Когда мы... желаем... вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстями, вместо пристани в пучину и таким образом не найти готовой погибели.
Иоанн Лествичник «Лествица», сл.4, гл.6
По данным Минюста России, на территории Российской Федерации уже зарегистрировано в 2 раза больше религиозных организаций, чем в РСФСР - на 1 октября 2015 года их число в российском реестре составляет 27 978 религиозных организаций, из них централизованных - 565, многие из которых зарегистрированы еще в 1990-е годы. Причем их численность постоянно увеличивается. Например, «Адвентисты седьмого дня» (с 72 в 1992 году до 564, включая местные, в 2015 году), «Свидетели Иеговы» (с 44 в 1993 году до 407 в 2015-м), «Церковь Иисуса Христа Святых последних дней», иначе - мормоны (с 1 в 1992 году до 57), молокане (с 1 в 1992 году до 19), «Армия Спасения» (с 1 в 1992 году до 13), «Общество сознания Кришны» (с 23 в 1992 году до 79). В структуру централизованных религиозных организаций не входит 216 местных религиозных организаций (из 26 тысяч 342-х). См. доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2015 год в «Российской газете» за 2016 год, №61. После вступления в силу Федерального закона от 13 июля 2015 года № 261 (См. Российские статистические ежегодники), олицетворяющего либерализацию законодательства в сфере религиозных объединений, в реестр зарегистрированных на территории Российской Федерации некоммерческих организаций внесены сведения о 703 религиозных организациях (в том числе о 199 религиозных организациях, действующих в Крымском федеральном округе), а также поступило 32 уведомления о начале деятельности религиозных групп.
Между тем, как известно, зачастую под прикрытием религиозных объединений действуют структуры, активно прививающие своим членам враждебные к действующему государственному строю убеждения с повышенной готовностью к проявлениям экстремизма и ксенофобии по отношению к гражданам Российской Федерации, не разделяющим их взгляды, к традиционным для России религиозным конфессиям и их конкретным представителям. Многие из таковых неблагонадежных структур, финансируемых в том числе из-за рубежа, распространены на Северном Кавказе, в приграничных к России территориях, Сирии, участвуют в вооруженных столкновениях с жителями Донецкой и Луганской народных республик, что представляет серьезную угрозу не только духовной, но и национальной безопасности Российской Федерации. Их члены выступают агентами, инструментом расширения геополитического влияния, политической дестабилизации в конкурентных или враждебных странах, разрушающих культурную, идеологическую и духовно-нравственную платформы, национальную самоидентификацию народов, постепенно, шаг за шагом ослабляют духовные скрепы государствообразующих народов России, при помощи определенных технологий манипуляции общественным сознанием минимизируют влияние традиционных религиозных институтов на сознание граждан Российской Федерации.
Все это происходит по четкому, тщательно спланированному и пошагово реализуемому алгоритму. России как правопреемнику Советского Союза еще с середины ХХ века объявлена так называемая «сетевая война». Термин «сетевая война» («netwar») в оборот ввели аналитики корпорации RAND Джон Аркилла и Дэвид Ронфельдт. К концепту сетевой войны они пришли, рассматривая концепт кибервойны. Им был необходим подход с меньшей интенсивностью действий. Кибервойна направлена на разрушение и нарушение функционирования систем связи, через которые противник осознает, где он находится, с кем он борется. Сетевые войны нацелены на то, чтобы изменить то, что население противника и его руководство знает о себе и окружающем мире. Главным образом сетевая война направлена на дезориентацию населения и подрыв восприятия реальности и искажения ее в том свете, в каком выгодно противнику. И подрыв духовно-нравственных устоев нашего общества, искажение смысложизненных и ценностных ориентаций граждан Российской Федерации, бесспорно, является ключевым моментом в этой бескровной войне. Именно ради этой «миссии» была создана Новая концепция ведения войн - «Еmerging theory of war». Созданная адмиралом А. Сибровски и его коллегами теория подразумевает так называемую «сетевую войну», в которой нет необходимости в участии вооруженных сил как таковых. Изменилась эпоха, изменились и методы: оружием становится информация и агрессивное воздействие на массовое сознание. По Эдварду Смиту центральной задачей ведения всех «сетевых войн» является проведение «операции базовых эффектов» («Effects-based operations» - EBO). Суть «сетевой войны» в том, что она не имеет начала и конца, она ведется постоянно, и ее цель - обеспечить тем, кто ее ведет, способность всестороннего управления всеми действующими силами человечества. Это означает, что внедрение «сети» представляет собой лишение стран, народов, армий и правительств мира какой бы то ни было самостоятельности, суверенности и субъектности, превращение их в жестко управляемые, запрограммированные механизмы. Это - проект глобальной манипуляции общественным сознанием в интересах определенных государств в мировом масштабе. И немалая роль в этом отводится новым, нетрадиционным для России религиозным движениям.
Есть факты, подтверждающие наличие данной концепции и стратегии ее пошаговой реализации в России у государств - полярной к славянскому миру представителей правящей коалиции цивилизации англо-саксов. 27 октября 1998 года в Вашингтоне (США) подписан Акт о международной религиозной свободе, согласно которому любая организация в любой стране мира в случае провозглашения себя религиозной, таковой и является. С тех пор они считают, что им принадлежит право вмешиваться с целью адвокации прав представителей новых религиозных движений, в том числе имеющих все признаки тоталитарного деструктивного культа, а также лоббирования их интересов, вмешиваясь во внутренние дела других стран.
Безусловно, одной из характерных черт мировых общественных процессов последних десятилетий относится возрастание уровня религиозного самосознания населения, приобщение все большего числа граждан Российской Федерации к различным религиозным течениям. Это обстоятельство в значительной степени повлияло на многие стороны общественной жизни, в том числе породило ряд специфических особенностей. К последним относятся такие, например, как проникновение на территорию государств, где ранее сосуществовали только такие традиционные религиозные вероучения, как христианство восточного обряда (православие), мусульманство и в меньшей степени католичество, - иных, не имевших ранее широкого распространения, новых религиозных движений (в том числе имеющих признаки тоталитарных деструктивных культов, негативно влияющих на общественно-политические процессы в стране, сложившиеся этические и культуральные нормы поведения граждан и работу государственно-правовых институтов и институтов гражданского общества). Эта ситуация породила противоречие между произвольно трактуемой общечеловеческой идеей свободы совести, вероисповедания и существующими в том или ином конкретном государстве традиционными нормами морали и нравственности людей, проживающих в стране с определенным эффективным правовым механизмом государственно-общественных, государственно-церковных и церковно-общественных отношений. В связи с этим необходимы совершенствование как нормативно-правовых регуляторов таковых, так и выработки комплекса мер правового просвещения населения, информирования о деструктивном характере псевдоблаготворительных объединений граждан, преследующих иные цели, а также поддержки общественных объединений и некоммерческих организаций, занимающихся данной социально ориентированной общественно значимой деятельностью в условиях действующего правового регулирования, в том числе конституционного.
Между тем, юридически неконкретные формулировки статей 13, 14, 28 Конституции Российской Федерации зачастую используются с целью оправдать повсеместное распространение религиозных и иных идеологических убеждений деструктивного антигосударственного характера. Так, согласно ст. 13 Конституции, в Российской Федерации признается идеологическое многообразие, никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной - это общее положение, разрешающее деятельность различных объединений. Вместе с тем запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. В соответствии со статьей 14, Российская Федерация провозглашена светским государством, никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной; религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. При этом статья 28 гарантирует каждому свободу совести, свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. Все указанные статьи не должны трактоваться произвольно, требуют системного толкования в совокупности со всеми иными положениями глав 1 и 2 Конституции Российской Федерации (начиная со статьи 2 («Человек, его права и свободы являются высшей ценностью Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства»), статьи 55 («Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства»), а также статьи 64 о том, что все положения главы 2 составляют основы правового статуса личности, права которой должны соблюдаться и у которой есть обязательства перед обществом и государством). Каждый человек имеет свободу совести, не ограниченную каким-либо принудительным воздействием на его психику и манипуляцией сознанием. Но если свобода совести уважается традиционными религиями, рассматривающими человека в «союзе Благочестия с Богом» (См. Лактанций. Цит. по: Рождественский Н.П. Христианская апологетика. В двух тт. Т. 1, СПб, 1884, С. 136.), то мировоззрение (вероучения) основателей новых религиозных движений зачастую своих последователей рассматривает в качестве объектов воздействия и использования, не исключая распад социально активной и полезной личности, изменение личностных смысложизненных и ценностных ориентаций и поведения с ломкой всей их прежней жизни. Важным условием является нивелирование индивидуальности, подавления инициативы и волеизъявления новых последователей. С позиций же защиты конституционного строя и обеспечения безопасности государства деятельность членов (адептов) религиозных организаций и движений наиболее опасна тогда, когда на фоне подавления личности направлена на изменение конституционных основ государственного строя, выключение личности из общественной жизни, разрыв всех прежних социальных связей, включая семейные, невыполнение гражданами конституционных обязанностей перед государством и обществом, привнесение в общество деструктивных форм поведения. Следовательно, их деятельность имеет два основных направления: влияющее на жизнедеятельность конкретных граждан, их семей, и второе - способствующее планомерному поступательному искажению государственно-правового устройства страны.
При этом важно отметить положения, которые были озвучены 12 сентября 2012 года Президентом Российской Федерации В.В. Путиным в городе Краснодаре на встрече с представителями общественности и государственных служб по вопросам патриотического воспитания молодежи: «Попытки влиять на мировоззрение целых народов, стремление подчинить их своей воле, навязать свою систему ценностей и понятий - это абсолютная реальность, ... с которой сталкиваются многие страны, в том числе и наша страна. И ... искажение национального, исторического, нравственного сознания приводило к катастрофе целых государств, к их ослаблению, распаду в конечном итоге, лишению суверенитета и к братоубийственным войнам», - подчеркнул Президент.
Формирование статуса и суверенитета частной жизни человека требует понимания его сущности, значения и ценности для общества, семьи и для него самого. В различных духовных, мировоззренческих и религиозных системах очень неодинаковы взгляды на личность человека, его внутреннее наполнение и цели воздействия на него.
Если какое-либо явление общественной жизни допускает, подразумевает систематическое нарушение прав и свобод другого человека, то оно должно в значительной степени подлежать государственному регулированию, выражающемуся в уменьшении количества вариантов юридически дозволенного поведения путем установления для него различных нормативных пределов, с тем чтобы обеспечить баланс прав в соответствии с частью 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Однако под видом свободы вероисповедания, предоставления равных прав гражданам на объединение не должен предоставляться широкий диапазон для злоупотребления этими правами, особенно маргинальным группам граждан, а также организациям, оказывающих на личность, ее сознание, внутренний ценностный уклад деструктивное психологическое, искажающее духовный мир воздействие и разрушительно влияющее на психическое здоровье (например, распространяя идеи экстремизма, радикализма, проповедуя религиозный фундаментализм, идеологию доминирования учения тоталитарных деструктивных культов, оккультных организаций над Конституцией и иными нормативно-правовыми актами, указаний их лидеров - над решениями органами законодательной и исполнительной власти), которые имеют возможность проводить различного рода собрания без каких-либо уведомлений и в отсутствие государственного контроля. Это может повлечь массовые противоправные действия или культивирование асоциальности, отрицания конституционных обязанностей, нанесения ущерба нравственному, психическому и физическому здоровью их последователей, вовлечению несовершеннолетних в свои ряды с нанесением им аналогичного ущерба помимо их воли.
Основой этической, морально-нравственной системы координат могут быть как религиозные вероучения, так и философские идеологические установки, формирующие нормативное, социально желательное мировоззрение, систему ценностей, психологию, стиль поведения, гражданское сознание своих последователей. Важным является право на информацию об этом объединении (возможность до вступления в его ряды ознакомиться с его уставными документами, основами вероучения, правилами членства в ней, составом и биографией лидерского состава, возможности и условий выхода и т.д.). Однако нетрадиционные для России религиозные объединения зачастую вовлекают в свои ряды новых членов (неофитов), не раскрывая им до процедуры инициации, посвящения - запреты и ограничения их прав, обязанностей, а также ответственность, которые могут быть определены общиной и (или) ее лидером в будущем. В некоторых случаях свои учреждения по реформированию мышления неофитов, кандидатов в адепты они называют реабилитационными центрами для наркозависимых, центрами социальной адаптации, духовного восстановления, оздоровления и т.п.
Понимая опасность последствий воздействия некоторых религиозных объединений на здоровье общества, семьи, граждан России, депутаты Государственной Думы, обращаясь к Президенту Российской Федерации, 15.12.1996 г. в Постановлении № 918-II ГД, предлагали считать религиозную безопасность российского общества важным приоритетом национальной безопасности, наряду с военной, политической, экономической, экологической и социальной. Значительное число субъектов Российской Федерации до принятия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» принимали собственные законы о религиозных организациях, призванные восполнять пробелы федерального законодательства, направленного на упорядочение и ограничение активности новых религиозных движений.
В Постановлении от 23 ноября 1999 года №16-П Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы в частности, не допускать «легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других лиц и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п. На это, в частности, обращалось внимание в Постановлении Европейского парламента от 12 февраля 1996 года «О сектах в Европе» и в рекомендации Совета Европы № 1178 (1992) «О сектах и новых религиозных движениях», а также в Постановлениях Европейского суда по правам человека от 25 мая 1993 года (Series А no.260-А) и от 26 сентября 1996 года («Reports of Judgments and Decisions», 1996-IV), разъяснивших характер и масштаб обязательств государства, вытекающих из статьи 9 названной Конвенции».
В 1997 году была утверждена Концепция национальной безопасности Российской Федерации, где было дано указание на необходимость нейтрализации такого социально опасного явления, как «религиозный экстремизм», о катастрофическом снижении «духовно-нравственного потенциала общества», о «...культурно-религиозной экспансии сопредельных государств на российскую территорию». Однако дальнейших адекватных масштабам проблемы охранительных шагов тогда в силу ряда причин сделано не было.
В новую редакцию российской Концепции национальной безопасности 2000 года вошла фраза: «...противодействие негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров». Основным лейтмотивом стали слова: «Обеспечение национальной безопасности Российской Федерации включает в себя также защиту культурного, духовно-нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни...».
В 2009 году указом Президента Российской Федерации была утверждена Стратегия национальной безопасности до 2020 года. Об идущей извне культурно-религиозной экспансии уже не упоминалось. О необходимости сохранения культурного суверенитета России сказано в Указе Президента Российской Федерации от 31.12.2015 г. №683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», в котором также поставлена цель защитить российское общество от внешней идейно-ценностной экспансии и деструктивного информационно-психологического воздействия.
Отрицать наличие установленных в рамках исторического, культурного и религиозного контекста традиций, обеспечивающих единство того или иного этноса, народа, нации, невозможно. И если существует понятие «традиционность» как следование традиции и ее сбережение, то, соответственно, есть и «нетрадиционность» как формирование новой альтернативной среды, не несущей в себе код национальной самоидентификации, противопоставляющей ему свою новую модель. Следовательно, существует и понятие «нетрадиционное религиозное движение». Игнорирование этого факта в научной среде, в экспертном сообществе, у государственных служащих способствует непринятию во внимание такого важнейшего фактора обороноспособности государства как духовная безопасность. Это понятие используется в том числе в социологической науке и рассматривается как категория, отражающая здоровье общества, его ценностную иерархию и в целом духовное состояние. Сегодня все чаще говорится и о реальной угрозе, исходящей от новых религиозных движений, нередко выдаваемых за «хорошо забытые старые». Это относится и к ваххабизму в мусульманской среде, и к харизматическому движению в пятидесятничестве, выдающего себя за раннехристианское времен первых апостолов, то есть, получившее преемственность, от апостолов, так называемое движение «евангелистов» (См.: Каклюгин Н.В. От гедонизма и аномии через алкоголь и наркотики к экстатическим псевдохристианским религиозным группам: трезвость любой ценой? Сообщение 2. //Наркология, 2015. - №3. - С. 92-108).
При этом следует различать, что если основой отклонения от религиозной традиции народов, так называемых ересей, существовавших тысячелетия назад, был духовный поиск, то современные тоталитарные деструктивные культы с эзотерическим компонентом в своем учении зачастую предлагают лишь «новые компиляции из старых ересей, которые нередко «украшаются» включениями из области псевдонаучных фантазий, облаченных в квазирелигиозные наряды, основой имеют меркантильные соображения»: для познания новой «истины» надо платить или бесплатно работать на руководство секты. Существенным отличием является и отсутствие какого-либо собственного позитивного нравственного начала в учениях неокультов» (См. Кондратьев Ф.В. Современные секты как источник новых проблем для психического здоровья. М., Сборник института Сербского, 2010).
В связи с этим актуальным является необходимость совершенствования российского законодательства в сфере защиты конституционных прав и свобод граждан в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, а также с учетом соответствующих цивилизационных особенностей государств. Причем приоритет международного права над российским не должен быть доминирующим. Вполне закономерно, что законодатель наделил Конституционный Суд Российской Федерации полномочиями рассматривать дела о невозможности исполнения решений межгосударственного органа по защите прав и свобод человека, если они нарушают положения Конституции Российской Федерации. См. Федеральный конституционный закон от 14.12.2015 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации».
В настоящем исследовании предлагается рассмотреть следующие направления повышения защищенности личности, семьи, общества, государства от названных угроз правовыми способами в целях сохранения и повышения духовно-нравственной (религиозной) безопасности Российской Федерации: создание режима наибольшего благоприятствования для традиционных религиозных институтов, усиление государственного контроля и надзора за деятельностью религиозных объединений и иных объединений граждан (около)религиозного характера, начиная с этапа их государственной регистрации, а также введения в законодательство новых понятий.
Социальное воздействие религий, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России (прежде всего, христианство восточного обряда - православие, ислам, буддизм, иудаизм, закрепленные в преамбуле Федерального закона от 26 сентября 1997г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»), может считаться безвредным, не использующим манипуляционные техники вербовки адептов, поскольку они, как правило, уважают право человека принять его или отклонить (но злоупотребления правами человека не исключены в отношении искажений культурообразующих религий, проявляющихся в иных формах и течениях).
В отношении требований к признанию религиозной организации традиционной для той или иной общности или государства важно использовать международный и зарубежный опыт. В решении этого вопроса имеется и отечественный опыт. Совсем недавно такое понятие как «традиционные для России религиозные конфессии» было применено при введении курса «Основы религиозной культур и светской этики» в общеобразовательных учреждениях. Следует отметить, что основы протестантизма введены в образовательный процесс не были, что позволило отсечь массу псевдопротестантских, так называемых неопятидесятнических организаций, чаще всего неправомерно именующих себя «христианами веры евангельской» или просто пятидесятниками. В то время разгорелась нешуточная полемика на тему, какие конфессии должны быть представлены в образовательном процессе. В результате официально, на государственном уровне были определены 6 модулей: основы православной культуры, основы ислама, буддизма, иудаизма, мировых религий и светской этики.
Европейские государства в целях сдерживания роста и распространения новых религиозных движений используют различные меры, например, систему закрепления различных правовых статусов за традиционными религиозными объединениями и новыми религиозными движениями (далее - НРД), многоуровневую систему организационно-правовых форм религиозных объединений. Законодательством зачастую закрепляется базовый уровень (англ. «base level entities»), где предусмотрены организационные формы, которые могут быть использованы любой религиозной общиной, и верхний уровень (англ. «upper tier entities»), достижимый при определенных условиях. Обычно это вытекает либо из соглашения, заключенного религиозной структурой с государством (Испания, Италия, Польша), либо из статуса «признанной», «государственной» церкви (Австрия), либо из статуса государственной корпорации (ФРГ). Но это не исключает получения статуса корпорации публичного права новыми религиозными движениями: например, в некоторых землях ФРГ этот статус имеет даже религиозная организация «Свидетели Иеговы». В период их борьбы за признание их субъектом публичного права Федеральный конституционный суд принял решение, что лояльность к закону также необходима для обретения этого статуса, наряду с подтверждением посредством своего устава и числа членов, что она действительно является непрерывно действующей общиной.
Базовой формой может являться некоммерческая организация (ассоциация), но иногда могут предусматриваться и специальные формы религиозных общин. Вновь создаваемые религиозные общества «базового уровня» приобретают правомочия юридического лица, необходимые для осуществления своей деятельности. «Верхний уровень» закрепляет легально дополнительные организационно-правовые формы. Однако в одних случаях они достижимы всеми религиозными объединениями при соблюдении установленных критериев, а в других - только теми, кто признан государством в этом качестве законодательно или путем заключения соглашения.
В некоторых случаях может вводиться особая категория религиозных объединений в качестве промежуточной формы между организациями базового и дополнительного уровней. В этом плане весьма показательным представляется опыт Австрии, Венгрии, Румынии, Италии. Например, в Италии закон предусматривает 4 вида правового статуса для религиозных организаций: 1) зарегистрированные религии; 2) группы с частноправовым статусом; 3) признанные ассоциации; 4) непризнанные ассоциации. Непризнанные ассоциации имеют право на легальную деятельность без предоставления властям устава или учредительных документов (как религиозные группы в России). Но их правосубъектность весьма ограничена. Признанные ассоциации обладают гораздо большими юридическими возможностями. Правовое регулирование их деятельности осуществляется в соответствии с Гражданским кодексом. Финансовая деятельность находится под надзором государства. В частности, это касается вопросов приобретения собственности и получения пожертвований.
В Австрии «второклассная» общественная организация должна насчитывать не менее 300 членов. По истечении указанного срока религиозная организация может получить официальное юридическое признание. Однако, такие привилегии, как освобождение от уплаты налогов, государственное финансирование, возможность деятельности в государственных школах и Вооруженных силах по этому закону могут получить лишь официальные религии, насчитывающие не менее 16 тыс. человек. Подобная практика существует в Испании, ФРГ (не менее 1% населения соответствующей германской территории), Австрии (с 1998 года действует самый жесткий закон, касающийся НРД: для этих организаций законом предусмотрен «второстепенный статус» с испытательным сроком от 10 до 20 лет).
В Чехии введена категория «особых прав» для религиозных организаций, существовавших до 2002 года (10 тыс. членов или 500 членов для организации - члена Всемирного совета церквей). В Литве признанные государством религиозные общины и ассоциации должны существовать не менее чем 25 лет со времени их первичной регистрации. В Португалии статус «укоренившейся» церкви и религиозной общины получают те, которые присутствуют не менее 30 лет или основаны за рубежом более 60 лет назад (См.: Государства и религии в Европейском Союзе (опыт государственно-конфессиональных отношений). Сост. Герхард Робберс. Под ред. М.А. Воскресенского, А.А. Красикова, Р.Н. Лункина, Р.А. Подопригоры, Л.С. Симкина и И.А. Шалобиной. М., Институт Европы РАН, 2009).
Для приобретения этого статуса могут быть предусмотрены различные количественные цензы: 25 лиц одной конфессии для регистрации религиозной организации в Латвии, 50 человек для регистрации приходской общины - в Дании, 100 человек - в Польше. В Словакии для регистрации в качестве юридического лица необходимо 20 тысяч. Так правительства европейских государств защищают позиции традиционных религий: равноправие, то есть наличие минимума необходимых прав и стартовых возможностей для всех религиозных объединений, не означает равенства их социальной и исторической значимости в обществе и вклада в поддержание духовности нации. Культурообразующие религии призваны быть форпостом духовной безопасности и в Российской Федерации, являясь по сути государствообразующими, сплачивающими народы в соборности традиционных религиозных конфессий, в первую очередь - православия. На значимость поддержки именно этого направления указывает и Президент России В.В. Путин в своем послании Федеральному Собранию 4 декабря 2014 года: «И ... ещё раз скажу: здоровая семья и здоровая нация, переданные нам предками традиционные ценности в сочетании с устремлённостью в будущее, стабильность как условие развития и прогресса, уважение к другим народам и государствам при гарантированном обеспечении безопасности России и отстаивание её законных интересов - вот наши приоритеты».
После официального признания государством религиозной организации важным является гарантирование соблюдения прав человека в процессе ее дальнейшей деятельности, в том числе контроль за соблюдением религиозными организациями (прежде всего, не являющимися традиционными для Российской Федерации и (или) ее субъектов), законодательства Российской Федерации о свободе совести, свободы вероисповедания и о религиозных объединениях, а также целях и порядка деятельности, предусмотренной их уставами, при осуществлении федерального государственного надзора за деятельностью религиозной организации.
Безусловно, необходимо общественное обсуждение дискуссионного вопроса совершенствования законодательства, чтобы заключение государственными органами договоров о сотрудничестве, выдача грантов социально ориентированным некоммерческим организациям были возможны лишь тем структурам, которые связаны договорными отношениями с учреждениями традиционных религиозных конфессий. При этом формальное признание религиозной организации в статусе централизованной не должно означать автоматического предоставления наиболее значимых прав, закрепленных, например, в пунктах 3-4 статьи 5, пункте 5 статьи 13, пункте 3 статьи 16, пункте 2 статьи 18, пункте 2 статьи 20 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях». Важно было бы закрепить поэтапное наделение дополнительными правомочиями, специальными налоговыми льготами, финансовой помощью зарегистрированных новых религиозных движений, являющихся не только местными религиозными организациями (как это закреплено в абзаце 5 части 3 статьи 27 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»), но и централизованных - в течение 10 лет со дня их государственной регистрации.
8 декабря 2015 года в Государственной Думе Федерального собрания Российской Федерации состоялся круглый стол на тему «Секты и деструктивные культы как вызов национальной безопасности России». Организаторами круглого стола выступили Комитет Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций и Синодальный миссионерский отдел Русской Православной Церкви. Это была первая за долгое время попытка обсудить наиболее проблемные аспекты юридического, психологического и духовного сопровождения жизнедеятельности новых религиозных движений в России. На мероприятии присутствовали как сторонники ужесточения российского законодательства, так и те, кто придерживается либеральной концепции развития отношения государственных надзорных органов и структур нетрадиционной для России религиозной ориентации и духовности (Стенограмма) и по ссылкам в начале статьи к частям 1 и 2). Особое внимание совершенно справедливо уделялось проблемам применения новой редакции статьи 239 Уголовного кодекса Российской Федерации («единственной антисектантской статье»), позволяющей возбуждать уголовное судопроизводство в отношении новых религиозных движений, несущих в себе признаки тоталитарного деструктивного культа. В частности, И.В. Иванишко, генеральным директором Правового экспертно-консультационного центра г. Москвы, члена Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации по Хабаровскому краю и Еврейской автономной области отмечалось следующее: «Практика применения статьи 239 свидетельствует о том, что деятельность деструктивных религиозных организаций часто сопряжена с насилием над гражданами, причинением вреда их здоровью, одновременно с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей и к совершению иных противоправных действий. Однако данные альтернативные действия сейчас законодателем необоснованно разведены по разным частям одной статьи. В итоге получается, что если лицо создаст организацию, которая как причиняет вред здоровью граждан, так и побуждает их к совершению противоправных действий, то в его действиях следует признать наличие идеальной совокупности преступлений, то есть ему должны вменять и часть первую, и часть вторую. Однако с точки зрения доктрины уголовного права, с точки зрения судебной практики это проблематично, а в теории и практике уголовного права существует спор о невозможности идеальной совокупности преступлений по нескольким частям одной статьи, можно смотреть буквальное толкование части 2 статьи 17, которая нам запрещает это делать. Конечно, у нас есть отдельные варианты, например, постановление Пленума Верховного Суда "О судебной практике по делам об убийстве" 1999 года, где разрешается объединить часть первую и часть вторую, но там простой состав и с отягчающими обстоятельствами, но по 239-й это сделать нельзя. Значит, на практике возникает сложность, что невозможно привлечь лицо сразу за несколько действий». См. здесь.
С учетом того, что в 2015 году произошла либерализация законодательства о статусе религиозных объединений и расширения их правомочий - обучение религии и религиозное воспитание такими объединениями теперь не являются осуществлением образовательной деятельности и не подлежат процедуре лицензирования; религиозные объединения выведены из-под действия целого ряда статей Гражданского кодекса Российской Федерации и Федерального закона «О некоммерческих организациях», ограничивающего возможности органов юстиции по проверке финансово-хозяйственной деятельности за деятельностью НКО и сдачи ими отчетности, за исключением религиозных организаций, получивших средства из международных и иностранных источников), целесообразно предусмотреть право государственных органов назначать религиоведческую экспертизу религиозной литературы, аудио и видеоматериалов, а также уточнить перечень оснований для ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозной организации или религиозной группы в судебном порядке, связанных с фактически осуществляемой деструктивной деятельностью этих организаций. Актуально скорректировать, например, п. 2 ст. 14 ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях», изменив перечень оснований для ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозной организации или религиозной группы в судебном порядке, привязав его к фактически осуществляемой деструктивной деятельности сектантских организаций, а также заменить следующие формулировки:
- «склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии» заменить на «склонение последователей религиозного объединения к самоубийству или отказу по религиозным мотивам от оказания или получения медицинской помощи в случае нахождения в опасном для жизни и здоровья состоянии»;
- «принуждение к разрушению семьи» заменить на «склонение к разрушению семьи»;
- «нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их деятельностью возбуждающих, наркотических и психотропных средств, техник гипнотического воздействия, нелегальным использованием медицинских и фармакологических препаратов, совершением развратных и иных противоправных действий» заменить на «систематическую реализацию действий, создающих угрозу нанесения ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с осуществляемой религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий».
Согласно ст. 25 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», надзор и контроль за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях осуществляют органы прокуратуры Российской Федерации, федеральный орган государственной регистрации и территориальные органы юстиции. Однако функция распространения знаний, просвещения, профилактики попадания, предупреждения психологического мошенничества, информирования граждан осуществляется только некоммерческими организациями и иными институтами гражданского общества.
Сабаева Светлана Викторовна, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры конституционного права им. Н.В. Витрука ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия»
Каклюгин Николай Владимирович, кандидат медицинских наук, врач психиатр-нарколог, председатель регионального отделения Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае
(Продолжение следует)
