Дневник Елизаветы Александровны Кладищевой

Елизавета Александровна Кладищева ( ур. Лебедева)

(1873-1948). Снимок 29.07.1902 г.

Вступительное слово Сергея Витальевича Попова

С 1970-х годов мой дядя по отцовской линии Руслан Иванович Михайлов составлял нашу родословную. В 2000 году, незадолго до кончины, он передал мне две папки с бумагами. На одной из них был приклеен заголовок - «Родословие. Том 1», на другой, соответственно, - «Родословие. Том 2». Многократно пытался я приступить к их изучению, но всякий раз натыкался на такую плотность информации, что, дойдя до какого-нибудь очередного письма генерала N к губернатору M, складывал крылья, понимая, что ничего не понимаю. Сейчас, на пенсии, появилась возможность, начать неторопливое, скрупулёзное исследование «Родословия». Я решил публиковать собранные Русланом Михайловым материалы по частям и к случаю, в надежде, что, в конце концов, на основе этих публикаций можно будет целокупно и компактно описать историю нашего с дядей рода.

Перед Вами первая публикация материалов из «Родословия» Руслана Михайлова, приуроченная к 100-летию Февральской и Октябрьской революций. Это дневник Елизаветы Александровны Лебедевой (в замужестве Кладищевой), родной сестры моей прабабушки Ольги Александровны Лебедевой (в замужестве Поповой).

***

28 февраля 1917 года

Сегодня с утра не вышла ни одна газета, забастовали типографские рабочие. В 11 часов дня стало известно, что трамваи остановились. Дима [сын Елизаветы Александровны, добавлено мной, С.В. Попов] всегда отправляется в гимназию в половине первого дня (гимназия работает во 2-ю смену в чужом помещении реального училища Воскресенской, там же помещение 2-й гимназии, но под гостиной). В виду тревожных слухов о возможности уличных движений и стрельбы я не пустила его в гимназию. Настроение в нашей семье и вообще во всей школе сильно поднялось. Маша [тётя Е. А.] по обыкновению пошла праздновать труса и уговаривает меня, чтобы я не выходила, и что куда дети денутся, если меня убьют и т.д. Мне уже все равно, надо лишь идти за провизией с одной стороны, а с другой очень хотелось узнать, что слышно было в университете и каково положение на улице, и я отправилась с часа дня. Шла я очень долго, устала, так как расстояние от Красносельской улицы до Миусской площади не менее 4-5 вёрст. По всем улицам и закоулкам, где я шла, двигалась масса народу, это все были люди, расселившиеся по тротуарам из-за остановки трамвайного движения. В двух местах встретились казачьи патрули, оберегавшие город. Их настроение было довольно веселое. В университете Шагиявского лекции закончились впредь до успокоения города.

Так же я узнала все текущие новости, о которых говорили еще вчера. Говорят, что гвардейские полки, Семеновский, Преображенский и другие перешли на сторону Думы. И когда ее распустили 23-25 февраля, они посмели сказать, чтобы Дума не расходилась, т.к. эти полки будут охранять Думу. Дума заседает и выбрано коалиционное правительство: Алексеев (правительственная партия), Родзянко (председатель теперешней Думы) и Чхеидзе (председатель левых социал-демократов в Думе). Говорят, что Протопопов был назначен правительственной властью диктатором, но он бежал и его поймали в Москве. Столкновения прошли около Думы между полками, защищающими ее, и противными ей, причем один полк раскололся на две половины в своих симпатиях. Вечером, позднее я услышала, что уже и эта половина перешла на сторону народа. Университетские организовались и предложили свои услуги общественному управлению в качестве санитаров, мужчины и женщины в качестве охранительниц детей на случай уличных беспорядков и опасности на митингах.

Но никогда я не забуду картины Сухаревской площади, когда я возвращалась домой в 7-ом часу вечера. Масса народу всякого звания, между ними снуют санитарные автомобили, наполненные учащейся молодежью. Вот едет громадный автомобиль, наполненный людьми, и громко кричат: "Товарищи, дайте проехать!" Как странно звучат эти слова на Сухаревской площади. Иду дальше: полиции абсолютно нет, ни одного городового, ни одного околоточного, собираются отдельные кучи народа вокруг ораторов. Этот последний сильным молодым голосом говорит о петербургских событиях и призывает народ к восстанию. Таких групп было не менее 10. Народ стоит и слушает. В одном месте возник спор студента и постороннего, я не остановилась и не знаю, чем он кончился. Но публика их слушала довольно безучастно. Велико самовнушение этих лиц, рискующих своей жизнью в буквальном смысле слова. Они подвергаются опасности быть арестованными и судимыми по законам военного времени, и в то же время они рискуют быть разорванными нашей не понявшей их толпой, приписывающей их слова немецкой пропаганде. Слава и честь отваге этих молодых героев! Иду дальше и вижу: против Спасских казарм сидят две большие группы солдат: в одном месте с ружьями и штыками и при них прохаживаются офицеры, в другом - с шашками наголо. Из глубины двора казармы беспрерывно раздаются крики "Ура!" Что они означают, не знаю. Спрашиваю, но не могу поверить ответу: "Солдаты не пойдут на народ. Они за него". Масса публики облепила стены ограды казарм. Тоже стоят и ждут. Из отдельных возгласов, улыбок и замечаний ясно чувствуется глубоко сочувственное отношение со стороны военных к двум народным движениям. Группы, окружающие ораторов, тянутся вниз до Красных ворот. Спускаюсь за них, там снова хвосты у булочных, бранящиеся, кричащие, колеблющиеся и очень в общем шумливые после этих тихих групп, которые я только что видела перед этим. А в воздухе сильно морозит. Наверное, градусов 15 есть, это в конце февраля!.

1 марта

Славный незабываемый день! Никогда Москва не видела ничего подобного. Мы с Димой вышли из дома в 3 с половиной часа. Подходим к Красным воротам, там громадная толпа народу, посреди стоит автомобиль и на нем студент читает прокламацию, народ стоит, молча слушает, налево видна проходящая кучка солдат в серых шинелях с развивающимся красным знаменем, они марширует по Старой Басманной. Пробрались через сквер домами к Мясницкой, и тут картина делается все более напряженной, несутся взад и вперед автомобили и грузовики, и те и другие наполнены студентами и солдатами, из автомобилей торчат в окна дула винтовок, в руках одного револьвер, направленный на толпу, сам он стоит одной ногой в автомобиле, другой - на подножке, готовый каждую минуту спрыгнуть и стрелять. Особенно внушительную картину представляют грузовики, начиненные кучей людей с обнаженными саблями или винтовками наперевес, а посредине или сбоку развиваются красные знамена с надписью "Смерть старому режиму", " Да здравствует русская революция"! Толпы народа двигаются безостановочно. Это какой поток людей! Извозчиков, частных экипажей и автомобилей богатых людей абсолютно не встретишь. Каждый вооруженный экипаж со знаменем и оружием толпа встречает восторженными криками "Ура!" Людской поток кидает шапки в воздух и ответом служит помахивание саблей в воздухе или снимание шапок. Идем по Никольской, думали пройти через Кремль, но там, видно издалека, все ворота закрыты, говорят взяли арсенал, а от Красной площади нельзя подойти - стена из живых людей. Внутри стоят сдавшиеся. Они ждут следующих частей, которые должны подойти сюда же. Мы шли с Димой к тете на Малый Толстовский переулок. Пришлось повернуть обратно и пройти снова по Никольской, потом спустились по Третьяковскому проезду и здесь, смотря вниз на Театральную, видно было то же - море голов и спин живых людей, возможно было только пробраться на Неглинный проезд и оттуда, пере¬улками, пробраться с трудом на Тверскую. На Неглинном против пассажа, встретили группу рабочих, слабых, жалких и бедных на вид человек 50-60 с красным знаменем революции, идущую неровным шагом на Красную площадь. Как трогательно было видеть эту кучку бедняков, мелких подростков и взрослых рабочих какой-нибудь фабрики.

На Тверской новая толпа и запруды, летят или же автомобили, или же восторженные крики "Ура" и развивающиеся знамена. И вдруг еще более величавая картина, невольно вызывающая сильное волнение. Идет кавалерия верхом на лошадях: строгие, суровые лица солдат, а в гривах лошадей вплетены красные лоскутья. Снова шапки в воздух и крики "ура" по всему пути следования этих новых присоединившихся солдат идущих медленной рысью на Красную площадь. Там производится смотр всем восставшим полкам, туда же стремятся все группы рабочих со своими знаменами.

2 марта

Ночевали у тети, утром в 7 с четвертью - на Арбат, пусто и очень приятно, воздух теплый, слегка только морозит, идти приятно, и бело и тихо. У булочных собираются хвосты, настроение не веселое. Вдруг показывают газеты, это первые газеты за все прошедшие дни. Покупают на расхват. Идем дальше по дороге, к нам присоединяется мальчик диминого возраста и охотно рассказывает, как вчера спустился с красным знаменем аэроплан над Красной площадью, как арестовали каких-то по¬лицейских на Садовом, полк в Спасских казармах, на Сухаревской площа¬ди. На Моховой встретили студента-милиционера, несшего винтовку, тяжелую, больше его самого и как-то смешно висящую поверх его студенческой шинели. Потом снова встречаются отдельные кучки солдат с красными знаменами, группы людей, ведущих арестованных городовых, переодетых и непохожих совершенно на самих себя, бывших величавых представителей старого режима. На Мясницкой стали вновь попадаться грузовики с солдатами и студентами. А когда я пришла в школу, меня обступили учительницы с возгласом "Ну, слава богу!" т.к. школа вся шумно, возбужденно кричала, а утром сегодня в канцелярии читали газету. Призывает водворять порядок и приступать к занятиям.

Вечером отправились на собрание санитарного попечительства 16-го (Сокольнического) района. Всегда это было скучное собрание, пустынное, без людей. Сегодня там полно серых лиц, чуек и немного интеллигенции. Толкуют об организации и необходимости выбрать в районный комитет 8 лиц, и о милиции. Оказывается всех полицейских, городовых и приставов переловили и арестовали. Мы остались без охраны. Второе тут крайне нежелательно, с моей точки зрения. Я высказываю свои опасения и воздействую на председателя, чтобы он позвонил в Управу о присылке солдат. Но, увы! Русская беспечность и здесь неподражаема: ни один телефон не действует, оружия ни у кого нет. Если бы черная сотня захотела снять голову, она бы могла в эту ночь натворить дела в мятежной столице. Но это, к счастью, не случилось.

3 марта

Великая радостная новость! Утром открыли тюрьму и выпустили политических заключенных. Наши учительницы видели, когда оттуда выходили мальчишки и девчонки.

В газетах опубликован акт об отречении Николая П от престола и об отказе Михаила Александровича от принятия царского титула впредь до решения Учредительного собрания. Ликование общее. Мы распускаем детей в 12 часов, все спешат на Красную площадь, там происходит торжественный молебен и парад войск. Погода холодная и очень неприятный ветер. Мы с Димой не успели, а могли бы пробраться туда, но это не мешает нам кое-как добраться до Лубянской площади и в 4 часа и видеть странное шествие различных депутаций с красными плакатами, лентами и флагами, а потом, немного позднее, слышать бравурную музыку полков, возвращающихся с Красной площади. Как необыкновенно приятно видеть эту стройную массу штыков, развевающиеся красные знамена и слышать музыку, играемую нашими полками. Это сказочно и изумительно.

В 5 часов отправились на собрание рабочих северной дороги в мастерских. Громадное здание, закопченое внутри, среди машин, на винтовой лестнице и на колесах остановившихся гигантов сидят черные группы рабочих, а вверху, под крышей, перелетают голуби. Внизу раздаются речи неумелых ораторов-рабочих и тот же вопрос: организация временного комитета и милиции интересует собравшихся.

6 марта

Сегодня объявлено учредительное собрание в Сероевском народном доме. Зал вмещает в себя не менее 1000 человек, все переполнено. Толпа бурлит и плохо слушает председателя. Он слагает с себя обязанности, выбирают другого. Настроение повышенное. Провозглашается резолюция, первый пункт которой говорит о полном доверии Временному правительству, второй о том, что никакая партия не может заключить сепаратный мир, третий - о скорейшем созыве Учредительного собрания. Первый пункт не вызывает возражений, но присутствующий от совета рабочих депутатов хочет к этому пункту приписать ограничение: "в том случае, если правительство исполнит обещанную программу". Тут же возникает буря негодования, кричат "Долой", шум долго не может улечься. Наконец собрание доходит до вопроса о голосовании этого пункта. Он остается в первой редакции. Публика аплодирует. Настроение массы учительства на стороне Временного правительства, а совет рабочих депутатов, верный своим традициям, вызубренным в марксистских брошюрах, твердит о недоверии буржуазным представителям и стараются заронить убеждение у народа, что эти представители их обманут. Гадко, противно слышать эту пропаганду по адресу тех, кто "голову свою несет на плаху" - как выразился один из ораторов.

7 марта

На курсах по внешкольному образованию полнейший беспорядок. Никаких решений, говорят об изменении программы, группа курсистов ходит на широкий диспут. Они предложили идти послушать. Их отправ-ляют в деревню ходоками к крестьянам сообщать о событиях. Я пошла. По иронии судьбы собрание происходит почти рядом с бывшей охранкой, в Гнездниковском переулке! Без привычки все волнуются, грязный вход, на столах и на окнах не стерты грязь, остатки чей-то пищи. Здесь помещается Концовское училище. Здесь же заседают представители солдатских депутатов. Кучка людей, крестьяне, из разговоров выясняют, что все они из разных губерний, что все эти люди бывшие пострадавшие за политику и сидевшие или высланные. Говорят все о разных вещах. Все спрашивают директив своей депутации, но их им не дают. Большинство рассказывает, как было принято известие о политической свободе. Общее мнение склоняется к решению, что России нужна демократическая республика, а не конституционная монархия. Вот каково разнообразие идей у народа и как надоел всем царизм! Крайне возмутительным кажется заявление представителя Союза рабочих депутатов, что Временному правительству надо верить с осторожностью, что это буржуазия, и это в их интересах поработить народ, что даже пускать к себе интеллигентов для пропаганды надо с разбором, так как они из буржуазии. Советуют не производить скандалов в деревне, не брать насильственно у помещиков землю. Но что земля должна принадлежать тем, кто на ней работает. Но что это всё обсудят на Учредительном собрании. На вопросы ходоков, как им разъяснить об Учредительном собрании, ответ не дают, на их заявления, что если урядники взяты ночью, то кто их заменит? Ответа нет. Вопрос вызывает смех. Мужички как выйдут из такого собрания, почувствуют полную кашу из мнений разных ораторов и поведут свою линию. Под рукою у всех у них целые узлы с газетой "Известия" Союза рабочих депутатов.

Поздним вечером пошли на диспут в университет Шагиявского. Там те же перепевы о недоверии к правительству и держании камней за пазухой, тот же возмутительный призыв к осторожности. Один из ораторов захотел крови и начал намеками толковать, что пора бы показать свою силу этим виновникам старого режима.

Днем видела Керенского - нового министра юстиции. Он приехал на один день. Я случайно, идя по Тверской, услышала крики толпы, посторонилась и мимо меня быстрой походкой прошел человек молодой, бритый с желтым лицом в сопровождении трех офицеров.

Вечером он был на разных собраниях, везде говорил и мне понравилось, что на вопросы о Николае П он всем отвечает, что он не последователь Марата и казнить никого не собирается.

30 мая 1917 года.

Копия письма на фронт Николаю Георгиевичу [знакомый Е.А.] в ответ на его письмо от 11 мая 1917 г. из Луцка

Николай Георгиевич! '

Когда начинается политика войны... жалко, что не имею копии предыдущего письма. Я, например, совершенно забыла, в каком смысле употребила слово "боязнь", что вызвало с Вашей стороны такую резкую критику - "клевета". Но и не вспоминая подробностей, я всё же общий смысл, настроение мое знаю, оно не изменилось и в данное время. Правда до 22 мая убыли все имеющиеся сведения под руками, конечно из газет, а теперь вот уже неделю живу в деревне и ничего не знаю, что происходит в России и за ее пределами, поэтому приходится говорить о прошлом, за неделю тому назад. Общий вывод, к которому я давно уже пришла, таков: на текущие события могут быть две точки зрения: одна обыкновенная, историческая, в которой все происходит, кажется, естественным, понятным, "его уж не прейдешь", а другая субъективная - современного живого человека, не могущего отказать себе в критике происходящего, поступков и слов людей, и с этой точки зрения наши с Вами взгляды не сходятся. Для меня совершенно не понятно, на каком основании Вы могли употребить в своем письме такую фразу: «Милюков, Гучков и комп. не без задней мысли сеяли панику по всему миру». Я не принадлежу к их партии, как вообще являюсь отставшим человеком в том смысле, что до сих пор не примкнула ни к одной из партий, т.к. пока что ни одна из них не дала определенной деловой программы, за которой бы можно последовать, которая вносила бы ясность в современное положение вещей, и поэтому и к Констиц.- Демокр. партии я тоже не принадлежу, но заявления, подобные Вашему, считаю совершенно не обоснованными, если не назвать его резко - клеветой. Ни в своих выступлениях в качестве министров, ни на съездах партий, ни на митингах, нигде не выступали они с речами, которые могли бы сеять панику. Заслуги Милюкова перед страной велики: он первый нес свою голову на плаху, когда 3 ноября 1916 года в Думе произнес свою знаменательную речь, говоривший об измене нашего правительства, и этими речами сделал последний сдвиг в пользу революции. Конечно тут случилось следующее: если бы он был арестован и сослан, как его предшественники', то, несомненно, и Милюков бы приобрел в глазах народа доверие и честь политического ссыльного, но этого не случилось, хотя партия черносотенников была у власти, а раз он уцелел, то можно ему не доверять. Для меня это не ясно. На днях я говорила в течение 4 часов с соседним крестьянином, и он огулом ругал русскую интеллигенцию, говорил то же, что говорит любой кондуктор трамвая: «Довольно вы пили у нас кровь, всех вас надо повесить и т.д.», но очень понятно, что русский крестьянин не может иначе мыслить, т.к. он не знает ни роли интеллигенции в России, ни вообще не знает, что такое интеллигенция, но мне кажется возмутительно грубым, узким или доктринёрским, когда подобные заявления дает сама же интеллигенция и самой ею. Я основываюсь только на том, что слышала, а слышала я на второй день революции этакие и подобные им фразы: "Товарищи! Не верьте интеллигенции - она дитя буржуазии и будет проповедовать взгляды, противные взглядам народа!" "Милюков - буржуй, ему не верьте, он нас хочет обмануть и т.д." Эти речи раздавались в ответ на заявления деревенских ходоков, чтобы к ним посылали ораторов по современным вопросам. Что это, как ни доктринёрство: кабы люди выучили по истории, что буржуазия, становясь у власти, также угнетает народ, как правительство монархии. Время ли теперь, в начале нашей революции, говорить о подобных вещах, когда нам самое верное - общая солидарность для обновления нашей жизни. Пропаганда против интеллигенции приведет к погрому её, если она по своему существу не отмоется от бывших черносотенных внушений перед еврейскими погромами. Милюков есть дитя нашей интеллигенции, её традиций, крестный наш и последователь их развивающихся еще со времен восстания декабристов. С самого начала Совет рабочих и солдатских депутатов стал на нехорошую точку зрения: побоялся встать у власти и выбрал себе позицию более спокойную: критиковать и возбуждать население против правительства. И опять-таки подобная позиция объясняется доктринерством и больше ничем. (Все провокационные элементы я устраняю). Доктрина марксистов ушла давно под присутствием у власти социалистов рядом с представителями буржуазных классов (невозможно указывать на Мильерана), поэтому представителям наших партий казалось невозможным их участие в правительстве. Таким образом, время шло вплоть до второй революции 21 апреля, следовательно, два месяца прошли совершенно даром для положительных завоеваний свободы. И эти последние трещали по всем швам, когда в провинции и везде раздаются голоса о всевозникающих правонарушениях свободы, гласности слова, неприкосновенности жилищ и проч. Целый ряд таких правонарушений я могу привести на основании своих собственных наблюдений: не печатать письмо Пуришкевича, посланное в редакции газет (это при существовании свободы печати, а письмо это подвергает критике деятельность наших Советов: помещения занимают явочным порядком, не считаясь и не сносясь с желанием хозяина; личность открыта для проявления всякого произвола и самосуда, что и бывает в деревнях; об имуществе говорить не приходится - грабежи стали общим обычным явлением).

Тем же доктринерством объясняю и требование немедленного введения 8-ми часового дня. Неужели можно быть против этого нормального требования. Не только нельзя, но надо идти дальше - надо стремиться работать гораздо меньше. Дело только в политическом и экономическом отношении данного момента. Когда вся страна изнемогает от голода и недостатка рабочих, вся промышленность стояла, земледелие сократилось, в армии нет хлеба, скот голодает, лошади дохнут от недостатка фуража, в это самое время говорят о сокращении рабочего дня. Нужны пушки, ядра, винтовки, а рабочие не хотят работать больше 8 часов и требуют плату непомерную. Ведь ясно же для всякого, что с повышением платы удо...

[окончание письма отсутствует]

Краткий перечень событий 1917 года

1. Революция в Петербурге 25-28 февраля. Переход войск на сторону Государственнюй Думы, председатель которой Родзянко.

Государь в ставке Верховного главнокомандующего. Его возвраще¬ние, но на пути не был допущен до Петербурга и на станции Бологое задержан, где государь подписал акт об отречении от престола. Сперва в пользу наследника Алексея, потом этот акт разорвал и подписал в пользу своего брата Михаила. Но последний отрекся в пользу народного представительства и его выбора через Учредительное собрание.

2. Во главе государства стали министры из партии народной свободы, хотя ее называют кадетской партией, той партией, которая в Государственной Думе представляет из себя протестующее меньшинство, наиболее талантливое и влияющее на общественное мнение. Лидер партии - Павел Николаевич Милюков. Он сделался министром иностранных дел, военных - Гучков и т.д.

3. 21 апреля Совет солдатский и рабочих депутатов достиг своей цели, свергнув Милюкова, добившись его отставки путем, беспрерывной агитации против него. Им были выставлены лозунги: "Война до победы и проливы должны быть в русский руках". Противопоставлено другое требование - «Мир во что бы то ни стало, а проливы не нужны России, мир без аннексий и контрибуций". После тревожного настроения, близкого к перевороту, было организовано коалиционное министерство, и членами правительства становятся социалисты Чернов, Церетели, Чхеидзе, а еще также Керенский. Последний делается героем революции. Ему принадлежит честь освобождения политических преступников, и он же выпустил уголовных, что нельзя не признать за ошибку, т.к. уголовные стали беспрерывно грабить и убивать жителей. Керенский два месяца употребил на пропаганду словом, призывая войска к наступлению, и добился крупного успеха. Но прежде еще 10 июня в Петербурге одна из революционных групп в Совете рабочих и солдатских депутатов под названием "Большевики" хотели произвести переворот с видимой целью создать новое министерство. Но их призывы к вооруженной демонстрации не имели успеха и коалиционное министерство осталось у власти, пережив тревожные дни и часы.

18 июня началось блестящее наступление русских войск на Галицинском фронте. Погибло много офицеров. Это наступление - есть борьба за чистую идею свободы народов, не имеющая корыстных целей, т.к. всеми признана и принята идея мира без аннексий и контрибуций.

4-5 июля - новая революция в Петербурге, восстали войска под влиянием пропаганды большевиков. Снова жертвы на улицах города и волнения в стране.

Этим заканчивается 1-й период революции, начинаются снова преследования - после долгих колебаний и стеснений правительство и советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов становятся на точку зрения арестов и недопущений. Партия большевиков объявляется преступной, но их вожди Ленин, Троцкий и другие уже успели удрать за границу, оставшиеся в России большевистские ораторы ориентируются во время своих выступлений или изгоняются, но это делу не помогает. Их пропаганда расшатывает войска, и правительство мечется и ищет выхода. С гордостью унизившее представителей буржуазных партий и констиц. демократ. (Кадетскую), они теперь призывают их всех на московское совещание 13 августа. Последние в своих речах констатировали ужасное положение России во всех отношениях.

27 августа - никогда еще Россия не переживала более тяжелого времени!

Рига взята немцами, и они далее подвигаются на Москву и Петербург. В стране везде ощущается недостаток хлеба, столицы давным-давно недоедают, выдают хлеб по карточкам, [неразборчиво] по 1/2 фунта на едока, остальных продуктов тоже почти нет. Я была в Москве один день, и меня охватил ужас перед дальнейшим, как привезти туда семью, как жить будущую зиму? Московское совещание 13 августа, на которое собрались представители всех партий и групп, где произошел трогательный момент, когда представитель буржуазии Бубликов подал торжественно руку представителю пролетариата Церетели после его покаянной речи, где он сознался в ошибках прошлого, в неправильном понимании политических задач. Это совещание не устранило, а еще раз подчеркнуло общественную разруху. После блестящего наступления 18 июля через 5 дней началось позорное бегство и поражение. Австрийцы, немцы взяли у нас, пожалуй, занятое ранее нами, масса фуража, провианта, снарядов и т.д. осталось у врагов. Поражение позорное и беспримерное в нашей истории. Армия давно превратилась в неорганизованную толпу, часть которой самоотверженно бьется с немцами, а часть бежит в тыл. Керенский, объявивший полную свободу и возможность войскам организовывать комитеты и советы, сознал свою ошибку и под влиянием главнокомандующего Корнилова снова начинает сокращать их деятельность. Введена снова смертная казнь, военно-полевые суды, и вчера я прочла в газете, что смертный приговор над участниками убийства генерала Пугачева приведен в исполнение. Корнилов призывает общество ловить дезертиров, в вагонах происходят обыски и поимка их, проверяются свидетельства всех мужчин и не имеющие отсрочек и увольнений арестовываются, а по домам во многих городах ходят с обыском съестных припасов и, если находят что-либо лишнее, отнимают.

28 сентября 1917 года

Письмо Е.А. Кладищевой Керенскому

Вы, министр председатель, военный министр, которого называют товарищем, господин Керенский!

Не только же для вас все совершившиеся уроки в России? Встречаете же Вы сообщения в газетах о разных самосудах и расстрелах толпой, частных лиц. Обратили ли Вы, наконец, внимание на корреспонденцию из Саратова, приблизительно от 28 сентября, об истязаниях инженера в одном имении? Шевельнулась ли в Вашей душе что-либо от своей ответственности за все художества наши, а чем же заслужили от Вас мы наши неизбежные проявления Вашей власти, мы, которые доверились вашей бездеятельности, все прошедшие через кровь, как совесть Николая II, сидевшего на троне и не принимавшего необходимых мер для ограждений права личности даже на жизнь человеческую. Неужели власть для вас так упоительна, что Вы чувствуете, что справиться с нею не можете, все же не расстаетесь с нею и губите Россию своею бездеятельностью. Довольно Вам прислушиваться к словоизвержениям Советов, довольно топить нашу бедную родину в словах, как топили крестьяне господина Л., набрасывая на него веревку и окуная его в воду. Поймите же, что в ваших силах послать войска, поехать самому, казнить виновных, прекратить этот самосуд своими решительными распоряжениями и не медлить, и не ждать, когда еще больше разгуляется толпа зверей, выпущенных на волю. "Теперь дана свобода, значит делай, что хочешь!" Мы идем к гражданской войне, к Варфоломеевским ночам, когда будет перерезана и замучена вся интеллигенция, потому что ваше бездеятельное управление страной равносильно провокации. И большевизм, он все же, пожалуй, лучше, так как он ускоряет эти муки предсмертной агонии России, и ее гибели, а ваша бездеятельная власть дает возможность проявлению дикой силы, которая создает безвинных и неизвестных мучеников, и все равно ведет к такой же гибели. Так опомнитесь же, найдите в себе силы действовать решительно и скоро, разобрать этот самосуд, прекратить его везде, а не ограничиваться прокламациями да воззваниями к людям, которые их не понимают, и понимать не хотят.

Пишет Вам простая народная учительница, пострадавшая, как и все люди, с не умершей совестью за все ужасы нашей жизни, потому что не может не писать, когда сердце содрогается, и хочу надеяться, что ее слабый голос будет услышан тем человеком, который имеет в руках власть может остановить еще тысячи несправедливостей и вопиющих расправ.

28 октября 1917 года

Сейчас донеслись до учительской 4 залпа пушечной стрельбы. Говорят на Сухаревой устроена баррикада и идет пальба. Мы распустили школу, учительницы поспешили домой пешком, возвращались переулками, так как трамваи не ходят. 26 октября большевики свергли временное правительство и стали сами во главе его. Никакие газеты, кроме партийных, не выходили уже 3 дня, и верных сведений узнать неоткуда. Керенский или уехал в ставку или арестован вместе с другими членами кабинета, и заключены все они в Петропавловскую крепость. По всей России идут огромные беспорядки. Беспощадно расправляется крестьянство с помещиками. Нельзя без содрогания читать об их жестокостях. Прошло 400-500 лет со дня первых крестьянских бунтов и формы их протеста остались те же. Столетия проходят для мужиков без всякого следа на их рассудке и нравственности - тот же дикий произвол и насилие, приниженность и лакейство перед сильными. Глубокое презрение чувствуется ко всем им. Реально убеждаешься, как...

[продолжение отсутствует]

29 октября 1917 года

Целый день слышится канонада. Мы очутились на положении солдат, сидящих в окопах. В 12 часов я пошла подышать воздухом и слышала беспрерывный треск пулеметов. Где они, не известно. Погода хорошая, и толпы народа ходит по нашей Красносельской и тут же, вблизи, идет стрельба настолько близкая, что доносится запах пороха, публика идет и посмеивается. У всех притупилось, очевидно, чувство страха. Все до того уже настрадались и наголодались, что не выражают боязни перед возможностью умереть. 3-ий день нет газет, кроме органа большевиков "Социал-демократ", а вчера были "Известия" рабочих де-путатов. С большим трудом перезваниваюсь со знакомыми. Никто ничего не знает, но говорят, все площади в городе и весь центр заняты большевиками. На глазах знакомого адвоката убили доктора и еще кого-то. Сам он был арестован и выпущен через 8 часов, но домой вернуться ...

[продолжение отсутствует]