16 марта, в 100-летнюю годовщину насильственного отрешения Императора Николая II от власти, в Ленинградской области в поселке ж/д станции Сологубовка прошла Международная конференция «Почитание святых Царственных Страстотерпцев и прославление царских слуг в России и зарубежье». В работе форума приняли участие пять архиереев Русской Православной Церкви, несколько священнослужителей из разных епархий, ученые, общественные деятели. Участники конференции проживают на Украине, в Белоруссии, Сербии и США, в разных регионах и городах России - Санкт-Петербург, Москва, Екатеринбург, Псков, Рязань, Ленинградская, Владимирская, Ярославская, Мурманская, Тверская и Калужская области. Продолжаем публикацию докладов конференции.
Во взаимоотношениях между Церковью и государством следует учитывать различие их природ. Церковь основана непосредственно Самим Богом - Господом Иисусом Христом, богоустановленность же государственной власти являет себя в историческом процессе опосредованно. Целью Церкви является вечное спасение людей, цель государства заключается в их земном благополучии. «Царство Мое не от мира сего», - говорит Спаситель (Ин. 18:36). «Сей мир» отчасти повинуется Богу, отчасти же, и главным образом, автономизирует себя от собственного Творца и Господа. В той степени, в какой мир не подчиняется Богу, он подчиняется «отцу лжи» сатане и «во зле лежит» (Ин. 8:44; 1Ин. 5:19). Церковь же - это Тело Христово (1Кор. 12:27), «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15) - по своей таинственной сущности не может иметь в себе никакого зла, ни тени тьмы. Поскольку государство есть часть «мира сего», оно не имеет части в Царстве Божием, ибо там, где Христос «все во всем» (Кол. 3:11), нет места принуждению, нет места противопоставлению человеческого и Божественного, а, следовательно, нет там и государства. Поскольку Церковь существовала до того, как она оказалась в союзе с государством, принципиально Церковь внутренне совершенно самостоятельна. В то же время у нее есть опыт такого союза, который может быть оценен по-разному.
Там, где церковно-государственные отношения нашли свое выражение в канонах и государственных законах, отразились в святоотеческих писаниях, а их суть составляет обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой, мы можем говорить о симфонии. Так было в Византийской империи. Император - и только он - мог как автократор, как обладающий полнотой власти в империи придавать актам Соборов силу государственных законов Империи ромеев. А в условиях церковно-государственной симфонии в этом была естественная необходимость и потребность. Императора иногда именовали «епископом внешних дел Церкви». При этом понятно, что он не имел никаких епископских полномочий, связанных с рукоположениями, с совершением богослужений - т.е. с сакральной стороной жизни Церкви. Можно сказать, что император своей властью гарантировал исполнение соборных решений и внутренних церковных установлений; в этом, собственно, и заключалось его «епископство» - наблюдение за внешними делами Церкви. Но всякий раз, когда император оказывался вне Православной Церкви (тому есть многочисленные примеры, когда императоры впадали в ереси и расколы), в этом случае Церковь обходилась без императора, оказываясь в трудном положении. Церковь никогда, правда, не рассматривала волю императора как последнюю для себя инстанцию. Православное Предание, Священное Предание для Церкви всегда оставалось главным критерием, мерилом истины и нормой жизни.
Симфонию необходимо отличать от системы государственной церковности. То, что мы называем государственной церковностью, сложилось в Западной Европе в эпоху Реформации в протестантских государствах, и это было порождением протестантского мира, когда протестанты-князья покровительствовали Реформации.
Сочетание элементов системы церковно-государственных взаимоотношений с остатками традиционной, унаследованной от Византии симфонии составило своеобразие правового статуса Православной Церкви в синодальный период. Российские императоры смотрели на Церковь не столько как на высочайшую святыню народа, воплощающую в себе весь смысл его существования, как это было на Руси со времен Крещения, сколько как на одну из опор государства, причем - и это было худшей чертой послепетровской системы церковно-государственных отношений - саму нуждавшуюся в опеке и надзоре со стороны правительства. Для этого и был сломан старый строй церковного управления, органично сочетавший в себе соборное начало и первосвятительское возглавление, а на его месте была учреждена синодальная система с обер-прокурорским контролем. После Петра I правительство России ставило перед собой вполне секулярные, автономные от религиозной санкции цели, а привилилегированный статус Православной Церкви, ее «господствующее» в сравнении с другими религиозными объединениями положение находило себе оправдание уже только в том, что Православие, согласно основным законам Российской империи, являлось вероисповеданием государя и большинства его подданных.
Петровская эпоха - от Петра до большевистского переворота в 17-м году была характерна тем, что Церковь опиралась на государственный меч, пользуясь многими привилегиями, что некоторыми воспринималось как симфония государства и Церкви. Но следует отметить, что вместе с тем, Петр повторял опыт столь почитаемого им Ивана Грозного: так же покинул нелюбимую Москву и отправился искать столицы «опричь» центральных земель. Также любил издеваться над церковными обрядами и устраивал еретические «потехи». Этой своеобразной «шоковой терапией» он также не только не навредил себе, но парализовал народную волю и укрепил представление о собственной исключительности. Он добился того же, чего добивался некогда Иван Грозный: его смертельно ненавидели, но еще больше боялись и не понимали, и эта умственная тьма подавляла любое желание восстать против царя. Ведь если на это и отважиться, никто не может точно знать, чем все обернется - не рухнет ли мир вообще? А вдруг сила антихриста увлечет его за собой?
В результате император сумел достичь своей цели: ошеломленная Россия находилась в состоянии неустойчивого равновесия, а сам государь - в относительной безопасности от народного гнева.
Исторический надлом произошел при патриархе Никоне, когда начались протестные «гари», когда русские люди разделились на «православных» и «никониан». Русский зажиточный мужик: заводчик, землевладелец, мельник, купец, владелец парохода и проч. - были в большей своей массе из старообрядческого сословия. И когда в предреволюционной России зрел мятеж и нестабильность - то нередко этих волков большевизма вскармливали Саввы Морозовы, а другие из их среды просто молчали, предавая молчанием престол русского царя, который для них оставался «никонианином».
Коммунисты уничтожили российскую государственность - это были «волки лютые, не щадящие стада» (Деян. 20:29). Со временем наш народ оказался в духовной пустыне, где Бог был изгнан из пределов страны Советов, поскольку Он мешал строительству "светлого будущего". Перестроечные времена - это, наоборот, Вавилон духовный, где легко найти на книжных полках и раскладках рядом с Библией обстоятельную Камасутру, а со святоотеческой литературой - оккультные опусы Блаватской или Штайнера. Как писал Лев Толстой: «Все смешалось в доме Облонских».
Обласканность государством Церкви в дореволюционный период, плотная встроенность в госструктуры, наличие обер-прокуроров, которые своим драконовским отношением к тем же староообрядцам невольно проложили путь к большевистскому перевороту - была оплачена большой кровью. Поэтому у церковных людей должен выработаться своеобразный «иммунитет» против такой плотной спайки и тесных объятиятий с любой государственной системой.
С одной стороны, следует дружить со всеми, но одновременно следует указать и на неотмирность нашей Церкви. Если дела церковных людей далеки от идеала - то нельзя винить в этом Церковь, ибо это богочеловеческий организм: русло и поток - не одно и то же, проводимое и проводник - тоже разные вещи. Церковный человек может согрешать, Церковь - никогда.
До большевистского переворота те силы зла, которые должны были быть скованы Церковью, если «расковываются» и разрывают те узы, которыми удерживает их Церковь (а это происходит, когда дела церковных людей в своей массе становятся далеки от Идеала, Которому они должны служить) - то в первую очередь, набрасываются на своих тюремщиков, которые их связали, как душевнобольного и удалили от людей, чтобы не принесли людям горя и бед. Вот почему шло массовое истребление церковных людей, духовенства и разрушение самих храмов.
Но Бог поругаем не бывает. Коммунисты построили свою идеологию на песке. Христос говорил: «Кто со Мною не собирает, тот расточает» (Лк, 11:23). Построили вне «Живого Драгоценного камня...» (Мф, 21:42), который «был отвергнут строителями, но который стал во главе угла» (Мф, 21:42). Поэтому их идеология была обречена. А вслед за идеологией была обречена и экономика, политика, культура и другие институции по принципу фишек падающего домино. Поэтому этот строй сокрушили не силы НАТО, ни гонка вооружений, ни Лэнгли, ни «космическая военная доктрина» Рейгана - ибо все это был лишь опосредованный инструментарий в руках Божиих, - но сокрушила эту идеологию, как это ни странно прозвучит, Православная Церковь. В глазах коммунистов и всего мира ПЦ - это лишь некое маргинальное временное сообщество (с послушными старичками и управляемым священством), уходящее в прошлое, полностью сломанное годами репрессий и всегда звучащее в унисон решениям КПСС (попробовали бы «не звучать»!). Но именно Православная Церковь и снесла богоборческую власть, ибо Сам Господь говорил: «Не бойся малое стадо» (Лк.,12:32).
Ведь богоборчество было возведено в ранг государственной политики. Ленин, провозгласив лозунг "церкви и тюрьмы сровняем с землей", приступает к террору против Церкви. Одно из самых первых решений Ленина после Октябрьского переворота относилось именно к Церкви. Этим подчеркивалось, что он считает Русскую Православную Церковь своим главным врагом. Уже 26 октября 1917 года монастырские и церковные земли были изъяты государством, после чего Ленин дает указание провести беспощадный массовый террор против... попов. По его же инициативе была запрещена деятельность Поместного Собора.
В стране организуются судебные процессы над духовенством, оно подвергается непрерывной травле и террору. В борьбе с религией Ленин не был одинок. В этой омерзительной акции активное участие принимали его ближайшие соратники: Свердлов (Гаухман), Сталин (Джугашвили), Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Апфельбаум), Каменев (Розенфельд), Дзержинский (Руфинов), Володарский (Коген), Ярославский (Губельман).
Соблазнив темный и невежественные народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, они одурманили его совесть, заглушили в нем сознание греха.
После всего сказанного можно ли говорить, что не Церковь сокрушила безбожную власть?! Именно она и сокрушила.
Но сегодня иные силы зла консолидируются для новых атак на Церковь. Как-то забылось ее врагами, что даже «врата ада не одолеют Ее во веки» (Мф, 16:18-19). Но... попробовать нужно. И пробуют снова и снова. То, что годы детанта для православных заканчиваются - очевидный факт. Повод для гонений найдется всегда. И не важно, были ли священники служителями Департамента религиозных вопросов, как в петровские времена, или подобного казенного ведомства, или нет.
Сейчас схожая ситуация на Украине, когда законодательство по религиозным культам «приводят в порядок» через Минкульт таким образом, чтобы санкционировать захват храмов канонической Церкви и отчуждать Ее имущество в пользу раскольничих псевдоправославных общин (а все преференции нарочито и последовательно передаются сегодня т.н. «Киевскому Патриархату»).
Дело еще и в том, что современная игра в «исторические процессы» и «политическую целесообразность» предполагает легитимизацию своих действий согласием широких масс. А где их найти? Надо поэтому дискредитировать ПЦ Московского Патриархата, ошельмовать его в глазах общественности. Массы соглашаются молчаливо (как в опере «Борис Годунов», где народ тоже молчит), а радикалы громко выступают с претензиями и агрессией. Но если раньше большевиками-радикалами представлялся фактаж нашей встроенности в госструктуры, за что Церковь и гнали, то теперь на Украине в этом нет необходимости - мы в глазах госчиновников априори «враги», не поддержавшие в свое время «майданные страсти». Так или иначе, но очень важно, ни с кем не ругаясь специально, подчеркивать свою иноприродность этому миру. Любая власть земная рухнет, но Церковь останется навсегда и в вечность перейдет.
