1 января исполняется 101 год со дня рождения известного российского и советского писателя Даниила Гранина. В прошлом году российские власти очень трепетно подошли к празднованию 100-летия писателя. В течение года специально созданный на федеральном уровне оргкомитет проводил мероприятия, направленные на популяризацию его творчества.
В ноябре прошлого года в Петербурге был открыт памятник писателю при участии президента РФ Владимира Путина, который назвал Гранина на церемонии открытии памятника «гениальным писателем и просто гражданином в самом высоком смысле этого слова». Также в Петербурге была установлена памятная доска писателю на стене дома на Малой Посадской улице, где долгое время жил Гранин.
Насколько оправдано столь широкое прославление этого писателя российскими властями рассказал корреспонденту ИА Красная Весна доцент исторического факультета СПбГУ, доктор исторических наук, протодиакон Владимир Василик.
ИА Красная Весна: Владимир Владимирович, сегодня исполнился 101 год со дня рождения Даниила Гранина. Как Вы оцениваете его личность и вклад в формирование исторического сознания нашего народа?
Владимир Василик: Должен сказать, что он был подлинным сыном ХХ века, противоречивого, века двусмысленного, века героического. И века, который характеризовался для России многими цивилизационными провалами. Отношение к Гранину лично у меня достаточно противоречивое. С одной стороны, я воспитывался на его «Блокадной книге».
Я вспоминаю, с какой болью Гранин тогда пробирался через лень, равнодушие и беспамятство наших современников. Когда одна девица в его присутствии заявила: «Ну и что, я и без хлеба могу прожить». Не входило в ее голову, что кроме хлеба, 125 «блокадных» грамм, ничего прочего-то и не было. Не входило в ее голову это страшное народное страдание, когда около 800 тысяч мирных жителей Ленинграда умерли от голода, а еще 997 тысяч человек погибли в попытках прорыва блокады, а потом и при ее снятии.
В «Блокадной книге» Гранин вооружался против идеи сдачи города, которую высказывал один из его современников, интеллигентный мужчина. Гранин в «Блокадной книге» закатывает эту идею в асфальт. Не было у нас никакого выбора, была бы здесь выжженная ледяная пустыня. Гранин показывал удивительные примеры доблести советских людей, их веру в победу.
Вот те образы, которые проходят через «Блокадную книгу»: Георгий Князев, мальчик Юра, в котором проснулась вера в Бога, Таня Савичева с ее бессмертным дневником. Совсем недавно была презентация книги Татьяны Вассоевич, мамы известного востоковеда Андрея Вассоевича. По счастью эта Таня осталась в живых. Гранин поднял тему блокады и за это ему, конечно, низкий поклон.
Тем больнее было слышать от нового Гранина, постперестроечного, то, что он же в свое время бичевал и опровергал. Идеи по поводу неоправданных потерь, по поводу якобы зажравшегося начальства, которое на самом деле вовсе не зажиралось. По поводу не гуманнее ли было сдать город. По поводу «дядюшки» Маннергейма, который якобы заботился о своем родном Петербурге. И прочие, как говорится, безумные глаголы. То, чему был чужд Гранин советского периода.
ИА Красная Весна: Может, потому что после развала СССР появилась полная свобода слова?
Василик: Вообще это какая-то очень интересная черта: казалось бы, в советские времена был достаточно тяжелый «пресс» идеологии, а люди были свободнее и честнее. А люди были чище и добрее. Как только этот «пресс» был снят, очень многие пустились во все тяжкие, и, к сожалению, Гранин, увы, не является исключением.
В свое время мы взахлеб читали повесть Гранина «Зубр» про Тимофеева-Ресовского. И только сейчас я начинаю понимать, что он был все-таки изменником. Он работал по сути дела в биологическом институте в Бухе на смертельного врага Советского Союза. И когда ему (Тимофееву-Ресовскому — прим. ИА Красная Весна) академик Арцимович не подал руки, это был вполне закономерный жест.
И более того, тот лагерный срок, который получил Ресовский, был самым справедливым для того времени. Я думаю, и французский суд поступил бы со своим ученым, не вернувшимся к себе на Родину в начале войны и работавшим на Гитлера, точно так же.
Вольно или невольно Даниил Гранин работал на развал СССР, на заглушение и затемнение исторического сознания.
ИА Красная Весна: Почему же до сих пор Гранина так восхваляют российские власти и ставят ему памятники? Неужели у нас нет гораздо более достойных писателей?
Василик: Не случайно его подняли на щит и сделали «всесоюзным» старцем: ни страна, ни народ не может существовать без авторитетов.
А, во-вторых, это человек, который говорил то, что надо, в соответствии с официальной идеологией, которая колеблется между антисоветизмом и признанием известных заслуг Советского Союза. Между правдой о Великой Отечественной войне и полуправдой о ней.
У нас были и есть более сильные писатели, более честные и последовательные. Среди них стоит упомянуть недавно ушедшего от нас Владимира Бушина. Ушедшего от нас более полутора лет назад Александра Пыльцына, человека честного и принципиального, который не гнулся ни под пулями, ни под грантами. Ныне здравствующих Юрия Бондарева и Сергея Крамаренко.
ИА Красная Весна: Какие исторические мифы создавал Гранин?
Василик: Представление о том, что войну выиграл народ, воевавший одновременно и против деструктивного, кровавого сталинского режима. Но, простите, это смешно. Это всё равно, что поезд пришел на вокзал вопреки воле машиниста. В технологическом, экономическом, военном и идеологическом поединке, каким была Великая Отечественная война для нас, выиграть вопреки воле руководства было невозможно.
Требовалось предельное напряжение, предельная концентрация всех сил, предельная организованность. И мы оказались, слава богу, куда более организованными, чем хваленые немцы. И как отмечает в своем последнем исследовании великий без преувеличения российский и советский историк Михаил Фролов, наша победа — это заслуга и Сталина, и советской административно-командной системы.
Гранин считал, что немцы якобы специально не вошли в Ленинград, или по немыслимому какому-то стечению обстоятельств. Это же совершенно невозможно. Наши солдаты и моряки, костьми ложились на Пулковских высотах, чтобы не пустить немцев в Ленинград.
Покойный Иван Терехов, которого до смерти травили неонацисты в Латвии, рассказывал, что из страшного Таллинского перехода, где он сам едва не погиб, после того, как он прибыл в Кронштадт, его с бригадой военных моряков бросили на Пулковские высоты. Бригада была 2000 человек. За три дня боев осталось в строю 65 человек.
Дальше миф про «доброго дедушку» Маннергейма, который якобы приказал не бомбить Ленинград и не обстреливать его. На самом деле финны этого не делали не потому, что они не хотели, а потому, что не могли. У них дальнобойной артиллерии не было, а самолетов у них хватало ровно на то, чтобы обслуживать потребности финских войск, которые испытали серьезнейшее давление со стороны советских войск и нуждались в поддержке с воздуха. Ничего выделить на бомбежку Ленинграда они не могли.
А из этого Гранин разводит теорию, что Маннергейм был царским офицером и щадил свой любимый народ. Ничего он не щадил. Он не щадил наших людей, даже в далеком 1918 году, когда давал санкцию на истребление и красных, и белых, и священников, и комиссаров, и рабочих во время Выборгской резни, когда было вырезано 5 тысяч человек. И Маннергейм точно также ответственен за блокаду, как и Гитлер. Так что Гранин внес свой вклад в военную мифологию.
ИА Красная Весна: Как получилось, что половину жизни Гранин прославлял подвиг советского народа, а вторую половину занимался его дискредитацией?
Василик: Так, к сожалению, прожили многие. Как сказал Мандельштам: «Двурушник я, с двойной душой». Вывод такой: хранить ту правду, которую нам Бог дал. Не поддаваться изменениям времени. Не быть хамелеонами. Как говорил Киплинг: «Останься прост, беседуя с царями, останься честен, говоря с толпой».
Самое главное для человека, а для писателя в особенности, — хранить свою совесть. Как говорил Пушкин: «Едина разве совесть. Так, здравая, она восторжествует над злобою, над темной клеветою». Хотелось бы, чтоб это начало торжествовало в нас и, наконец, окончилось многолетнее издевательство над нашей историей, над нами, над здравым смыслом и над совестью.
