Часть Вторая
В основном перемены в СССР готовились сверху, для них вырабатывалась идеологическая база, которая потом «раскручивалась» через агитационно-пропагандистский механизм советских газет, журналов, через радио и телевидение, через плакатную индустрию. Вступали в политический процесс партийные, комсомольские, профсоюзные и производственные собрания, лекции общества «Знания». Но значительную роль в таких процессах играла и «творческая интеллигенция»…
Новая Конституция СССР
Не хочу оставить без внимания и ещё один ярких признаков во второй половине семидесятых политических перемен в СССР. В русле «разрядки» заметно активизировалась работа над проектом новой Конституции СССР.
Ещё в 1962 году на волне борьбы со «сталинским наследием» Н.С.Хрущев добился создания при Верховном совете СССР Конституционной комиссии под собственным председательством. Рабочая группа по подготовке текста, возглавляемая академиком Леонидом Федоровичем Ильичёвым, к Августу 1964 году предоставила проект. Однако в ходе политических потрясений, связанных с Пленумом ЦК 14 Октября 1964 года и отрешением от власти Н.С.Хрущева, Конституционную комиссию возглавил новый лидер Советского союза и КПСС Л.И.Брежнев. Подготовленный проект был подвергнут жесткой критике и отправлен на переработку, но практическая работа была заморожена. С 1968 года рабочую конституционную группу возглавлял член ЦК КПСС, заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПССС небезызвестный А.Н.Яковлев, он активизировал работу над текстом новой Конституции, пока его не отстранили от работы в ЦК и отправили в 1973 году послом в Канаду. Руководителем рабочей группы тогда был назначен кандидат в члены политбюро ЦК КПСС, академик Борис Николаевич Пономарев.
Не берусь судит, кто именно из этих лиц был наиболее активным смысловым и правовым реформатором конституционного текста. Но одним из существенных изменений в сравнении со Сталинской Конституцией 1936 года было введение в основной государственный закон статьи о КПСС: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза»[i].
Новая Конституция стала одним из ключевых признаков действительно большой перемены во внутренней политике СССР. Обновление основного закона Советского Союза связывалось с «демократизацией» общественных отношений в стране, изменения были нацелены на улучшение «имиджа» СССР и в Мiровой системе социализма, и перед лицом буржуазно-демократического Запада.
И хотя в СССР по старым договоренностям с 1978 года заработал и второй завод по производству «Пепси-Колы» — в Евпатории, а 18 Июня 1979 года в Вене на встрече Леонида Брежнева и президента США Джимми Картера был подписан договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2), процесс окончательно прервался в конце Декабря 1979-го Афганистаном и международными «олимпийскими» разборками 1980 года… «Большая перемена» в отношениях между СССР и САСШ была свернута.
С приходом же к власти в начале 1981 года президента Рональда Рейгана холодная война между СССР и САСШ возобновилась в полном масштабе и даже на новом уровне напряженности. В Марте 1983 года Рейган объявил СССР «Империей Зла» (EvilEmpire)… Были организованы две провокации с южнокорейскими самолетами. В Карелии и на Дальнем Востоке. Вторая с «Боингом» сработала на 100%!
К 1983 году Мировая система социализма вокруг СССР, было сложившаяся к 1949 году из стран «народной демократии» в составе ГДР, Китая, Северной Кореи, Монголии, Чехословакии, Польши, Болгарии, Венгрии, Румынии, Албании, Югославии, как единое целое значительно сократилась.Сначала ещё при Сталине откололись Югославия и Албания.Затем от СССР уже при Н.С.Хрущеве отошел громадный Китай. К 1969 году Китай даже стал потенциальным геополитическим противником. И хотя к МСС потом присоединялись Северный Вьетнам, Куба, Вьетнам объединенный, в геостратегическом отношении это мало что меняло. Довольно оппозиционно по отношению к СССР держала себя Румыния.
Попытки Москвы расширить МСС за счет Анголы и особенно Афганистана стали главным поводом длярейгановской формулы. Как говорят сейчас — политический слоган или мем «Империя Зла» оказал громадное информационно-психологическое влияние на польские события начала 1980-х годов. Вслед за поляками стала поднимать голову пришибленная в 1956 году оппозиция в Венгрии, вновь 1968 год стал поводом для роста оппозиционности вЧехословакии, особенно в Чехии… Советскому Союзу и его народам магией словосочетания «Империя Зла» стал навязываться «комплекс вины» чуть ли ни перед всем человечеством. После Русской Весны 2014 года и значительного повышения обороноспособности России некоторые патриоты юморят над старым выражением: «Империя зла. Империя очень зла». Но тогда — в 1983-м году оккультная и по содержанию, и по стилю формула «Империя Зла» стала действующим оружием против СССР посильнее термоядерного и нейтронных бомб. Так однозначным информационно-психологическим убийственным приемом создавалась и международная, и внутренняя почва для настойчивого ожидания уже настоящих кардинальных перемен с «дорогой в никуда».
«Он будет добрый, ласковый…»?!
Неожиданно для самого себя вспомнил давнишний разговорна журфаке 1975 года о фильме «Большая перемена», когда почти десять лет спустя впервые услышал песенку Максима Дунаевского на слова Наума Олева в телевизионном сериальном мюзикле 1984 года «Мэри Поппинс, до свидания»:
…Сотни лет и день, и ночь вращается
Карусель-Земля,
Сотни лет все ветры возвращаются
Hа круги своя.
Hо есть на свете ветер перемен,
Он прилетит, прогнав ветра измен,
Развеет он, когда придёт пора
Ветра разлук, обид ветра.
…Завтра ветер переменится,
Завтра, прошлому взамен,
Он придёт, он будет добрый, ласковый,
Ветер перемен.
Очаровательная Мэри Поппинс
И вслед за мультяшным Винни-Пухом с голосом Евгения Леонова тогда уже вполне опасливо подумал: «Это “ж-ж-жи” неспроста!» Почему опасливо? К тому времени я уже был молодым отцом, принял Святое Крещение, потому на общественные и политические процессы, связанные с «развитым социализмом», смотрел не наивным молодежным взором «больших надежд» на перемены к лучшему, а уже с определенной евангельской рассудительностью. Откровение Иоанна Богослова становилось в моем неофитском христианском сознании духовной реальностью и общемiровой духовной перспективой. Наслание «китайского» проклятия непослушным молодымжить в неспокойную эпоху перемен было для меня уже не пустым звуком: сердцем почувствовал какой-то тревожный дух всё же скрывается в той ласковой и внешне светлой песенке. Спроси кто меня тогда прямо, что же я чувствую, вслушиваясь в слова той песенки, не смог бы внятно ответить и наверняка постеснялся бы вслух признаться:
— Тревогу! Сильную тревогу!
И уж, конечно, не сказал бы, что та тревога вызвана каким-то оккультным действом. Но вспоминаю о том невыраженном тогда чувстве и теперь никак иначе назвать его не могу. Только необъяснимой, но осязаемой тревогой.
Возвращаясь к темам спецпропаганды и политического оккультизма не хочу излишне мистифицировать читателей «Русской Народной Линии» тем, что я будто бы считаю, что соавторы сценария и режиссер фильма «Большая перемена» или поэт Наум Олев — автор слов песни «Ветер перемен», были сознательно вовлечены в некий заговор и сочиняли что-то под политический заказ.
Скорее всего, у телефильма о ШРМ изначально были разные варианты названий.Пафосный из начала шестидесятых годов заголовок повести «Иду к людям» явно не подходил для комедийного фильма семидесятых. Рабочим наименованием сценария было «Приключения школьного учителя». У сотрудников Министерства просвещения СССР такое название вызвало протест. По легенде оператор Анатолий Мукасей предложил название «Большая перемена» — вроде бы и о школе, но в то же время с философским подтекстом: словосочетание подходило и к школьной тематике ленты, и в переносном значении для обозначения кардинальных жизненных перемен в судьбах многих персонажей фильма. Конечно, в итоге название утверждалось где-то в верхах…
Кухонная квази-диссидентская «оппозиция», которая умела «читать» скрытые смыслы и между строк, и между слов, по косвенной ассоциации словосочетание «большая перемена» связало со своими чаяниями от «разрядки», от было наметившегося курса на потенциальное «культурное» сближении СССР с Западом (Пепси-Кола, Филип-Моррис). Трехсмысленное — школьное, житейское и политическое — словосочетание «большая перемена» все же стало на некоторое время журналистским и общественно-политическим «мемом» в семидесятые и начале восьмидесятых. При всей неопределенности символического значения в сочетании слов «большая перемена», все кухонные посиделки в совокупности были весьма значительным и в последствие влиятельным социальным феноменом. В конце концов, во многом практическая идеология «перестройки» произросла не из казенных поэтапных партийных документов 1985-1987 годов, а из таких кухонных мечтаний советской интеллигенции шестидесятых и семидесятых.
Повлиял ли такой мем в названии фильма «Большая перемена» на текст журналиста и поэта-песенника Наума Олева о «Ветре перемен» категорично утверждать не берусь.Хотя общий социально-психологический и программно-вербальный контекст названием фильма всё же был создан и за одиннадцать лет крепко прижился в общественном сознании.
Тема восточного «ветра перемен», несущего Мэри Поппинс с зонтиком, многократно возникала в повестях Памелы Трэверс с самого первого появления необычной воспитательницы: «…Едва женщина вошла в садик, она поднялась в воздух и полетела прямо к дому! Да, было похоже на то, что ветер сперва донёс её до калитки, подождал, пока она откроет, а потом принёс её прямо к парадной двери. Весь дом так и задрожал, когда она приземлилась!» К тому же своих воспитанников няня-колдунья учила не бояться любых перемен. Поэтому в идейном отношении тут скорее стоит обратить внимание на первоначальный выбор материала для экранизации[ii]. Тема слов песни была обусловлена самим сюжетом экранизации. Но русский стихотворный текст Н.М.Олева о «Ветре перемен» для 1984 года имел вполне самостоятельное и определенное «гражданское звучание», недаром сам Наум Миронович иронично и с подтекстом называл себя «злостным романтиком».
Однако лирический строй музыки Максима Дунаевского, сказочный антураж фильма с милейшей Натальей Андрейченко, которая пела нежным и чистым голосом Татьяны Ворониной[iii], все эти обстоятельства не позволили песни «Ветер перемен» превратиться в какой-то грубый политического манифест. Так обычная для интеллигенции лирическая «фига в кармане».
Милая, чарующая песенка как бы сразу пришлась по душе миллионам наших соотечественников: её постоянно гоняли на радио, выпускали пластинками-сорокапятками, непременно стали включать в музыкальные нарезки из фильмов для ТВ (предтечи нынешних музыкальных клипов), но все же обаятельная песенка в наших судьбах ветер посеяла. Ведь ещё Пророк Божий Осия свидетельствовал об отступившем от Господа Израиле: Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю: хлеба на корню не будет у него; зерно не даст муки; а если и даст, то чужие проглотят ее (Ос. 8: 7).
Буря перемен
Менее чем через год после выхода телефильма «Мэри Поппинс, до свидания» — вначале 1985-го рок-музыкант Виктор Цой сочинил свою знаменитую песню «Перемен!»:
Перемен! — требуют наши сердца.
Перемен! — требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
«Перемен! Мы ждем перемен!»
Не берусь гадать, могла ли словесная тема внешне эстрадной («попсовой») песенки с небольшими вкраплениями рок-музыки «Ветер перемен» напрямую повлиять на поэтический творческий поиск Виктора Цоя. Но свою вещь рок-музыкант писал уже в общей духовной атмосфере 1985 года, на которую совершенно определенное эмоциональное и духовное влияние оказал и фильм «Мэри Поппинс, до свиданья», и песенка «Ветер перемен». Если же говорить об экспрессивной стилистики строк Виктора Цоя, то возможно, она была косвенной или даже прямой протестной реакцией на лирический и фантазийный настрой шлягера 1984-1985 годов:
…Завтра ветер переменится,
Завтра, прошлому взамен,
Он придёт, он будет добрый, ласковый,
Ветер перемен.
Зачем мечтать в каком-то добром завтра? Уже сегодня! И что за ласки?! Именно сегодня:
Перемен! — требуют наши сердца.
Перемен! — требуют наши глаза.
Брехтовская экспрессия зажигательных жестов Цоя при исполнении зонга «Перемен!» прямо указывает, что тут отнюдь не камерная песенка для круга друзей
М.С.Горбачев в интервью радио «Эхо Москвы» 14 Ноября 2012 года на презентации книги «Наедине с собой» (М.: «Грин стрит», 2012. 688 с.) живописно сочинял:
«Звонит мне Чазов: “Михаил Сергеевич, скончался Константин Устинович”[iv]. Ну, нам это все уже было понятно, потому что человек, в общем-то, на наших глазах уходил из жизни. И ничего сделать уже нельзя было. Я говорю: “На 11 вечера часов я назначил Политбюро, прошу вас за 30 минут раньше подъехать”. Мы встретились с ним за 30 минут… Но это, вот, к тому разговору… Я говорю: “Андрей Андреевич (Громыко. — Л.Б.), ну, нам все ясно”. Я Андрею Андреевичу говорю: “Что-то надо другое делать. …Цой на концертах поет «Требуем перемен». Это звучит «Требуем перемен», открыто и прямо люди говорят”. “Я над этим думаю, а тем более вы, очень много думаю. Опасно начинать в нашей стране крупные перемены. Опасно и рискованно. Трудно их довести до конца. Но надо начинать. Производительность в 2, в 3, в 5 раз меньше по сравнению с развитыми странами, не говоря уж о других странах. Страна самая богатая всем и вся не может обеспечить элементарных многих вещей. Страна самая образованная, но люди не могут ни поехать, ни встретиться. Закрытая. Задыхаемся”. Я говорю:“Все-таки, вот, я прихожу к тому, что надо начинать, надо рисковать”. В конце концов, тут присутствовал и русский авось. Он говорит:“Знаете, я, во-первых, с вашей оценкой ситуации в стране полностью согласен, и за то, чтобы начинать перемены”… Я вернулся. Уже прошло там несколько часов, намечали, что будем делать, и ночью над этим думал: “А, может быть, Громыко сказал так, потому что ему уже тоже терять нечего?” Он, ведь, ровесник моего отца, 1909 года. Нет, ну, я его считал очень серьезным человеком, поэтому я с ним и говорил». https://echo.msk.ru/blog/echomsk/951135-echo/
То, что Михаил Горбачев по своему обыкновению врёт, конечно, понятно. Песня Виктора Цоя, тогда только что написанная, возможно и звучала уже где-то на квартирниках в ближнем кругу В.Цоя. Но она ещё не была доведена автором до кондиции и даже не вошла в альбом группы «Кино» — «Это не любовь», который музыканты записывали весной 1985 года. Не было её и в альбоме «Ночь» — начала 1986 года. Впервые группа «Кино» исполнила песню «Перемен!» на четвертом фестивале ленинградского рок-клуба 30 Мая или 1 Июня 1986 года.
Так что как бы ни был М.Горбачев «продвинут» в вопросах молодежной политики, о существовании песни Виктора Цоя 10 Марта 1985 года будущий генсек знать не мог, а значит и повод для разговора с А.А.Громыко в тот день, если таковой и состоялся на самом деле, был совершенно иным.
Хотя несомненно, что уже во второй половине 1986 года концертная запись песни «Перемен!» широко звучала в молодежной среде.
А 1 Апреля 1988 года состоялась премьера фильма Сергея Соловьева «Асса».(Примечание: Помимо того библейского значения имени Аса, которое дано в титрах фильма, надо помнить и то, что клич «Асса!» составной элемент боевого кавказского танца, обычно у нас называемого «лезгинкой»),.Вот создание данного фильма, где концовке звучит песня Цоя «Перемен!» было целенаправленной акцией, не то, чтобы одобренной, но подготовленной и организованной политическими профессионалами. Исполнение акции «Асса» поручили модному среди молодежи кинорежиссеру С.Соловьеву. Такие продуманные демарши из одного творческого вдохновения не рождаются. Другое дело само исполнение художественного материала для такой акции было предложено действительно талантливому и остроумному режиссеру. На основании идеологических исходников-установок он создал вполне творчески свободную оригинальную вещь. Годы спустя — 19 Июля 2011 года — режиссер, явно умалчивая о политическом, идеологическом бэкграунде своего фильма,о цоевской песни в эпилоге вспоминал:
«…Жизнь показала, что с песней “Хочу перемен” очень подозрительная история. Потому что я сам махал руками в той десятитысячной толпе в парке Горького. И вот в этой толпе— я готов дать расписку кровью— ни один не знал, каких именно перемен он хочет, и ни один по-настоящему их не хотел. Получилось так, что я с первой “Ассой”, верьте или нет, послужил таким козлом-провокатором. То есть непростое, конечно, дело— орать: “Перемен!”, не зная, чего именно ты хочешь. Тем более что перемены в итоге произошли…» https://daily.afisha.ru/archive/vozduh/archive/solovjev/
Соловьев годы спустя за козла отвечать не станет…Б.Барабанов и С.Соловьев на презентации «Книги перемен»
Ныне музыканты из круга Виктора Цоя могут сколь угодно могут рассуждать о том, что поэт-музыкант не призывал к политическим переменам: «Люди, которые на митингах поют эту песню, вызывают у музыкантов шутки и смех. Не больше. “Перемен” писалась не для толпы. Не для стада. Местоимение “наши”, используемое в тексте, относится к очень узкому кругу людей. Самых близких, с которыми, возможно, ты сидишь рядом на кухне каждый вечер» (Георгий Каспарян).
Однако сам энергичный, заразительный и даже агрессивный характер роковой музыки Виктора Цоя в данном произведении свидетельствует о том, что слова песни отнюдь не сводились к выражению внутренних рефлексии молодой «творческой интеллигенции», зачастую недальновидной и в своем снобизме попросту глуповатой. Музыкальное оформленное требование перемен было нацелено именно на массовое возбуждение «стада», на внушение людским массам стремления к переменам ради сами перемен.
Как бы «инфантильная» стилистика афиши «Ассы» прямо указывала на дурманные растафарианские мотивы для советской молодежи
Так «добрый, ласковый ветер перемен», подувший с телеэкранов в последнем «застойном» 1984 году, в конце концов, породил разрушительную бурю «перестройки» и затем ельцинских «реформ».
Всякое выразительное слово, призыв, побудительный мотив, которые становятся одновременным достоянием широких общественных слоев, обладают колоссальной действенной энергией…
«Книга перемен» об «Ассе»
Вовсе не хочу винить ни соавторов телесериала «Большая перемена», ни творцов телемьюзикла о Мэри Поппинс и песни «Ветер перемен», ни энергично-экспрессивного, «заводного» популярного рок-музыканта, ни даже создателей фильма «Асса» в том, что они в своем творчестве воодушевлялись какими-то надеждами и в своем мягком или категоричном отвержение действительности выражали свои чаяния о каких-то больших переменах. Теперь, когда те большие перемены пришли и уже прошли, не дай, Боже, мне спрашивать что-либо с тех людей и выдвигать им какие-то вины и обиды за происшедшее с нашей страной с 1973-го по 2021 год.Паче у кого-то из них и может быть какая-то персональная ответственность в силу осознанности того или иного действа перед Господом за созданное, пусть каждый из них отвечает за это перед Богомсам. Если мы возьмемся таким образом судить те или иные творческие произведения и тем более отдельные выражения из таких произведений, мы придем к смысловому хаосу и нигилизму по отношению к любому свободному творчеству, особенно в сфере массовой культуры, и возбуди маккартистскую «охоту на ведьм», которая сама по себе станет витком новом смуты, крайне вредной для российской жизни.
Да к тому же стадо «творческой интеллигенции» в своем подавляющем большинстве стратегически мыслить не умеет и не понимает, когда их самих в наглую используют опытные манипуляторы, которые хорошо знают, чего именно они добиваются. Потому оценивать последствия такого магического воздействия на массы обязательно надо, чтобы за медный грошсамим не «покупаться» на призывы к переменам. Но об этом…
Незапланированное окончание следует
КОММЕНТАРИИ
[i] При создании нового основного закона советского социалистического государства в 1936 годуИ.В.Сталин и его идейные соратники прекрасно понимали, что коммунистическая идеология марксизма своей целью имеет разрушение государства. Даже в далеких на несколько десятилетий вперед политических стратегиях разрушать социалистическое государство, путем многомиллионных жертв и колоссальными усилиями выстроенное на большей части территории Российской Империи (Польша, Финляндия, Прибалтийские губернии, Западная Белоруссия были отделены) и выживающее во враждебном окружении буржуазных государств,И.В.Сталин и его ближайшие соратники не собирались.В правовых нормах они постарались избежать коммунистической антигосударственной риторики такого рода, чтобы не создавать смысловых противоречий между реально существующим классовым государством(«Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян» Статья 1.) и утопическим безклассовым обществом, которое декларировалось сугубо партийной идеологией и никак не формулировалось в рамках действующего государственного права. В сталинской конституции коммунистическая партия упоминалась как реально существующий политический фактор лишь дважды. В 126 статье: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества, а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных». И в статье 141: «Кандидаты при выборах выставляются по избирательным округам. Право выставления кандидатов обеспечивается за общественными организациями и обществами трудящихся: коммунистическими партийными организациями, профессиональными союзами, кооперативами, организациями молодежи, культурными обществами». Более понятие «коммунизм» и производные от него слова в Конституции ни разу не употреблялись. О компартии упоминалось де факто, но коммунистические идеи никак не оформлялась де юре.
Другой понятийной особенностью сталинской конституции было то, что по правовому духу она была «республиканской», и хотя сам Сталин в сугубо политических декларациях позволял себя говорить, что новая советская конституция является «самой демократической конституцией в мiре», слово «демократия» и производные от него в тексте конституции ни разу не употреблялись. И даже переводная формула как «народоправство» в ней отсутствовала. Понятие «демократия» было в те времена был употребимо лишь в партийных документах в виде «демократического централизма». О свойствах республиканской государственности недавно на «Русской Народной Линии» интересно выступил мой давний соратник по царистскому движению — депутат Государственной Думы России Николай Георгиевич Земцов «Феномен сосуществования Империи и Республики в Древнем Риме и в современной России. Выступление на съезде “Двуглавого Орла” 22 ноября 2020 года», https://ruskline.ru/analitika/2020/11/22/fenomen_sosuwestvovaniya_imperii_i_respubliki_v_drevnem_rime_i_v_sovremennoi_rossii где указал на принципиальные онтологические различия республиканства и демократии.
В тексте новой конституции 1977 года уже в преамбуле фигурировала утопическая коммунистическая риторика: «Высшая цель Советского государства — построение бесклассового коммунистического общества, в котором получит развитие общественное коммунистическое самоуправление. Главные задачи социалистического общенародного государства: создание материально-технической базы коммунизма», то есть в основополагающем правовом государственном документе в перспективе ставился марксистский принцип целенаправленного разрушениянашего тогда государства — Советского Союза. Неоднократно в брежневском варианте основного закона употребляется термин «демократия» и производные от него, и дважды говорится о «демократическом централизме».
Конечно, в 1977 году я не осознавал таких юридических противоречий в основном государственном законе. В ходе «всенародного обсуждения» текста конституции летом 1977 года, я проходил журналистскую практику в газете «Комсомолец Узбекистана». Не только каждому сотруднику газеты, но даже каждому практиканту было вменено в обязанность подготовить минимальную серию из трех-четырех интервью с соотечественниками и столько же реплик от имени сограждан, в которых обсуждались бы те или иные пункты проекта конституции. При работе над такими материалами я испытывал совершенно необъяснимое чувство фальши. Теперь я понимаю, что скрытые смысловые противоречия законопроекта как-то воздействовали на моё подсознание. И не смотря на мою общую лояльность к советской власти, то глубинное чувство фальши уже не оставляло меня вплоть до конца 1991 года, когда СССР был разрушен.
В сталинской версии советского государственного права был смягчен тезис о «диктатуре пролетариата», он рассматривался как уже прошедший временный этап: «Политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов и завоевания диктатуры пролетариата» (Статья 2). Существующая природа советской власти определялась так: «Вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся» (Статья 3). Никакой правовой апелляции к всеобщей «демократии», «народоправству» там не было, и такая позиции в существующем государственном праве была по-своему честной и непротиворечивой.
В новой версии конституции заработала мистика слова «демократия». Вместе с текстом конституции с осени 1977 года фальшивые «демократические» мотивы активно вошли в идеологию советского строительства, в повседневную пропагандистскую и агитационную риторику советской жизни. Когда политиками перестройки и республиканскими оппозиционерами в 1988 году широко был поднят вопрос об отмене 6 статьи о роли КПСС, мне стало приходить и понимание, что для судеб СССР конституционная реформа 1977 года была по-настоящему губительной. Ещё в пору изменений в конституции 1 Декабря 1988 года, 20 и 23 Декабря 1989 года и особенно 14 Марта 1990 года, когда 6 статья конституции была, наконец отменена, пришло понимание, что ложная идейная опора, искусственно встроенная в правовую основу страны, была выдернута из законодательной конструкции, и обрушение всей системы будет уже неизбежным. Если бы такая фальшивая «правовая государственная норма» изначально отсутствовала, то не было бы ожесточенной политической борьбы вокруг неё. В основной закон с помощью коммунистической и демократической риторики, с юридическим оформление роли КПСС в государственной жизни, была заложена смысловая правовая бомба, которая, в конце концов, взорвала всю систему советского социалистического государства.
Ни в ту пору, ни теперь я вовсе не испытывал и не испытываю никакой ностальгии ни по сталинскому, ни по брежневскому СССР, ни по социалистическому государству как таковому. После Святого Крещения в 1983 году и ознакомления с основами Православного Христианства я понимал, что происходящие перемены в жизни народов СССР и всей страны обусловлены БОЖИИМ Промыслом. Мне совсем не жаль того государства, но я скорблю о десятках миллионов жизней моих соотечественников, которых уничтожила или покалечила данная государственная катастрофа. Такого могло не произойти или произошло бы с гораздо меньшими людскими и геополитическими потерями, если бы демонтаж советской социалистической государственности проводился путем растянутых на десятилетия эволюционных реформ, как это до сих пор происходит в «коммунистическом» Китае.
[ii] Ей предшествовала довольно длительная история бытования «Мэри Поппинс» в СССР. Сначала был радиоспектакль «Мэри Поппинс» 1968 года в переложении Бориса Заходераhttps://youtu.be/fMGGClJUHPE, а затем по этому тексту — театральная постановка в театре Ермоловой 1976 года.
[iii] Татьяна Викторовна Воронина, композитор, с 1988 года вместе с супругом стала петь в церковном хоре, а с 1993 года, когда её супруга Виктора Ивановича Воронина, бывшего барабанщика группы «Воскресения», рукоположили в священника, она стала матушкой отца Виктора — настоятеля в храме Живоночальной Троицы села Мартемьянова Московской области.
[iv] Генеральный секретарь Константин Устинович Черненко скончался 10 Марта 1985 года.
