Размышления о русской революции

 

Революция 1917 года в России стала одним из самых масштабных исторических событий 20 века. Она привлекла и привлекает внимание ученых, мыслителей, художников и поэтов. Отношение к ней влияет на наше настоящее и будущее, созидая то символическое пространство смыслов в котором живет человек.

Для одних революция 1917 года стала результатом объективного развития исторического процесса. Для других - это лишь случайный результат заговора или просто трагическое стечение обстоятельств.

Невозможно сомневаться в революционности событий, начавшихся в феврале 1917 года. Вопрос заключается в том, насколько это были необходимые и закономерные явления. Не были ли они просто следствием человеческой трусости, недальновидности и предательства?

Если, совсем еще недавно, в отечественной историографии к Революции относились как к результату объективного исторического развития, то теперь чаще слышны высказывания о ней как о заговоре или просто перевороте.

Кажущаяся случайная цепь событий не исключает глубокой внутренней закономерности происходящего. Рукотворность не исключает вмешательства свыше, заговор не сможет обеспечить желаемый результат, если не будет надлежащей почвы.

Ответ на вопрос о том, была ли революция 1917 г. простой сменой власти, или она была вызвана необходимостью исторического развития России, будет еще долго разделять историков и мыслителей. Во многом он зависит от историософской позиции ответчика.

Романтизация и мифологизация революции, равно как и ее десакрализация не способствуют пониманию сути произошедшего. Осознание такого системного события должно быть максимально целостно, что для отдельного человека едва ли под силу.

Сто лет назад, хотя большинство населения России не думало о революции, было много чаявших грядущих изменений. Кто-то романтизировал революцию, кто-то был недоволен действительностью или стремился к власти. Была даже особая категория людей - профессиональные революционеры.

В наши дни недовольных своим материальным положением и несправедливостью тоже немало. Много и недругов у России, как и тогда желающих ее ослабления с помощью внутренних раздоров. Но романтиков революции встретить трудно. Многие хотят изменений, большинство же страшится перемен и боится заглядывать в будущее. Не проснутся ли они однажды неожиданно для себя в другом мире, построенном новой революцией?

Когда люди думают о войне, они представляют ее по образцу предшествующей великой войны. К прошедшей войне готовятся и полководцы. Лишь самые дальновидные понимают, что грядущая война будет совсем иной.

В жизнь вошли холодные, сетевые, информационные, гибридные войны. Многие из них давно ведутся в виртуальном пространстве. Впрочем, настоящая война, с гибелью людей, разрушением домов, кровью, реальным страданием тоже осталась. Эта война может быть где-то совсем рядом, в соседнем квартале. В одной части города идет мирная жизнь, а в другой, как это показывает опыт Донецка или Алеппо, рвутся мины. Может быть грядущая революция тоже где-то совсем рядом, но мы ее старается не замечать, боясь потерять комфортное ощущение настоящего мнимого благополучия.

Как системное явление, революцию нельзя рассматривать с какой-то одной стороны - экономической, социальной или идеологической. Она затрагивает все процессы общества. Смена власти насильственным путем еще не есть революция. Национализация, конфискация, перераспределение собственности - лишь внешние проявления революционных потрясений.

Что же меняется в результате революции? Экономический уклад, социальные отношения или религиозные воззрения? Меняется всё! Революция как целостное и системное явление меняет мир в котором живет человек. Это касается как материальной так и символической стороны. Разрушается, перестраивается или возводится заново тот символический дом культуры, в котором обитает человек ментально.

Отдельно экономические - идеологические или социальные преобразования не обязательно носят характер революции. Революция меняет как экономический и социальный уклад, так и базовое мировоззрение.

Происхождение многих революционных идей в европейской истории имеет библейские корни. Это не случайно. Природа революции религиозна.

Подлинная революция - это религиозное дело, это переформатирование общества согласно новой религиозной вере. Это низвержение старых и возведение новых божеств. Английская революция прошла под знаменем христианского сектантства. Французская революция пыталась создать новый культ. Русская революция была религиозна по своей сути и построила религиозное общество абсолютного монизма, хотя внешне это выглядело как борьба с религией.

Казнь монарха - символический акт, жертвоприношение, а не просто торжество толпы. Даже введение конституционной монархии требовала совершенно иных религиозных воззрений, чем самодержавие. Хотя в 1917 году это может быть и не все осознавали, но в 17 веке это было более очевидно для большинства.

Революция всегда двусоставна. В ней есть как разрушение так и созидание. Простое разрушение, бунт, смену власти не называют революцией. Революция предполагает диалектическую борьбу старого и нового. Единство разрушения и созидания составляют суть революционного процесса.

Утверждение нового или гибель старого не всегда может иметь однозначную этическую оценку, но борьба - это всегда трагедия.

Разрушение обращено к прошлому, новое борется со старым, его низвергая. Созидание обращено к будущему, прокладывая путь, по которому пойдет развитие общества. Хорош этот путь или нет, но он необходим, как разрешение внутреннего противоречия, которым поражено общество.

Именно внутреннее противоречие является обязательным условием революции. Революция преодолевает непреодолимую двойственность внутреннего раскола, зачастую ведущего к тупику и гибели. Преодоление трагического противоречия сродни творческому акту или чуду. Архетипом революции можно считать воплощение Христа, соединившего несоединимое - божественное и человеческое.

Неразрешимое противоречие в обществе - это преобладание дуализма, как системы мировосприятия и организации жизни. Дуализм всегда антагонистичен: верх - низ, хорошее - плохое, старое - новое, рабовладельцы - рабы. Дуализм - это состояние внутреннего раскола, это конфликт. Дуализм в обществе - это гражданская война. Она также может быть виртуальной или реальной, холодной или горячей.

Противоречие может носит не только социально экономический характер, но и идейный. Когда два непримиримых мировоззрения сталкиваются в одном пространстве - конфликт неизбежен. Примирить их может только нечто совершенно новое.

Общество, как целое, предполагает в своей структуре не только различие, но и тождество. Такое общество выстраивается по принципу триады. Единство, как целое - это всегда триединство. Поэтому, триада - наиболее древняя и устойчивая модель для создания общества, как целого, то есть общества, объединенного одной идеей, ценностями и общим делом. Будь то трехсословное или трехкастовое общество - термины в данном случае не важны.

В противном случае, это будет полицейское государство, соединенных вместе индивидов и социальных групп, не имеющих общих целей, общего смысла жизни.

Это не означает, конечно, что в обществе не может быть каких-то камерных групп, живущих в рамках своей идентичности. Речь идет об обществе в целом. Вопрос о том - есть ли оно как целое или нет.

Дойдя до разделения в себе общество либо самоуничтожается, либо подвергается внешнему порабощению.

Выход из внутреннего кризиса, противоречия, классового антагонизма возможен только через триаду, то есть через поиск третьей силы, уравновесившей бы антагонизм дуальности.

Назревание внутреннего раскола - ведет к тому, что называется революционной ситуацией, то есть не возможностью существование системы в прежнем виде. Тем или иным способом должна будет произойти революция, то есть обретение нового исторического пути.

Внутренняя болезнь может развиваться прогрессировать достаточно долго, пока не случится какой-нибудь внешний кризис. Так легкая простуда может повлечь осложнение и смерть, если есть к этому предпосылки. Поэтому внешние события способствующие прорыву кризиса - действительно словно случайны. Революция 1917 года была неожиданностью даже для ее главных исполнителей.

На наш взгляд, заговор военных и буржуазии, интриги придворных и западных спецслужб - все это внешняя канва революционных событий 1917 года. Если бы не было серьезного внутреннего конфликта в обществе - это бы не сломало ничего.

В чем же заключалось неразрешимое противоречие в русском обществе накануне 1917 года? Истоки его следует искать в истории.

Религиозный раскол 17 века нанес страшный удар целостности русского миросозерцания. Однако, несмотря на его массовость, он не стал определяющим фактором раздвоения общества. Староверы ушли на периферию общественной жизни, посчитав, что мир полностью подпал под власть антихриста. Отрицательным для внутренней жизни России был тот факт, что немалая часть ее населения, считала себя врагом и государства и Русской Православной Церкви.

Наиболее очевидным проявлением дуализма в русском обществе следует считать его разделение на два противостоящих друг другу класса - помещиков и крестьян. Противостояние это нарастало постепенно и началось задолго до Петра Первого. Одна часть населения несла податное тягло, другая нет. К экономическому разделению присоединялось и правовое. К примеру, одна часть населения подлежала биению кнутом, другая нет. До правления Екатерины Великой это противостояние отчасти уравновешивалось духовным сословием и обязанностью дворян служить государству.

Начиная с Петра Первого и особенно после реформ Екатерины Великой, когда Русскую Православную Церковь лишили экономической независимости, духовное сословие начинает терять свое значение в структуре общества. Оно стало терять качества полноценной жреческой касты, несущей свое служение - хранить и передавать истину следующим поколениям. Вместо того, чтобы быть третьей самостоятельной силой, духовенство стало занимать промежуточное положение между крестьянами и дворянами.

Но более серьезный удар духовному сословию был нанесен реформой высшего образования, в результате которых оно раскололось. Образование - это не просто система передачи знания, это система выполняющая функцию построения того символического космоса, в котором живет человек.

Попытка учредить в России высшие учебные заведения была предпринята еще до Петра Первого, так как эта проблема назрела давно. Славяно-Греко-Латинская академия, открывшаяся в 1687 г. было всесословным учебным заведением, в котором не было противопоставления светского и религиозного. Как и в европейских университетах, сохранявших средневековую традицию, среди прочих дисциплин там преподавалось богословие. Однако, этот путь образования не получил дальнейшего развития в России.

В отличии от западных университетов, в которых сохранялись еще традиции средневекового образования, Академический университет в Петербурге, основанный Петром Первым в 1724 году, равно как и Московский университет, основанный в 1755 году, не предполагали преподавание богословия. Для образования духовенства создавались иные учебные заведения и в Москве и в Санкт-Петербурге. Если в западных университетах будущий пастырь мог получить богословское образование, то в России он изучал его вне рамок университетской системы.

Таким образом, противопоставление сакрального и светского, вообще характерное для Нового времени, в России в сфере образования приобрело законченную и более радикальную форму, чем на Западе.

С одной стороны было священство и монашество, сфера деятельности которых была ограниченна священнослужением. Духовенство, в силу консерватизма, стало замыкаться в сословие, участие в котором передавалось по наследству.

Светское образование стало фактором создания нового сословия - образованных людей - разночинцев. В это сословие могли входить представители всех других сословий, прежде всего туда входили выходцы из семей церковнослужителей.

Возникла так называемая интеллигенция. Русская интеллигенция создала собственный миф. Интеллигенция наследовала мессианскую идею духовного сословия, его призвание быть духовным вожаком общества, возглавлять духовные процессы.

В результате, в духовном сословии возникло два центра притяжения соответствующих двум образовательным пространствам. Возникла конкуренция в рамках единого духовного сословия. Обе группы претендовали на мессианскую исключительность, однако разночинцы занимали более агрессивную позицию.

Дуализм духовного сословия усиливал идейную поляризацию общества в целом. Идейный центр интеллигенции стал тяготеть к крайней оппозиции - атеизму. В результате появления в одном символическом пространстве двух центров притяжения - конфликт стал неизбежен.

Количество людей получивших высшее образование в дореволюционной России все время возрастало. В последней трети 19 века и в начале 20 до 1917 г. количество образованных увеличилось в 10 раз.

Это означает, что проблема раздвоения общественного сознания должна уже было скоро достичь критического состояния. Ее необходимо было срочно решать. Любое решение было бы революционно, в силу консерватизма населения. Ломка устоявшихся стереотипов, даже если эти стереотипы насчитывают всего пару десятков лет - всегда воспринимается в штыки.

Еще одно, возможно важнейшее, противоречие духовной и материальной жизни России того времени было связано с расширяющимся школьным образованием. В 1907 году был составлен план закона о всеобщем начальном образовании. Хотя этот закон и не был принят в окончательном виде, тем не менее, в России делалось все в этом направлении. Количество школ возрастало ежегодно. Прошло бы еще лет десять-пятнадцать и все дети Российской империи получали бы школьное образование, значение и качество которого расширялось бы и в последующем.

Казалось бы отрадный факт. Однако, не следует забывать, что школа убивает традиционную культуру. Школа выполняет роль своеобразного фильтра, отрывающая человека от семьи и уклада, готовя его для нового социума.

Образ жизни крестьянина опирался на принципы, сложившиеся много веков назад. Этот жизненный уклад был воцерковлен, и вера в сакральность верховной власти была его частью. Школьное образование нарушала сложившиеся принципы передачи традиционного знания, давала человеку возможность иной инициации, вне рамок традиционного быта.

Православие привносило единство в общество, расколотое социально и культурно. Раскол в самом духовном сословии нес раздвоение в это единство. И в самом православии, как показали послереволюционные события, особенно появление обновленцев, было раздвоение. Общество не может существовать одновременно в двух параллельных символических мирах.

Это шизофреническое состояние либо могло продолжать ментальную гражданскую войну со все большим ожесточением, либо завершиться победой революции, привнесшей бы единство миросозерцания.

Большевики установили идейный и сакральный монизм в рамках своей идеологии. Был ли какой-то иной путь остается только гадать. Можно только утверждать абстрактно, что сверхзадачей общества было и сохранение и обновление традиции.

В последующие десятилетия должна была произойти настоящая культурная революция, вне зависимости от того пришли бы к власти большевики или нет. Это революция должна была решить проблему единства символического пространства России, а не просто наделить крестьян землей, а затем отобрать ее.

Эта революция должна была бы решить и проблемы социального равенства всех слоев общества. Демографический бум, который переживала Россия, и движение огромных масс населения, вызванные войной, сделали бы эти реформы неотвратимыми. Не следует забывать и нарастающую урбанизацию.

Этот серьезный вызов требовал творческого революционного решения. Можно лишь гадать, каким оно могло быть, если бы его проводили в жизнь не большевики, а другая сила.

В России революции проводятся всегда сверху, можно вспомнить и Петра Великого и Иоанна Грозного и других царей. в России главный революционер - сама верховная власть. «Снизу» бывает только бунт. Новым революционером-реформатором тоже мог быть царь. После победы в войне, к которой постепенно шла Россия, царь бы приобрел колоссальный авторитет, необходимый для серьезных государственных преобразований. Руководитель страны, мыслящий государственно и стратегически, понимал глубину проблемы. И Николай Александрович безусловно ее понимал.

Дворянство в России, военная каста, стремительно теряла свой авторитет. Чувствуя утрату своего влияния в обществе, двор был в оппозиции государю, опасаясь за свою власть в государстве. Попытка государя установить прямой контакт с крестьянством в лице Г. Распутина вызвал страх и ненависть.

Буржуазия также беспокоилась за свое место в обществе, так как война выявила необходимость дальнейшего усиления роли государства в экономике. Госкапитализм страшил частный капитал.

Духовенство также не было уверено в сохранении своего положения, о чем говорит предание о том, что у Николая Второго была мысль стать патриархом, передав бразды правления сыну.

Изменения в социальной, духовной и экономической жизни страны могли быть весьма значительными.

Стремясь сохранить свое влияние и власть старая элита организовала заговор. Февральский переворот - это упреждающая контрреволюция. Цель ее была - не допустить после войны серьезных реформ с верху.

В 1917 году общество устало от длительной войны, но одного недовольства мало для тотального бунта. Заговор военных и буржуазии, который первоначально мыслился по сценарию дворцового переворота, возможно и не привел бы к последующему хаосу, если бы власть перешла к другому монарху.

Свержение монархии стало сакрально-символическим актом, смысл которого понимали тогда немногие. Это было начало религиозной революции, победа в которой, учитывая особое положение Росси в мировой истории, не могла просто перейти в случайные руки.

В России сложилась особая политическая система.

Верховная власть была единственным фактором, удерживающим общество от хаоса. Таким образом, верховая власть в России была главным сакральным символом. Царь олицетворял божественность закона и мироустройства. Свержение царя означало конец закона как такового.

Самодержавие - это тот краеугольный камень, который позволяет не только сдерживать противоречия в обществе, но и дает импульс для творческого развития самых разных сторон жизни. Вера в Белого царя позволяла интегрировать в единое пространство самые разные народы, культуры и религии.

Царь в России - это не просто верховный правитель. Царь - это олицетворение власти и закона, это сакральный символ, дарующий право любому начальнику или командиру руководить подчиненными. Когда он исчезает, исчезает и их право отдавать приказы. Общественная норма, закон теряет в общественном сознании, или лучше сказать подсознании, свою безусловность.

Поэтому, с падением царя целое, то есть Россия, перестала существовать мгновенно. Последующее быстрое разрушение государства стало неизбежно. В обществе не было силы способной удержать его.

Противоречия, таящиеся в глубинах общественного сознания, вышли наружу, погрузив страну в кровавый хаос гражданской войны. Эти противоречия и стали линиями фронтов для боевых столкновений, как интеллектуальных, так и кровавых.

Дуализм, лежащий в основе социального устройства, оформился в виде классовой ненависти, которая стала оправданием для любых действий то есть фактически новым законом.

Поэтому, деятельность большевиков была направлена не только на то, чтобы перераспределить собственность, а на то чтобы возродить сакральное в обществе, которое бы и удерживало его от распада.

Новым сакральным символом олицетворявшим целое при советской власти стало государство. Важную роль в сакрализации государства сыграло учение о возможности построить социализм в одной стране. Обособление от всего остального - необходимое условие сакрализации.

Распад «Единого могучего Советского Союза» - это символическое действо подобное свержению монархии. С его падением закончилось священное право любой силы на постсоветском пространстве представлять закон. Точнее только право силы и осталось. Эта вялотекущая смута и гражданская война, то вспыхивающая, то затухающая, будет продолжаться до тех пор, пока не произойдет новая революция, возвращающая сакральный символ целого в общество.

В последние годы опять постепенно сакрализуется образ верховного правителя. Этот процесс опирается на главный архетип российского, даже шире - евразийского сознания, веру в сакральный источник верховной власти. Правда современное состояние умов далеко от того, чтобы прямо признать это. Кроме того, сакрализация всегда требует символического оформления и актуализации.

Тем не менее, распад целого легко спровоцировать опять через десакрализацию верховного правителя. Борьба идет на уровне символов и образов. Языковой барьер препятствует прямому попаданию в России тотальной пропаганды очернения. Кажется, что уровень доверия к верховной власти в современной России высок как никогда и ничто не может поколебать ее. Но так ли это? Не проснемся ли мы однажды опять в другом государстве, сотворенном неизвестными нам людьми?

Предвоенный 1913 год стал временем наивысшего торжества династии Романовых и российской монархии. Празднования 300-летия династии Романовых продолжались целый год. Все народы, населявшие Россию, все сословия приветствовали своего царя. Служили благодарственные молебны, давались торжественные приёмы, устраивались гуляния. Никто не мог себе представить, что через несколько лет исчезнет династия, самодержавие, а вместе с ним и сама Россия.

В 1917 году общество устало от длительной войны, но Россия знала много и более трудных испытаний. Бывали и народные выступления. Всего этого для начала революционных потрясений было недостаточно. Детонатором последующего самоуничтожения стал заговор элит.

От дворцового переворота или заговора элиты никто не застрахован и в наши дни. Даже репрессии не всегда спасают сильных лидеров. Часто сильным лидерам наследуют слабые. Любая, даже законная смена власти, ослабляет верховную власть на какое-то время. Если организм здоров, он быстро опять обретет целостность.

Одна болезнь может спровоцировать более глубинную. Простуда может пробудить глубинное заболевание внутренних органов и привести к летальному исходу. Если общество расколото столкнуть его в хаос в результате ослабления верховной власти легко.

Какая же внутренняя болезнь гложет Россию изнутри сейчас?

Россия рассечена на две неравные части. Сквозь сердцевину страны проложили границу - экономическое неравенство. Курс восстановления капитализма в России принес и приносит свои плоды. Бесконечная вереница заборов, охранников, бордюров, турникетов, контроллеров - строго наблюдает, чтобы никто не прошел через эту границу без надлежащей оплаты.

Раскол общества не просто усиливается, он принимает катастрофические формы. Возникло две России. Одна борется за существование, деградирует и вымирает. Другая на дорогих иномарках устремляется на отдых, работу или учебу за границу. Одни едут на отдых по платным дорогам, другие на электричках к себе на дачу. Одни отдают своих детей на обучение в Европу, другие вообще лишены возможности дать высшее образование своим детям. Экономический раскол грозит перерасти в идеологический и стать источником для формирования взаимной неприязни и классовой ненависти.

Поляризацию усугубляет и начавшийся культурный раскол и разброд. Лишенные общей идентичности, которую может дать только единый сакральный символ общий для всех, люди пытаются обрести свое сверх Я, обрести себя в субкультурах или в глобальном виртуальном пространстве.

Однако, если 100 лет назад наблюдался демографический подъем, сопровождавший многие революции, сейчас происходит демографический спад. Население деградирует и вымирает. Вымирание населения - это не только последствие урбанизации, разрушения традиций и тотального обнищания, это и вариант классовой борьбы и порабощения одной части населения другой. Одна часть населения подавлена, ради необходимости установления капиталистических отношений. Горькая правда заключается в том, что одной части населения выгодно тотальное обнищание и деградация другой части.

Одним из способов формирования дуалистичного общества стал разгром советской интеллигенции, носителей ценностей общества.

С одной стороны, ученые, преподаватели и т.п. представители сословия образованных людей, были отодвинуты за границы экономического выживания. С другой, была предпринята попытка сделать из учителей торговцев.

Идея о том, что образование это услуга, разрушает целостность и единство общества, так как разрушает механизм сохранения этой целостности.

Ученые как добытчики знания, а учителя как торговцы этой добычей - становятся просто наемниками у буржуазии. При этом, внедрение западных стандартов и ценностей делает из образованных людей космополитов - наемников западной цивилизации.

Установка на то, что образование это услуга, разрушает саму основу духовного сословия. Самостоятельный статус образованных людей как носителей идеи и традиции полностью исчезает. Учитель, как продавец услуг, становится наемником. Он теряет полностью свою сакрально символическую суть. Наемники готовят не членов общества, носителей определенных ценностей, а таких же наемников, смысл жизни которых заключается в поиске высокой оплаты.

Все вышесказанное можно с полным правом отнести как к медицине, так и к науке, культуре и искусству.

Возвращение в качестве ценностей религии в 90-е гг. вернуло к жизни и старый раскол внутри духовного сословия. С одной стороны - Церковь, с другой интеллигенция. Однако, экуменизм ослабил мессианский пафос, а интеллигенция вообще утратила свою мессианскую идею. Поэтому конфликты внутри современного духовного сословия, точнее того, что от него осталось, носят не глобальный, а хозяйственный характер. Но это до определенного времени.

Образованное сословие должно хранить высшую идею общества и передавать ее последующим поколениям. Если этого нет, то общество распадается на множество индивидов, лишенных связи с Родиной. Эта космополитическая толпа отдельных людей автоматически становится частью глобальной цивилизации, которые рассматривают свое пребывание в России как временное и не считают его судьбоносным.

Таким образом, мы подходим к одному из важнейших противоречий современной России, грозящим перерасти в настоящую революцию, полностью меняющую сознание. Это противоречие между глобальным миром и Россией.

Противоречие, способное привести к революции, не обязательно должно носить экономический или классовый характер. Идеология - вот основа революционного конфликта. Именно она и является источником взаимной ненависти. Идеология оформляет в сознании границу, которая затем служит местом противостояния, вооруженного или словесного.

Шаги России в сторону самоидентичности пока носят просто консервативный и контрреволюционный характер. Но и они уже привели к гражданской войне на территории Украины, которая может стать моделью гражданской войны в России.

Детонатором послужила национальная вражда Львова и Донецка. За национальным конфликтом проступает конфликт мировоззренческий и цивилизационный, победа или поражение в котором ведет к культурной революции.

Символически это представляется как изгнание красного из триады цветов, и господство желто-голубогой дулизма. Через присутствие символов действие сакрализуется.

В России более актуальны не национальные, анационально-религиозные противоречия, ставшие основными линиями противостояния после распада СССР.

Если в СССР господствовал монизм, то сейчас в России преобладает стремление утвердить плюрализм. Эти два варианта восприятия мира не возможно примирить не только с точки зрения цельного религиозного сознания, но и с позиции либерального миросозерцания. Базовые ценности любого, даже либерального государства, это догматы, не подлежащие сомнению.

Потенциально сама идея возрождения целостности государства предполагает монизм. Поэтому, уже на государственном уровне стал возникать конфликт плюрализма и монизма. Эта проблема становится еще острее, когда речь идет о возрождении религиозного общества и государства. Возрождение религиозных идей в качестве мессианских неизбежно ведет к обострению этого противоречия. Это касается любой религии и прежде всего авраамической.

В наши дни это противоречие стало обостряться на юго-востоке, где оно стало оформляться и как линия фронта. Архаическая идея религиозного справедливого общества (Халифат) сталкивается с европейским плюрализмом постмодернизма.

Здесь мы видим ту же картину, что и в борьбе Атеизма с Религией. Фактически это не борьба с религией, а борьба за то, какая религия будет доминировать. Обе требуют веры и безусловного послушания.

Победа или поражение в этой войне и будет настоящей революцией, предполагающей воздвижение и низвержение божеств.

Россия также выступает по отношению к этому движению, как внешняя контрреволюционная сила. Но противоречие между религиозными ценностями и светскими характерно и для самой России. Поэтому линия фронта может при определенном раскладе событий перейти внутрь.

Это война не за территории и не против террористов. Это война идеологическая, разделяющая два непримиримых сознания. В этой войне Россия либо будет бороться за собственные ценности либо за Западные.

Как уже было отмечено, Россия идет по пути усиления внутреннего раскола общества. Экономический и социальный дуализм не может не привести общество к кризису и краху. Поскольку в России все заняты выживанием или переделом собственности и мало кто задумывается о революции, она придет из вне.

Выход из кризиса - это системное решение. Любое системное решение комплексно. С какой бы стороны мы не начали его описывать, это не значит, что задачи выстраиваются иерархически. Они действуют одновременно. Порядок слов на бумаге - лишь условность.

Есть различные теории и пути того, как преодолеть гибельный для общества дуализм. Можно подходить к этой проблеме как с экономической так и с идейной стороны. Если рассматривать общество как целое, как структуру, это выглядит либо как создание прокладки между двумя классами, либо как создание триады, триумвирата трех сословий.

В наше время в силу преобладания в обществе материализма самый распространенный подход к этой проблеме - экономический. Этот подход предлагает создать или укрепить так называемый средний класс, который будет буфером, смягчающим оппозицию двуклассового общества.

Некое подобие среднего класса в крестьянстве предполагал создать Столыпин в результате своих реформ. Не известно, каков был бы результат его преобразований, будь у него, как он желал, 20 лет для их реализации. Смог бы он в таком случае остановить революцию? В любом случае, обширный мелкобуржуазный класс не мог бы преодолеть идейного духовного раскола общества.

Идея необходимости среднего класса для создания стабильного общества достаточно популярна на Западе. И именно там, в последнее время, все чаще раздаются обеспокоенные возгласы об исчезновении среднего класса.

Это не удивительно. Средний класс не обладает полной экономической самостоятельностью. Это не структурный элемент общества. Мелкие лавочки не выдерживают конкуренции с крупными торговыми сетями. Большая часть среднего класса - это высокооплачиваемые наемники. Любого наемника легко можно уволить или заменить машиной. Средний класс в таком понимании - это приказчики и распорядители имущества буржуазии. Его основная роль сводится к обслуживанию движения капитала. Их функция посредническая в движении денег и товаров. Подобный средний класс не преодолевает дуализма общества, смысл существования которого - увеличение мирового капитала.

Средний класс становится действительно заметной силой в обществе тогда, когда он становится носителем определенной идеологии. В этом случае он занимает пустующую вакансию духовного сословия. В таком качестве он получает новое название - креативный класс.

Рождение новой идеологии и класса ее носителей - это движущая сила современной культурной революции. В основе новой идеологии современного среднего класса на Западе ложится новое учение о человеке, новое понимание человека, новая антропология.

Культурная революция, отрывающая западное общество от наследия христианства, прошла несколько этапов, среди которых переломным была сексуальная революция конца 60-х.

К началу 21 века представления о человеке, сложившиеся в результате этой культурной революции, вышли на принципиально новый уровень. В каком-то смысле, в новой антропологии человек лишился пола. Человек лишился той двойственности, которая определяла его бытие на протяжении многих тысячелетий. Человек теперь сам выбирает - мужчина он или женщина, или просто андрогин.

Это попытка достичь божественного, абсолютного простым земным способом, преодолев врожденную двойственность, которую, казалось бы и преодолеть нельзя

Если раньше человек мыслился как двуполое существо, то теперь он становится фактически однополым. Это новое ОНО преодолевает непреодолимый дуализм мужского и женского в себе. Кроме того, таким образом западное глобальное сознание пытается преодолеть разделение подсознания и сознания.

Забегая вперед, нетрудно заметить, что следующим этапом этой революции будет скрещивание человека с машиной. Человек, как ОНО, уже готов для этого. Киборг станет пределом развития идеи человекобожия, уходящей корнями в глубь веков. Революция преодолевает неразрешимое противоречие, в данном случае двойственность человеческой природы, порождая нового человека.

Идея человекобожия, уходящая корнями в глубь веков, в новой антропологии достигает новой вершины. Эта новая идеология ляжет в основу идеологии нового среднего класса глобального общества, именуемого также креативным классом.

Глобальный мир - это прежде всего единое информационное и интеллектуальное поле. Информационно-интеллектуальное пространство - это не просто средство передачи информации, но и отражение определенной картины мира, базирующейся на определенных ценностях и идеях.

Новая антропология рождает новые ценности и ее носителей. Это становится стандартом, как мера веса. Когда метр заменил аршин - это тоже была революция. (В данном случае, например, к привычным на дверях туалета М и Ж, добавляется Г).

Российский средний класс, или некое подобие его, также постепенно становится частью этого единого целого. В России этот класс ощущает свою «ненужность» в силу того, что его ценности сформировались в глобальном информационном поле. Поэтому легко уезжает на свою идеологическую Родину. Кроме того, в России для образованного сословия и нет надлежащей ниши.

В России нет четко выраженного духовно-интеллектуального центра, способного создать свою идентичность. Вместо единого преобладает множественность. Вместо целостности культуры, мы видим множество субкультур. И субкультурная идентичность доминирует над национальной идентичностью.

Технологическая, интеллектуальная, культурная и идейная зависимость России от глобальной западной цивилизации очевидна. Провинция может бороться за свою независимость. Но это не уровень России, как великой державы, как третьего Рима и второго Иерусалима. Задача России - не в том, чтобы создать свою делянку на Западном поле, а построить свое символическое информационное поле.

Расширяющееся проникновение на Русь носителей глобального мировоззрения рано или поздно приведет к гражданской войне в данной ментальной плоскости. Но противостоять ей могут только носители своей мессианской идеи, в которой ясно звучал иной образ человека. Идеями консерватизма и утверждением толерантности противостоять им невозможно. Культурной революции можно противопоставить только другую культурную революцию, но никак не контрреволюцию. Поэтому на идейном глобальном мессианском уровне западной идее сверхчеловека и сверхобщества противостоит только халифат.

Итак, на наш взгляд, в современной России наблюдаются три глобальных противоречия - социально-экономическое, характерное для внутреннего строения общества, и два противоречия не только внутренних, но и внешних, идеологических. Все они могут привести к революции, то есть к коренному изменению мировоззрения, к полной трансформации образа человека, изменению базовых ценностей, образа жизни и т.п.

От хаоса и анархии Россию удерживает верховная власть. Однако если в российском обществе внутренние и внешние противоречия перерастут в настоящий дуализм, то и она не сможет удержать общество в целом. Вооруженные конфликты и деградация населения говорят о постепенном приближении этого момента.

Начавшиеся военные действия за границей - это признак обострения общей ситуации. Это обострение будет только нарастать. Внутреннее противоречие не переходит в огненное соприкосновение, пока есть ресурс доверия к верховной власти. Но этот ресурс не безграничен.

Главный союзник России - это ее армия. Но одной опоры мало для устойчивости. Как минимум, необходима еще одна. Только особое новое духовное образовательное сословие сможет изменить дуальную структуру общества, укрепить целостность и единство страны. России необходимо преодолеть дуальность экономического противостояния создав трехчастную структуру общества, в которой бы был заложен принцип общего дела.

Силовики уже стали оформляться в какую-то особую социальную группу, чей общественный вес, в отличии от 90-х возрастает. Этому способствует и своя замкнутая система образования. Но этого недостаточно.

И силовое и духовное сословия должны получить экономическую независимость от капиталистических отношений. Это возможно только при значительном усилении роли государства в экономике.

В решении военных проблем государство опирается на силовиков. А на кого оно будет опираться в решении идеологических проблем? Единственная организованная сила - это духовенство. Но без участия учителей и интеллигенции государство не решит проблему идейной монолитности общества. И полицейскими методами ее тоже не решить.

Все представители образованного духовного сословия должны составлять единую социальную группу, внутри которой возможны различные служения - священники, врачи, ученые. Их должна объединять базовая идея и ценности.

Система образования должна строиться не просто как способ передачи знаний, а как форма символического самовоспроизведения общества. От начальной ступени к высшей. Передача знаний и ценностей идет рука об руку, как это происходит и в светских государствах.

Для формирования этого нового сословия необходимо создавать свое символическое пространство, в основе которого лежала бы своя мессианская идея. Не трудно понять, что подобная идея не обязательно что-то абсолютно новое. Нет. Но это идея должна быть об абсолютном, о едином и целом. И такая идея уже давно есть.

Абсолютной ценностью православной мысли является учение о триединстве. Высшей ценностью и достижением философии является диалектика. В их лице и философия и богословие протягивают друг другу руку. Преодолеть разрыв противоречие богословия и философии можно лишь возродив диалектику как способ познания абсолютного единства. Только творческое осмысление триединства может породить новую философию. Философия необходима богословию, точнее сказать любая философия о первопринципах есть богословие.

Современная тенденция к сегментации науки создает иллюзию профессионализма, но при этом совершенно теряется образ целого. Целостная картина мира не может быть построена на фрагментах научного знания, полученного с помощью микроскопа.

Главный мессианский смысл новой философии должен заключаться в преодолении границы сакрального и профанного. Они не могут смешаться, но между ними необходима символическая связь. Как на индивидуальном личном плана, так и на уровне общественном.

В России на подсознательном уровне сакральное сохраняет свою силу. В отличии от Запада здесь еще может собраться многотысячная толпа, для встречи той или иной святыни. Но это частные случаи.

К символам стали относиться достаточно формально. Следует возродить их сакральную силу. На общегосударственном уровне должна быть объединяющая всех святыня. Даже пусть это будет обычный знак или символ или знамя. Но это может быть и правитель, закон, государство, откровение.

Сакральное должно быть символически принесено в жертву, то есть выведено за границы профанного, чтобы оно смогло явиться в целостности, в новом качестве. Возрождение древнего сакрального символа единства народа и будет таким символическим актом.

В древности приносили реальные кровавые жертвы, сейчас мы далеки от этого, но это не значит, что жертва не должна приноситься хотя бы символически. Возвращение сакрального предполагает и возвращение понятия святотатство.

Мессианская идея должна нести новый образ человека будущего, человека явленного в его первозданной красоте Богочеловека. Открытие в человеке божественного - это не только заложенная в нем возможность быть выше мужского и женского. Творчество - вот истинное предназначение человека. Культ человека-творца должен возвысится над культом человека-купца. Таким человек сможет быть, если вспомнит свою символическую роль - отражать весь космос.

Целостная идея не только создаст вокруг себя символическое пространство, но и создаст свой стиль в искусстве. Монументальное искусство, например кино и архитектура, не могут существовать без глобальной национальной идеи.

Абстрактная толерантность не может противостоять толерантности же и глобальному мессианству. Для этого необходим подобный же глобальный мессианский революционный пафос.

Новая русская революция должна быть такой, какой она могла бы быть сто лет назад. Она должна реализовать то стремление к царству правды, которое перехватили большевики. Чтобы она свершилась необходима консолидация ее сторонников. Но осуществить ее может только верховная власть.

Утверждение или возрождение идеи - это всегда революция. Революция в сознании предшествует революции в материальной жизни. Хотя для кого-то и наоборот. Когда-то в эпоху Возрождения появились идеи, перевернувшие мир. У них два корня - христианство и античность. Новое всегда начинается с возрождения старого. Малое зерно - идея, способна, как оказалось, перевернуть все человечество.

Русская идея - это идея всемирного братства и любви. Только подобная мессианская идея может бросить вызов религиозной революции, несомой западным глобализмом, бесполой массы полу-роботов полу-людей, или халифатом, где человечество сливается единую массу лишенный индивидуальности верных, противостоящих неверным. Идея братства и любви всех народов пред лицом Единого Бога, величайшая идея Библии, - вот истинное призвание России.

Зверев Александр Сергеевич, искусствовед, культуролог, фотограф

***

Окончил в 1996 г. отделение истории искусств МГУ им. М.В. Ломоносова. Специализировался в области искусства Византии у О.С. Поповой. В 1990-е гг. Работал в археологических экспедициях под руководством Н.А. Макарова. В 1993-2003 гг. работал Музеях Московского Кремля (научный сотрудник отдела «Музеи Соборы»). В 2000-2014 гг. преподавал на кафедре мировой культуры в МГЛУ (читал курсы по истории мировой и русской культуре, культуре и искусству стран ближнего Востока). В 2011-2016 гг. работал в Православной энциклопедии. Автор книги - «Прасимвол».