На пересечении улиц Радищева и Рабочей (исторические названия Никольская и Аничковская) стоит дом, известный саратовским краеведам как «деникинский». Именно здесь в 1907-1910 годах снимал квартиру Антон Иванович Деникин, в ту пору полковник. 7 августа исполнится 70 лет со дня кончины этого выдающегося человека, ставшего одним из вождей тех, кто в страшную годину русской Смуты шел на страдания и смерть за веру и Отечество. Мы беседуем о нем с известным историком, заведующим отделом военно-исторического наследия Дома русского зарубежья имени А. Солженицына (Москва) А. С. Кручининым.
- Андрей
Сергеевич, Деникин вспоминал, как в минуту смертельной опасности в 1917
году он «машинально» назвал себя уроженцем Саратовской губернии.
Почему, если в Саратове он служил всего три года, и было немало других
мест, где он проходил службу?
- Действительно, осенью 1917 года, уже после большевистского переворота, генерал Деникин пробирался на Дон, где начиналось формирование Добровольческой армии для противодействия охватывавшему Россию безумию. Ехать приходилось, изменив внешность, с подложными документами на имя помощника начальника перевязочного отряда, поляка, с попутчиком - поляком же, но уже настоящим. «Фамилия польская, разговариваю с Любоконским (попутчиком. - А. К.) по-польски, - вспоминал впоследствии Деникин, - а на вопрос товарища солдата: "Вы какой губернии будете?" - отвечаю машинально - Саратовской. Приходится давать потом сбивчивые пояснения, как поляк попал в Саратовскую губернию». К сожалению, в опубликованных воспоминаниях генерал не дал даже сбивчивых пояснений, почему же «саратовским» он, родившийся и годы детства и юности проведший в Привислинском крае (Царстве Польском), считал себя «машинально».
Саратовским крестьянином был отец Антона, Иван Ефимович, покинувший родные места в молодости (отдан на военную службу, будучи еще крепостным крестьянином), выслужившийся в офицеры и вышедший в отставку майором. Много лет он служил в пограничной страже в польских областях, там же женился на полячке Елизавете Федоровне Вржесинской, поэтому их сын знал польский язык, как родной, дружил со сверстниками-поляками, но всё же... числил себя по Саратовской губернии.
Быть может, причина в том, что в исторических польских областях русский по духу и воспитанию мальчик, обожавший отца - николаевского солдата, был уроженцем, но не чувствовал их для себя родными. Здесь же ему пришлось делать и первый выбор в жизни, также отделявший его от окружающей национальной и культурной обстановки, и выбор этот был религиозным. Антон ходил с отцом в православную церковь, а иногда и с матерью в католический костел, пока ксендз не потребовал от Елизаветы Федоровны, «чтобы впредь она воспитывала тайно своего сына в католичестве и польскости». «На меня эпизод этот произвел глубокое впечатление, - вспоминал генерал. - С этого дня я, по какому-то внутреннему побуждению, больше в костел не ходил». Вероятно, мальчик чувствовал себя, как и его отец, саратовским крестьянином, заброшенным в чуждую среду, да и индивидуальный «выбор веры» был сделан Деникиным-младшим еще до упомянутого инцидента, причем сделан инстинктивно: «Если в убогой полковой церковке нашей я чувствовал всё с в о е (разрядка первоисточника. - А. К.), родное, близкое, то торжественное богослужение в импозантном костеле воспринимал только как интересное зрелище». Православное, русское и солдатское (полковое, военное) с ранних лет были для Деникина неразрывно взаимосвязаны (а своих сверстников-русских, «ополячившихся» и стыдившихся среди поляков говорить по-русски, Антон мог и поколотить).
- Нам с Вами уже доводилось беседовать о белых как о защитниках веры и Церкви (см.: «Мы за Родину и Бога!»//Православие и современность. 2015. № 35 (51)). А что можно сказать о личной религиозности самого генерала?
- Деникин с детства был упорен в отстаивании правды, и когда преподаватель в реальном училище пояснял, что слова «Божье хотенье» в стихотворной цитате следует понимать как удачу, в сочинении Антона он получил в ответ: «Не "удача", как судят иные, а именно "Божье хотенье"» (за что мальчик и поплатился сниженной оценкой). Максималистские поиски истины провели его в юности и через «все стадии колебаний и сомнений» в бытии Божием, впрочем, разрешенные им, как рассказывал он много десятилетий спустя, «буквально в одну ночь»: «Человек - существо трех измерений - не в силах осознать высшие законы бытия и творения. Отметаю звериную психологию Ветхого Завета, но всецело приемлю христианство и православие. Словно гора свалилась с плеч! С этим жил, с этим и кончаю лета живота своего».
(Слова несколько соблазнительные, поскольку книги Ветхого Завета Церковь почитает как богодухновенные - и, конечно, Деникин, еще в детстве читавший на церковных службах «шестопсалмие и апостола», не мог относить великолепные псалмы царя Давида к проявлениям «звериной психологии». Вероятно, неосторожные слова были сказаны про жестокости ветхозаветных царей и пророков или максимы вроде «око за око, зуб за зуб»).
Уже повзрослевший, но оставшийся всё тем же беспокойным правдоискателем Деникин мог (в статье, опубликованной в 1907 году) проявить «строгость» даже к «таким столпам русского православия, как Сергий Радонежский, Гермоген, Дионисий, Авра[а]мий [Палицын] и прочие»: «При всей чистоте их религиозных убеждений они не могли отрешиться от субъективизма, заставлявшего их смотреть на явления общественной жизни сквозь призму национальных, патриотических интересов. Не могли и не должны были делать иначе, так как идея свободы и независимости, а вместе с тем и благосостояния России, нисколько не шла вразрез с идеей мира, а наоборот, культивировала ее в себе. Это отличительная черта войн народных - оборонительных». Пройдет всего десять лет, и генерал Деникин в годину новой Смуты будет подчеркивать необходимость благословения Церковью - как преподобным Сергием в 1380 году или священномучеником Ермогеном в 1612‑м - белых добровольцев, поднявших меч против большевистского богоборчества и поругания России.
Порой позицию Деникина в этом вопросе иллюстрируют некритически используемой мемуарной цитатой: «...По старому обычаю, говорилось: "За веру, царя и Отечество". Хотели [при обсуждении лозунгов Белого движения] включить первую формулу и теперь, но, рассказывает очевидец Кутепов, генерал Деникин как "честный солдат" запротестовал, заявив, что это было бы ложью, фальшивою пропагандой, на самом деле этого нет в движении». Однако недостоверному пересказу следует решительно предпочесть подлинные слова самого Антона Ивановича, документально зафиксированные: «Велико должно быть значение мудрого голоса Церкви и в настоящую, тяжелую для государства годину, когда во многих местах его под напором большевизма и низменных страстей рухнули основы религии, права и порядка, и русские люди, забыв стыд и долг свой, глумятся над растерзанной и истекающей кровью Родиной. В такое тяжелое время глубоко отрадно вновь услышать голос Православной Церкви, и я верю, что по молитвам ее Господь Бог укрепит нас в нашем трудном подвиге и Десницею Своею благословит наше правое дело на благо и величие горячо любимой Матери-России»; «возрождение России не может совершиться без благословения Божия» - и «в деле этом Православной Церкви принадлежит первенствующее положение, подобающее ей в полном соответствии с исконными заветами истории».
На смену эпохе вооруженной борьбы придут долгие годы томительного изгнания; и, вглядываясь издалека в происходящее на родине, Деникин с болью видел страдания гонимой в СССР Церкви. Гневно восставал он и против заявлений некоторых кругов о том, что «большевики убивали и заточали священнослужителей не за их церковную деятельность, а за противосоветскую работу. И что это, мол, были "паршивые овцы" духовного стада»: «Перед мысленным взором моим встают образы исповедников и мучеников: смиреннейшего и благостного Вениамина, митрополита Петроградского; крепкого ревнителя о вере, местоблюстителя престола патриаршего, митрополита Петра; соловецких иерархов-страстотерпцев; и тысяч, тысяч священнослужителей - убитых, уморенных и ныне томящихся в узах. Это они - "паршивые овцы"?! "Блажени есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще - Мене ради"...».
Окончание следует
Коллаж Анны Тонких
[Беседовала Оксана Гаркавенко]Источник: Православие и современность
