловал их и сказал: «В этот час я должен быть с Их Величествами… Может быть, мы больше никогда не увидимся… Да благословит вас Бог, дети мои!»
Большой поддержкой для Царской семьи было присутствие с ней в екатеринбургский период доктора Боткина, который прилагал все усилия для защиты ее членов от безобразных издевательств и грубостей тюремщиков и окружал их своей заботой. Е.С. Боткин обратился в Уральский областной исполнительный совет с просьбой допустить в ДОН (Дом особого назначения) учителей Царских детей Пьера Жильяра и Гиббса для ухода за Цесаревичем Алексеем, болезнь которого после мучительного переезда из Тобольска в Екатеринбург резко обострилась; в его просьбе было отказано. Он просил разрешение Областного Совета допустить священников для службы обедни - снова отказ. Единственное, что удалось ему сделать, так это добиться для узников полуторачасовых прогулок. Сам же Евгений Сергеевич в это время страдал от приступов почечной колики и проводил много времени в постели. За ним ухаживали по очереди Императрица и Царские дочери. Бессонные ночи, тяжкий труд подорвали его здоровье.
По свидетельству Иоганна Мейера, австрийского пленного, перешедшего на сторону большевиков, члена Совета Уральского Управления, у доктора Боткина была последняя возможность уехать из Екатеринбурга, когда ему предлагали покинуть Царскую семью, но он отказался. «Слушайте, доктор, революционный штаб решил вас отпустить. Вы врач… Вы можете в Москве взять управление больницей или открыть собственную практику. Мы вам дадим рекомендации…». Евгений Сергеевич, хоть и был по натуре тихим и спокойным человеком, но обладал твердым характером. Вот ответ доктора Боткина на «лестное» предложение: «… Я дал Царю мое честное слово оставаться при Нем до тех пор, пока Он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не смогу оставить Наследника. Как я могу совместить это со своей совестью? …Там, в этом доме, цветут великие души России… Я благодарю вас, господа, но я остаюсь с Царем!» За свою преданность Царской семье Евгений Сергеевич заплатил жизнью.
Е.С. Боткин был расстрелян в ночь с 16 на 17 июля 1918 года вместе со всей Императорской семьей в подвале Ипатьевского дома. По воспоминаниям организатора убийства Царской семьи Я.М. Юровского, Боткин умер не сразу – его пришлось «пристреливать»: «Выстрелом в голову я прикончил его», - писал впоследствии Юровский. Тело Боткина было уничтожено, а при расследовании были найдены только его искусственная челюсть и сломанное пенсне.
Величие подвига доктора Боткина – в самоотвержении. Вся жизнь целителя-бессребреника – это жизнь православного христианина. В ГАРФ хранится последнее, неоконченное письмо Евгения Сергеевича младшему брату Александру, написанное накануне расстрела. Вот отрывок из этого письма: «В сущности, я умер, умер для своих детей, для друзей, для дела. Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен – все равно, последствия практически одинаковы. Меня поддерживает убеждение, что «претерпевший до конца спасется»… Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца….»
В заключение приведем отзывы о докторе Боткине лиц, близко знавших его.
«С самого нежного возраста его прекрасная и благородная натура была полна совершенства. Он никогда не был похож на других детей. Всегда чуткий, внутренне добрый, с необычайной душой. Можно было бы сказать, что пришел он в мир ради людей и для того, чтобы пожертвовать собой», - написал о нем его брат - П.С.Боткин в своих воспоминаниях «Мой брат». - Профессией своей он избрал медицину. Это соответствовало его призванию: помогать, поддерживать в трудную минуту, облегчать боль, исцелять без конца».
Великая Княжна Ольга Николаевна сказала однажды доктору: «Когда я вас слушаю, мне кажется, что я вижу в глубине старого колодца чистую воду».
Генерал Мосолов, начальник канцелярии Министерства Императорского двора: «Боткин был известен своей сдержанностью. Никому из свиты не удалось узнать от него, чем больна Государыня и какому лечению следуют Царица и Наследник. Он был безусловно преданный Их Величествам слуга». Об «изумительной преданности» благородного доктора Царской семье свидетельствовал Пьер Жильяр, учитель царских детей.
Цареубийца Юровский: «Доктор Боткин был верным другом Семьи. Во всех случаях по тем или иным нуждам Семьи он выступал ходатаем. Он был душой и телом предан Семье и переживал с Семьей Романовых тяжесть их жизни».
В 1981 году доктор Евгений Сергеевич Боткин был канонизирован РПЦЗ. В 2009 году реабилитирован Генеральной прокуратурой РФ. В феврале 2016 года Архиерейским собором РПЦ принято решение об общецерковном прославлении страстотерпца праведного Евгения, врача.
В 2016 году в Москве был открыт первый в России храм в честь доктора-страстотерпца праведного Евгения (Боткина).
Святой славный исповедниче и страстотерпче Евгение, моли Бога о России!
