(часть третья)
Итак, друзья мои, слава Богу, я выписался из больницы! Матуська тоже выписалась немного раньше. Потихоньку идем на поправку, всех сердечно благодарим за молитвы!
В больнице я пролежал десять дней, а до этого неделю лечился дома и пытался справиться самостоятельно, советуясь с врачами, комбинируя лекарства, но в конце концов дойдя до такого состояния, что в ночь, когда приехала Скорая не мог уже ни стоять, не сидеть, ни есть, ни пить, не думать, ни говорить, ни молиться… вернее ходил по квартире как загнанный зверь и понимал, что мне просто очень плохо и что сам я справиться с этим состоянием не могу.
Ну, вот, как-то так.
Скорая в этот раз приехала довольно быстро: через шесть часов, ночью, около трех и дальше я уже не стал противиться регламенту. Согласился на госпитализацию.
К счастью оказалось, что есть свободное место в главной нашей крымской ковидной больнице, а она, (опять же, к счастью) расположена от нашего дума в двух остановках езды на общественном транспорте.
Ну вот и всё. Собрался я наспех (вернее, заранее собрал самое необходимое), доченька проводила меня (ее каким-то чудом обошла эта напасть) и я поехал.
На удивление не оказалось этой ночью никаких очередей и меня сразу с машины Скорой проводили в приемный покой, где было, в общем, спокойно и тихо. Но, конечно, люди в «скафандрах» то и дело деловито, хоть и устало проходили и следовали своими путями. Было видно все-таки, что больница живет своей (в том числе и ночной) напряженной ковидной жизнью.
Почти сразу после меня привезли еще пару человек, и они тоже сидели в коридоре, возле фойе, где была организована приемная и дежурный врач оформлял за столом все необходимые документы. Всё прошло быстро и без проволочек и меня сразу повели на КТ (совершенно бесплатно, к слову). Оказалось 30-35 % поражения легких. Средняя тяжесть…
И вот здесь я хочу задержаться немного, чтобы сказать о своей благодарности Богу, в первую очередь, но и… государству, как это не покажется кому странным. Ведь послушайте…. Мы настолько привыкли уже, в том числе и во всей этой ковидной напасти, что кто-то ДОЛЖЕН о нас позаботиться: приехать, расспросить, выказать участие, записать, уколоть, повезти, оформить, уложить, лечить… А вы только вдумайтесь на секундочку какая поистине громадная работа и организация ее за этим стоит! И никто ведь, на самом деле ничего нам НЕ ДОЛЖЕН. Не обязан, вы понимаете, и ничего этого – условно говоря, «человечного и исцеляющего» со стороны государства могло бы и не быть…
Вы знаете, я лежал уже в больнице…. Ладно, на седьмом этаже, в коридоре переделанного сначала из Урологии в ЛОР, а затем и в ковидное – отделения. Лежал в закутке, куда не дошел капитальный ремонт… у окна, где рядом за какими-то ширмами были сложены штабелями металлические советские койки…. Я лежал среди мужчин и женщин… Но я лежал на хорошей койке и врачи заботились о мне… и делали мне необходимые уколы и капельницы, вели наблюдение, прилагали усилия, переживали, чтобы я поскорее поправился. А еще… Вы будете смеяться, но каждый день, в пластиковых судочках нам разносили завтрак, обед и ужин… и вот нянечка или санитар, раздавая еду, всегда предлагали хлеб и говорили: «Кушайте, кушайте, берите больше, а то нам его приходится выбрасывать!» И это был прекрасный свежайший хлеб: белый или черный по выбору. И я всегда брал с каким-то даже ужасом и благодарностью два куска, и всё время вспоминался мне… Иван Сергеевич Шмелев. Как он писал о голоде страшном… да вот ровно сто лет назад. В Крыму. Когда, вот, дедушка старенький всё приходил в государственную столовую с последней надеждой покушать и всё трясся от немощи своей и умолял ему хоть ложку супца дать… А его, не выдержав, избили, в конце концов, черпаками по голове и он помер…. Или как матери с тощими и безнадежно высохшими грудями у дороги лежали со спеленатыми своими в лохмотья и помирающими от голода младенцами…. Просто потому что «нетути кушать». И это ведь было, послушайте, и это не сказки! Государство, которое вознамерилось всех осчастливить разом, но в реальности из более-менее благополучной жизни ввергло всех в непостижимый ужас и хаос!
И Иван Сергеевич вспоминал, как он изумлялся, думал и никак не мог себе представить, что вот в это самое время… где-то в Европе… на улицах за копейки продают свежий хлеб с лотков и он лежит, а люди проходят мимо…. Вы понимаете: где-то есть, а у нас здесь нет. И помирай. И никакого тебе государства! И это ведь было сто лет назад в Крыму, да и не только в Крыму, а по всей необъятной России.
Горе, горе нам, забывающим Бога!..
А теперь я болею тяжело и реально вижу и чувствую, что государство, милостью Божией, всей своей мощью заботится о скорейшем и благополучном моем выздоровлении! Просто так…. Потому что…. Потому что милость Божия! Вот о чем я хочу сказать. Милость Божия, понимаете, что Бог еще не оставил нас в нашем безумии глупой и безбожной жизни погибать окончательно. И милует и питает, и силы даёт и сохраняет жизнь! Вот об этом нам надо молиться, об этом благодарить со слезами и я сейчас ничуть не шучу!
- - -
Теперь немного о самой эпидемии, потому что, честно говоря, какой-то нелепицей до сих пор звучат вопросы: а существует ли она вообще? а не вселенский ли это заговор масонов и т. д.
Вы знаете, я в больницу собирался быстро и как-то так получилось, что читать ничего не взял, да и не до того было, а потом уже дочка принесла одну тетрадь мою, в твердом переплете, куда я раньше выписывал особенно поразившие меня мысли святых отцов. И вот, проверьте, лежа на больничной койке, я зачастую подносил в эти дни к глазам и всё старался вобрать в себя, яснее осознать простую мысль, высказанную когда-то святым Симеоном Новым Богословом. Вот эта простая, но важнейшая мысль:
«Цель всех по Богу живущих есть – благоугодить Христу Богу нашему и примириться с Богом Отцем чрез приятие Святаго Духа. <…> Если этого нет у нас (в цели и действии), то тщетен всякий другой труд и суетно всякое другое делание наше».
То есть, понимаете в чем дело, – мы все, человечество в целом, страшно уклонились от общей нашей цели жизни и бытия. И общее ощущение от этой вселенской напасти коронавирусной, что это – огромное попущение Божие, чтобы разрушить безумие человеческой наглости и превозношения. Кого возможно еще призвать к сокрушению и покаянию перед Богом, может быть даже через болезнь и саму смерть, а упрямцев нераскаянных – истребить с лица земли. Это звучит устрашающе и грозно, я понимаю, но, думаю, не далеко от истины.
Потом уже, через несколько дней, дочка передала мне проповеди святителя Луки и вот я – читал их со всем вниманием. Это проповеди разных лет, преимущественно последних уже лет жизни святителя, когда он служил на Крымской кафедре. И вот на что я обратил внимание. В нескольких своих разных беседах святитель Лука говорит об одном и том же. О том, что огромная масса людей, абсолютное большинство, живут на земле только для обеспечения и поддержания своих материальных благ. Он называет их «люди земли». И скорбит об ожесточении их, о нежелании знать и стремиться к Единому подателю истинной жизни – Богу. И вот, святитель говорит о том, что именно нам – христианам - и нужно в первую очередь искать, искать всем сердцем и всей душою этого единства с Богом в любви и стараться всё делать для того, чтобы приобщиться этой любви через послушание Богу, через любовь к Нему и более тщательное исполнение Его заповедей, главные из которых – любовь к Самому Богу в Троице славимому и поклоняемому, и любовь к людям.
Мы все это знаем. Но ведь и забываем духом, вот в чем дело!
И вот сегодня Святая Церковь чтит память преподобного отца нашего Серафима Саровского чудотворца. И так хотелось, конечно, послужить в этот день воскресный Божественную литургию! Но не получается еще никак. Тем не менее, хочу сказать, чем именно потряс, именно потряс многих из моего поколения, юношей и девушек, приходивших к вере в конце 80-х, этот дивный угодник Божий. Да вот именно этой простой, но величественной мыслью: что все мы – христиане – призваны к особенной Божественной жизни в любви и это радость, выше которой не существует ничего на свете!
Опять же, простая вроде бы мысль. Но ведь и во времена преподобного Серафима Саровского и потом, да и сейчас особенно, в последние времена, мы подменяем эту жизнь множеством каких-то «суррогатов»: множеством ненужных и суетных попечений, предприятий, надежд и планов, громадьем каких-то проектов и… чего угодно еще. А ведь всё что по-настоящему надо (но что и труднее всего оказывается!) – это на самом деле - Духом Святым жить, любовью к Богу и людям действовать и именно на это, на само состояние духа обращать главное внимание! Вот этого, не побоюсь, сказать, у нас, всё меньше было в последнее время. У нас – у православных христиан, я имею в виду. А ведь это главное! И вот, я думаю, что и батюшка Серафим, и святой Симеон Богослов и святитель Лука, они ведь говорят простыми словами об одном – что не надо нам смотреть на иные «народы земли». Бог им судья! Наше дело христианское - всем сердцем и всей душой и всем помышлением со слезами любви и благодарности непрестанно искать Бога и стараться быть причастником и исполнением Его любви к людям.
Господи, помоги!
Я понимаю, особенно ясно в дни своей болезни, как это важно. И с ужасом (действительно с ужасом!) понимаю как я сам далеко отстою от этого главного в жизни. Но я понимаю также, что нельзя себя бесконечно обманывать и думать, что христианская жизнь – это что-то «другое». Какие-то дела…. обязанности… правильности… ответственности… компетенции… труды и т.д. Да всё это нужно и необходимо, но без освящения Духом Святым, без приобщения Божественной любви и жизни – это всё просто бессмысленно.
Вот такие мысли посещали меня всё время лежания моего в больнице.
Но всё это, кстати, произошло не сразу. И здесь я хочу еще несколько слов сказать о самой болезни. Опять же потому, что какие-то странные и глупые ходят до сих пор разговоры, что вроде как болезни такой и нет…. И это просто чуть ли не форма ОРВ и т.д.
Нет, дорогие мои! Ощущение сложилось устойчивое, что это именно трудная, затяжная, коварная и серьезная болезнь, да еще и носящая на себе какую-то демоническую, если честно, печать. Честное слово не шучу! Вот настоящее попущение Божие. И в самые тяжки моменты, в первые пару недель борьбы с этим тяжким недугом знаете, что я заметил – что эта болезнь именно не только тело стремиться погубить, но и душу. То есть неимоверно тяжело дается всякая молитва и моление и вообще вступление в общение с Богом. Просто неимоверно! Омертвение страшное (и это, кроме физических мучений) доставляет самую сильную муку, духовную и душевную. Тягостная тоска, пустота, отсутствие отрады, «воздуха» живого общения с Богом. Повторяешь через силу, буквально через силу в полубреду какие-то слова молитвы, но совершенно не чувствуешь и не понимаешь их смысл, а только держишься каким-то краем сознания за милость Божию… За надежду на покаяние и на то что Бог не оставит еще до конца. Страшно это по-настоящему и тяжело! И вот именно что я почувствовал – это то, что через эту коронавирусную инфекцию на душу человека, несомненно, по попущению Божию, действуют инфернальные силы. Несколько было и явных таких моментов. Когда как будто спишь, но не спишь, а находишься в полубреду и вот – даже через этот бред и именно что из болезни самой, из глубин ее – выступают явно демонически е силы и стараются как-то унизить, смутить, растоптать и окончательно отрешить душу от Бога. Поверьте, это было не один раз и это требовало противостояния и Бог всё-таки не оставлял. Но это – свойство болезни и это надо знать.
Несомненно, это попускается для очищения от многих грехов, для приведения души в крайнее сокрушение и смирение! «Терпением вашим спасайте души ваши» – это и об этой напасти тоже. А то, что Господь зрит и посылает в свое время отраду и утешение необыкновенное, умилительное сверх всякой меры – это тоже правда и это истинно так!
В общем, первые несколько дней в больнице были такими – особенно мучительными не только в физическом, но и в духовном отношении. Но потом произошло нечто изумительное.
В крайней немощи (и прямо уже в физической, когда ходишь шатаясь и слабость неимоверная) вдруг стало являться какое-то крайнее умиление… и любовь…. и благодарность всем за участие, за заботу, молитвы… а, главное – какая-то неизреченная благодарность Богу за то, что Он не оставляет нас и дает еще нам Высшую Свою жизнь и любовь!
Эти моменты явного и утешительного посещения Божия стали являться именно в крайней немощи и самым неожиданным образом. Например, я ночами почти совсем не мог спасть. И вот – томишься, маешься в душном коридоре, на разметанной постели, среди кашля и хрипа больных, среди шума непрестанно работающих кислородных концентраторов. И вот – просто не зная, как еще выйти из этого мятежного и тяжкого состояния – встаёшь и бредешь кое-как по коридору в сторону пустынного ночного фойе. А там можно открыть настежь окно и высунуться немного наружу и подышать ночным воздухом, и на город в огнях посмотреть… и в тихом редком движении машин, в беззвучном взлете самолетов с аэропорта, в веянии хлада тонка – во всём этом духом, чувством и милостью Божией вдруг осознать и почувствовать, как на самом деле величественен и прекрасен сотворенный Богом мир! И как Бог на самом деле любит всех на и с какой неизреченной щедростью изливает на нас обилие Божественной Своей Благодати! Это всё чувствуешь ясно с какой-то просто потрясающей полнотой и начинаешь вдруг плакать светлыми и отрадными, покаянными слезами от любви и благодарности к Богу и от осознания своего окаянства неизбывного, но и от того что Господь всё равно не оставляет тебя и всех, а ждет и любит и… какие же это изумительные мгновения, если бы вы только знали, и как же хочется их продлить бесконечно!
И вот таких моментов, после первых, тяжелых дней болезни и именно что в состоянии глубочайшей человеческой немощи у меня совершалось всё больше и больше. И какие-то даже встречи происходили и разговоры изумительные в недрах этой ковидной больницы – но это отдельная тема и я, может быть потом еще об этом скажу. Но главное – это вот эта сила Божия, совершающаяся в немощи, и я думаю, что это один из главных уроков болезни.
И главное, о чем я прошу сейчас у Господа – не забыть об этом уроке (что не напора, ни власти, ни торжества и воздвижения каких-то грандиозных проектов и планов, а всецелого сердечного прибегания к Нему ожидает от нас Господь в первую очередь). И прошу о том, чтобы искать именно этого – благословения Божьего, совершающегося в любви и стараться, насколько возможно, участвовать в этой любви всей свой жизнью.
Понимаю, как это трудно! Понимаю, что забвение неизбежно находит и будет еще находить не раз. Но понимаю также, что никакой иной жизни и цели жизни у нас – православных христиан - нет, кроме как участия в любви Божественной ко всем нам – падшим и грешным, но и кающимся и хотящим спастись – немощным людям.
