«Он был столь же прост, сколь и велик»

125 лет назад, 19 ноября 1900 года, начался жизненный путь одного из величайших ученых ХХ века, выдающегося математика и механика, крупнейшего специалиста в области теории функций комплексного переменного, вариационного анализа и математической физики, академика, вице-президента Академии наук (АН) СССР, члена ряда зарубежных академий, вице-президента Международного математического союза, лауреата двух Сталинских и Ленинской премий, кавалера 5-ти орденов Ленина, Героя Социалистического Труда Михаила Алексеевича Лаврентьева.

Родился он в Казани в семье профессора математики, окончил МГУ, преподавал в МГУ, МВТУ и в других московских вузах. В 1920-е годы под руководством замечательного ученого Н.Н. Лузина занимался в кружке молодых математиков, в шутку называвшемся «Лузитанией»

Параллельно, по приглашению С.А. Чаплыгина, разрабатывал в знаменитом ЦАГИ (Центральном аэрогилролинамическом институте) теорию колеблющегося крыла, движения крыла над поверхностью жидкости (экранный эффект), удара твёрдого тела о воду (актуальная задача для гидропланов и морских торпед), решал и множество других научных вопросов практического значения.

В 1939 г. на выборах в АН СССР он имел наивысшие шансы, но предпочтение было отдано не ему, а другому математику (тоже видному, но более пронырливому), выходцу из этого кружка, который в 1937 г. активно участвовал в политической травле своего учителя Н.Н. Лузина. В том же году Лаврентьеву была предложена работа в АН УССР, где он был избран академиком и несколько лет проработал на посту директора Института математики.

Там М.А. Лаврентьев много сил отдал работе над теорией взрывов и создал теорию струйных потоков газов (1940 г.), на основе которой были разработаны кумулятивные боеприпасы, в их числе бомбы массой всего 2,5 кг, прожигавшие насквозь броню немецких танков. В годы войны, в эвакуации в Уфе, решал важнейшие научно-технические задачи военного характера. После войны, будучи вице-президентом республиканской академии, много сил и энергии отдал восстановлению ее полноценной работы. В 1946 году был избран действительным членом АН СССР

В 1948 году, вернувшись в Москву, стал заведовать кафедрой математики физико-технического факультета МГУ, преобразованного в 1951 г. в знаменитый МФТИ, в котором создал специализированное направление по теории взрывов, а позднее заведовал кафедрой быстропротекающих процессов. С 1950 года параллельно возглавил Институт точной механики и вычислительных процессов АН СССР, в котором в кратчайшие сроки были разработаны первые отечественные ЭВМ.

В 1953 г. в правительство поступило письмо от руководства ядерного центра («Арзамас-16»): «Просим перевести товарища Лаврентьева М. А. в КБ-11 с тем, чтобы он возглавил работу по исследованию обжатия с помощью осесимметричных систем в первую очередь применительно к артиллерийским вариантам. Привлечение т. Лаврентьева М. А. в качестве руководящего работника КБ-11 будет весьма важно, как для успешного развития новых работ, так и вообще для укрепления научного руководства в КБ-11». Лаврентьев проработал в «Арзамасе-16» два года, успешно решив ряд важных задач оборонного характера.

Имя знаменитого ученого имело высочайший авторитет в научном мире, но всенародную славу он получил как выдающийся государственный деятель. В СССР тогда, по существу, было два мощных научных центра – в Москве и Ленинграде, что, как показал опыт войны, не гарантировало «научной безопасности» государства. По инициативе Михаила Алексеевича 18 мая 1957 года правительство приняло постановление о создании под Новосибирском третьего научного центра – Сибирского отделения (СО) АН СССР, председателем которого Лаврентьев был 18 лет и сделал его одним из крупнейших в мире научных центров.

Одновременно он возглавлял Институт гидродинамики СО АН, который занимался исследованиями и открытиями в области физики взрыва и внес в этом направлении громадный вклад в теорию и практику.  Результаты исследований были востребованы не только в военном деле. Взрыв стали применять во многих мирных областях. В частности, направленными взрывами, рассчитанными в его институте, в урочище Медео была сооружена плотина высотой 150 м для защиты Алма-Аты от селевых потоков.

Это – хрестоматийно известная сторона деятельности Михаила Алексеевича, но была и другая, о которой не писали репортеры и не снимали телевизионные сюжеты. Большинство людей – и раньше, и нынче – стремится уехать из деревни в райцентр, из райцентра – в областной центр, из областного центра – в Москву или Ленинград (Петербург). В обратном направлении желающих единицы. Лаврентьев был одним из таких.

Мало того, что, будучи уже на склоне лет, он оставил устоявшуюся и очень комфортную столичную жизнь академика и переехал в Сибирь, по сути, в «голое поле», где поначалу пришлось жить в избушке с минимумом коммунальных удобств. Он сумел мобилизовать в Сибирь, практически на пустое место, целый ряд крупных учёных, которые возглавили институты и сформировали там свои научные школы. Он создал университет и «оснастил» его преподавателями мирового уровня. По его инициативе была создана Физико-математическая школа (ФМШ) – коллектор одаренных детей со всей Сибири и из инкубатор будущих видных ученых. Он же принял на себя громадный груз забот и ответственности, связанный с проектированием, строительством, оснащением Академгородка, его НИИ и университета приборами, техникой и оборудованием. А надо помнить, что местные власти во главе с 1-м секретарем обкома, членом ЦК КПСС Ф.С. Горячевым, не только без восторга отнеслись к созданию Академгородка, но и под разными предлогами саботировали его строительство. (Прожженный партийный функционер Горячев не верил, что Лаврентьев приехал сам, и всё доискивался, за что того сослали.)

В возрасте 75-ти лет Михаил Алексеевич передал руководство СО АН человеку нового, как теперь шутят, «застойного» поколения (к сожалению, личности несоизмеримо меньшего калибра) и вернулся в Москву, где прожил последние годы и где 45 лет назад, 15 октября 1980 года, окончил свой земной путь, но похоронить себя завещал в Академгородке – главном детище своей жизни. 

«Большой ученый, великий организатор науки, покровитель талантливых молодых ученых — таким вошел в историю науки М.А. Лаврентьев. А. Аганбегян, А. Александров, С. Буляев, Д. Буляев, Г. Будкер, Л. Канторович, Г. Марчук, Н. Скринский — все они в долгу перед ним за то, что он помог им сделать карьеру. Многие из них не оценили этого, пошли против него и способствовали его отставке с последнего высокого поста. Сложившаяся обстановка полностью изменила этого великодушного человека, он потерял прежнюю живость и неиссякаемый интерес к своему делу, стремление к новому. С 1975 года до конца своей жизни Лаврентьев не покидал Москвы. Лишенный активной научной деятельности, он быстро терял силы и скоро ушел из этого мира. Его кончина стала огромной потерей для ученых всего мира», – писал о нем один из его многочисленных учеников, член-корр. АН СССР Андрей (Андро) Бицадзе.

Он одинаковым тоном разговаривал со студентами и королями, часто приходил на очередное открытие Физико-математической школы (ФМШ), произносил перед «ФМШатами» короткую зажигательную речь, сам демонстрировал перед ними оригинальные физические опыты.

Бывший сотрудник Вычислительного центра СО АН В Сиротин вспоминал: «Когда я его впервые увидел “вживую”, мне было шестнадцать лет, а ему – семьдесят два года. Это произошло в Академгородке, на открытии Летней Физматшколы. …несколько сотен детей, последовательно выигравших промежуточные олимпиады, добрались до Академгородка и сидят в огромном, шикарном зале Дома Учёных в ожидании чуда. 
Организаторы тоже чего-то ждут и посматривают на входную дверь. 

И вот, она распахивается и через зал к сцене широкими шагами почти бежит высокий, очень энергичный старик. Он подходит к микрофону и начинает свою очень короткую, но очень яркую речь. Он обращается к нам как к взрослым. На полном серьёзе, без раздражавшего меня в учителях и комсомольцах двуличия, когда ты вроде бы уже и взрослый, но нам ты не равен. Михаил Алексеевич потряс нас прямым обращением, призывом непременно, уже в ближайшее время заняться наукой. “Самые светлые, прорывные научные идеи рождаются в совсем молодых головах. Таких, как ваши! “, – убеждённо говорит он. '’У нас, у стариков, и вон у них... “, – и он махнул рукой в сторону своих приблизительно тридцатилетних коллег, – “У нас  есть опыт и интуиция. Но идеи фонтанируют у нас плохо. Нет напора воды в кране. А вот у вас напор большой. И ничего, если идея окажется в конце концов пустой. Даже дурацкой. Вы её обмозгуете и созреете для новых идей. … Страна даёт вам шанс. Используйте его!”».

Он умел находить простые слова для громадной аудитории и нужные слова для высшего руководства страны, когда требовалось решать не решаемые в Новосибирске вопросы. Его ученики говорили: «Он был столь же прост, сколь и велик». Среди них были многие десятки докторов наук (в их числе и великий М.В. Келдыш), ставших сами наставниками сотен ученых следующего поколения.

«Честный ученый – очень емкое понятие. Оно не исчерпывается только тем, что такой исследователь не ворует идеи у своих учеников и коллег. Гораздо труднее оставаться честным, когда ученый должен подписать экспертизу, а его мнение не совпадает с тем, чего от него ждут», – писал М.А. Лаврентьев. Сам он был человеком безукоризненной честности – и в науке, и в административных делах, и в обыденной жизни.

Вот один из многочисленных примеров. Как писал в воспоминаниях сын Н.С. Хрущева Сергей, «Не сошлись Лаврентьев с отцом и в споре вокруг строительства Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. Отец поддерживал стройку – стране нужны были дешевые целлюлоза и бумага. Об экологии в то время серьезно не задумывались, считали, что природа справится с любыми отходами. В том, что природа не всесильна и даже смертна, в стране отдавали себе отчет единицы, в том числе и Лаврентьев. Он пошел к отцу, но понимания не встретил».

Таким же он воспитал и своего сына Михаила Михайловича, ставшего после смерти отца директором Института математики СО РАН и академиком РАН, с которым в 2000-е годы автору доводилось часто встречаться на заседаниях президиума Новосибирского отделения Петровской Академии наук и искусств и который оставил по себе самые теплые воспоминания.

Валерий Васильевич Габрусенко, публицист, кандидат технических наук, доцент, член-корреспондент Петровской академии наук