Лимонов и марево арабской весны

Первая часть. Дисциплинарный санаторий

Вторая часть. Сподвижники по ранней НБП

После того, как из жизни ушел Курехин, а из НБП -Дугин, национал-большевизм стал стремительно «леветь».

Лимонов воспринял произошедшее как «обогащение руды»: «обещать революцию, а вместо этого организовывать лекции Дугина о геополитике и эстетике фашизма - начало поражения».

Лимонов остался без «сказочников». Былого авторитета хватило на то, чтобы организовать партию, газету, собрать людей. Нужны были новые дела. Или, хотя бы то, новые слова. Такими «новыми словами» станет, в конечном итоге, пропаганда «Другой России».

«Профессиональные аналитики, занимающиеся изучением и классификацией политических партий в России, всё чаще относят национал-большевизм к крайне-левому флангу оппозиции. Одни объясняют эту идеологическую эволюцию уходом из НБП философа Дугина, якобы тянувшего партию «вправо», другие - стремлением национал-большевиков в мировое анти-глобалистское движение. И первое, и второе объяснение явно неудовлетво­рительны. Вместо того, чтобы рассматривать реальные исторические усло­вия в которых развивается национал-большевизм, акцент делается либо на частных моментах, либо на тактических партийных задачах». (И.Лапшин).

«Невозможно понять эволюцию радикально оппозиционной НБП, если не учесть эволюцию самой власти. Как ни странно, но в самом начале НБП заявила о себе не сколько как «крайне левая», сколько как «крайне правая» партия фашистского типа (причем, в подлинном смысле слова «фашистского», то есть копирующего идеологические и стилистические подходы итальянского фашизма).<...>

Интересно, что именно тогда, в конце 1994 г., когда Ельцин решил начать неуклюжий поход по обеспечению территориального единства РФ, произошел первый реальный срыв однозначно либерального курса. И если уже тогда радикальные либералы отвернулись от Ельцина, то многие националисты, и прежде всего, НБП, поддержали курс власти. Неизвестно, чем обернулся бы этот диалог националистов и власти в 1994-1995 гг., если бы в 1996 году не потребовались новые выборы президента и все либеральное сообщество не поддержало Ельцина против «красно-коричневого» Зюганова. <...>

Вообще, 1995-нач.1996 г. (эпоху «коржаковщины») можно считать периодом первого возрождения нгационально-государственнических тенденций. Аналитический отдел «Лимонки», автором которого был, конечно же, А.Дугин, вовсю расхваливал линию Коржакова-Барсукова и порицал либеральное лобби во власти», вспоминает бывший нацбол Аркадий Малер.

Интеллектуальный и культурный апофеоз национал-большевизма приходится на временной промежуток от переизбрания Ельцина до ухода из НБП «фракции Дугина». 1996-1998 годы были, как мы хорошо помним временем нового витка агрессивного либерализма, одним из проявлений которого была оголтелая русофобия в СМИ.

По воспоминаниям А. Малера численный и качественный рост партии обеспечивался следующими факторами:

«гибкой право-левой идеологией, привлекающей как националистов, так и коммунистов;

авангардно-футуристическим молодежным стилем, столь отличным от ностальгической депрессии «старых правых» и «старых левых»;

интеллектуальной модой на «консервативную революцию», которую удалось сформировать к середине 90-х;

яркими и шумными акциями, как индивидуального, так и коллективного типа;

наличием многих известных в молодежной среде имен;

регулярным выходом газеты «Лимонка» (два раза в месяц)».

Дугин в связи с этим упоминает также и наличие штаба «наФрунзенской набережной в Москве, который нам дал Лужков. Там проходили перформансы, выставки, лекции по политологии - собственно то, чем сейчас занимаются «Наши», «Россия молодая». Я не вижу большой разницы в том, что происходит сегодня в прокремлевских патриотических организациях, особенно у «Наших», и в том, что происходило в НБП 1995-1996 года. Идеи были практически те же. У «Наших» только все предельно упрощенно и без затей...»

Пользуясь случаем, вернемся к «правым сказкам и мифам» Александра Гелиевича. Мы уже упоминали, что Эдуард Лимонов в своих тюремных воспоминаниях называет Дугина ни много ни мало - «Кириллом и Мефодием» русского фашизма, принесшим с Запада «новую для нашей земли Веру и знания о ней... правые импульсы, правые сказки, мифы и легенды. Правую энергию. Правый неотразимый романтизм, которому невозможно было противостоять».

В связи с тем, что в то время многие были увлечены поиском альернативных историософских традиций, эсхатология от Дугина воспринималась с определенным интересом. Оккультный жаргон, который, увы, можно было бы назвать «латынью околобогемной среды 90-х» тоже не просто не отталкивал, но воспринимались тогда вполне в духе времени.

«Свою проповедь новый Кирилл-и-Мефодий начинает с возвещения имен двух великих Пророков и Апостолов Традиции: «посланника высшего центра в последнюю эпоху» брахмана Рене Генона, человека, первым осознавшего страшную опасность, которую несет в себе«профанический, антидуховный и сатанинский, в полном смысле этого слова, Запад, Дар-ульДадджал, «Дом Антихриста»», и его великого последователя кшатрия ЮлиусаЭволы», пишет В. Можегов в своем исследовании.

«Учитель, указавший путь в Кали-Юге» - этот заголовок статьи о Геноне, открывающей первый номер альманаха «Милый ангел», кажется, открывает нам заветную мечту самого нашего героя - стать вождем и проводником «тех, кому предстоит возродить Традицию в ее подлинном, нечеловеческом, «ангелическом» измерении и разработать сакральные основы грядущего Золотого века».В то же время его яркие эпатажно-футуристически-психоделическиестатьи начинают выходить в газете Александра Проханова «День».»

Эти статьи, по свидетельству скандально известноголжеепископапсевдоправославной секты «графа Сиверса» представляли собой«явную альтернативу жидоедскойпатриотовщине».

Такой «альтернативой» стали идеи, озвученные в «Конспирологии», позднее развитые в «Геополитике». Ранние труды Дугина, в которых тот вещает азы «непрофанной метафизики», комментировать бессмысленно. Думаю, самому Гелиевичу теперь стыдно за них.

В предисловии «Конспирологии» Дугин пишет:

«Модели "заговора" чрезвычайно разнообразны. В этой сфере наибольшей популярностью бесспорно пользуется концепция "иудео-масонского" заговора, столь распространенная сегодня в самых различных кругах. В принципе, эта теория заслуживает самого серьезного изучения, и мы должны признать, что полного научного анализа этой темы мы так и не имеем, несмотря на сотни и тысячи трудов как "разоблачающих" этот заговор, так и "доказывающих" его несуществование. Но в настоящей работе мы будем исследовать совершенно иную конспирологическую модель, которая основана на системе координат, отличной от "иудео-масонских" версий. Мы постараемся в общих чертах описать планетарный "заговор" двух противоположных "оккультных" сил, чье тайное противостояние и невидимая борьба предопределила логику мировой истории. Эти силы, на наш взгляд, характеризуются прежде всего не национальной спецификой и не принадлежностью к тайной организации масонского или парамасонского типа, но радикальным различием в их геополитических ориентациях. И объяснение последней "тайны" этих противоборствующих сил мы склонны видеть именно в различии двух альтернативных и взаимоисключающих геополитических проектов, которые стоят по ту сторону национальных, политических, идеологических и религиозных различий, объединяя в одну группу людей самых противоположных взглядов и убеждений».

Суть же дугинского толкования подлинной сути происходящего в мире в общих словах звучит так:

«Весь исторический процесс представляет собой столкновение двух типов цивилизаций: морских и сухопутных.

Морской тип создает «торгово-рыночную» либеральную модель цивилизации (примат экономики над политикой, индивидуума над общностью). Речь идет о Финикии, Карфагене, Великобритании и ее преемнице - Америке.

Сухопутный тип - «традиционную» иерархичную (примат политики над экономикой, государства над личностью). Таковыми, по логике Дугина были следующие цивилизации: Рим, Российская Империя, Австро-Венгрия и Германия.

В самом общем геополитическом плане «Атлантизму» противостоит «Евразийство».

Изложив принципы геополитики, Дугин переходит непосредственно к Конспирологии, предлагая посмотреть на парадоксы нашей истории с позиции «оккультного геополитического дуализма».

Согласно «правым сказкам и мифам», подлинная суть исторического процесса - это проявление смертельного единоборства двух оккультных орденов: Атлантического Ордена «Танцующей Смерти» и Ордена Евразии.

«Представители обоих орденов жили и боролись в Красной России. Причем атлантисты группировались вокруг ЧК и Политбюро, а евразийцы вокруг армии и ГРУ. Настоящим центром Ордена Танцующей Смерти, его прикрытием был КГБ (по сути, одна компания с ЦРУ).Ленин и Сталин были «евразийцами», Троцкий и его сподвижники -атлантистами. Пакт «Риббентроп-Молотов» стал выдающейся победой евразийцев, а 22 июня 1941 года - торжеством атлантистов. Хрущев был первым атлантистом у власти, но евразийцам (Брежнев) удалось его сместить. Афганская война была инспирирована КГБ, чтобы дискредитировать армию и спровоцировать атлантическое вмешательство. Андропов - законченный атлантист - инспирировал появление Горбачева. С этого времени атлантисты торжествуют. Но исход Великой Битвы впереди...»

В общем, часть патриотической общественности с искренним интересом обратились в геополитическую веру, проповедуемую А.Дугиным.

***

С 1998 года начало намечаться второе возрождение национально-государственнических тенденций. В этой ситуации, по словам бывшего нацбола-«дугинца» Аркадия Малера, «новый и огульно-оппозиционный радикализм лимоновского НБП становился политически неадекватным». «Национал-большевизм, напоминает Дугин, «был попыткой идеологизировать молодежь в антизападном, антилиберальном, антиамериканском колюче. По сути дела, сейчас принципы и идеологию национал-большевизма стал воплощать Путин. Он возвращает нам символику советского периода, он возвращает уважение к советской эпохе, он говорит о необходимости мощной, сильной державы. Он отстаивает суверенитет и независимость поднимающегося российского государства от западного влияния. Это идея новой волны патриотизма, которая выстраивает в единую ось досоветский период и советский период».

И вот как раз именно это оказалось, по словам Алексея Лапшинаподлинной причиной «полевения» НБП:

«Есть и другие причины стремительного движения НБП «влево». Среди них - дискредитация здорового патриотизма существующим режимом и, как следствие, появление в России национализма нового для неё типа. Мелко­травчатый, тупой национализм провинциальных лавочников овладевает сейчас сознанием десятков, если не сотен тысяч обывателей.

Суть этих изменений не в личностях, не в тактике, и даже не в при­оритетном положении большевистских идей по сравнению с националис­тическим.Речь идёт об окончательном отказе национал-большевиков от социального и национального консерватизма, в той или иной степени ха­рактерного для любого «правого» движения. Несмотря на ультрарадикаль­ность заявлений, подобный консерватизм был отчасти присущ и НБП об­разца девяностых годов. В те времена он был совершенно естественен и оп­равдан: общая ненависть к предательскому русофобскому режиму объеди­няла и «правых» и «левых». Это неудивительно, поскольку космополитизм, пресмыкательство перед Западом и фактическое отрицание смысла нацио­нальной истории открыто поддерживались властью в качестве противовеса русскому патриотизму в любой его форме. Именно в этот период традици­онно «правый» идеал тотального государства начинает восприниматься ле­во-патриотической оппозицией, как единственно возможный историчес­кий ответ внешним и внутренним врагам России.

В очень смягчённом вари­анте «правые» имперские идеи попали в арсенал политических лозунгов КПРФ. С гораздо более жестких и авангардных позиций эти же идеалы от­стаивала НБП».

Однако, по мнению Аркадия Малера:

«Эдуард Лимонов никогда не был национал-большевиком».

«Если под национал-большевизмом понимать только любое случайное сочетание «правых» (националистических) и «левых» (коммунистических) элементов, то да, был, только с эпохи поздней перестройки до раскола с Дугиным. Но национал-большевизм - это не абстрактный «национал-коммунизм», это вполне определенная идеологическая школа.

Русский национал-большевизм - это русский православный империализм (то есть русский византизм или русское евразийство), обнаруживший в советском эксперименте свое относительное воплощение (возвращение столицы в Москву-Третий Рим, возвращение русским эсхатологической миссии и т.д.). Это способ апологии «левой» русской революции с позиций консервативной геополитики, консервативной философии власти, консервативного цивилизационного подхода.

Богемному Лимонову всегда был ближе дух другой революции, к которой приставка «национал-» заведомо неприменима - революции образца 68 года с ее ставкой на ущемленные меньшинства, мультикульурноеотребье, революционную «каналью», как написал бы Бакунин.

Поэтому с уходом Дугина и его учеников из НБП эта партия окончательно перестала быть национал-большевистской, сразу после раскола ее идеология превратилась в хаотичный набор лозунгов, от которых требовалось лишь одно - быть пригодными в борьбе с властью. В итоге в корне изменился сам смысл существования НБП. Она образовала идеальный дуэт с «режимом», стала партией без внятной идеологии, которая противостоит столь же идеологически неопределенной власти. Главным смыслом существования партии Лимонова стало противостояние российской власти любой ценой».

В заключение, цитата из статьи А. Павлова «Протест как искусство - НБП»:

«Штурвал полноправно переходит в руки Лимонова. С этой поры, начинается сближение позиций национал-большевиков с либералами, к которым нацболы поначалу относились враждебно. Осуществляется энергичный приток свежих сил: все больше и больше молодых людей причисляют себя к многотысячной армии Национал-большевистской партии. Вместе с юными максималистами внутри партии образуется воинственные настроения.

Невольно вспоминается пророческая фраза Курехина, вскоре пересказанная Дугиным и ставшая безрадостным прогнозом: «он говорил что, если Лимонов будет настаивать на своём, то через несколько лет он станет главой яркой экстремистской партии, бессмысленной, бесперспективной, но шумной.

Так оно и вышло».