У композитора и певца Владимира Мигули в годы молодости мне нравилась песня «Земляничная поляна» еще и от того, что я не просто знал, о чем пелось, но это было как бы и про меня, правда, маленького.
В раннем детстве всё казалось иных размеров, чем было на самом деле: деревья – высокими, поля – бескрайними, а леса – далековатыми и великоватыми. Было их в обозримой округе несколько: Курсаковский, Белоколодский, Романовский.
В последний мы любили ходить больше всего: за ягодами и грибами.
Один раз мы вышли на другой конец леса и увидели сквозь туман серую деревянную церковь. И мне стало почему-то страшновато.
Конечно, не знал я, что этот Вознесенский храм постройки 1901 года, был в очередной раз закрыт относительно недавно, в 1960 году, но колокольни уже через несколько лет не было. Это при нашем земляке, Н.С. Хрущеве, поставили цель к 1980 году покончить с церковью и показать последнего попа по телевидению.
Спустя десятилетия мы с младшим братом заехали в Вознесенский храм на праздник Преображения Господня, на Яблочный Спас, и освящали там яблоки. Храм был приведен в относительный порядок, благочестиво служил молодой батюшка, и мне уже было не страшновато, а тихо и спокойно.
А в детстве под ягодой мы понимали только землянику, её собственным именем и не звали.
Первую ягодку на опушке леса мы обязательно отправляли в рот, а потом, пока не наберёшь взятую посудинку – терпишь до самого наполнения.
И только по лесной дороге домой, дощипываешь, если что попадалось по пути.
Н. Богданов-Бельский. Крестьянские дети.
Самые маленькие дети ходили по ягоды в лес первоначально с бутылочкой-четвертинкой (0, 25 л.). Когда она набиралась, её немного утрамбовывали. Потом еще… И так, пока ягодки не превращались в одну сплошную массу.
Если переусердствовать с трамбовкой – могло оторваться донышко, и собранная масса вываливалась-вытекала в траву. Конечно, жалко труда и ягод. Но это было редким происшествием. Трамбовать умели.
По мере подрастания брали уже бутылку-поллитровку, потом семисотку, литровку.
Но в последнем случае – лучше литровая банка, обвязанная за горлышко верёвкой или шёлковой ниткой.
В старших классах иногда я уже не ходил, а ездил в лес на велосипеде с 3-х литровым бидоном. То ли ягод стало к тому времени больше, то ли людей меньше, то ли от того, что я повзрослел, но ягод нарывал бидон. Но уже не утрамбовывал и даже не до самого верха, чтобы не рассыпать по дороге от быстрой езды.
Земляника у нас была меленькая. Только на полянках, на солнышке она была покрупнее. И терпения требовала от собирателей немалого.
Когда мы приходили уставшие и голодные домой, то выталкивали-вытряхивали содержимое из бутылок в миску при помощи пальцев и палочек, добавляли сахар, размешивали, отрезали скибки домашнего хлеба, намазывали, сколько могло на них удержаться, и запивали молоком. Остаток относили в подвал. Холодильников у нас не было.
Варенье тогда из них не варили – не из чего: ягоды съедались в тот же день или на следующий.
Но, позже, старшеклассником, когда я приносил или привозил их немятыми в бидоне, а едоков поуменьшилось, мы с матерью варили варенье из ягод (я раскладывал на улице костер между кирпичей, мать варила, а я ел вкусную пенку). Варенье получалось густым и очень вкусным, можно сказать самым вкусным из всех тогдашних ягод.
Теперь, когда читаю о крупнющей землянике, вижу ее в интернете или где-то на рынке, то называю её клубникой. Такие ягоды земляники не пролезли бы у нас в горлышко бутылки.
А земляника с несравнимым ни с чем запахом и вкусом осталась там, в детстве. И еще одно, но уже грустноватое, воспоминание всплывает в памяти.
Шел я из леса Белоколодского (назывался он так от деревни Белый Колодезь) с бутолочкой-четвертинкой ягодок. Путь назад лежал через деревню Олешенка, где в половине хатки под соломой и с завалинкой жила бабушка по матери – Хима. Она была рада, что маленький внук не обошел ее, рада была, что несу землянику матери и повторяла: «Неси, неси». А я и не догадался дать бабушке ни одной ягодки, даже попробовать. Когда уже подходил к дому, мне как-то стало стыдно и грустно, что не поделился с бабушкой.
Больше с ягодами побывать у неё мне не случилось.
А имя правильное, полное, у бабушки было (как узнал впоследствии) Евфимия, что по одному из значений – благочестивая.
Картина Александра Шилова.
