Бейте в набат! Бейте в набат!
НАТО бомбит Белград!
Злобными, мерзкими осами
Бомбы вонзаются в Косово!
Позор церберам, проклятым церберам!
Слава великой маленькой Сербии!
Жуток натовского юбилея оскал,
Запущена адская колесница.
Славянской кровью наполнен бокал.
Зверь от нее только ярится.
Бейте в набат, бейте в набат!
Янки бомбят Белград!
(Анатолий Беляев)
Хочется начать свое выступление с пронзительного образа из книги «Смерть – это не больно» Момо Капора — известного сербского писателя и художника, военного корреспондента и хроникера во время войны в Югославии девяностых годов:
Победители праздновали успехи в борьбе с «бандитами, бунтовщиками и сербскими террористами, участники битвы получили награды». «А в село Медак были возвращены обнаженные тела людей: горла перерезаны, головы разбиты пополам. Многие тела сожжены. Общественности никто не объяснил, что главой "бандитов, бунтовщиков и террористов" была одна добродушная старушка, которая защищала свой дом, кошку и курицу. Одежда оборонявшихся была сожжена, она была настолько бедной, что никто на нее не позарился. Военные ООН не нашли ни единого личного предмета. Плохо смотрели. В тени дерева, под которым когда-то стоял "браунинг", в увядшей траве остались очки бабы Даницы (плюс три с половиной), левое стекло было разбито. В этих разбитых очках, в маленьких кусочках стекла умножается небо, которое видит всё и всё помнит».
Момчило родился в Сараеве в 1937 году и чудом выжил в годы Второй мировой войны. Во время бомбежки мама будущего писателя закрыла его своим телом. Интересно, что котенок, который был в руках мальчика, погиб, а ребенок — выжил. Его подобрал русский военный, оказавшийся власовцем. Только через некоторое время родная тетка смогла найти своего маленького племянника. Капор с детства узнал войну изнутри — она красной нитью проходит через всё его творчество. Писатель постоянно проводит параллель между Второй мировой войной и войной в Югославии в 1999 году.
Это сравнение вполне уместно, так как масштабы разрушений и количество жертв подсчитать до сих пор невозможно: бомбы, которые сбрасывали на Югославию, были начинены ураном. По самым приблизительным данным, за время войны на территорию Югославии попало не менее 15 тонн урана.
У В. В. Розанова, русского философа, есть высказывание о том, что люди живут и не знают, что небо всё видит, а земля всё помнит; и ничто не остается безнаказанным.
Будем помнить и мы о страшной бомбардировке Югославии силами НАТО с 24 марта по 10 июня 1999 года, в результате которой погибло много мирного населения. В Белграде до сих пор сохранились полуразрушенные в результате бомбежки дома, ставшие памятниками того времени.
Непосредственное участие в боевых действиях приняли 14 стран НАТО, включая США, Канаду, Великобританию, Германию и Францию, а еще пять государств — от Болгарии до Венгрии и Македонии — согласились предоставить аэродромы и разместить на своей территории сухопутные силы Альянса. Возникает вопрос: откуда возникла такая ненависть к православному сербскому народу? Ответ отчасти заключен в самом вопросе.
Мне близка точка зрения, согласно которой штамп о противостоянии славян и Запада был штампом навязанным. Хочется вспомнить писателя Валентина Дмитриевича Иванова (1902–1975), который еще полвека назад в своих трудах («Повести древних лет», «Русь Изначальная» и «Русь Великая») обосновал тот факт, что славяне — более «западные» и более «европейцы», чем нынешнее население Европы. По мнению Иванова, славяне поселились в Европе на две тысячи лет раньше, чем туда пришли предки современных «европейцев».
Уже в 1960–1970 годы Валентин Дмитриевич отчетливо сознавал, что против славянского мира продолжается война на уничтожение, в которой применяются более серьезные виды вооружения, чем просто «высмеивание» противника, к которому прибегал в свое время Вольтер.
Для Валентина Дмитриевича это, конечно, не было ни противостоянием гаплогрупп (А. А. Клесов), ни борьбой Востока и Запада, Запада и славянского мира. Это был извечный спор органического восприятия мира — с механицизмом, реализма — с номинализмом, холизма — с редукционизмом (хотя сами эти термины он не употреблял).
Интересно, что уже славянофилы поставили вопрос о том, кого считать подлинными европейцами. Неслучайно Николай Федорович Федоров писал, что представители «московской школы» любили Запад не меньше западников, а первый журнал Ивана Васильевича Киреевского назывался «Европеец». С точки зрения славянофилов, постоянная война ведется главным образом против православия: «онемеченные», «окатоличенные» славяне не представляют угрозы. Только в братском единстве, по мнению философа, заключается спасение славянского мира. Но, как считал Киреевский, «тот русский, кто православный». И в понятие «европеец» философ вкладывал духовное содержание. Во время моей поездки на конференцию в Оксфорд я узнала, что интерес к православной вере в современной Англии очень возрос. Я слышала выступление профессора Оксфордского университета, который принял православие после знакомства с трудами Алексея Степановича Хомякова.
Кстати, именно Хомяков выдвинул гипотезу о том, что применительно уже к III тысячелетию до н. э. можно говорить о «славянской семье» («Семирамида»), впоследствии сыгравшей важную роль в Великом переселении народов. Философ считал, что братство славянских племен проявилось уже во времена Атиллы и имело колоссальные политические последствия: карта Европы полностью изменилась после нашествия гуннов. Любопытно, что Маккиндер также полагал, что «большая часть современной истории может быть написана как комментарий на изменения, прямо или косвенно явившиеся последствием тех рейдов». «Вполне возможно, что именно тогда англов и саксов заставили пересечь море и основать на Британских островах Англию». Замечу, что в результате англосаксонского завоевания большое количество кельтского населения было истреблено, оставшееся — превращено в рабов и зависимых людей.
Хомяков считал, что гунны — это восточное казачество, принявшее «примесь финно-турецкую». Кроме того, союз маркоманов и квадров, основанный, по Хомякову, германцами, принял характер славянский.
Итак, каково же было это древнее славянское братство и в чем видит его смысл Хомяков? Приднепровские и прикарпатские анты страдали от нашествия готов. Гунны, согласно Хомякову, по чувству племенного родства вступились за своих братьев.
Не ради наживы, как полагал философ, продвигался Атилла на Запад. Бесстрашный вождь гуннов назвал себя «Божьим бичом», заступником. Это подтверждается тем, что Атилла направил свои удары не на богатейшую Византию, а на германский и западный мир. «Победы Атиллы утвердили навсегда самобытность освобожденных народов и самобытность восточноиранского племени в Европе. Его великим подвигом утверждена возможность Руси, Польши и всех исторических царств славянских». Однако были и негативные последствия событий глубокой древности. Когда победители германцев удалились на Запад, славянские племена остались без защиты и стали добычей восточных завоевателей.
Смысл описанных Хомяковым исторических событий заключался в том, что немецкое племя уже в те далекие времена стремилось расширить свои территории за счет уничтожения и порабощения мирных славянских племен. С другой стороны, Атилла был не захватчиком и грабителем, а освободителем. Вот ключевая мысль философа. Он резюмировал, что война против Славянского мира велась и раньше V в. Можно добавить, что противостояние стало особенно ожесточенным, когда часть славянского мира осталась верна Православию.
Согласно В. Шубарту, немецкому философу, идет постоянное столкновение подлинного мессианства, присущего славянским народам, и империалистического. Мессианство у славянских народов рождается потому, что их история более кровава и более полна страданий, чем история других наций. Подлинное мессианство стремится к примирению, к возвращению человеку утраченной гармонии; оно побуждает человека не только стремиться к истине, но и жить согласно этой истине. «Филофей не учит тому, что Москва должна оттеснить, сменить, превзойти Рим и Византию; он учит тому, что Москва должна их принять в себя примирившимися». «Мессианская душа надеется спасти мир, лишенный гармонии». Империалистическое мессианство «разъединяет связанное». Действительно, распались две державы: СССР и Югославия. Думаю, что «разъединение связанного» было бы невозможно, если бы не было деструктивных процессов в духовной жизни и той, и другой страны.
Следует отметить, что идеи сотрудничества, взаимопомощи и даже единства славян возникли в 30-х годах XIX века неслучайно. Их творцами не были славянофилы.
На грани 30–40-х годов в трудах германских, венгерских, австрийских публицистов возникло понятие «панславизм», которое отождествлялось ими с понятием «русификаторство». Оно было порождено русофобскими настроениями, связанными с ростом национально-освободительного движения западных и южных славян с частой оглядкой на Россию как на «старшего брата». Следует отметить, что в 30–40-х гг. идеи панславизма, т. е. идеи объединения славян, возникали без всякой «русификации». Парадоксально то, что «русификаторские» проекты панславизма в самой России в первой половине XIX века редки. В основном идеи панславизма возникали у поляков, искавших поддержки у царской власти.
В рамках немецкого «возрождения» в 1832 году в Гамбахе (близ Мюнхена) прошел грандиозный национальный фестиваль, на котором главным врагом Германии и немцев были объявлены Россия и славяне. В ответ на идеологию и практику «пангерманизма» у славян, входивших в состав Австро-Венгрии, возникает сначала филологическое, а затем и идеологическое движение, получившее у немецких и венгерских оппонентов название «панславизм».
Можно еще долго раскрывать вехи развития идеи славянской взаимности в России. Славянофилы стали главными организаторами Московского Славянского благотворительного комитета, который появился в 1858 г. Они признавали необходимость объединения славян на православной основе. Одним из ревнителей славянского дела был, в частности, Иван Сергеевич Аксаков, которого современники называли «славянским Бисмарком». Но остановимся только на одном документе, написанном Хомяковым в 1859 году, — «К сербам. Послание из Москвы», ставшим философским его завещанием.
Это произведение было опубликовано в 1860 году с переводом на сербский язык в Лейпциге. Оно явилось ключевым теоретическим документом, в котором раскрывается то значение, которое придавали идеям славянского братства представители «московской школы». Оно начиналось словами: «Сербы, вы земные братья по роду и духовные братья по Христу. Нам любезен ваш наружный образ, свидетельствующий о кровном родстве с вами».
Судьба славян, согласно Хомякову, неслучайна. Славянские народы, по его мнению, давно забыли о духовном усовершенствовании, их поразила самая унизительная гордость — вещественная, они развращали народную нравственность и вынуждены пожинать плоды самообольщения. Человеческое орудие бессильно исправить их положение; ответное насилие над врагами само по себе не приведет к победе. Единственное спасение — в сплоченности и братолюбии славян. Только братолюбие — «единственная сила, могущая освободить их от врагов и утеснителей». Основой братолюбия Хомяков видит веру, так как она — «высшее общественное начало». «Само общество есть не что иное, как видимое проявление наших внутренних отношений к другим людям и нашего союза с ними». Необходимы также свобода и равенство — только тогда принцип соборности воплотится в общественной жизни. Согласно Хомякову, надо подчинить свободу «единогласному решению соборной совести», иначе она обернется разнузданностью.
Хомяков предостерегал сербов от соблазна быть «европейцами». Он считал, что нельзя в погоне за модой менять свои обычаи, чтобы не стать духовными рабами. «Никто не может петь чужим голосом или красиво ходить чужою походкою». Хомяков всячески изобличал (на примере германского) карательную роль западного «просветительства», указывал на безчисленные его жертвы в славянском мире и в истории. Он сделал вывод: «Велик должен быть урок другим (славянским) народам, какая предстоит опасность всем отдаленным племенам. Знают ли они или не знают (а надобно втолковать): всех спасет великий Русский резерв». Сокровенная мысль Хомякова заключалась в том, что начался новый этап мировой истории, в котором Россия и Славянство сыграют главную роль.
Само по себе понятие «панславизм» предполагает политическое объединение славян под эгидой самодержавной власти. Полагаю, что панславизм был чужд славянофилам, которые говорили о братстве славян в хилиастическом контексте: оно подразумевает не мощное военно-политическое образование, а духовное единство славянских народов под знаком истинной веры. Славянофилов волновала судьба Православия. Именно славяне, с их точки зрения, должны сыграть решающую историческую роль в его торжестве. Но оно, согласно Самарину, невозможно без национально-государственного величия России, необходимого для защиты православия на современном этапе. Россия, согласно славянофилам, — сердце славянского мира.
Тема славянской взаимности остается по-прежнему актуальной в ХХ и ХХI веках. Королевство Югославия стало не только геополитическим центром русской эмиграции после революции 1917 года, но и, по замыслу Александра I Карагеоргиевича, оплотом славянства на Балканах. На эту тему вышло три книги: одна написана мной, две других — совместные монографии, посвященные русской эмиграции в Королевстве Югославия. Первая книга, написанная по благословению протоиерея Виталия Тарасьева, настоятеля Церкви Святой Троицы в Белграде, где по завещанию похоронен барон Врангель, называется «Славянский вопрос и сербско-русское содружество в 20–40-х годах ХХ века в Королевстве Югославия» (2017, 2018 гг.). В ней сделана попытка связать славянский вопрос с темой русской эмиграции. В книгу вошла известная работа «Русские в Бане Врнячке», написанная сербскими специалистами на основе скрупулезного изучения документов в архивах. В книгу также вошла и молитва сербов о русском народе, найденная мной в Архиве Югославии. Вторая — «Русская эмиграция: Запад-Россия-Восток» включает доклады участников международной конференции «Сербско-русское содружество: 20–40-е годы ХХ века и современность», статьи, посвященные святителю Иоанну Шанхайскому (Максимовичу), имевшему русские, сербские и польские корни, соединившему своей деятельностью не только Россию, Югославию и Китай, но Францию и Америку. Впервые были опубликованы на русском языке недавно обнародованная материалы из тайных архивов УДБЕ (Управление государственной безопасности Югославии). И наконец, моя брошюра «Послания трех русских эмигрантов с Дальнего востока королю Александру I Карагеоргиевичу: русский мир в голографических зеркалах истории» (Москва, 2020, издательство МПГУ), показавшая, что связь с Королевством Югославия представителей русского мира, разбросанных по всему миру после революции, осуществлялась не только на церковном, политическом и культурном уровнях, но и на простом, бытовом. Королю могли написать и бывший полковник, и студент, и есаул, и многие другие, чтобы попросить помощи. Поражает то, что даже в экстремальных ситуациях русские беженцы ставили проблему православного образования и воспитания на первый план. Мне удалось впервые издать на русском языке монографию Томы Миленковича «Образование детей русских эмигрантов в Югославии: 1919–1941 годы» (2019). В предисловии я провожу параллель между русской эмиграцией между двумя мировыми войнами и современной. К сожалению, проблемы эмиграции остаются до сих пор актуальны.
С другой стороны, хотя на правительственном уровне Россия не поддержала сербов в войне 1999 года — на стороне сербов участие в боевых действиях приняло немало добровольцев из России. Многие из них навсегда нашли упокоение на югославской земле.
Думаю, что только на путях расширения сербско-русских контактов, о чем писал, как уже говорилось, Алексей Степанович, возможно процветание двух братских народов и противодействие тем силам, которые стремятся устанавливать свои правила мировой игры. Нельзя допустить, чтобы югославская трагедия 1999 г. когда-нибудь повторилась.
По-прежнему в духовной жизни двух братских народов центральное место занимают Святая Русь, мир под знаком истинной веры, не имеющий географических границ, и Небесная Сербия. Это и есть тот духовный резерв, который поможет выстоять в непримиримой войне, которая ведется и в современное время на всех уровнях бытия: информационном, духовном, физическом и прочих.
