Я видел в Иркутске авиационный завод, красу и гордость российского самолётостроения. Восхитительные, полные света цеха, могучие самолёты - блеск инженерной мысли. Сюда государство направило огромные деньги, нацелило стратегические оборонные усилия. В Белгородской области среди взлелеянных полей я видел хрустальные дворцы теплиц, кристаллические конструкции животноводческих комплексов. Это новая аграрная индустрия, созданная гением губернатора Савченко.
В маленьком провинциальном городке Выкса, что под Нижним Новгородом, я видел могучий металлургический завод, возведённый рвением русского предпринимателя и заводчика Анатолия Седых. Тяжелогрузные машины и краны с марками лучших заводов Европы. Стальные трубы большого диаметра, уходящие на восток, к Байкалу, к китайской границе. Таких примеров немало, но они не сливаются в общую картину, кажутся почти случайными, не рассеивают туманной мглы отечественной экономики, не подтверждают тезис о второй индустриализации России. Так ли это?
Я побывал на предприятии, о котором не шумят газеты, за которым не стоят ни мощный оборонно-промышленный комплекс, ни всесильный Газпром с его трубами, ни безукоризненная репутация преобразователя земли Евгения Савченко. Это завод компании "Полипласт" в Новомосковске Тульской области, где в советское время концентрировались гиганты химического производства. Многие из этих гигантов превратились в скелеты, своими рухнувшими цехами и облупленными фасадами, провисшими гнилыми трубопроводами наводя тоску и печаль, представляя зрелище унылой и необратимой катастрофы.
Один из таких заводов, в котором истлевала жизнь, был подхвачен двумя предприимчивыми людьми - Александром Ковалёвым и Александром Шамсутдиновым. Химик и экономист, они сумели добыть кредиты, сумели сконцентрировать деньги и направили их на возрождение завода. Без гарантии успеха, без поддержки сильных мира сего, лишь преисполненные энтузиазма, профессионального азарта, стратегического расчёта, который был прост: страна переживает строительный бум.
Строятся объекты в Якутии и Заполярье. Строятся южные объекты Олимпиады в Сочи. Бурно строится Москва. Строятся города Сибири и Дальнего Востока. На всё это нужен цемент, нужен бетон. В цемент и бетон закладываются добавки, которые придают неповторимые свойства. Одни необходимы в Заполярье, другие - в южных широтах, третьи - при перевозке бетона на большие расстояния. Эти химические добавки и производит завод "Полипласт". В расчёте на этот строительный бум и приступили партнёры - два Александра - к преобразованию завода.
Вы видели, как змея меняет кожу? Из тусклой, рваной, изношенной оболочки, продирая её, возникает свежая разноцветная чешуя. И новая жизнь изумляет своими сочностью и первозданностью, сбрасывает с себя одряхлевшую плоть.
Главный химический цех, где творят эти волшебные добавки. Ещё угрюмые, закопченные стены. Повсюду утомлённое, изношенное железо. Висящая по углам металлическая мгла. Но уже врезаны в изношенную плоть цеха четыре новых германских реактора, как четыре молодых гудящих сердца, пересаженные в одряхлелое тело. Наладчики, прошедшие обучение в Германии, обслуживают драгоценные установки, откуда выходит уникальный продукт.
Территория завода напоминает декорации, среди которых снимался фильм "Сталинград". Кажется, эти кирпичные здания изглоданы снарядами. Повисшие в небе кабели и трубопроводы рассечены отточенной сталью. По дорогам прокатились танки.
Но вот среди закопчённых развалин высятся две новенькие стальные колонны, мерцающие драгоценно, вживлённые в дряхлую ткань. В этих колоннах создаётся химическое варево. А там, у разрушенных стен и просевших складских помещений, - новое здание научно-производственного центра, куда уже загружаются лабораторное оборудование и компьютеры, учёные расставляют столы, чтобы в ретортах смешивать химические реактивы, создавать формулы новых препаратов.
Эти внешние отрадные признаки не позволят вам понять, какая кромешная мучительная работа сопровождает эти видимые успехи. Неутомимо рыскают заводские маркетологи по рынкам сбыта в поисках потребителей у столичных корпораций и трестов. То у дальневосточных мостовиков, то у строителей небоскрёбов в Дубае. Они не расскажут, как бьётся коммерческая мысль, желая преодолеть и обойти тяжкое давление государства с его налогами и растущими тарифами, таможенными пошлинами, с непомерными банковскими ставками. Как изнывает завод от бесчисленных проверок, от общения с экологами, с представителями политических партий, которые в периоды выборных кампаний, словно сходят с ума, выставляют завод на растерзание общественного мнения.
Я не исследовал финансовые отчёты завода, не изучал темпы производственного роста, которые на фоне общего спада удивляют внушительными прибавлениями. Я смотрел на людей: на их лица, одежду, их жесты и мимику, - когда эти люди заняли двухсотместный зал, чтобы прослушать мою лекцию об идеологии государства российского. Я не занимался агитацией и пропагандой, а излагал сложные и нетривиальные мысли. И никто за время часового разговора не встал и не покинул зал. Меня спрашивали заинтересованно и спокойно. Демонстрировали созвучие тому, о чём я говорил. Меня спрашивали, возможно ли среди нынешнего хаоса и безобразия появление нового Сталина? Спрашивали, когда президент Путин отрешится от Сердюкова, избавится от окружения, которое потеряло всякое доверие в глазах народа? Спрашивали, почему царь Николай II - святой, если он дважды втягивал Россию в кровопролитные войны и дважды проигрывал? Смотрел ли я фильм "Сталинград"? Почему на телевидении не увидишь людей труда, не услышишь голос учёных и изобретателей, а только всякие непристойности о Пугачёвой, Киркорове и Галкине? Заводчане, пришедшие на мою лекцию, - люди здоровые и осмысленные, знающие цену своим трудам и стараниям.
И всё-таки - думал я, покидая завод "Полипласт", - вторая индустриализация России началась. Без широкой государственной поддержки, без манифестальных заявлений, ещё не являясь стратегией государства. Вторая индустриализация - это ещё не искусные посадки леса с разумным планированием и рачительным взращиванием. Это самосев. И семена вразнобой падают на землю. Некоторые из них погибают от засухи. Другие склёвывают прожорливые птицы. А третьи прорастают. Как интересно было бы писателю, исследователю оказаться на таком заводе, пережить и описать это "межсезонье", эту тьму, упавшую на страну. Описать эту энергию света, понять глубинные, скрытые от глаз конфликты, трагедии, страсти, схватку темпераментов, честолюбий. Здесь, на этом заводе, сошлись власть и народ, деньги и труд, капиталистический эгоизм и философия "общего дела".
Когда начнётся вторая индустриализация страны, поддерживаемая государством, мы сразу узнаем об этом. Возникнут на телеэкранах другие лица. Зазвучат другая музыка и другие стихи. Отпрянут пошлость и непристойность, циничный смех и дурное фиглярство. Мы увидим другую страну и другой народ. И, быть может, через несколько лет, когда я снова приеду в Новомосковск, на месте ветхих цехов и обвалившихся труб я увижу завершённый целостный кристалл воссозданного завода воссозданной русской цивилизации.
Так думал я, покидая Новомосковск, отправляясь на Куликово поле, где
дули вековечные русские вихри, в которых звенел восхитительный
блоковский стих:
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
