Пропасти неосталинизма

«Прихожу с работы домой, - вспоминал о. Павел, - дедушка мне и говорит:

- Сынок, Сталин умер!

- Деда, молчи. Он вечно живой. И тебя, и меня посадят.

 Завтра утром мне снова на работу, а по радио передают, предупреждают, что когда похороны Сталина будут, «гудки как загудят все! Работу прекратить - стойте и замрите там, где вас гудок застал, на минуту-две...» А со мною в ссылке был Иван из Ветлуги, фамилия его Лебедев. Ой, какой хороший мужик, на все руки мастер! Ну все, что в руки ни возьмет - все этими руками сделает. Мы с Иваном на верблюдах тогда работали. У него верблюд, у меня верблюд. И вот на этих верблюдах-то мы с ним по степи едем. Вдруг гудки загудели! Верблюда остановить надо, а Иван его шибче лупит, ругает. И бежит верблюд по степи, и не знает, что Сталин умер!»

Из книги "Последний старец" об арх.Павле (Груздеве).

 

 «Ложен оптимизм силы и возмущает своим равнодушием к тому, что правда в мире распинается. Сила, которой поклоняются и которая действительно противоположна духу, разрешает кровь, производит к пролитию крови. И это имеет мистическое значение. В разрешенном пролитии крови нельзя остановиться. Ни Гитлер, ни Сталин не остановятся до своей гибели. Кровь опьяняет, и человек порабощается возрастающей жаждой крови. «Blut ist ein ganz besonderer Saft» («Кровь - совершенно особенный сок»), говорит Мефистофель в «Фаусте». Это не простой сок, он связан с тайной жизни и смерти. Древние непросветленные языческие культы были связаны с пролитием крови, и кровь имела связь с половым оргиазмом. Таковы были культы Диониса. Сейчас происходит возврат к этим древним языческим культам, но при страшном вооружении технической цивилизацией. Мистика силы связана с мистикой крови. Но это и есть настоящий сатанизм».

Николай Бердяев, «Дух и сила»

 

1.

 

Иронические слова старца Павла Груздева: «Он вечно живой», - оказались пророческими. Сталин не даёт покоя ни левым, ни правым. Но и те и другие, - во власти пристрастного отношения и далеки от истины.

Моя позиция не политическая. Я буду говорить только о духовно-нравственных опасностях пропаганды Сталина и его деяний.

Существует сталинизм соответствующего исторического времени, он не вызывает осуждения, если не был связан с преступлениями. Люди разделяют свою историю, являясь частью своего времени. Трудно дать оценку времени, находясь в самом времени.

Современный неосталинизм - это уже совсем другое. Это скорее мировоззрение и принцип, образ ожиданий и оценок. Неосталинизм, едва власть показала характер, сразу сравнивает её со Сталиным. Других мерок под рукой не оказывается. Появился новый параметр детерминации, как водится - пристрастный.

Русский православный неосталинизм оригинален, ибо он религиозен. А может и не оригинален вовсе. Это далеко не первый случай использования религиозной энергии не по назначению.

 

Передо мной статья отца Георгия Городенцева о возможности деканонизации Апостола Павла. Реакция однозначная: искреннее недоумение. Так и хочется воскликнуть: ну пожалейте хоть Апостола!

Выставление, не только меня, но и самого покойного Патриарха Алексия II виновниками этой фантастической деканонизации выглядит как соответствующее сталинской эпохе «дело». Были дела врачей, других заговоров, теперь раскрыт заговор против Первоверховного Апостола.

Сопоставление святого Павла, Апостола Христова и мученика, с ... главой коммунистической диктатуры выглядит нелепо.

Апостол Павел шёл путём совершенного обращения. Из гонителя христиан он стал исповедником Евангелия Христова. Духовный подвиг бывшего законника Савла на ниве распространения Церкви, вплоть до его мученической кончины, многократно загладил грехи его прежней фарисейской жизни.

Перед нами одна личность в двух совершенно разных образах: первый - горящий «праведной» злобой Савл, стерегущий одежды убийц Стефана; второй - Апостол Христов Павел, смиренно склоняющий голову под римский меч.

 Наверное, излишне будет предполагать, сколько христиан могло пострадать по вине ревностного не по разуму Савла, но очевидно, что это не сопоставимо с жертвами изощрённой и продуманной системы репрессий.

 Соответственным должно было быть и покаяние того, кто эту систему выдумал и применил. Это вам не Савлово недопонимание искреннего законника-фарисея прел лицом учения совершенно нового и пугающего, а главное - для иудея совершенно не традиционного. Это - адская машина уничтожения и унижения изобретателя-семинариста, пытавшегося погасить в своём (своём ли?) народе свет тысячелетней христианской веры, свет, который ошеломил и просветил когда-то будущего Апостола.

Безусловно, Савл и Иосиф - антиподы. Мне до сих пор неловко от самой возможности такого сопоставления, но не я это сопоставление выдумал.

Мы не видим какого-то иного преображённого Сталина. Видим нигилиста-большевика, доросшего до имперского сознания, но не изменившего себе в основном методе нигилизма, что для достижения цели все средства хороши.

Покаяние вождя - миф православных неосталинистов, который можно объяснить только психологически, но никак не исторически.

 Психология идеи покаяния вождя проста. Нужна сильная личность, - Сталин подходит, потому что это сила. Но идол в крови, надо его отмыть по-нашему, по-христиански. Ведь это так мило, что тиран раскаялся, что он теперь добрый и мудрый в наших восторженных очах!

Но где же покаяние р.Б.Иосифа, выраженное в поступках, которое хоть на иоту соответствовало бы его грехам?

В вынужденной в 43-м году чисто политической уступке для Русской Церкви, милостью Божией и мужеством исповедников не сломившейся под гнётом беспрецедентных гонений?

Да, это послабление дало возможность Церкви перевести дух, но не более того. Оно коснулось только высшей иерархии и политического аппарата Церкви, некоторых приходов, некоторых образовательных возможностей, в то время как репрессии продолжались даже во время войны и после.

Неужели этот демонстративный приём сытого удава, позволившего слегка вздохнуть своей жертве, видится кому-то достаточно великодушным, чтобы по-рабски благодарить сего хитрого змея?

Неужели «раскаявшийся» вождь не мог пресечь незаконные аресты, объявить амнистию политическим и церковным заключённым, которые продолжали томиться в лагерях вплоть до 53-го и дальше? Логика власти не позволяла так естественно вернуться к своим корням и православной традиции?

А ведь война с её нравственным очищением подготовила все предпосылки для такого поворота.

Пример царя Мавия у отца Георгия совершенно неудачен. Он уравнивает магометанство и коммунизм: достаточно устойчивую и жёсткую монотеистическую религию, существующую 14 веков, и идеологический туман, рассеявшийся за сотню лет.

Почему в православной по духу России невозможно было повернуться к Православию? Ведь сами сталинисты очень любят вспоминать сталинскую перепись, показавшую неистребимость народной веры.

Здесь у о.Георгия явная неувязка. Он объясняет невозможность для Сталина вернуть (именно вернуть, а не навязать) народу православную веру тем, что «советский атеизм был куда враждебнее христианству, чем мусульманство».

Но вражда-то эта исходила в СССР не от народа, а от власти! А в случае с Мавием - с точностью до наоборот: вражда - от мусульманского народа, а благоволение к христианству - от власти.

Мавию предстояло идти против коренной веры своего народа, и он, естественно, не пошёл, а Сталину - всего лишь против собственной же политики воинствующего атеизма при неистребимом христианском духе народа. И он.... тоже не пошёл. Почему же так?

- Потому что он и в мыслях этого не держал, наш «раскаянный» герой!

То есть о.Георгий предлагает нам пример логической манипуляции. Можно его использовать в семинарии на уроках логики и апологетики. Разбирать всё это очень скучно, и я делаю это только ради правды и для наглядности.

Смеем предположить, что внутриполитическая реформа, если бы она была осуществлена сразу после великой Победы, прошла бы органично и изменила всю историю России.

Но было ли хоть что-либо подобное в действиях вождя? Могло ли быть? - Нет и нет. Церковь перестала интересовать Сталина, как только прошел момент политической конъюнктуры, а милосердия «раскаявшегося» тирана хватило ровно настолько, чтобы, например, собрать в резервации всех несчастных инвалидов войны.

Одна такая резервация была у нас на Валааме. Вспоминаю, как уже в наши дни отыскал один раб Божий на острове место захоронения своего когда-то безвести пропавшего отца. Тот дожил свой век на поруганном большевиками далёком острове без рук, без ног, немой, контуженный, - такое живое человеческое туловище, - немой укор вождю армии-победительнице, упрятавшему куда подальше своих героев-инвалидов.

 

Я писал в своей предыдущей статье-притче о нравственных подменах, кроющихся в рецидиве культивирования личности Сталина, но ответ протоиерея Георгия показал, что эти подмены прогрессируют. Правильно кто-то рассудительно отметил на форуме, что всё в рассуждениях о.Гергия перевернуто с ног на голову.

И это не случайно. Ибо приятие в сферу нравственного сознания некоего неэтичного элемента приводит к искажению этой сферы. Осколки андерсеновского злого зеркала поражают взор, искажают видение, портят рассудок. Таким неэтичным элементом является культивирование Сталина, на совести которого миллионы жертв.

И вот уже взвешенное, и в то же время глубоко духовное, мнение Святейшего Патриарха Алексия II, высказанное им в комментарии к фильму «Земное и Небесное» о том, что прославлять (самовольно и искусственно) вместе с мучениками и самих мучителей (заметьте, именно мучителей, а не раскаявшихся грешников) нравственно не допустимо, - о.Георгий называет ошибочным. Точка зрения Патриарха и сам авторитет его уподобляется о.Георгием «фиговому листку».

 Как это грубо и неуважительно! Или мы будем выказывать уважение Патриарху, только пока он жив? А Святейший ещё, оказывается, говорит «с чьей-то подачи»! Видимо там суфлёр под столом сидел? - Нет, это о.Георгий, видимо, себя считает голосом Церкви, а не Патриарха. Он так и пишет об «ошибке Патриарха, явно не соответствующей учению Церкви»!

Это какому же учению?! Пусть о.Георгий нам в следующий раз расскажет, об учении Церкви, позволяющем прославлять нераскаявшихся мучителей. Ведь все примеры, которые он сам же и привёл из жития святых, говорят именно о раскаявшихся и даже пострадавших бывших мучителях.

В общем, о.Георгий, похоже, запутался и, надеюсь, разберётся, что ни Патриарх, ни я, грешный, никого не пытались деканонизировать, и в слове Святейшего заключена простая евангельская правда. Как правдой является то, что Вифлеемские младенцы святы, а Ирод Великий - убийца и ирод нарицательный, несмотря на то, что он царь с определёнными государственными заслугами (при римском-то владычестве сумел управлять Израилем самодержавно!) и является частью еврейской отечественной истории.

Впрочем, я мог отстать от быстротекущей жизни и пропустить тот момент, когда Ирод был прощен нашими милосердными христианами-сталинистами. И это не шутка, ведь иначе логика неосталинистов будет не полноценной. Ирод, кстати, тоже был иноплеменником для управляемого народа, также любил пускать мефистофельский «сок», успевая завоёвывать расположение церковных старейшин, и имеет гораздо больше шансов быть сопоставленным со Сталиным, чем у о.Георгия - Апостол Павел.

Моя статья, по выражению о.Георгия, «грешит очередной десталинизацией». Такой вот появился грех.

Известно, что этот очень неудачный термин предложили либералы, чтобы подложить под него борьбу с традиционными и национальными ценностями России. Но «десталинизация», как термин-клеймо, очень понравился именно неосталинистам, никто его так не использует, как они. Ведь теперь есть возможность одним словом заклеймить всякого, кто попытается указать на сталинские зверства: в десталинизации, - а значит (и непременно) в либерализме, в троцкизме, в антипатриотизме и т.п.

Поговорку «третьего не дано» специально для неосталинистов надо исправить на «второго не дано». Это монизм, причем в самой примитивной форме.

Монистический подход, совершенно не годный в оценке априорной двойственности советской системы и её центрального вождя, порождает массу этических проблем. Но неосталинисты нравственно оглохли.

 

2.

 

Когда вообще появляются так называемые двойные стандарты? Те самые, что мы так справедливо обличаем в падшем западном мировоззрении? Какова их природа?

Двойные стандарты, разрушающие единое и объективное нравственное пространство, появляются тогда, когда мнение субъекта, группы или даже общества не приобщено к истокам морали, к Богу и его Заповедям, следовательно, базируется на самочинии и произволе. Такие процессы происходят на Западе.

Сложнее, когда мнение считает себя религиозно приобщённым, но искажение вкралось в само это приобщение, мнение становится самомнением.

Двойная мораль всегда там, где есть субъективное (а порой и элементарно корыстное) пристрастие и отход от объективных христианских нравственных ценностей.

Известен пример из аборигенской морали: если у меня украдут жену - это плохо, если я украду чужую жену - это хорошо. Подобная мораль устанавливается и в современном обезбоженном западном обществе, - вполне аборигенская. Если я пускаю ракеты кому-то на головы ради «мира и демократии» - это хорошо, если ко мне начинают в ответ засылать террористов с бомбами - это плохо.

Но когда двойная мораль проявляется в правом крыле православных патриотов, пропагандирующих культ силы, это куда более тревожит, чем безобидная невинность аборигенов.

Сталинский вопрос - это не вопрос, это всего лишь лакмусовая бумага для сторонников внеморальной силы и диктатуры, хотя бы и под православными хоругвями. Так господин Душенов ратует за русскую национальную диктатуру и русскую революцию. Позиция вполне аборигенская: революция и диктатура против нас - это зло, а за нас, православных, - это добро.

Позиция Душенова очень крайняя, далеко не все неосталинисты её приемлют, но зато показательная: до чего можно дойти, утверждая дух силы, а не силу Духа.

Иудеи времён Христа так же считали себя приобщенными к Закону Господню и лелеяли революционные мечты. Их оскорбляло римское владычество, но ещё более оскорбил их Пречистый и Всеправедный Господь со Своей неудобной для них кротостью и возвышенной нравственностью. В результате свой собственный меркантильный интерес оказался превыше правды Божией, жажда царства земного пересилила обетование Царства Небесного: «Нет у нас царя, кроме кесаря»!

Неосталинисты от православия, так их назовём, повторяют древнюю еврейскую ошибку и готовы уступить свою духовную свободу в пользу царства кесаря, пока - идеологически. Имперский комплекс гипертрофировался и стал напоминать извращённый мессианский комплекс евреев, где мессия ожидается только в виде мощного царя, диктатора, которому всё можно простить, даже живодёрство, лишь бы он обеспечил независимость государства.

Не случайно, что именно фигура Сталина выбирается как символ, ибо Сталин неосталинистов - это вовсе не исторический Сталин, это просветлённый и очищенный фантом, знамя, идол. Очень показательно, что о.Александр Васькин и «иже с ним» уже открыто мечтают «украсить» Россию памятниками любимого кесаря и уверены, что это светлый миг не за горами.

Но вернёмся к теме двойных стандартов. О.Георгий поспешил меня обвинить в оных по поводу оценки высказываний двух Патриархов. Но, позвольте, стандарт здесь один - свобода. И если Патриарх Алексий II имел возможность высказываться совершенно свободно, о чем мы уже писали выше, то Патриарх Алексий I, не имея такой свободы, высказывался и действовал в логике суровой необходимости.

Необходимость эта должна быть понята не только как совершенная политическая зависимость Церкви от советского государства (объективный фактор), но и как погружённость в данное историческое время, свыкание с его обстоятельствами (субъективный фактор).

Поэтому психологически понятна реакция последних выживших иерархов, получивших поблажки от вождя. На контрасте прошедших лет красного террора новые отношения с властью казались раем.

Поэтому мы не осудим Патриарха Алексия I (Симанского) за вынужденное потакание тоталитарной власти и не найдём здесь, в отличии от о.Георгия, никакой трусости, напротив, - заботу о сохранении Церкви.

А вот неосталинисты уже основательно усвоили себе двойной стандарт морали. Слезы детей и горе родителей, пострадавших от ювенальной юстиции, вызывают праведное негодование, а миллионы жертв репрессий и ещё миллионы тех, кого эти репрессии так или иначе коснулись, тех же невинных осиротевших детей, - это ничего, это уже история, - можно прикрыть «фиговым листочком» призрачного сталинского покаяния. (Да простит меня о.Георгий, что я украл его «фиговый листочек» и приложил в более подходящее место).

Коммунистическая и сталинская диктатура, ювенальный диктат, содомская вседозволенность, толерантная наглость, гендерное бесстыдство, тотальные аппетиты ЕГЭ - всё это одни и те же гадаринские демоны в разных личинах. Не пора ли научиться их распознавать? Из тоталитарных систем масштаба государств ХХ века, разрушенных десницей Божией, высвободились тучи демонов и теперь носятся по преисподней, находя временные приюты в локальных подсистемах (всё того же тоталитарного типа) века нынешнего.

 

3.

 

Совершенно естественный моральный пафос почему-то раздражает неосталинистов. И не случайно, ибо нравственное сомнение посещает и их самих, особенно умеренных из них.     Анатолий Степанов, которого я самонадеянно считаю сталинистом номинальным, честно признаётся в своём сомнении, задавая себе такой вопрос: согласен ли я сам претерпеть репрессии ради того, чтобы моя страна развивалась и крепла?

Моральный пафос этого вопроса очевиден. Это нас утешает, - не одни мы такие моралисты, - но Степанов пока не может разрешить эту проблему.

Но и в самом этом вопросе много белых пятен. Если бы можно было одной личной жертвой приобрести более или менее гармоничное благоденствие своему народу! Не сомневаюсь, что таких героев нашлось бы у нас не мало, добровольных героев!

Но мучеников наших никто не ставил перед выбором, их просто хватали и вели. Выбор у них был не в том, чтобы идти или не идти на муки, а в том, чтобы пострадать или предать и всё равно пострадать.

Поэтому нравственный вопрос Анатолия Степанова следовало бы расширить. Готов ли я, почитатель Сталина, чтобы завтра повели на казнь, позор и ссылку меня, моих родных, друзей и многих соотечественников ради того, чтобы сохранить внешнюю целостность и могущество страны, внутри которой уже не будет место духовной свободе, но будет господствовать некая убогая идеология, не соответствующая моим убеждениям, упраздняющая отеческую веру?

Согласитесь, что в таком, более откровенном, виде вопрос уже кажется невыносимым и по содержанию отсылает нас к нигилистическому кредо Петра Верховенского, который собирался пару миллионов голов пустить в расход ради того, чтобы составить счастье оставшимся гражданам. С той лишь разницей, что сам Петруша жертвовать ничем не хочет, но только желает быть распорядителем этого жуткого пира, где «кровь - совершенно особенный сок»!

Разве наши святые новомученики шли на крест, чтобы обеспечить, выкупить у Бога, могущество сталинской империи? - Нет, кощунственно и представить это! Они чаяли и молились, чтобы этот ад прекратился! Их жертва была принята не в тёмный «алтарь» внешнего империалистического могущества СССР, но возложена на жертвеннике грядущего внутреннего преображения России, возвращения её к традиционным истокам, конечно же, под защитой сильного независимого государства!

Почему, и ещё раз почему, это последнее ассоциируется только с именем Сталина? Такая аберрация наблюдается и у о.Георгия, который пишет: «Сталин - это единственный правитель России, которому удалось на обломках Российской Империи создать мощное государство». А что, православная Российская империя несколько раз была разрушаема революциями, пока Сталин не явился; были варианты и неудачные попытки?

Напротив, всё двигалось вполне поступательно, и уже Ленин имел имперское мышление и совершал «заклинание над бездной», по выражению Бердяева, встал на борьбу с революционным хаосом. Ленинский большевизм, только он, смог вывести Россию из хаоса, выйти победителем в гражданской войне, заложить основы будущей советской державы.

Мы очень сожалеем о белой гвардии, но не дай Бог им победить тогда, без царя в голове, иначе мы тут и не спорили бы о Сталине, о России, её бы уже не было. Таковы парадоксы истории. Безбожный большевизм, убивший царя, парадоксально оказался с царём в голове, стал единственной на тот момент силой, способной удержать Россию от падения в бездну. Но это оправдывает его только в смысле исторической необходимости, но не в нравственном смысле.

Может быть, тогда и Ленина снова возвести на пьедестал, как предтечу советской мощи? Нет, скажут, он же убийца, безбожник, революционер! Но Сталин - это то же самое, только на другой, более устойчивой фазе коммунистической диктатуры, принимающей черты организованности, строительства и самодержавности. Ленин убивал «врагов революции» хаотично, а Сталин - прагматично.

Считать Сталина единственным и уникальным созидателем хаотически распадающейся России - это пристрастная аберрация, обморок исторического сознания. Вариантов не было. И уникальность вождя не в созидательных, творческих его способностях, они были как раз таки слабы, а в его чудовищном властолюбии.

Хотя, безусловно, мы согласимся с о.Георгием, что Сталин выполнил положительную историческую роль в деле ограждения Росси от опасностей с запада. Но верно и другое, что во времена идеологического противостояния и железного занавеса это было делать проще, чем сейчас, когда западный спрут беспрепятственно шарит у нас за спиной своими щупальцами.

Так же я соглашусь с о.Георгием, что надо учиться на уроках собственной истории. Историю нельзя отрицать, ибо она дана изнутри, а не навязана извне. Весь коммунистический период исторической России, с её метафизическим ужасом, - это момент самопознания.

Но это не значит, что надо сказать «да» историческим заблуждениям, ошибкам, антигероям. Так же и в личном покаянии, определяя свой грех, идентифицируя его, мы выволакиваем его на свет Божий, истребляем тьму, отрицаем зло, а не утверждаем его. Грехи могут иметь воспитательный смысл.

Неосталинисты же в этой аналогии уподобляются нерадивым исповедникам, которые грех приняли за добродетель только потому, что тот имел сильное, потрясающее действие.

 

4.

 

«Не в силе Бог, а в правде»

 

Я не стал бы возвращаться более к сталинской, набившей оскомину, теме. Но проблема шире, это проблема соотношения и противоречия истинной духовности и внеморальной силы. Православный неосталинизм, доходящий до экстремизма, несёт в себе признаки большевизма и должен быть нравственно преодолён, иначе будут дурные последствия.

Я говорю это не как отвлечённый «автор» с каким-то особым мнением, а как служитель Божий, который призван обличать нравственную ложь.

Вопрос о рецидиве сталинизма именно на православной почве стоит тревожно. Кроме высказанной ранее идее о внутреннем квазимессианском импульсе в сознании верующих неосталинистов, я хочу здесь сказать о ещё одном факторе духовно-психологического и мистического характера.

Это некий гипноз личности Сталина, который говорит о том, что за личностью этой стояли мощные демонические силы. Замороченность эта была и при жизни вождя, остаётся и теперь.

Этот обморок нигилизма психологически был вскрыт гениальным Достоевским в образах Верховенского и Ставрогина. «Аристократ в революции обаятелен». Мелкий Верховенский нуждается в масштабности и аристократизме Ставрогина. Так и русский коммунизм будет двигаться от Ленина и Троцкого к могучему Сталину. Достоевский почти и имя угадал: Ставрогин - Сталин, очень созвучно.

В Сталине много ставрогинской жути. Это не только нигилистическая беспринципность, помноженная на масштаб личности, но и некое подобие аристократизма в позе (истинному аристократизму взяться было неоткуда), усиленное глубиной демонического сладострастия, доведённого до плотоядия. Только этим можно объяснить сталинскую жажду крови, совершенно бессмысленную с рациональной марксистской точки зрения.

У Достоевского Ставрогин заканчивает жизнь самоубийством, но не потому, что он впал в уныние, как Иуда, а ввиду холодного безразличия к жизни, - всё испытано, всё скучно, хоть в смерти какое-то развлечение. Так и Сталин неожиданно для всех потеряет волю к жизни, ибо невозможно долго тащить на себе смертельную тяжесть инфернальных сущностей.

Самоубийство жены Сталина, той единственной, которая могла видеть сокровенное в личности мужа и вождя, - есть неразгаданное свидетельство инфернальной стороны этой личности.

Конечно, Сталин - не антихрист, но антихристианский опыт через него мы должны были получить. Антихрист также, и в ещё более высокой степени, будет обладать обморочным гипнозом личности, немалым её масштабом, магическим обаянием. Он также будет заигрывать с Церковью (до поры, конечно), также будет прельщать народы и людей, которые также, как и нынешние неосталинисты, будут путать и смешивать привлекательную внешность и имперские амбиции культивируемой личности с её пагубными  внутренними качествами и безнравственным содержанием.

20 век - век отрицательного антихристианского опыта России, опыта уникального и онтологического, это взгляд в бездну, это Божественная прививка против грядущего противобога и кривды его, дабы мы могли его распознавать и нравственно-волевым усилием отодвигать его пагубное воцарение.

Сталинская живодерская тоталитарная система, благополучно вживленная в советскую империю, есть малая модель грядущего глобального господства зла и беззакония. Именно поэтому какое-либо культивирование личности кесаря является не просто каким-либо заблуждением, но страшной духовно-нравственной подменой, приятием духа и метода антихриста до самого антихриста.

Трагично то, что эсхатологический опыт 20 века не был усвоен безбожными либералами-демократами, которые его либо отрицают, либо воспринимают очень формально и поверхностно.

Но ещё более трагично то, что те православные консерваторы, кто утвердились в культе внеморальной силы, - усвоили этот опыт извращенно.

Русский коммунизм на всех своих стадиях утверждал принцип насилия и диктатуры. Этот же принцип неосталинисты хотят применить и в построении России грядущей, православной, - таково у них применение личности Сталина.

Фактически они мечтают о теократической диктатуре. Но это невозможное словосочетание. Бог не диктатор, Бог - любящий Отец. Заповеди Божии также принимаются свободно.

Диктатуру может установить лишь человек или группа людей, вооружённых идеей диктатуры. То есть это будет диктатура людей, а не идей, равнозначная судьбе «апостола», который бы не послушал Христа, - не вложил меч в ножны, а пошёл сечь головы за Евангелие. Диалектика насилия такова, что даже самые благие намерения приведут в ад. «Ибо все, взявшие меч, мечом погибнут».

Христос отвергает этот путь. Спаситель даёт нам Истину, которая сделает нас свободными, и воспринять эту Истину надо свободно, а не принуждённо, иначе результат будет противоположный.

В Ветхом Завете ещё допускалась диктатура Закона, практиковалось жёсткое принуждение, это было обусловлено духовным состоянием людей и священными сверхзадачами. Моисей казнил в пустыне за собирание дров в субботу.

И даже тогда принуждение к Закону отзывалось негативно. Стоило народному вождю Иисусу Навину уйти из жизни, как народ Божий впал в идолопоклонство и потерял независимость. Нависла угроза ассимиляции.

Иисус Христос же сказал: «Блаженны ...» и «Радуйтесь и веселитесь...»! Начиная от этих слов Спасителя, вера Божия, вера христианская, утверждается как религия свободы, а не принуждения.

Любовь Христова и духовная свобода бывают непосильны. Православная идея может стать, как говорил Достоевский, тяжёлым камнем, под которым человек не живёт, но только корчится.

Но как бы нам не хотелось порой в воспитательных целях вернуться к «побиванию блудниц камнями» (в самом широком и образном смысле слова), это также нравственно невозможно, как возврат к ветхозаветным кровавым жертвоприношениям.

Я смею высказать здесь своё предвидение. Самодержавная идея потерпит неудачу, потеряет всякую привлекательность, станет глубоко провинциальной, если не будет очищена от культа силы вне Духа и морали.

Ибо «не в силе Бог, а в правде»!

Иерей Александр Зайцев, Валаамский монастырь