Необходимое предисловие
Не о всех запусках космических аппаратов сообщает пресса. Особо засекречены пилотируемые полёты к иным планетам. Однажды генсек Брежнев проговорился, что в 1971 году при посадке на Марс под горой Никс Олимпик разбился советский посадочный модуль с двумя космонавтами. Ходили слухи о штатовском обитаемом зонде, засосанном воронкой Большого Красного Пятна на Юпитере.
В дни Октябрьских событий 1993 года я помогал депутату Иванову, члену Комитета по космонавтике, перебираться из его кабинета в Доме Советов России на безопасную сторону башни. Когда я с пачками бумаг уже вышел в коридор, а Иванов следовал за мной, в кабинете разорвался танковый снаряд. Депутат погиб на месте. Меня контузило. Не помню, как выбрался из здания. Пришёл в себя на скамейке сквера, растерзанный, с папкой на тесёмках, которую судорожно прижимал к груди. Возвращать её было некому. В Белом Доме хозяйничали демократы.
Папка содержала любопытные документы. Оказалось, в год распада СССР с космодрома Байконур отправилась экспедиция к неизвестной планете за орбитой Плутона, 10-й по счёту, недавно замеченной астрономами. Под это тайное предприятие сконструировали новейший аппарат с уникальной начинкой. В частности, экипаж снабдили боксом для искусственного продолжительного сна. В той выморочной папке нашлось немало такого, что позволило мне достаточно полно представить себе эту одиссею. Приключения экипажа опишу в другой раз. Я взволнован одним открытием. А именно, был определён, как самый долговечный, один предмет земного происхождения. О нём в своём месте. Пока лишь намекну: это изделие - самое дорогое, если оценивать по особой шкале ценностей. Оно незаменимо в качестве средства сохранения человека разумного. Не будь этого открытия, я вряд ли взялся бы за рассказ.
Пробуждение
Он очнулся бодрым, с ощущением лёгкости в теле, будто проспал без сновидений несколько часов. Подобное ему довелось испытать однажды в своей короткой земной жизни при ночёвке в сосновой роще. Тогда лёгкие наполнял прохладный горный воздух, а телу было тепло в спальном мешке, разложенном на подстилке из хвои. Теперь же он находился в специальном боксе, но ощущения были те же: тепло снаружи, прохлада в груди и слабое, приятное опьянение увеличенной дозой кислорода.
Он сразу вспомнил последние наставления командира перед погружением в анабиоз. И стал действовать по инструкции. Сначала, проверяя память, вслух произнёс своё имя и код, наколотый на ладони, у основания большого пальца - 2ПККТП (2-й Пилот Космического Корабля «Транс-Плутон»). Затем потянулся, пошевелил членами, убеждаясь, что тело ему повинуется. Теперь надо оглядеть приборную доску и, неспешно покинув бокс, выглянуть в иллюминатор с мигающей лампочкой над ним.
Земные часы на приборной доске показывали 2381 год, 9-й месяц, 14-й день, 11-й час 32 минуты на Пулковском меридиане. Следовательно, сон его длился 380, с небольшим, лет. 354 года из них (показывал специальный датчик) 2-й пилот оставался единственным живым организмом на космическом корабле «Транс-Плутон».
Будто вчера случилось: на шкале времени год 2001, 10 лет длится экспедиция. Уже видна невооружённым глазом её цель - мутное пятно среди звёзд. На подлёте аппарата к планете, чьё имя он получил, обломок астероида попадает в основной двигатель. Аварийное изменение курса в сторону Земли становится невозможным. Путь домой по орбите, с использованием лишь силы тяготения Солнца, займёт 380 лет. Когда на борту убедились в верности расчёта, команда решает погрузить в анабиоз младшего из космонавтов. Им оказался 2-й пилот. Он меньше любого из них пожил на Земле, так пусть вернётся молодым, порадуется Солнцу в синем небе. Перед помещением «обречённого на вечность» в бокс ему нанесли на ладонь индивидуальную метку. Ещё вспомнилось, как опускали крышку со стеклянным оконцем...
Возвращение домой
Последний из команды «Транс-Плутона», предвкушая встречу со своими далёкими потомками, принялся раздвигать тугие ставни иллюминатора. Кажется, через него он провожал взглядом Землю почти 4 века тому назад. Волнение в нём нарастало. И вдруг все чувства приглушило сильное желание, сродни вожделению, поесть жареной картошки - на постном масле, с репчатым лучком. Он представил мамину сковородку - огромную, чёрную, с обгоревшей внизу деревянной ручкой, и в ней - доверху - золотистую «соломку» любимого овоща в кипящем масле. Видение столь ослепило его, так ударило в нос реальным запахом, что он не испытал шока от нежданной картины, открывшейся его глазам, когда ставни иллюминатора, наконец, были раздвинуты.
Тогда, в самом начале пути к краю Солнечной системы, он прощался с ярким полушарием, в сочных, синих красках океанов и воздушной оболочки, с узнаваемыми очертаниями суши, в пятнах сиреневых облаков (вторую половинку планеты заполняла ночная тень). Теперь, спустя... э-э-э, 10 плюс 380 лет, его встречало за стеклом иллюминатора тоже освещённое Солнцем полушарие, но будто сплошь обклеенное, поверх воздушного слоя, серебристой фольгой, как гигантская ёлочная игрушка. В одном только месте, ближе к тени, зияло квадратное отверстие наподобие люка. «Вход для посадки аппарата, - предположил гость из XX века. - А «фольга» - это солнечные электробатареи, вынесенные за атмосферу». В стороне висело в звёздном небе меньшее полушарие, такое же серебристое, без полос и пятен. Можно было догадаться - обитаемая Луна.
Предупредительный звуковой сигнал автопилота отвлёк моего героя от иллюминатора. Земля, без предупреждения, перехватила управление спуском. Все механизмы на корабле оказались отключены. Потухли лампы, предоставив Солнцу освещать каюту с человеком вблизи иллюминатора. Космический аппарат словно опутала снаружи невидимая гравитационная сеть и затягивала его в квадратный люк. Странно, молчало переговорное устройство. А ведь естественно было услышать взволнованные голоса, вопросы о состоянии на борту, о самочувствии. Но динамики будто онемели.
Чужие
Посадка произошла столь мягко, что догадаться о её завершении помог автоматически открывшийся люк. Под ним зияла пустота. В поле зрения - безлюдная, покрытая асфальтом плоскость и какие-то тени по её краям: то ли строений, то ли растительности. «Прадед в 14-й степени» всех землян, озадаченный молчанием принимающей стороны, почувствовал беспокойство: какие сюрпризы ещё преподнесут ему многажды правнуки? Те не заставили себя долго ждать. Тело гостя из прошлого будто опутало мелкими кольцами мягкое лассо и спустило через люк под опоры посаженного аппарата. Только отсюда, оглядевшись, 2-й пилот «Транс-Плутона» различил приближающуюся к нему обычным шагом группу прямоходящих. Никаких эмоций они не выражали ни голосами, ни жестами. Остановились в двух шагах. По платью не понять, мужчины или женщины. Замысловатые причёски из длинных волос, у некоторых бороды. Свои? Накладные? Пёстрый макияж, серьги, кольца в носу, бровях и губах; оттянутые до плеч и завитые, позолоченные уши. Женщины, что ли? Нет, женских признаков под чудной одеждой не наблюдается. Но похоже на стремление каждого индивидуума представить себя особью иного пола. А если определить по выражению лица? Но лица ничего определённого не выражают, разве что скуку. Во, во, скука! Она определяет одинаковость лиц.
Такая встреча обескураживает пилота. Остались ли ещё на Земле подобные ему по физическому сложению и по самосознанию? Ведь уже на исходе ХХ века стали приметами времени осмеяние морали, заложенной в Божью душу, и перекройка тела, данного природой (от увеличения персей и членов до смены пола). А какие перспективы открыли тогда первые успехи в перестройке генов! Неужели на сегодняшний день выходцы из разных стран превратились в «общечеловеков», стали бесполыми, производящими себе подобных почкованием от ногтя, от прыща на срамном месте? А если они теперь вообще бесчувственные? И разговаривать разучились? Общаются нетрадиционно же через айпеды на каком-нибудь «неоэсперанто» или вообще символами, смайликами? Почему они молчат? Это оскорбительно! «Эй! - сорвался в крик гость из ХХ века. - Да скажите хоть слово!». В ответ раздались (не в ушах, а внутри черепной коробки) звуки, подобные тем, что слышат собеседники в противогазах. Понять можно, если разговаривать лоб в лоб на одном языке. А если на разных, притом, взаимно непонятных?
Наконец один из встречающих (в пеньюаре дамы эпохи какого-то Людовика), с длинной узкой бородой, осыпанной золотой пудрой, показал жестом в сторону одинокого строения и произнёс несколько слов. Можно было разобрать «двапэкакатэпэ». Как они узнали его код? Впрочем, для них, наверное, несложно. Что ж, придётся привыкнуть: теперь № 2ПККТП - это его имя. Продолжить разговор не представилось возможным. Встречающие как по команде повернулись спиной к пилоту и так же неспешно, как пришли к аппарату, двинулись обратно. Только златобородая личность, на миг задержавшись, протянула ему предмет, похожий на мобильный телефон. Что-то залопотала, показывая жестами желание есть, спать, другое, чего получатель дара не понял.
Знакомство с новым миром
Гость из далёкого прошлого предположил, что он просто неинтересен новому человечеству. Людям XXIV века, наверное, все тайны Вселенной известны. А тут появляется живой реликт, в сравнении с которым любой современный первоклассник - Эйнштейн. Земляне теперь, очевидно, перегружены информацией текущего времени. Прошлое бесполезно - не светит, не греет. Так надо отстраниться от него, подавить в себе любопытство, забыть «дела давно минувших дней», освободиться от чар искусства и литературы былых эпох. Что может открыть современным людям он, 2-й пилот «Транс-Плутона, свидетель первых десятилетий Космической эры? Пусть доживает свой век во внутренней резервации как экзотическое существо.
Такой вывод сделал для себя лишний человек № 2ПККТП при возвращении на Землю через 390 лет после того, как он её покинул. Пока раздумывал, ноги сами привели его к строению на ближнем краю асфальтового поля. Пройдя циклопический портал, он оказался в просторном зале с однотонными, мутно-серыми стенами, уходящими ввысь, к светящемуся потолку. Не было возможности определить его высоту, ибо снаружи так же светилось небо над головой (если только это было небо). Ни клочка синевы, ни облачка над поверхностью планеты, обёрнутой в фольгу. «Ну, прощайте, Солнце и звёзды! Здравствуй, вечный электрический день!». Отгоняя тоскливые мысли, путешественник подумал о еде. И опять глазам и обонянию явилась мамина сковородка с жареной картошкой. Что за наваждение! Где искать кафе? Вспомнил о ручном пульте. Знак на одной из крупных кнопок напоминал раскрытый рот.
Нажал - короткий писк - и в ближней стене зала отъехала в сторону дверь. Мерси! Вошёл. Было ощущение подъёма на лифте, из него вышел в подобие коридора. Везде люди, похожие лицами и платьем на тех, которые встречали космонавта. На него не обращали внимания, хотя его лётный комбинезон не мог не бросаться в глаза толпы. Он слышал неразборчивые речи, без выражения, будто звучали механические голоса из динамиков, его случайно задевали, обдавали дыханием и запахами тел. Последнее только и отличало их от подвижных, говорящих манекенов. Ручной пульт уже самостоятельно издал писк и - чудо! - короткий, сразу исчезнувший запах жареного картофеля. При этом отъехала дверь в стене коридора. Стало быть, искомое кафе? Внутри...
Здесь я, автор этого повествования, должен сделать пояснение. Если я пишу, например, что мой герой ест ложкой, то каждый зримо представит себе это известное всем «орудие труда». Но (опять пример) называя в рассказе лоток, который используют бродяги и геологи, когда «золото роют в горах», необходимо его описать так, чтобы представить зримый образ нехитрого инструмента искателей драгметалла. Как? Сравнить неизвестный предмет с широко известными. Ребёнку, задавшему вопрос, «Земля какая?», будет понятней, если ответить «как мяч, только очень большой», чем сравнить её с а-агромным яйцом черепахи. Мяч каждому пацану и пацанке известен, а черепашьи яйца вряд ли 1 из 1 000 000 видел. В одном раннем стихотворении я назвал траву (да простит меня читатель!) изумрудной, в глаза не видя того пресловутого изумруда. А ведь у травы цвет травяной, проще - зелёный. Чего мудрить!
Герой моего рассказа всякий раз становился в тупик, пытаясь описать увиденное им на Земле после 390-летнего отсутствия. Буквально все предметы известного назначения изменили свой внешний вид. Вместо того, чтобы отметить «мне подали вилку», № 2ПККТП вынужден был долго описывать, как ему «подали к блюду, напоминающему жареную картошку, нечто вроде хирургических щипчиков». Далее шло пространное описание этих «почти что щипчиков» и прочих неизвестных ни одному справочнику предметов сервировки. А потом разочарованный гость XXIV века признался, что желанное лакомство «только напомнило мамино» чуть-чуть запахом и ещё меньше вкусом и оказалось с виду не обжаренными «соломинками» его любимого овоща, а скорее чем-то вроде манной каши с той особенностью... Не продолжаю, у меня бумага кончается.
Словом, 2-й пилот, оказавшись не в своём времени, не увидел ни одной вещи, ни одного предмета из прежней жизни. Притом, всё увиденное было столь своеобразно, что не поддавалось толковому словесному описанию. Он вселился, ни у кого не спрашивая разрешения, «во вроде бы гостиницу». Лежанка, на которой спал, не была ни кроватью, ни диваном, ни кушеткой, ни гамаком - каким-то гибридом перечисленных предметов. Телевизором он решился назвать какое-то похожее на унитаз устройство, из которого, когда поднималась неописуемой конфигурации крышка, выходили прямо в гостиничный номер (условное название), напевая резкими голосами, сексуально извиваясь под режуще-колющие звуки невиданных инструментов, обнажённые лицедеи, с фиговыми листьями в волосах на голове, и разыгрывали совершенно непонятные сцены, вызывающие недоумение и скуку. Может быть эти «шоу» повинны в появлении на Земле скучающих поколений? Питался № 2ПККТП «за так» в заведениях, «похожих на кафе». Именно похожих. Что-то (вроде шведского стола) предлагало неизвестные блюда, своим видом напоминающие одно, а вкусом другое. Утолив голод, «шёл в народ».
Если в безвестном приюте при помощи дарёного пульта можно было создать ночь, то за его стенами 24 часа царил электрический день. Улицы (проезжую часть и воздух) заполняли потоки машин, одновременно напоминающие и лимузины и сенокосилки. Толпы куда-то спешащих молодых и моложавых людей (ни детей, ни стариков) наводили мысль на учебные заведения, учреждения, производство. А может быть, некоторые стремились вырваться на природу - в рощи, в горы, к воде? Где границы этого города? Сколько ни колесил № 2ПККТП по улицам и площадям, урбанистическому пейзажу не было конца. Ни электронный подсказчик, ни прохожие не могли направить его ни в музей, ни в библиотеку, ни в театр, ни к открытой сцене с каким-нибудь зрелищем. Скоро стало ясно: ничего такого для обозрения «вживую» в этом мире нет. Музеи уже два века запрещены законодательно, что продиктовано заботой о психическом здоровье населения. Хранилища древних рукописей и старопечатных изданий преданы огню, когда обнаружилась связанная с бумажным тленом экологическая опасность. Доступ в аудио и видео хранилища возможен по специальным пропускам, необходимый запас знаний умещается в карманной коробочке, любому доступен, все дозволенные зрелища - на экранах телевидения. Куда податься безработному?
Ответы на вопросы
Безделье начинало тяготить человека XX века. Как влиться в новую жизнь не музейным экспонатом опломбированных хранилищ, а полноценным членом общества? Однажды его взгляд остановился на, казалось бы, бесполезном предмете в «гостиничном номере». Напоминал он... Да ничего не напоминал! Странный предмет. Ни малейшего признака, как оказалось, «самого продвинутого» на то время айпеда. Отсутствовали экран и клавиатура, какие-либо кнопки и отверстия. Он включился, когда безработный космонавт случайно нажал кнопку с астрономическим символом Земли на ручном пульте. Пилот будто стал обладателем универсальной «замочной скважины» в наглухо закрытых для него дверях, ведущих в дом человечества XXIV века. Понадобилось немало времени, чтобы заглянуть в углы земного общежития и получить более-менее цельное представление об интерьере. Открылось немало любопытного.
К описываемому времени был создан искусственный интеллект. Наделённые им компы, стационарные и самостоятельно передвигающиеся, получили гражданские права. Им отдали точные науки и производство, в том числе продуктов питания исключительно методами гидро- и аэропоники, освободив поля от пашни. Мясо всех сортов стали выращивать как растения, не лишая животных жизни ради него. Домашний скот вернулся в первобытное состояние, зверям позволили жить и размножаться в естественной среде их обитания. Охотник мог убить брата меньшого ради пропитания, не более того, но тогда лишался социальной карточки на продукты. Морские организмы приравняли к флоре. Люди оставили себе все искусства, литературу, спорт, игры, отдых от перечисленных занятий с доступными развлечениями, «любительскую учёность». И секс без разбора. Содомия стала не столько занятием, сколько предметом публичных, по инету, обсуждений. Уклоняющиеся от них публично же клеймились, как ханжи, и принуждались к покаянию на глазах уличной толпы по древнему «Методу Пуси-Райт».
Обладатели искусственного интеллекта были изначально сконструированы так, что не могли принять решение (тем более, исполнить его) о ликвидации биологической расы мыслящих насельников Земли. Даже мысль о социальном подавлении людей, о низведении их в рабское состояние блокировалась в электронном мозгу устройством, доступным лишь человеку. Со своей стороны, люди не могли уничтожить расу мыслящих компов без их отказа от специального предохранителя. Предохранитель же блокировал способность саморазвития компов, усиливать свои возможности, самовольно наделять себя дополнительными обязанностями и правами. Получался «общественный договор» без договора, в силу взаимозависимости и взаимного контроля.
Искусственному разуму люди передали функции Всемирного Правительства, Верховного суда, экономического планирования и Академии наук. Для их продуктивной, без сбоев, работы были созданы в ещё XXIII веке штучные суперкомпьютеры, куда стекалась информация с Земли, из ближнего и дальнего Космоса, статистические данные о состоянии буквально всего сущего в окрестностях звезды с названием Солнце. Всё это обрабатывалось, анализировалось. Выносились решения и отправлялись мыслящим компам низших звеньев для исполнения во всемирном хозяйстве, в исследовательских и образовательных центрах, в службах правопорядка, метеоритной опасности, медицине, повсюду.
Но если искусственный разум, лишённый права на саморазвитие, демонстрировал стабильность, то обладатели разума биологического происхождения уже не одно поколение всё реже предавались творчеству, которое выбрали как направление своей коллективной деятельности. Всё чаще и глубже они погружались в бесплодные утехи, демонстрируя общую деградацию. Стороннему наблюдателю, кем оказался № 2ПККТП, открылась причина торопливого передвижения людских толп с улиц и площадей в места проживания и клубы в определённые часы. Не первое десятилетие продолжались и набирали невиданную в предыдущие эпохи массовость модные компьютерные игры. Одна игра длилась по нескольку часов в день, а было их, конкурирующих за привлечение участников, бессчётное количество. Практически вся незанятая на производстве, в науке, управлении обществом, в службах внутренней и космической безопасности половина мыслящего населения Земли, Луны, Марса и Цереры (а это исключительно биологическое человечество) оставляла все иные занятия, когда приходило время тех или иных игр. Вокруг последних образовались партии, нередко враждующие между собой. Игры вплелись в реальную жизнь, стали её органическими составляющими. Человек очутился одновременно в реальном и виртуальном, рискуя навсегда оказаться в виртуальной реальности. Стал падать интерес зрителей к телешоу. Исполнители оставались без дела. Молодые дарования уже не стремились с прежним пылом занять место погасшей звезды в созвездиях примадонн и светил первых величин. А значит, падал спрос на поэтов и композиторов. Живописцы и скульпторы лишались посетителей выставок. Что до литературы, перестали читать даже детективы и произведения секс-жанра.
Этому относительно добровольному перерождению homo sapiens'ов способствовали некоторые особенности эпохи. Главная, по мнению моего героя, была в освобождении биологического человечества от семейных забот. Раньше они не позволяли перерасти увлечённости компьютерными играми в пандемию. Когда женщины перестали рожать детей и святое дело восполнения человеческого рода перешло (упрощаю) к стеклянной таре с трубочками, известные отношения разнополых существ свелись к сексу, как таковому, без благородных последствий. А это лишило традиционалистов главного козыря в их жёстком противостоянии с представителями нетрадиционных отношений. Последние повсюду, в самых консервативных странах тогда ещё разобщённой планеты, добились права заключать браки между собой, что, в свою очередь, позволяло им воспитывать чужих детей. Вместе с тем открылась дверь на зелёную улицу и для других «разноцветных» (не только «голубых») категорий, ориентированных если и «тем», но не «туда». Со временем и они, также повсюду, стали создавать законные семьи, как с подобными себе, так и в «перекрёстных вариантах», чтобы получать сирот на воспитание и щедрую приплату к ним - на пропитание всей семьи. Семейная пара из мужчины и женщины очень скоро превратилась в анахронизм, высмеиваемый на сцене, в кино, в прессе, на каждом углу. Таких браков заключалось всё меньше. Всё чаще женщины стали рожать вне обычного брака, от соседов, ориентирующихся по традиции, и других бойфрендов, пока не возобладала мода на «нероженок» (оф. термин). Пары стали создаваться для короткого развлечения, «по ситуации». Публичные дома превратились в самые распространённые клубы. Может быть, так бы продолжалось вечно, но случился вселенский скандал.
Всемирное Движение Скотоложества (ВДС), проведя самый красочный за всю историю праздничных шествий скот-парад, получило Нобелевскую премию по зоофилии. Гвоздём парада было стадо невинных тёлок и бычков, которое гнали мимо Колизея в Парк Любви мужчины и женщины (судя по внешним признакам) в карнавальных костюмах половозрелых быков и телиц. Конкурирующее движение нетрадиционалов, обозлённых на Нобелевский комитет, начало «копать» под Президента ВДС, воспитывавшего с супругой двух подкидышей. По официальному свидетельству, сеньор Президент состоял в браке с русской арт-моделью Бурионкиной, говорили, найденной им в костромской деревне, где она демонстрировала льняные трусики юным животноводам, ускоряя их половозрелость. Этот брак благословил-де (гудел эфир) сам кардинал Пидоротти, покровитель римских мальчиков. «Копнули» глубже - Костромская порода арт-модели подтвердилась, но с некоторыми поправками: избранницу сеньора Президента дома звали Бурёнкой, была она самой натуральной тёлкой на выданье, действительно моделью среди парнокопытных подруг.
Вопиющий факт воспитания человеческих детей в законной(!) семье зоофила и нетели (увы, по возрасту уже коровы) вызвал осуждающую резолюцию ещё существовавшей ООН. Скандал в Риме обнажил всемирную проблему и привёл в конце концов к ликвидации отдельных стран на Земле и созданию Всемирного Правительства. Но оно лишь усилило контроль за нетрадиционалами, оставив за ними прежние права. Когда власть перешла от людей к суперкомпам, те отменили семью, чтобы лишить нетрадиционалов законного права воспитывать детей. Однако возникло неравенство: традиционные пары рожали наследников и те оставались при родителях по факту. Тогда стали поощрять нерожающих женщин, сделав опору на стеклотарное производство новых поколений. Ничейными детьми занялись воспитатели-компы и добровольная обслуга биологического происхождения в детских городках при ИИЗиВ (институты искусственного зачатия и вынашивания). Дети вырастали абсолютными невеждами касательно того, что происходило на Земле до Эры Единой Земли. В школе рассказывали, что в начале всех начал был «Большой взрыв», кажется, в центре американской демократии, когда вождь африканского племени охотников за головами Барак Обама по ошибке выдал ядерную бомбу не тем террористам. Пришло время рождения последнего ребёнка от женщины. После естественной (в свой срок) смерти роженицы её выставили в Кунсткамере, а потом добавили туда знаменитого отпрыска, спившегося от всеобщего внимания. Так и стоят до сих пор в компании заспиртованных уродцев. Пары стали создаваться исключительно для «телесной нужды», как писал в своё время Иван Васильевич Грозный в письме Курбскому. Причём, на конец ноября 2381 года распределение по предпочтениям выглядело так:
Гомосексуалистов, природных и переформатированных (геи+лесбиянки), - 51%, бисексуалов (беспринципная, неразборчивая публика) - 48%. К названным примыкали (0,6%) «прочие», вроде скотозоофилов. Все эти 99,6% как бы представляли касту уважаемых. Остальные 0,4% традиционно ориентированных пар воспринимались общественным мнением, как каста неприкасаемых, склонных к эпатажу; ими брезговали. Вызывает восхищение дальновидность наших поэтов, от Сафо до Сержа д'Анкура, которые задолго до описываемых событий называли Землю в своих стихах «голубой планетой».
Дорогая находка
Не найдя для себя места на Земле XXIV века, разочарованный действительностью, № 2ПККТП нашёл отдушину в мысли перебраться из «отеля» на борт своего корабля, если того не свезли на склад металлолома. Нечего и мечтать о бегстве с планеты. Кто позволит? И нужна разгонная ракета. А как бы было славно выйти на орбиту Земли, пристроиться сзади неё на почтительном расстоянии и кружить вкруг Солнца до конца своих дней, представляя, будто вернулся в год 1991! Остаётся выпросить у властей аппарат в личное пользование. Ведь он не представляет для землян никакой ценности. Можно поселиться в нём, запастись водой и продуктами, зашторить иллюминаторы, наполнить кабину звуками моря под Одессой, где он учился на спецкурсах, и сосновой рощи в Карпатах, которые он записал 4 века назад, готовясь к 20-летней экспедиции. Вывести на экраны милые сердцу подвижные виды, внушив себе, что они не на флешках, а натуральные, за окнами его убежища. На борту неисчерпаемые запасы видеоматериалов, музыкальных, литературных записей, научных. Жаль, нет ни одной настоящей книги; отложил дома «Робинзона Крузо», как талисман, да забыл в суете сборов в дорогу.
Всё более загораясь этим планом, мой герой стал часто наведываться к «Транс-Плутону». Люк срабатывал на голоса членов экипажа. При одном из посещений своего «загородного дома» пилот обратил внимание на рощу, которая виднелась сквозь синюю дымку в противоположной от города стороне, за дальним краем асфальтового поля. Пройдя его, он ступил на дорожку, вьющуюся между кущами широколиственных деревьев. С первых шагов этот массив зелени, редкой в городе, в один миг перенёс его в немыслимую даль того дня, когда он, молодой пилот, самый младший член экипажа, прощался на целых 20 лет с любимым парком на склонах Замковой горы.
Он испытывал гордость, что выбор Комиссии пал на него, предвкушал впечатления от нескорой высадки на незнаемую планету. И вместе с тем искренне делил печаль с Машей, бывшей одноклассницей. В школе он отдавал ей предпочтение дёрганьем за косички и проводинами после уроков домой, неся её портфель. Она выделяла его тем, что позволяла ему это делать. Лишь однажды в выходной день они угостились пломбиром в парке на Замковой горе. После выпускных экзаменов райком комсомола направил обладателя Золотой медали на секретную учёбу в Одессу. Когда он вернулся в родной город, мамы его уже не было, а Маша заканчивала медицинский институт. Косички она давно обрезала, и новоиспечённый «летун» (так представлялся он старым друзьям) ограничил своё ухаживание тем, что однажды поднёс к Машиному дому её тяжёлую сумку. Она как-то робко спросила о его планах. «За меня уже решили, - ответил он. - Я исчезаю. Надолго». - «Напишешь?» - «Понимаешь, Маша, меня не будет много лет. Очень много. Ты станешь почти бабушкой». Маша не скрыла грусти, и её настроение передалось ему. Перед отлётом в Звёздный городок, 2-й пилот космического аппарата простился с ней в парке на Замковой горе, где в киоске у входа в старинный грот по-прежнему торговали пломбиром.
Выходит, он не гулял по паркам 390 лет. Он готов биться об заклад, что это место ему знакомо. Вот та самая купа старых тополей на взгорке, а дальше по аллее будет лавочка. Точно, сразу за поворотом... В таких случаях говорят «стал как вкопанный». Но ошеломило его не устройство для сидения, кстати, лишь отдалённо напоминавшее садовую лавочку 4-вековой давности. № 2ПККТП увидел то, чего здесь, вообще, на Земле не могло быть. Он увидел... книгу. Да книгу - предмет, который ни с каким другим не спутаешь, иным словом не назовёшь. Неважно, из какого материала её листы и обложка, какими буквами или знаками отпечатан текст, какие рисунки в ней, как оформлен титул. Это - книга. И ничто другое. Потрясение от увиденного было столь сильным, что не шло ни в какое сравнение с пережитым при аварии на подлёте к 10-й планете. Наконец он заставил себя приблизиться к лавочке, потянулся к книге и тут только увидел поверх неё узкую кисть девичьей руки. С трудом, медленно повёл взглядом по руке вверх - к хрупкому плечу, по тонкой шее, остановил его на белом лице... Маша?!. Нет, не Маша, но как похожа! Такое же бесцветное, некрасивое и привлекательное лицо. И одета не как нынешние. В её платье простого покроя могла бы, не стыдясь, выйти из дому и Маша.
Он опять перевёл взгляд на книгу. На космическом корабле бумажных книг не было. После приземления ни одна книга в городе не попалась ему на глаза. И вот он её видит. Это был единственный предмет, который в продолжении 1000 лет от Гуттенберга сохранил общий вид, изначальные пропорции. Девушка доверчиво протянула томик в скромном переплёте странному человеку. Тот взял, раскрыл, и ощутил пальцами, ему показалось, бумагу (это слово тоже не требует объяснения). Но его волнение стократно возросло, когда он понял, что читает кириллицей на титульном листе «Александр Пушкин. Капитанская дочка. Нелегальное издательство старинной книги, год 2381».
Вплетая в родную речь слова местного языка, предельно корневого, бедного, без оттеночных суффиксов, гость из ХХ века, волнуясь, осыпал девушку вопросами:
- Кто вы? Вы читаете на русском? Почему именно эту повесть? Кому принадлежит издательство, какую цель оно ставит?»
Неожиданно для человека из прошлого, девушка ответила на том языке, на котором написана «Капитанская дочка»:
- Я участница Движения возрождения мировой культуры. Курирую русское отделение. Нас пока что мало, но мы верим, найдутся единомышленники и «скроется тьма». Земляне преодолеют в себе духовный упадок. Я люблю эту повесть, постоянно перечитываю её, по Пушкину изучаю русский язык, ведь на нём написана великая литература, - девушка деликатно, плавным движением руки вернула себе книгу, бережно пригладила примятый титул. - Это (я уверена) лучшая поэма в прозе о чести и долге, о любви и верности. Она учит, как жить достойно, в чистоте. Как быть благодарным тем, кто делает тебе добро. Знаете, как говорили на родине Пушкина, в старые времена? «Сим спасёмся», - девушка выделила голосом местоимение «сим», похлопав пальчиками по верхней крышке обложки. - Спасётся этой и другими, такими как эта. Мы выбрали старинную книгу. Она самое сильное средство излечения человечества от безразличия к высоким образцам всевременной культуры, от пошлости, примитивизма, от отношения к морали, как к пережитку. А вы... Вы откуда? Вы какой-то... Не как все. Расскажите о себе.
Уняв волнение, мой герой присел на лавочку рядом с нежданной русофилкой. Не торопясь, рассказал ей свою одиссею, включая месяцы, проведённые после приземления под искусственным небом, без Солнца, Луны и звёзд. Девушка ни в чём не усомнилась ни жестом, ни взглядом. Только когда рассказчик назвал себя земляком Пушкина, пытливо заглянула ему в лицо: не шутит ли. Отозвалась, когда он умолк:
- Да, мы слышали о Вас, было короткое сообщение. Никто не придал этому значения, ведь любопытные сейчас - редкость. - Задумчиво помолчала, и вдруг возбуждённо. - Знаете что, идите к нам! Вы будете полезны в нашем деле. Ведь вы когда-то читали книги. Правда, читали? Что, тысячу прочли? Разве это возможно? Где Вы их доставали? Домашняя библиотека - это не сказка? И ещё, говорите, были публичные? От ваших слов голова кружится. Да, да, идите к нам. Ну, как вы будете жить один, в кабине аппарата? А там, в городе, среди тех... Вы погибнете от скуки. Как личность. Вас затянут компьютерные игры. Бр-р-р! Печальная перспектива.
- А что, идём! - вскочил на ноги № 2ПККТП и, галантно подав руку, помог девушке подняться. - Меня Петром нарекли при рождении, - и добавил шутливо. - Предупреждаю, дедушкой меня не зовите, обижусь, ведь мой биологический возраст... Да я всего-то лет на десять вас старше.
Девушка - на корпус впереди - повела нового участника Движения дорожкой, ведущей через парк в неизвестность. Увлёкшись беседой, Пётр машинально назвал свою проводницу Машей.
- Что я слышу! - остановилась она, - вы назвали меня Машей? Как дочь капитана Миронова? Спасибо, я польщена. Хорошо, стану для вас Машей. А Вы Пётр. Петруша Гринёв. Бывают же встречи!
