Вставайте, люди русские
На славный бой, на смертный бой!
Вставайте люди вольные
За нашу землю честную!
Владимир Луговской
«О сопротивлении злу силою»
«Александр Невский» – первый звуковой фильм С.М. Эйзенштейна – стал его единственным законченным фильмом в 1930-е годы. На экраны он вышел 1 декабря 1938 г. К этому времени в кратчайшие сроки были изготовлены 800 копий. В Москве в первый день фильм посмотрели 45 тысяч зрителей. А в советской печати только за декабрь об «Александре Невском» появилось около 130 статей. Интерес и успех – невиданные (даже, если вспомнить «Чапаева» (1934)).
Десятки миллионов тогдашних юных советских граждан ничего не знали как об этом святом, так и о героическом русском прошлом. До начала 1930-х гг. оно не преподавалось. Его уничтожали, над ним издевались, его оплевывали. И вот для изумленного советского зрителя его предки предстали в виде умного, смелого, решительного, справедливого, красивого, статного князя (Николай Черкасов) и его замечательных сподвижников, которых сыграли популярные русские актеры: Андрей Абрикосов (Гаврило Олексич), Николай Охлопков (Василий Буслай), Дмитрий Орлов (Игнат).
Но и критика фильма последует почти сразу и будет нарастать, причем С.М. Эйзенштейн судить себя начал едва ли не раньше других.
В его архиве сохранилась черновая запись, датированная 24 декабря 1938 г. и названная им «Загадка Невского». Вот фрагменты этой записи: «Невский» действует нагло наперекор себе. Все видят дефекты: бутафорию avant tout, длинноты, ритмические срывы и разрывы. Все видят – не только специалисты. Упорство, с которым идут по два-три раза даже те, кто с первого раза недоволен (за [ка]ким бы, казалось, дьяволом вообще идти еще раз, если не понравилось!). И действует quand-meme. В чем дело? Дело, думаю, в «шаманстве»: в том, что, подобно бубну шамана, бьет одна и одна только мысль, все вертится вокруг одной мысли. Ни слова, ни реплики, ни эпизода, ни сцены – где не было бы только речи и дела о враге и необходимости его бить: в планах, проектах, воспоминаниях, самих действиях. Такого единомыслия через все разнообразие (и даже пестроту) всего происходящего – в таком обнаженном виде – не сыщешь, конечно, нигде. Это гипнотически приковывает...» [1].
Как видим, грандиозный успех фильма режиcсер объясняет «шаманством», гипнотизмом «только одной» мысли – необходимостью бить врага.
К кому пришла эта мысль? И кто он – этот враг? Как его бить? С ненавистью?
А как быть с тем, что в фильме главным героем является не просто князь, а святой (хотя за весь фильм никто из православных в нем не перекрестился) благоверный великий князь Александр Невский?
Последним вопросом режиссер не задавался (хотя и был крещеным).
Но ответы уже были даны русской православной мыслью в лице святителя Филарета (Дроздова):
«Гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите враги ваша. Аминь».
Да и в «Пространном Христианском Катехизисе Православной Кафолической Восточной Церкви» святителя Филарета Московского сказано: «Не всякое отнятие жизни есть законопреступное убийство. Не является беззаконным убийство, когда отнимают жизнь по должности, как-то:
1) когда преступника наказывают смертью по правосудию; 2) когда убивают неприятеля на войне за Отечество».
«О сопротивлении злу силою» (1925) с православных позиций писал в изгнании И.А. Ильин. В результате своего исследования он пришёл к «несомнительному и определённому» ответу: «физическое пресечение и понуждение могут быть прямою религиозною и патриотическою обязанностью человека; и тогда он не вправе от них уклониться. Исполнение этой обязанности введет его, в качестве участника, в великий исторический бой между слугами Божиими и силами ада; и в этом случае ему придётся не только обнажать меч, но и взять на себя бремя человеко-убийства» [2].
Авторам фильма «Александр Невский» и его зрителям – гражданам советского государства – предстояло дать свой ответ на эти вопросы в критическую пору своего бытия.
«Одно время у нас совершенно не было русской истории»
Такими разными людьми, как, например, Л.Д. Троцкий, историк, публицист Г.П. Федотов и др. (почти синхронно событиям и впоследствии) неоднократно высказывалась мысль о том, что в 1934–1936 гг. в СССР произошли огромные («коренные», «революционные», «контр-революционные»…) перемены. Спустя десятилетия в книге «Люди, годы, жизнь» И.Г. Эренбург вспоминал о 1934 годе: «Время было вообще хорошее…».
5 марта 1934 года на заседании Политбюро ЦК партии И.В. Сталин заметил: «Странная у нас получается вещь. Одно время у нас совершенно не было русской истории, а русская история подменялась историей революционного движения».
При жесточайшем сопротивлении гонителей русской памяти возобновлялось преподавание истории в средней школе, открывались исторические факультеты, в печати стали появляться фрагменты и сюжеты, связанные с героями русского прошлого.
Интересно, что тогда же, в 1934 году, И.А. Ильин в докладе «Творческая идея нашего будущего», прочитанном в Белграде и Праге, формулирует назревающие проблемы русской национальной жизни. Мы должны сказать всему остальному миру, – заявлял он, – что Россия жива, что хоронить ее – близоруко и неумно; что мы – не человеческая пыль и грязь, а живые люди с русским сердцем, с русским разумом и русским талантом.
Номер газеты «Правды» от 27 января 1936 года был заполнен материалами об изучении и преподавании истории, в том числе с замечаниями И.В. Сталина, А.А. Жданова и С.М. Кирова.
В этом контексте тиражируемые кощунства могли стать вызывающими. Неудивительно, что 13 ноября 1936 года Всесоюзный комитет по делам искусств при СНК СССР принял Постановление «О пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного».
Автора обвинили в том, что он огульно очернил богатырей русского былинного эпоса, дал «антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа» [3].
Важнейшее идеологическое обоснование «возвращению» Александра Невского дала публикация в журнале «Большевик» (декабрь 1936 г.) первой части «Хронологических выписок» К. Маркса – нескольких рукописных тетрадей, представлявших собой конспект труда Ф.Х. Шлоссера «Всемирная история для немецкого народа». В этом конспекте К. Марксом кратко упомянуты победы князя Александра Невского на Неве и Чудском озере, а немецким рыцарям даны крайне нелестные характеристики («крестоносная сволочь», «прохвосты» и, наконец, «псы-рыцари»).
Эти определения стали использоваться в контексте поворота в идеологии и не могли не отразиться в исторической литературе.
Не удивительно поэтому, что в феврале 1937 г. впервые в советской историографии появилась научная статья (в журнале «Историк-марксист»!), автор которой (С.В. Бахрушин, прошедший через арест и ссылку в 1930–1933 гг.) обращал внимание на «прогрессивные моменты, которые заключало в себе принятие христианства» Русью [4].
А в 3–4-м номере «Исторического журнала» за 1937 год (еще несколько месяцев назад называвшегося «Борьба классов») появляется первая за годы советской власти специальная статья об Александре Невском – «Замечательный исторический урок. Ледовое побоище и Невская битва» [5].
Её автором был А.И. Козаченко (1900–1962), приехавший в 1934 г. из Украины в Москву и состоявшим в то время профессором Всесоюзного коммунистического института журналистики (А.И. Козаченко опубликует в 1937 году статью об Александре Невском и в «Правде», а в следующем году – брошюру)[6].
«Как я сделаю, так оно и будет»
К этому времени дела у режиссера, заслуженного деятеля искусств РСФСР С.М. Эйзенштейна (1898–1948) шли, мягко говоря, неважно. Весной 1935 года он начал работать над сценарием «Бежин луг», написанным бывшим чекистом А.Г. Ржешевским (о коллективизации и сюжете, близком к истории с Павликом Морозовым). Первый вариант фильма, просмотренный в незаконченном виде, был подвергнут резкой критике. С.М. Эйзенштейн переписал сценарий, заменил нескольких актёров и снял второй вариант фильма. Черновой монтаж был приостановлен приказом по Главному управлению кинофотопромышленности (ГУКФ).
В марте 1937 г. постановленим Политбюро ЦК ВКП (б) фильм «Бежин луг» был запрещен окончательно.
С.М. Эйзенштейн в письме от 16 апреля 1937 года просил разрешения у Начальника ГУКФа Б.З Шумяцкого на дальнейшую работу и предлагал снять фильм по сценарию своего друга – Вс. В. Вишневского «Мы, русский народ» (о становлении РККА).
9 мая 1937 года решение вопроса о предоставлении режиссеру возможности снимать кино было вынесено на рассмотрение Политбюро ЦК ВКП (б), резолюция которого (за подписью В.М. Молотова) гласила: «Можно попробовать использовать Эйзенштейна, дав ему задание (тему) предварительно утвердить его сценарий, текст и пр.».
Режиссер отбыл в санаторий, на минеральные воды – в Кисловодск. Между тем новым постановлением Политбюро ему была предложена новая тема для нового фильма.
Как пишут авторы комментариев в собрании сочинений режиссера: «Тема Александра Невского впервые заинтересовала Эйзенштейна в мае 1937 г.» [7].
И случилось это не от собственних побуждений и исканий: в письме от 18 мая 1937 г. заместитель директора киностудии «Мосфильм» С.И. Соколовская (жена бывшего наркома земледелия СССР Я.А. Яковлева (Эпштейна)) предложила ему для работы над будущим фильмом несколько исторических тем. С.М. Эйзенштейн подчеркнул в этом письме имя героя своего будущего фильма красным карандашом.
В мемуарах передается в различных интерпретациях рассказ М. Ромма о том, как С. Эйзенштейн, встретив его, спросил, какой сценарий он бы выбрал. М. Ромм ответил, что «Минина и Пожарского»: все-таки XVII век, известно, как люди выглядели и что там происходило. А что известно об эпохе Невского?! «Вот поэтому, – ответил С. Эйзенштейн, – мне и надо брать „Александра Невского“. Как я сделаю, так оно и будет».
Несколько позднее С.И. Соколовская сообщила, что над сценарием фильма уже работает П.А. Павленко. Этот сценарий и был куплен «Мосфильмом».
«Сценарий писать – не комедь ломать».
П.А. Павленко (1899–1951) ко второй половине 1930-х гг. имел бурную биографию, прошел путь от комиссара до писателя-функционера. В 1932–1938 годах он возглавлял ежемесячный художественно-литературный, общественный и научно-популярный иллюстрированный журнал «30 дней». В 1934 году на I Всесоюзном съезде советских писателей был избран членом Правления ССП. Слыл знатоком Востока, путешественником и т.д.
Но чем он еще не занимался, так это историей Руси и написанием сценариев.
Тем не менее, первый вариант первого сценария П.А. Павленко получил название «Русь» (правда, первоначально автор хотел дать ему название «Господин Великий Новгород») и насчитывал всего 23 страницы машинописного текста.
Возвратившись из Кисловодска в Москву, С.М. Эйзенштейн приступил к чтению этого сценария, а 12 августа 1937 г. режиссер записал: «Окончательно решил ставить Александра Невского. Послал об этом записку в дирекцию».
Естественно, сценарий требовал доработки. Совместная работа С.М. Эйзенштейна и П.А. Павленко над текстом началась в конце лета и продолжалась осенью 1937 г. В письме к Вс. В. Вишневскому от 6 сентября 1937 г. С.М. Эйзенштейн писал: «Чрезвычайно я также доволен Павленкой – как автором и как человеком. Скоро собираемся с ним в маршрут Новгород – Псков – Чудское озеро – Владимир. Контуры вещи рисуются в высшей степени приятными...».
12 сентября 1937 года режиссер дал официальное согласие, на съемки фильма по этому сценарию (изменив название на «Ледовое побоище). Появились и другие правки, текст увеличился до 63-х страниц.
12 октября 1937 года С.И. Соколовская (уже в то время директор «Мосфильма») была арестована по обвинению в шпионаже и участии в контрреволюционной организации (вместе с мужем), но это не затормозило движение к будущему фильму.
15 ноября 1937 года измененный текст сценария был передан в сценарный отдел ГУКФа, в котором 21 ноября состоялось его чтение. Именно этот вариант был передан в журнал «Знамя» (орган Союза писателей СССР), где главным редактором Вс. Вишневским и был опубликован сразу в 12-м номере [8].
Шел 21 год социалистической революции. 12 декабря в «красный день» (шестой день шестидневки!) журнал разместил стихи Арк. Когана, Евг. Долматовского, поэму М. Матусовского, очерк В. Шкловского…
Кроме этого отрывки из сценария «Русь» были опубликованы и в органе ГУКФа – газете «Кино» (22 декабря 1937 г.)
В самом конце декабря авторам сценария стали известны замечания ГУКФа: более четко показать народ – главным образом крестьянство, акцентировать героизм и бесстрашие народа, а не только князей и воевод, более четко проработать всю линию Александра Невского, его ведущую роль полководца, освободить сценарий от излишнего нагромождения «ужасов» и «жестокостей», правильно показать новгородское вече.
Дорабатывая сценарий по этим замечаниям, С.М. Эйзенштейн снабдил новый вариант «примечаниями», в которых указывал: «В настоящем виде сценарий в основном показывает активность городских масс Новгорода в борьбе с интервентами <…> Крестьянская тема вводится дополнительно…» [9].
В этих же «примечаниях» было дано объяснение и финальной сцене: «Авторами сознательно сделано одно историческое отступление. Как известно, Александр ездил в Орду три раза. В сценарии показана только одна поездка, и притом третья – последняя, имевшая место фактически значительно позже: в 1262 году, когда последовало ханское предложение, о котором говорится в сценарии. Это отступление вызвано тем, что сценарий показывает не хронологию жизни и деяний Александра Невского, а имеет темой объединение русских вокруг идеи Руси и русской народности, показанной преимущественно на борьбе с интервентами. Для этой темы последний эпизод в Орде необходим как заключительный аккорд действий самого Александра по линии, начатой невской победой, идущей через Ледовое побоище и завершенной его правнуком Дмитрием Донским в Куликовской битве, даваемой в конце.
В таком понимании темы последние эпизоды могут композиционно непосредственно примыкать к победе на Чудском озере, с которой они связаны не хронологически, а тематически».
18 января 1938 года по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации и шпионаже был арестован начальник ГУКФа, орденоносец (в т.ч. высших наград СССР и Монголии) Б.З. Шумяцкий (расстрелян 29 июля 1938 г.). Руководителем советской киноиндустрии стал активный деятель красного террора в Крыму, бывший начальник Одесского губчека, Воронежского областного УНКВД С.С. Дукельский. Директором киностудии «Мосфильм» стал бывший работник органов НКВД Р.И. Полонский.
«За правое дело стой смело»
Между тем в январе 1938 года в первом номере журнала «Знамя» публикуется поэма 22-х летнего Константина (Кирилла) Симонова «Ледовое побоище». Поэт Владимир Луговской (1901–1957) выступил с предложением обсудить новую вещь в Союзе писателей на заседании сектора по работе с молодыми литераторами. Заседание было назначено на 31 января. Поэт Дмитрий Кедрин (1907–1945) (прошедший к тому времени через арест и тюрьму в 1929–1931 гг.) обратил внимание на то, что до К. Симонова так глубоко противостояние славян и немцев в первой половине тринадцатого столетия в районе Пскова никто в литературе ещё не исследовал. Поэтому уже за одно обращение к этой теме поэт, по мнению Д. Кедрина, заслуживал всяческого поощрения [10].
Сам же К. Симонов писал впоследствии: «Я хотел, чтоб прочитавшие поэму почувствовали близость войны… что за нашими плечами, за плечами русского народа стоит многовековая борьба за свою независимость».
Инициатива В. Луговского (который еще после осуждения «Богатырей» Демьяна Бедного надеялся на то, что «после этого будут прекращены выходки разных пошляков, осмеливавшихся высмеивать русский народ и его историю») «аукнулась» совсем скоро. Не прошло и 3-х месяцев как было опубликовано постановление правления СП СССР, где некоторые его стихи осуждались как политически вредные [11].
Тем не менее, именно В. Луговской стал автором слов для хора «Вставайте, люди русские!» на музыку С.С. Прокофьева для будущего фильма, а 3 сентября 1938 года именно он поставил вопрос о приёме К. Симонова в Союз писателей, заявив на президиуме этого Союза: «Симонова я знаю уже 3 года <…> Он очень талантливый, способный поэт…. Симонов написал <…> поэму «Ледовое побоище», которая создала ему известную популярность. Хорошая умная вещь, написанная по историческим материалам. Человек сам ездил в Псков, рылся в архивах».
Но вернемся в февраль 1938 года. Обсуждение сценария продолжалось.
Особое значение имело организованное 9 февраля информационно-методическим отделом «Мосфильма» заседание, в котором участвовали историки А.В. Арциховский, Ю.В. Готье, Н.П. Грацианский и др. После завершения этого мероприятия, некоторые из присутствовавших на нем ученых предоставили письменные отзывы. Наибольшую заинтересованность при этом высказал археолог, специалист по Новгороду, профессор Московского университета А. В. Арциховский (1902–1978). Именно он и стал впоследствии научным консультантом картины, наличие которого было требованием ГУКФа. Отметим, что А.В. Арциховский был единственным специалистом, согласившимся с режиссерской трактовкой финала фильма (смерть князя на обратном пути из Орды).
Что касается самого обсуждения, то прозвучавшие на нем мнения касались как собственно исторической достоверности (было указано на ряд конкретных неточностей: введение персонажей с несуществовавшими в Пскове духовными званиями, показ видов казни, не применявшихся на Руси, нарушение исторического правдоподобия деталей поведения действующих лиц и т. д.), так и общего содержания сценария.
Примечательно, что на взгляд некоторых из присутствовавших историков одной из задач будущего фильма являлось изменение сложившегося при «старом режиме» восприятия образа Александра Невского, как образа святого, поэтому облик князя, который Русская церковь «испортила», теперь надлежало «очистить». С.М. Эйзенштейн в целом разделял такой поход [12].
Мнения историков, обсуждавших сценарий будущего фильма для современников практически остались неизвестными, за исключением одного, не присутствовавшего на обсуждении, но составившего специальный текст, сыгравший важную роль в дальнейшем изменении сценария.
«Издевка над историей»
В мартовском номере 1938 года журнала «Историк-марксист» (тиражом 30 тыс. экз.), под нелицеприятным названием «Издевка над историей» [13] была опубликована рецензия замечательного источниковеда досоветской выучки, одного из лучших специалистов по истории Руси (особенно Северо-Западной) и «Русской Правды», беспартийного, доцента исторического факультета Московского университета и старшего научного сотрудника Института истории Академии наук СССР М.Н. Тихомирова (1893–1965).
Его дипломная работа на историческом отделении Московского университета (1917) «Псковский мятеж XVII в. Из истории борьбы общественных классов в России» была издана еще в 1919 году. К 1938 г. среди его многочисленных работ особенно можно выделить большое исследование «Псковское восстание 1650 г.» (М.-Л.,1935).
Интересен сам факт публикации «Издевки над историей» в журнале, который еще в 1936 году являлся печатным изданием Общества историков-марксистов (ОИМ) при Коммунистической академии и её Института истории. Но к 1938 году это было уже издание Института истории АН СССР, журнал тогда возглавлял академик Н.М. Лукин (который будет арестован в августе 1938 г.).
Не остановило М.Н. Тихомирова и то, что в 1930 году он проходил по сфальсифицированному «академическому делу» русских историков, находился в Бутырской тюрьме, но был освобожден из-под ареста. А в октябре 1937 года по сфальсифицированному обвинению («член к-р троцкистской, террористической и шпионско-диверсионной организации, проводившей вредительскую работу в ИМЛ им. Шаумяна и готовившей теракт против Л.П. Берия и М.Д. Багирова») был расстрелян его родной младший брат – Борис Николаевич Тихомиров (1898 г.р.) – бывший декан исторического факультета Азербайджанского госуниверситета, профессор истории народов СССР, а на момент ареста – 19.10.1936 – и.о. директора Института Истории партии (ИМЛ) им. Ст. Шаумяна при ЦК АКП(б) в Баку.
Рецензия М.Н. Тихомирова заслуживает того, чтобы на ней остановиться подробнее, ибо это – самая развернутая публичная оценка сценария будущего фильма «Александр Невский» (при этом ключевые выводы мы выделим жирным шрифтом).
Автор приветствует предстоящую постановку картины, где главной темой сценария является Ледовое побоище 1242 г., которое «явилось поворотным моментом в борьбе Руси с немецкой агрессией». Но, «к сожалению, разрешение этой темы в рассматриваемом сценарии приветствовать никак нельзя. Авторы сценария … сделали множество фактических ошибок, непростительных для людей, хотя бы сколько-нибудь знакомых с русской историей, и дали совершенно искаженное представление о Руси XIII в.» [14].
«Уже это краткое предисловие (полторы страницы) полно множества ошибок». И в нем «как бы нарочно спутаны все исторические факты».
Далее рецензент обращал внимание на то, что «Тексту сценария предпослан список действующих лиц, в нем перечислено 22 лица, но из них только о немногих можно сказать, что они действительно могли участвовать в Ледовом побоище».
Более того: «К сожалению, из всех этих персонажей только один Александр Невский может считаться действительно историческим лицом, остальные, как мы увидим, наделены авторами сценария такими чертами, которые уводят нас далеко от описываемых в сценарии исторических событий».
Переходя к последовательному рассмотрению эпизодов, М.Н. Тихомиров обращает внимание на следующее: «Во второй главе сценария описывается Переяславль. Пять человек тянут невод и поют. Впрочем, среди рыбаков и сам Александр Невский. Он спорит с каким-то ордынцем, который, по-видимому, не знает князя, хотя к нему и послан. Сусальная, насквозь неверная картина, заставляющая русского феодала XIII в. тянуть невод с рыбаками. Впрочем, и жена «князя-лапотника», упомянутая уже Брячиславна, сама варит щи и ходит за водой».
Говоря о главе 3, где изображается новгородский торг, М.Н. Тихомиров констатирует «полное невежество авторов сценария».
Разобрав первые 4 главы (эпизода) сценария рецензент заключает:
«Свое путешествие по историческим дебрям авторы продолжают и далее во всех 18 эпизодах, или главах, сценария. Скучно следить за всеми несообразностями сценария».
Говоря о шестой главе сценария (где «показано, как немцы распоряжаются в Пскове. Твердило ездит в санях, запряженных девушками, как легендарный обрин Начальной летописи, редкие прохожие падают на колени при проезде Твердилы и т. д.»), М.Н. Тихомиров восклицает: «И это русский гордый древний Псков! Только полное историческое невежество и извращенное воображение авторов сценария могло позволить себе так унизить великий народ, который и в самые тяжелые годы своей истории не позволял над собой издеваться».
Особенное недоумение вызвало у М.Н. Тихомирова описание Ледового побоища, где главным героем является легендарный Василий Буслай, сражающийся под конец боя оглоблей. А Александр Невский кричит по-латыни и отсекает руку магистру Герману Балку.
В дальнейших эпизодах сценария «рассказывается о том, что Александр едет в Орду и на обратном пути умирает на Куликовом поле. На поле появляются призраки войска Дмитрия Донского... Нужды нет, что Александр Невский умер в Городце на Волге,– Куликовым полем можно эффектно кончить картину, а отсюда и все выводы!»
Перечислив «только небольшую часть ошибок и искажений, допущенных авторами сценария...», М.Н. Тихомиров останавливается на языке сценария.
Процитируем полностью этот большой абзац:
«Язык древней Руси отличался рядом особенностей и не всегда поддается современной интерпретации. Авторы сценария вовсе не обязаны были стилизовать язык, которыми говорят действующие лица, под язык XIII в. Но они обязаны были найти способы передать характерные особенности языка XIII в. У авторов сценария был прекрасный образец воспроизведения древнерусского языка, правда, более позднего времени, – это язык «Бориса Годунова» Пушкина. А ведь Пушкин писал более 100 лет тому назад, когда русская филология почти не существовала. Однако он не сделал ни одного анахронизма, и не только потому, что он был гениальным художником, но и потому, что он старательно изучал древнерусский язык. Иначе поступили авторы сценария. Они решили, что древнерусский язык – это язык лавочников Лейкина и купцов Островского, сдобренный кроме того жаргоном Остапа Бендера из «Двенадцати стульев». Так, например, Буслай говорит: «Ну, как так – не знаю... Чего вола за хвост тянуть» (стр. 110). В сценарии находим такие перлы: «Нам, брат, война ни к чему» (стр. 111); «У-у, оголец» (!); «И мертвых нас не возьмете, душу вашу язви» (стр. 127). А вот как разговаривает сам Александр Невский: «В чем их секрет?» (стр. 121); «Я князь-лапотник. Не как вы, эля (!) не пивал, сластей заморских не пробовал» (стр. 117); или «войну воевать – не комедь ломать» (стр. 118). Что можно прибавить к этому языку, разве сказать вместе с авторами: «Сценарий писать – не комедь ломать». Заметим, что само понятие комедии не было известно на Руси XIII в. Совсем уж странным языком говорят татары. Авторы сценария заставляют их беседовать ломаным языком, заимствованным из шовинистических анекдотов: «Орда наша езжай, там работа много есть» (стр. 108); «Буюк адам, якши адам»; «Он шведов бил, а нас чехи били» и т. д. (стр. 119). От татар не отстают и немцы: «Зер гут лошадка. Корош, корош» (стр. 116); или «О, шорт» (стр. 116); не отстает и перс: «Весели город, красива город» (стр. 112).
«Но, может быть, недостатки сценария искупаются его идейным содержанием?» – задается вопросом М.Н. Тихомиров – «Увы, и эта сторона также хромает в сценарии. Авторы сценария не случайно сделали Александра Невского лапотником, не случайно славное историческое событие превратили в какое-то «чудо»: Русь XIII в. рисуется им бедной и убогой. Представители этой Руси – легендарные и притом разнузданные богатыри подобно Василию Буслаю или нищие и монахи. В Пскове ратных людей созывает нищий Аввакум, он поет: «Вставайте, люди русские». Старый нищий говорит: «Велим русское дело помнить. Встань, народ русский. Встань, ударь» (стр. 107) <…> Во время Ледового побоища «в новгородских полках шептали, ахали, ругались» (стр. 123); «закричали, заматерились новгородские ловкачи» (стр. 124). Убогая, лапотная Русь глядит отовсюду у авторов сценария. Все народы сильнее ее, все культурней, и только «чудо» спасает ее от немецкого порабощения. Как все это далеко от исторической действительности».
А завершил М.Н. Тихомиров свою рецензию следующим выводом: «Если бы авторы сценария серьезно поработали над историческими источниками, они сумели бы понять красоту и величие нашего прошлого и могли бы создать сценарий, достойный имени «Русь» и великого исторического прошлого русского народа» [15].
Можно согласиться с комментаторами М.Н. Тихомирова (в книге, изданной после его кончины – Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М., Наука, 1975), что его замечания и тон были продиктованы «не стремлением во что бы то ни стало разругать сценарий, а заботой о создании полноценного, верного исторической правде кинофильма, который был бы гимном мужеству и подвигам предков в их борьбе за независимость Родины, служил бы высоким идеям советского патриотизма» [16].
Но нельзя не обратить внимание на то, что в этой книге под редакцией А.В. Арциховского и М.Т. Белявского комментаторы решили отцензурировать М.Н. Тихомирова и изъяли (без всяких примечаний, добавив лишь троеточие) из его текста 1938 года ключевые полторы строки.
Так, в спокойный 1975 г. коллеги-историки сделали то, что не позволила себе редакция «Историка-марксиста» в 1938 году.
Вот этот абзац (жирный шрифт наш – А.К.) из статьи М.Н. Тихомирова (1938 г.):
«Мы перечислили только небольшую часть ошибок и искажений, допущенных авторами сценария. Список извращений общеизвестных исторических фактов можно было бы увеличить в 5–10 раз» [17].
А вот изъятое предложение в издании 1975 г.: Список извращений общеизвестных исторических фактов можно было бы увеличить в 5–10 раз» [18].
Естественно, что на сайте, посвященном святому благоверному великому князю Александру Невскому, со словами «Не в силе Бог, но в правде!» [19], также отсутствует это ключевое предложение.
Таким образом, если бы М.Н. Тихомировым были полностью перечислены ошибки и искажения авторов сценария, то они равнялись бы по объёму самому сценарию!
О чем заботится М.Н. Тихомиров в 1938-м? О верности исторической правде?
Да, безусловно. Но – не только.
Характеризуя творчество ученого, В.И. Шунков писал: «Народ – главный герой исследований М.Н. Тихомирова ... Не только исследует он судьбы народа, но и живет и борется вместе с народом» [20].
«Сценарий «Русь» закончил свое существование
на страницах журнала [«Знамя»]»
С.М. Эйзенштейн, высоко оценил (по воспоминаниям А.В. Арциховского) рецензию М.Н. Тихомирова, и принял большинство замечаний. Так, им была практически полностью снята «татаро-монгольская» тема сценария, устранены конкретно-исторические ошибки, проведена большая работа в отношении языка действующих лиц. Пришлось отказаться как от заявленного названия сценария, так и от прежних вариантов названий («Господин Великий Новгород» (первоначальный вариант П.А. Павленко) и «Ледовое побоище» (вариант С.М. Эйзенштейна).
26 марта 1938 г. С.М. Эйзенштейн зачеркнул на одном из вариантов режиссерского сценария название «Русь» и надписал сверху новое – «Александр Невский».
Именно весной 1938 г. в сценарий были внесены наиболее существенные изменения.
О характере этих изменений С.М. Эйзенштейн и П.А. Павленко сообщили в заметке, опубликованной в «Литературной газете»: «Исторические погрешности, допущенные нами в первом варианте литературного сценария «Александр Невский», и те, о которых говорит автор письма (речь идет о П. Евстафьеве, опубликовавшем в этом же номере газеты письмо по поводу некоторых исторических неточностей сценария), и другие, отмеченные специалистами-историками, уже исправлены нами в последующей редакции литературного сценария... Композиционные и драматические соображения заставили нас вовсе отказаться от ордынских сцен. А это, в свою очередь, потребовало изменения ряда сцен в начале сценария, в частности сцен оккупированного немцами Пскова... В результате большой работы, проделанной нами в содружестве с историками, сценарий «Русь» закончил свое существование на страницах журнала [«Знамя»]. Преемником его является сценарий «Александр Невский», в котором, как нам кажется, мы сумели избежать исторических вольностей» [21].
Но для участия в работе над фильмом в качестве консультанта был привлечен не М.Н. Тихомиров, а А.В. Арциховский.
Одновременно с этим С.М. Эйзенштейн отстаивал право художника на свою трактовку исторических и былинных персонажей, придание им новых черт, хронологическое смещение событий. Это получило выражение в сохранении в фильме образа Василия Буслая и его матери и др.
И, тем не менее, С.М. Эйзенштейн вынужден был исключить из сценария финал, связанный с кончиной князя Александра и победой Дмитрия Донского, о чем не раз с сожалением высказывался и в то время и значительно позднее [22].
Сценарий заканчивался 85 страницей, т.е. по сравнению с первоначальным П.А. Павленко, увеличился почти в 4 раза.
Впоследствии С.М. Эйзенштейн написал в мемуарах: «Не моей рукой была проведена карандашом красная черта вслед за сценой разгрома немецких полчищ. „Сценарий кончается здесь, – были мне переданы слова (Сталина – А.К.). – Не может умирать такой хороший князь!»»
Сорежиссером стал Дмитрий Иванович Васильев (1900–1984), о котором почему-то умалчивается в работах и воспоминаниях о фильме.
На главную роль был приглашен Н.К. Черкасов.
В мае 1838 года С.М. Эйзенштейн от имени «Мосфильма» обратился к С.С. Прокофьеву с предложением написать музыку для фильма «Александр Невский», который с удовольствием принял предложение.
А об авторе стихов – В.А. Луговском выше уже говорилось.
+ + +
Съемки фильма «Александр Невский» были начаты 5 июня 1938 г. и закончены в небывало короткий срок – к 7 ноября.
Из-за сжатых сроков съемки центральной сцены фильма – Ледового побоища – проходили летом. На Потылихе, около киностудии «Мосфильм», большое поле было заасфальтировано, засыпано опилками, нафталином и солью, залито жидким мелом и стеклом. (Неудивительно, что в феврале 1940 г. А.П. Довженко критиковал С.М. Эйзенштейна за то, что у него русская земля оказывается скудной пустошью). Большие льдины готовились в декорационных мастерских. Из фанеры сколачивали ящики неправильной формы, красили их в белый цвет и пускали в небольшой пруд, заменявший на съемках Чудское озеро.
«Правда» от 7 ноября 1938 г. объяснила своим читателям, почему еще недавно забытый князь, теперь стал героем советского экрана. Главный смысл всех заявлений о картине: «Александр Невский» — «замечательный фильм о патриотизме русского народа».
Картина завершается эпизодом, где князь Александр Невский произносит невозможные к публикации еще несколько лет слова: «Идите и скажите всем в чужих краях, что Русь жива <…> Но если кто с мечом к нам войдет – от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет Русская земля!»
9 ноября 1938 г. состоялся первый просмотр фильма в Комитете по делам кинематографии при СНК СССР. И.В. Сталин был доволен, назвав 23 ноября на премьере в московском Доме кино С.М. Эйзенштейна «хорошим большевиком».
Еще до начала проката различные газетные материалы готовили советскую публику к фильму. В центральном органе ГУКФа, «Кино», 3. Григорьев подчеркивал актуальность работы:
Фильм «Александр Невский» – политически направленное, страстное произведение советского киноискусства, которое мобилизует зрителей Страны Советов на защиту своей матери-родины».
+ + +
Уже через два месяца после выхода фильма на экраны (1 февраля 1939 г.) С.М. Эйзенштейн, П.А. Павленко и Н.К. Черкасов получили за него высшую государственную награду СССР – орден Ленина.
С.М. Эйзенштейн в 1939 году без защиты диссертации станет доктором искусствоведения (режиссер свой фильм успехом не считал и сразу задумал фильм о Ферганском канале).
15 марта 1941 г. они и А. Абрикосов получат только что учрежденную Сталинскую премию первой степени.
Сорежиссер Д.И. Васильев будет награжден скромнее – орденом Трудового Красного Знамени.
Впоследствии С.М. Эйзенштейн станет еще раз лауреатом Сталинской премии за 1 серию фильма «Иван Грозный»
П.А. Павленко удостоится еще трёх Сталинских премий (1947, 1948, 1950). В 1947 г. он переработал сценарий в киноповесть «Александр Невский», где опустил подвергавшееся острой критике предисловие, но восстановил всю «татаро-монгольскую часть» раскритикованного сценария «Русь» и все его фактические ошибки, исторические несообразности и огрехи языка действующих лиц, исправленные и отсутствующие в фильме.
М.Н. Тихомиров в 1939 году станет доктором исторических наук (за «Исследование о «Русской Правде»»), в 1940-м – выпустит курс лекций по источниковедению, который будет первым опытом создания учебного пособия на эту тему, а уже академиком, в 1958 году, совершит поездку на Чудское озеро, задумав большое стихотворение (или поэму) «Александр Невский».
Один из вариантов её зачина предполагался таким:
«О, великая и могучая,
Светло-Светлая Земля Русская,
От Карпатских гор к морю Белому,
Как цветной ковер ты раскинулась…»
Примечания
[1] Эйзенштейн С.М. Избранные произведения. В 6 томах. Т.VI. М., 1971. С.547.
[2] Ильин И.А. О сопротивлении злу силою. 2-е изд. Лондон, Канада, 1975. С. 171.
[3] Против фальсификации народного прошлого. М.-Л., 1937. С.3–4.
[4] Бахрушин С.В. К вопросу о крещении Руси // Историк-марксист. 1937. № 2. С. 40.
[5] Козаченко А.И. Замечательный исторический урок. Ледовое побоище и Невская битва // Исторический журнал. 1937. № 3–4. С. 156–164.
[6] Козаченко А. Ледовое побоище. М.: ОГИЗ: Госполитиздат, 1938. 56 с. Брошюра была сдана в набор 1 февраля, а подписана к печати 16 марта 1938 г. Ее тираж составил 50 тыс. экз.
[7] Эйзенштейн С.М. Избранные произведения. В 6 т. Т. VI. М., 1971. С. 545.
[8] Павленко П. Русь. Литературный сценарий (Сделан совместно с режиссером С.М. Эйзенштейном) // Знамя. 1937. №12. С.102–136.
[9] Эйзенштейн С.М. Избранные произведения. В 6 т. Т. VI. М., 1971. С. 546.
[10] См.: Литературная Россия. 2015. 23 июля. № 2015.
[11] Литературная газета. 1937. 26 апреля.
[13] Тихомиров М.Н. Издевка над историей (о сценарии «Русь») // Историк-марксист.1938. № 3. С. 92–96.
[14] Там же. С. 92.
[15] Там же. С. 96.
[16] Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М.: Наука, 1975. С. 375–380.
[17] Тихомиров М.Н. Издевка над историей (о сценарии «Русь») // Историк-марксист.1938. № 3. С. 95.
[18] Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М.: Наука, 1975. С. 379.
[19] http://a-nevsky.ru/library/tihomirov-drevnaya-rus35.html
[20] Шунков В.И. Краткий очерк научной, педагогической и общественной деятельности М.Н. Тихомирова // Михаил Николаевич Тихомиров. М., 1963. С. 9.
[21] «Литературная газета». 1938. 26 апреля.
[22] См. Эйзенштейн С.М. Избранные произведения. В 6 т. Т. I. М., 1964. С. 500.
2. Ответ на 1, Русский Сталинист:
1. Шедевр на все времена