Михаил Федорович Романов
Владимир Викторович Большаков хорошо известен нашим читателям, как русский мыслитель, журналист, писатель, ведущий эксперт по вопросам сионизма и масонства. Сейчас он подготовил к печати новую книгу «Франция: Встречи с великими». Она состоит из тех интервью, которые он взял во Франции во время своей работы там в качестве корреспондента газеты «Правда» с 1986 по 2000 год. В книгу включены беседы автора с выдающимися людьми Франции и русскими людьми, оказавшимися не по своей воле в эмиграции. И те и другие еще при своей жизни получили мировую известность. Эти интервью-портреты не утратили своей актуальности и сегодня, хотя почти все их герои ушли в мир иной, передав нам свои мысли и чувства, как эстафету. По просьбе читателей публикуем некоторые из этих интервью.
Открывает серию публикаций беседа с М.Ф. Романовым. Мысли и выводы, прозвучавшие в ней, сегодня как никогда актуальны.
В поисках ответа на свой вопрос «Куда пойдет Россия?» мне было необходимо совершить путешествие во времени – вернуться туда, где естественный ход истории был прерван, – к прекращенной госпереворотом большевиков монархической и демократической традиций России. К счастью, во Франции такое путешествие оказалось возможным.
…Пригород Парижа Нейи. Маленькая улочка, на которой две машины разойдутся с трудом. Седой худощавый мужчина в очках, которые не скрывают его по-мальчишески озорного взгляда, открывает мне дверь своей квартиры. В ней чисто, прибрано, нет ничего лишнего. Обилие русских книг говорит о том, что здесь живет не француз, а наш соотечественник. Далеко не всегда и не все русские в эмиграции соглашались с этим термином. Мне не раз приходилось слышать: «Да, я по происхождению русский, но отечества у нас разные, ибо я гражданин Франции».
Для князя Михаила Федоровича Романова, а именно он и открыл мне дверь, Отечеством всегда была Россия, хотя он и посетил ее впервые в своей жизни только в 1992 году, открыв для себя постсоветский Санкт-Петербург, названный так вновь по имени его великого предка. Он не однофамилец Петра Великого. Михаил Федорович был членом Императорского Дома Романовых. По отцу, князю Федору, он – внук Великой княгини Ксении Александровны (дочь Александра III, сестра Николая II) и Великого князя Александра Михайловича (внук Николая I, племянник Александра II и двоюродный брат Александра III). По матери – княгине Ирине Павловне Палей – внук Великого князя Павла Александровича (младший сын Александра II, брат Александра III).
Михаил Федорович родился в Париже в 1924 году, в доме бабушки – княгини Ольги Палей, вдовы Великого князя Павла. Он воевал в рядах французского Сопротивления, с боями дошел вместе с американской армией до Германии. После войны вся его жизнь была связана с кино. Он работал с французским кинорежиссером Жюльеном Дювивье, а в 1971 году создал свою студию короткометражных фильмов «Ализ филмс». Меньше известна другая сторона его творческой биографии. Знатоки проблемы называют его «живой памятью рода Романовых», большого рода, подрублен-ного революцией под корень, но все же выжившего, хоть и рассеявшегося по свету. Он автор нескольких книг по истории рода и той трагедии, которая его постигла в результате Октябрьского переворота 1917 года.
Потомки Императорского Дома Романовых живут в США, Англии, Испании, Италии, Греции, Австралии, в Дании, Канаде, во Франции. У нас об этом малоизвестно. «Мне говорили в Петербурге: “Не дурите нам голову, господин! Все Романовы погибли”. Даже журналисты приняли меня за самозванца...» – горько усмехается Михаил Федорович.
В паспорте он записан как Michel de Russie, т. е. Михаил Русский. Во Франции когда-то таким же образом записали и дочку Ярослава Мудрого, вышедшую замуж за французского короля Генриха I, – Анна Русская.
Михаил Федорович показывает мне свой труд «Семейный альбом Романовых» – богато иллюстрированный трехтомник, выпущенный в 1989–1992 годах парижским издателем Ж. Ферраном. Это – его гордость, его детище. И хотя я, автор этих строк, – человек далекий от монархии, думаю, что такой альбом нашел бы и в России своего читателя. «Всему, как сказано в “Екклезиасте”, свое время…»
Нависший над судьбой Императора Николая II и его семьи злой рок не оставляет их и после мученической смерти. Надо же было так случиться, что ярые антимонархисты стали столь же ярыми монархистами, подняли императорские символы и штандарты на государственную высоту в РФ. Даже сам Б.Н. Ельцин, по указанию которого (в бытность его первым секретарем Свердловского обкома КПСС) был снесен с лица земли дом Ипатьевых, в подвале которого расстреливали и штыками добивали семью Николая II, в первые годы после развала СССР не прочь был поиграть на монархическом поле. Ходили слухи, что в его семье уже примеряли корону «Царю» Борису, а унаследовать ее должна была бы его дочь, «Царица» или даже «Императрица» Татьяна. Неспроста, видно, окружение Ельцина запускало пробные шары по поводу возможного восстановления монархии в России через регентство Бориса Николаевича над малолетним наследником Георгием, внуком последнего претендента на русский трон Великого князя Владимира Кирилловича, хотя он даже не Романов по фамилии, а Гогенцоллерн...
Герб Романовых.
Утвержден в 1856 г. Автор герба Б.В. Кене
С удивительной бесцеремонностью, полностью проигнорировав многочисленных и ныне живущих членов Дома Романовых, вчерашние номенклатурщики КПСС принялись перерывать могилы, искать в неизвестно откуда взявшихся останках гены царской фамилии Романовых. Уже по тому, что пробу на эти гены брали у членов королевской семьи Англии, которые приходятся дальними родственниками по крови Романовым, а к ныне живущим Романовым, которые по линии наследования к Николаю II стоят гораздо ближе, даже не обратились, можно было заподозрить, что устроителей похорон Царской семьи гораздо больше заботит политическая, если не заодно и финансовая сторона дела, чем восстановление исторической справедливости.
Мы говорили с Михаилом Федоровичем незадолго до того, как в Кремле решили захоронить так называемые «останки» Николая II и его семьи, обнаруженные вдруг неподалеку от Екатеринбурга. Российская пресса была полна сообщений об этом, и газета «Известия» возвестила на весь мир, что предназначенный для захоронения прах – «это останки царя, царицы, трех великих княжон, врача и слуг», и что на этот раз «научные выводы об идентификации исчерпывающи» и «их достоверность даже избыточна»?
Я спросил Михаила Федоровича, согласен ли он с этим утверждением.
– Если говорить о «научных выводах», – ответил он, – то «Известия» не упоминают, что именно в Америке, где проводилась генетическая экспертиза, единого мнения о том, что же нашли – останки Романовых или нет, не было с самого начала.
– Не так давно в Нью-Йорке вышла книга Альберта Масси, где как раз об этом и идет речь. Но даже это не самое главное,– говорит Михаил Федорович.– Более 70 лет мы считали, что костей Императорской семьи вообще больше нет. После того как сожгли трупы, облив их бензином, их полили серной кислотой. В книге известного французского историка Алэна Дэко сказано, что в результате получился «суп», который вылили в заброшенную шахту. Поэтому надо решить, во что верить: в то, что говорили еще с двадцатых годов, либо в то, что нашли в 1989 году? Вот мой вопрос... У меня такое ощущение, что все это организовано не без участия англичан. Почему они в этом заинтересованы, я не знаю. Мне говорили в Санкт-Петербурге, что англичане нашли еще какие-то деньги, принадлежащие Романовым, и им наверняка нужно ответить со всей определенностью, что Императорская семья умерла. Но, независимо от этого, у меня всегда были большие вопросы по поводу самого факта существования костей, а также их поисков еще до того, как их нашли в 1989 году. Когда же мне сказали, что будут не просто похороны, а панихида в Екатеринбурге, затем в Москве, а потом уже и в Петербурге, то мне стало ясно: готовится явная политическая акция, сопровождающаяся, если хотите, немалой политической рекламой.
– В российской прессе писали, – задал я вопрос, – что история с захоронением останков Царской семьи отмечена своей закономерностью: именно из Екатеринбурга, где она погибла, пришел Ельцин, положивший конец советской власти, человек, с благословения которого, если не по его инициативе и проводилось все это расследование подлинности обнаруженных царских останков.
– Есть и другой вопрос: почему именно Ельцин взорвал тот дом Ипатьевых в 1978 году, где расстреляли Николая II с семьей? Говорят, что по распоряжению из Москвы. Тогдашним лидерам не нравилось, что туда началось паломничество. Цветы каждый день, горящие свечи. Для меня это другой вопрос. В доме были хорошие полы. Толстые, деревянные. Раз уж кровь Романовых между половицами пролилась, найти ее можно было, не обращаясь ни за какой генетической пробой в Англию. Ведь известно, что следы крови сохраняются почти 400 лет. Легко было бы определить, чья же там кровь пролилась. Так почему ликвидировали такую возможность узнать истину? У меня нет и на это ответа. Только вопрос.
– Если нет полной уверенности в том, что речь идет о захоронении царских останков, то вместо решения проблемы предания их земле организаторы похорон создадут другую проблему...
– Да, вопрос этот очень трудный и деликатный. Представьте себе, что есть хотя бы один человек, который знает истину. Что он сделает после того, как состоится захоронение костей Царской семьи в Петропавловке? Если он живет в России, то он вряд ли рискнет говорить вообще. Но если он находится за границей…
Когда похороны состоялись, почти все члены Дома Романовых все же приехали в Санкт-Петербург. Не столько потому, что их убедили в подлинности положенных в царские гробы костей, а скорее потому, чтобы принять участие в примирительном акте России и династии Романовых. С этой точки зрения, как они считали, их участие в церемонии в царской усыпальнице в соборе Петропавловской крепости было куда более важным, чем подлинность самих останков. Михаил Федорович считал иначе, поэтому и в церемонии решил участия не принимать, и в Россию тогда не поехал.
Вся эта история, несомненно, вызвала интерес у россиян к поискам правды о гибели Царской семьи, к судьбе монархии в России и непосредственно – к судьбе Романовых. Газета «Правда» с моим интервью с Михаилом Федоровичем разошлась в момент.
В России между тем появились монархические союзы и партии. Было воссоздано Дворянское собрание. В Москву зачастили «Кирилловичи» – вдова покойного князя Владимира Кирилловича, их дочь Мария и внук Георгий, которого уже принимали чуть ли не как будущего царя.
Я спросил Михаила Федоровича:
– А насколько законны претензии этой ветви Романовых на русский трон?
– Да Георгий, – ответил он, – скорее немецкий княжич, чем русский. Но для меня сейчас его претензии ничего не значат. Мне важнее другое: хотят ли русские, чтобы мы, Романовы, вернулись? Даже не как цари, а просто, чтобы жить у себя на Родине, в России. Для меня самое главное, чтобы мои внучки могли вернуться. Пока они итальянки, француженки, американки. Это безумно грустно. Семья разрушена совсем. К сожалению, Мария (дочь Великого князя Владимира Кирилловича, мать Георгия. – В.Б.), объявившая себя «престолонаследницей», не способствует ни ее единению, ни лучшему пониманию Романовых в России. Я вообще не хочу вступать сейчас в споры такого рода. Это несвоевременно. Претензиями на трон России мы не занимались. Нам было не до того. Мы работали всю жизнь, и у нас на такие претензии просто не было денег. Проживающие в Америке, Англии, Италии мои братья и сестры Романовы – небогатые люди. У них нет наследства, на которое можно жить безбедно. Они, как вы говорите, трудящиеся. Владимир же (имеется в виду Великий князь Владимир Кириллович Романов. – В.Б.) никогда не работал. Откуда он деньги получил, меня не касается. Но в течение последних 37 лет именно он и его семья выступали в качестве законных претендентов на трон.
– Западная, в частности французская, пресса писала, что после смерти Владимира Кирилловича не все Романовы признали его дочь княжну Марию главой Русского Императорского Дома, исходя из того, что в соответствии с решением еще Императора Павла I женщина не может претендовать на русский трон.
– Да, такое решение действительно было принято Павлом.
Русским людям всегда есть о чем поговорить.
В. Большаков с Михаилом Федоровичем Романовым
– Но в таком случае и Георгий не может быть таким претендентом. Между тем он регулярно посещает Россию, совершает путешествия по стране вместе с «Великой княжной» Марией и вдовой Владимира Кирилловича. Его представляют именно в качестве наследника русского трона. И именно в связи с ним шли разговоры о возможном регентстве над ним президента Ельцина...
– Я этого не одобряю. У кого больше прав претендовать на российский трон – это вопрос не первостепенной важности. Россия, на мой взгляд, пока не готова к таким поворотам. А историю нельзя не торопить, не поворачивать вспять.
– Действительно. Идут споры, кто имеет право на российскую корону, кто – нет, а мы даже не знаем, что собой представляют Романовы сегодня.
– Да уж. Тот же Собчак в свое время оказался в весьма сложном положении, потому что он верил Владимиру и Марии. И считал, что они единственные наследники. И вдруг приехали в Петербург Андрей, Никита и Михаил Романовы, о существовании которых никто не подозревал.
– Таким образом, вновь встал вопрос о законном наследнике?
– Мы этот вопрос не ставили.
– Какое вы вынесли впечатление от поездок в Россию? Хотят русские возвращения Романовых или нет? Ведь там уже вовсю действует движение за возрождение дворянства, есть и монархические партии. Хотя, честно говоря, у меня такое впечатление, что все это – маскарад, а все эти неомонархисты – просто ряженые.
– Пока, очевидно, – сказал Михаил Федорович с грустной улыбкой, – русские нашего возвращения не хотят. Я это вынес и из разговоров с людьми, и из общения с нынешней администрацией. Я не бьюсь за то, чтобы мне в Петербурге вернули дом моего отца. Но надеюсь, что мы получим пусть не дворец, а хотя бы маленький домик. Увы, администрация Петербурга пока нам навстречу не идет. Что же касается монархического движения, то тут вы правы. Там есть искренние люди, но, к сожалению, и впрямь больше ряженых...
– Среди тех, кого вы называете ряжеными, есть теперь немало и новоявленных графов, маркизов, даже князей. Говорят, что за определенную цену это можно приобрести в монархических кругах в Москве. Это так?
– Вы, наверное, знаете, сколько было самозванцев, претендентов на трон Романовых после гибели Царской семьи. Что это были за люди? Проходимцы, жулики... То же самое относится и к тем, кого вы именуете «монархическими кругами», раз они занимаются таким бизнесом. Никто не может присвоить ни дворянского, ни графского, а уж тем более княжеского титула в отсутствии в России самого института монархии и в отсутствие царствующего монарха. Это исключено. Ни за какие деньги купить это нельзя.
Встреча с князьями Романовыми
В 1999 году в Париже я познакомился и с другими князьями Романовыми. За одним столом в кафе неподалеку от Триумфальной арки дуайены трех ветвей Российского Императорского Дома – князья Всеволод Иоаннович, Роман Петрович и Андрей Александрович собрались на встречу со мной, корреспондентом коммунистической «Правды», внуком Ивана Федоровича Большакова, основателя первого профсоюза в России и члена Российской Коммунистической Партии с 1905 года. Немыслимое, казалось бы, это рандеву было вызвано тем, что в почти что сюрреалистической борьбе за российский престол «Правда» после нашего интервью с Михаилам Федоровичем оказалась единственным органом печати в России, выступившим против монархической аферистки Княжны Марии Владимировны, объявившей себя «престолоблюстительницей» при поддержке новоявленных кремлевских «царедворцев», которым она принялась раздавать княжеские, графские и баронские титулы. Князья Романовы поблагодарили «Правду» и меня лично за поддержку их правого дела и передали мне вот заявление, которое я и воспроизвожу здесь в оригинале на дореволюционном русском с полагающимися в таких случаях «ятями» и прочими особенностями написания.Заявленie
Князей АНДРЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА ВСЕВОЛОДА IОАНОВИЧА и РОМАНА ПЕТРОВИЧА
В качестве представителей трех ветвей Россiйскаго Императорскаго Дома мы сочли неотложным выразить наше отношенiе к некоторымъ поступкамъ и распоряженiямъ Князя Владимiра Кирилловича, который именуется великимъ княземъ и главой Дома Романовыхъ.
Мы заявляемъ, что семейное положение Супруги Князя Владимiра одинаково съ темъ, которое имеютъ супруги других Князей Крови Императорской, и мы не признаемъ за ней права именоваться “великой княгиней”, так же какъ мы не признаемъ именованiя «великой княжной» дочери Князя Владимiра Кирилловича.
Мы считаем, что провозглашенiе Княжны Марiи Владимiровны будущей “блюстительницей Россiйскаго Престола” является неосновательнымъ и совершенно произвольнымъ поступком.
Под Заявлением стояли размашистые подписи всех трех князей. Мы опубликовали его в «Правде», и вскоре в наш корпункт пришло мне благодарственное письмо от них за эту публикацию.
История этого княжеского протеста против действий Марии Романовой давняя. Князья Романовы на той нашей встречи разъяснили мне ее суть. После революции и убийства семьи Николая II и других членов императорской фамилии отец князя Владимира Великий князь Кирилл (1876–1938) провозгласил себя титулярным Императором Всероссийским манифестом от 31 августа 1924 года под именем «Кирилл I-й». Однако не все уцелевшие члены дома Романовых признали за ним право на использование такого титула.
Во-первых, Кирилл, женившись на своей двоюродной сестре, нарушил традицию рода Романовых, в котором браки даже с дальними родственниками рассматривались как инцест и были запрещены.
Во-вторых, во время Февральской революции Кирилл дважды предал Царя. Он присягнул на верность Государственной Думе и ходил по Петрограду с красным бантом на лацкане. Более того, он нарушил присягу Царю: моряки Гвардейского экипажа по приказу Кирилла заняли Царскосельский и Николаевский вокзалы, чтобы воспрепятствовать верным Николаю войскам прибыть в столицу спасти его и других Романовых.
После ареста Николая II и его семьи Временным правительством Кирилл летом 1917 года нелегально уехал в Финляндию, где у него родился сын Владимир (1917–1992).
В 1924 году Кирилл, будучи правнуком императора Александра II, присвоил ему, как князю императорской крови, титул «Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь».
После смерти отца 12 октября 1938 года Владимир в возрасте 21 года принял титул Великого Князя и был признан главой Российского Императорского Дома шестью великими князьями и князьями крови императорской, стоящими за ним в порядке династического старшинства, большинством царствующих домов Европы. Другие князья Романовы выступили против такого признания
Дело в том, что Владимир, как и его отец, по канонам наследования Российского Престола, составленным еще при Императоре Павле I, не мог быть престолонаследником, так как был женат морганатическим браком на княжне Леониде Георгиевне Багратион-Мухранской-Грузинской (1914–2010). А род Багратионов к тому времени уже перестал быть царским, так как Грузия находилась в составе Российской Империи с 1801 по 1917 год. А потому и их дочь Мария, претендующая на главенство в Доме Романовых и провозгласившая себя престолоблюстительницей, по Уложению о престолонаследии Павла I на это законных прав не имеет. Вот из-за этого весь сыр-бор с непризнанием претензии Марии на Русский Престол и загорелся. Хотя, справедливости ради, отмечу, что все оставшиеся в живых Романовы были женаты именно морганатическим браком, включая Михаила Федоровича.
17 июля 1998 года, в 80-ю годовщину расстрела, останки членов Императорской семьи были захоронены в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Увы, «престолоблюстительница» Мария Владимировна продолжала выступать в роли теперь уже «Великой княгини», а российские власти эти ее незаконные претензии всячески поддерживали. И губернатор Санкт-Петербурга Беглов так посодействовал ее укреплению в этих претензиях на русский трон, что отрядил на торжественную свадьбу в Исаакиевском соборе ее отпрыска, по происхождению не Романова, а Гогенцоллерна, целую роту почетного караула. На государственные средства, между прочим.
...Неисповедимы пути Господни, как и судьбы претендентов на его благословление и Русский трон.
18 октября 2015 года находившиеся в Госархиве РФ останки Цесаревича Алексея и Великой княжны Марии Романовых, найденные уже после захоронения останков Царской семьи в 1998 году, были захоронены в Екатерининском приделе в Петропавловском соборе Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге.
Возможно ли возвращение?
Уже после церемонии захоронения «царских останков» в 1998 году я спросил у Михаила Федоровича:
– А вы бы поехали в Россию, чтобы там постоянно жить? Ведь вы были инициатором создания Фонда Романовых для России в 1992 году, по линии которого осуществляется гуманитарная и другая помощь РФ. Это уже своего рода возвращение Романовых в Россию.
– Я готов приехать. Хотя я и понимаю, что жить там 12 месяцев в году будет мне нелегко. Уже потому, что все 70 лет моей жизни были связаны с Францией. Жизнь Николая Романова – с Италией, жизнь Дмитрия – с Данией. Но, думаю, это можно преодолеть.
– Вам уже немало лет. Но я смотрю, покой вам только снится. Вы были одним из инициаторов встречи Романовых в Париже в 1992 году. Какие цели вы ставили при этом?
– Прежде всего, мы искренне стремимся помочь восстановить историческую правду о Романовых. Когда я был в Петербурге, меня спрашивали, почему мы не вернулись раньше. Но как? Кто бы нас пустил? Кто бы дал визу? Кто бы дал мне, например, гарантию после войны, что меня не уничтожат еще до того, как я пересеку границу России? А мы ведь не были на стороне Гитлера. Мы все сражались против него. Я – во французской армии, Никита – в английской армии, другие – в американской.
– Владимир Кириллович между тем не воевал. Он попал к немцам в самом начале войны. Насколько известно, он отказался с ними сотрудничать.
– Фактически он был у немцев в плену. Его нашли в Баден-Бадене в 1945 году. В Германии нельзя было его оставлять. Англия принять его отказалась. Швейцария тоже. В результате он выехал на жительство в Испанию и только много лет спустя вернулся во Францию. Так что не только большевики были против Романовых. Вся Европа. И наша проблема не бывший Советский Союз. Это – Европа. Никто не хочет, чтобы мы верну-лись в Россию. Хотя у нас ничего не осталось, кроме имени.
– Объективно в войне против Гитлера вы были союзниками большевиков?
– Объективно, да. История поворачивается иной раз самым неожиданным образом. Кстати, когда я был в Санкт-Петербурге, я разговаривал с теми, кто его защищал от немцев во время войны. Для них война связана с блокадой Ленинграда, с защитой Ленинграда. И как солдат, я понимаю их возмущение тем, что город переименовали в Санкт-Петербург. Кстати, и это было сделано не по инициативе русских. Был такой знаменитый обед Ельцина в Париже с господином Жаком Сегалой (специалист по рекламе, социолог, близкий к Социалистической партии Франции, один из организаторов ее предвыборных кампаний. – В. Б.) пять лет назад. Так вот Сегала ему сказал: «Вы хотите все переменить? Перемените имя Ленинград на прежнее!» И Ельцин послушно это выполнил, принял историческое решение на уровне спеца по рекламе!
– Вы поддерживаете постоянные связи со своими родственниками по линии рода Романовых. Что он сейчас собой представляет?
– В мире, наверное, немного настолько разрушенных семей, как род Романовых. Если до Второй мировой войны еще как-то поддерживались нормальные связи, то война многое разрушила, всех разбросала. Я своего отца в последний раз до войны видел на Пасху в 1938 году. А затем я его увидел только в 1946 году. Романовы, как я уже сказал, воевали во всех союзнических армиях, кроме советской. А после войны осели повсюду. Точной статистики, сколько сейчас в мире Романовых из нашего царского рода, я не вел. (В 1967 году одна газета подсчитала, что в мире 29 мужских наследников Дома Романовых. – В.Б.).
Михаил Федорович показывает мне фотографию, сделанную в 1992 году. Семь князей Романовых: Дмитрий (Дания), Александр, Андрей и Никита (США), Ростислав (Англия), Николай (Италия), Михаил (Франция). Я не хотел вовлекать его в споры о том, что происходило в России после развала СССР, но все же спросил:
– Что вы думаете о будущем политическом устройстве России, когда смотрите на нее сегодня?
– Когда я там был весной 1993 года, я уже увидел, что страна распродается по частям. Итальянцы покупали дома в Петербурге, немцы… Ростроповичу дом не продали, но зато он купил двухкомнатную квартиру. За пятьдесят тысяч долларов. Мы ему сказали: «Вы нас убили. У нас нет такой суммы, чтобы купить две комнаты в Петербурге». В общем, осталось у меня такое впечатление, что идет гигантская распродажа России. Так, кстати, было в 20-м и 21-м годах, – говорит Михаил Федорович.
И, подумав немного, заключает нашу беседу так:
– Мне трудно судить о положении в России, ибо для этого надо постоянно следить за ситуацией, для чего у меня, увы, нет возможностей.
И дальше он сказал то, что я воспринимаю теперь, как его политическое завещание, и потому выделяю эти его слова курсивом:
«Думаю все же, что будущее за теми, кто сможет объединить Россию и восстановить ее былое могущество. Самое главное сейчас – не допустить ее дальнейшего распада. Поймите, это самое главное».
Мы расстались у порога его дома. Михаил Федорович вышел меня проводить, подробно объяснил, как мне кратчайшим путем выехать из Нейи в Париж. Мне все это показалось тогда какой-то фантастикой. Я, корреспондент «Правды», только что мирно побеседовал с правнуком Александра III… Потом мы – не удивляйтесь – подружились семьями с Михаилом Федоровичем, гостили в их доме в Биаррице, и мои дочери играли с его внучкой, отчаянной забиякой и затейницей принцессой Татьяной Русской (Романовой).
Бывало, что во время наших парижских застолий князь, забыв о политесе, срывался и кричал: «Кто довел Россию до ее нынешнего состояния? По чьей вине все рушится? Это вы – большевики – во всем виноваты!» В нашем доме он как бы открывал для себя Россию, которую увидел только в конце своей жизни, но по которой тосковал душою всегда. Иногда в порыве благодушия он говорил: «Приятно все-таки узнать, что и среди коммунистов есть вполне приличные люди». Я не реагировал на эти его уколы. В поисках ответа на вопрос о том, куда идти России в ХХI веке, для меня было куда важнее его мнение о том, что происходит в нашей стране, в том числе и о дебатах на нашем «верху» вокруг проблемы Царской семьи, о возможности восстановления монархии. Мне повезло, что я смог узнать ответ на этот вопрос, что называется, из первых уст.
Владимир БОЛЬШАКОВ
