Системное сдерживание России Соединёнными Штатами восходит к 1867 году, когда первый узел «петли Анаконды» был стянут на горле Российской империи через фактическую аннексию Аляски под прикрытием продажи, вынужденной тяжелым поражением в Крымской войне, инспирированным мировой закулисой. Этот шаг открыл стратегическую линию последовательного удушения России на её геополитических рубежах.
Факт отрезания от России стратегически важной северо-тихоокеанской территории стал поворотным моментом. Российская империя была лишена прямого выхода к богатствам Арктики и Северной Пацифики, потеряла возможность закрепления в Калифорнии и на Гавайях, где уже имела форпосты, и тем самым была отсечена от перспектив долгосрочного доминирования в североамериканском и тихоокеанском направлении. Для России это означало стратегическое сужение горизонта – отказ от будущих морских коммуникаций, ресурсных зон и арктического плацдарма. Для США же это стало фундаментом дальнейшей экспансии.
Вашингтон получил контроль над Северной Пацификой, что открыло дорогу к расширению в Тихом океане и закреплению на ключевых островных позициях. Уже к концу XIX века это выразилось в аннексии Гавайев и захвате Филиппин, что обеспечило американское военное и торговое присутствие на маршрутах из Америки в Азию. Одновременно США заложили базу для будущего контроля над Арктикой и потенциального давления на Дальний Восток России. В Азии же они усилили свои позиции через «политику открытых дверей» в Китае и постепенное укрепление связей с Кореей и Японией. В стратегическом плане это означало: Россия вытеснялась из региона, а США занимали её место, превращая Тихий океан в свою зону доминирования.
Таким образом, первый узел «петли Анаконды» был затянут прочно. Он не только сузил пространство возможностей России, но и создал условия для системного наращивания американской мощи. Россия была оттеснена от ключевых направлений, а США получили стратегический задел для давления сразу по нескольким векторам – от Арктики до Китая, от островов Тихого океана до всего американского континента, который окончательно закреплялся за ними в рамках доктрины Монро.
Следующим витком «петли Анаконды» стала поддержка США Японии в войне 1904–1905 годов. Российская империя вновь оказалась сжата в стратегическом пространстве: давление на Дальний Восток усилилось, и Москва была вынуждена защищать жизненно важные интересы вдали от европейских рубежей. Американская дипломатия и финансовая поддержка Японии создали условия для ослабления российского влияния в Маньчжурии и Корее, что имело долговременные последствия для контроля над Тихоокеанским регионом.
Для США этот период стал инструментом косвенного сдерживания. Без прямого военного вмешательства Вашингтон обеспечивал усиление соперника России в регионе, минимизируя собственные риски. Потеря России влияния в Восточной Азии укрепила позиции США на мировых рынках и открыла пространство для будущего военного и экономического присутствия в Азии. Этот эпизод показал, что петля может затягиваться не только прямыми аннексиями, но и через стратегические союзы и поддержку чужих военных кампаний, что позволяет манипулировать балансом сил в глобальном масштабе.
Следующее звено «петли Анаконды» проявилось в годы Гражданской войны 1918–1922 годов, когда США приняли участие в интервенции на территории России. Американские войска высаживались во Владивостоке и Архангельске, поддерживая антибольшевистские силы, что фактически ограничивало способность России самостоятельно управлять своими ключевыми регионами. Этот шаг не был случайным – он являлся логическим продолжением стратегии системного сдерживания, направленной на расчленение и ослабление государства в момент внутреннего кризиса.
Для США интервенция имела двойной эффект. С одной стороны, она позволила удерживать под контролем стратегические порты и коммуникации, препятствуя восстановлению полноценной власти Москвы на Дальнем Востоке и в Арктике. С другой стороны, она закрепила механизм внешнего давления: демонстрировалось, что Россия уязвима при внутренней нестабильности, а внешние игроки способны контролировать ситуацию без прямого завоевания. В стратегическом масштабе это усилило позицию США как глобального арбитра и закрепило идею о долгосрочном ограничении российского влияния на северных и тихоокеанских рубежах.
Следующий этап «петли Анаконды» проявился после Второй мировой войны, когда США оформили стратегию глобального сдерживания Советского Союза, превратив её в системную доктрину. С 1946–1947 годов, начиная с «Длинной телеграммы» Кеннана и речи Черчилля о «железном занавесе», американская политика приобрела целенаправленный характер: не просто реагировать на действия Москвы, а заранее планировать меры по ограничению её влияния во всех стратегически значимых регионах. Доктрина Трумэна закрепила этот подход, формализовав сдерживание как основу внешней политики США.
Россия, преобразованная в СССР, оказалась одновременно уязвимой и опасной: она обладала огромным военным потенциалом и сферой влияния в Восточной Европе и Азии. США выстраивали систему противовесов: экономическую поддержку Западной Европы, военные альянсы (НАТО, SEATO), контроль над ключевыми морскими коммуникациями, расширение влияния в странах Ближнего Востока и Азии. Каждый элемент этой стратегии стал очередным узлом «петли Анаконды», системно ограничивая возможности СССР и не допуская восстановления полноценного глобального влияния России.
Таким образом, в послевоенный период петля сдерживания приобрела глобальный масштаб. Уже не только отдельные территории или отдельные регионы стали объектом американской стратегии, но и весь контур жизненно важных интересов России – от Европы до Азии, от Арктики до Ближнего Востока – оказался под непрерывным давлением. Этот узел закрепил принцип: системное сдерживание может быть многовекторным, долговременным и институционализированным, обеспечивая США контроль над ключевыми точками стратегической инициативы и минимизируя возможности России для самостоятельного маневра на мировой арене.
Следующий узел «петли Анаконды» сформировался после распада СССР в 1991 году. Россия оказалась ослабленной экономически, политически и военной инфраструктурой, что США использовали для укрепления своего глобального положения. Стратегия сдерживания трансформировалась: прямое противостояние заменялось механизмами косвенного давления, направленными на ограничение возрождения России как самостоятельного центра силы.
Ключевыми инструментами стали расширение НАТО на восток, интеграция постсоветских стран в западные экономические и политические структуры и формирование зависимых элит через экономические и финансовые программы. Каждое продвижение альянса, каждый новый блок санкций, каждое включение союзников в зоны влияния США становились очередным узлом «петли Анаконды», планомерно сужавшей пространство стратегических возможностей России.
Эта растущая уязвимость также включал контроль за энергетическими и ресурсными потоками, влияние на политические процессы в странах СНГ и активное вмешательство в конфликты на периферии, от Кавказа до Восточной Европы. В совокупности эти меры создали долговременное давление, препятствующее восстановлению полноценного геополитического веса России и ограничивающее её способность действовать независимо на мировой арене.
Современный узел «петли Анаконды» сформировался в XXI веке, в период укрепления России под руководством Владимира Путина Рост экономической, военной и политической мощи страны стал стимулом для США и их союзников к обновлению стратегического давления. Основой этого удавки стали санкции, дипломатическое и экономическое давление, а также расширение НАТО к границам России.
Каждое новое расширение блока, каждая волна санкций и ограничений, каждое военное присутствие вблизи российских рубежей усиливали стратегическое удушение, продолжая линию системного сдерживания. Одновременно активно поддерживались союзники и оппозиционные силы в ключевых регионах, таких как Украина и Грузия, что позволяло контролировать периферию России и создавать зоны влияния, подчинённые интересам США.
Этот узел демонстрирует, что «петля Анаконды» работает непрерывно и многовекторно: от экономических инструментов до военной стратегии, от дипломатических шагов до поддержки союзников. Он закрепляет принцип, выработанный веками: сдерживание России строится через последовательное, планомерное и стратегически выверенное давление по всем направлениям, ограничивая возможности для самостоятельного действия и удерживая Москву в рамке глобального баланса сил, выгодного Вашингтону.
Современная ситуация достигла точки невозврата. США выступают системным превентивным сдерживателем Катехонной миссии России, направленной на недопущение прихода антихристова царства несправедливости. Против России действуют более 50 стран, координированных США. Россия действует постфактумно, отражая агрессию коллективного Запада – «неоАнтанты».
У России остаются последние средства стратегического сдерживания – ракеты «Воевода» (восемь на уничтожение Англии) и «Посейдон» (способен смыть в океан США, образовав на его месте «пролив имени товарища Сталина», как предлагал академик Сахаров). В этом устрашении взаимосмертью весь резон сдерживания и контрмер. Дальше – Армагеддон.
Предотвратить конец света предлагают многие интеллектуалы. Есть концепция и автора этого текста – см. Россия и США могут превратить историческое противостояние из хаоса в управляемый баланс – Катехон и Левиафан. По ней Россия и США способны совместно удерживать глобальный порядок, превращая противостояние из хаоса в управляемый баланс – Катехон и Левиафан. Россия задаёт пределы через контрмеры, США структурируют внешнее давление в этих рамках. Петля Анаконды и «Посейдон» трансформируются в механизм детанта поневоле: действие и противодействие уравновешиваются – мир, балансирующий на пределе риска, отползёт от бездны. Только взаимное признание ролей позволяет избежать катастрофы.
Стабильность в мире возможна либо через однополярную гегемонию, либо через баланс сил. Гегемония невозможна: ядерный паритет и геополитическая реальность исключают это. Баланс – единственный путь к устойчивости. Россия остаётся силой, которая задаёт предел американскому давлению. США остаются силой, которая формирует сеть глобального окружения. В результате возникает двуполярность: Левиафан и Катехон. Это не выбор, а объективная структура мировой политики.
Если США сделают шаг назад от точки стратегического противостояния, которую сами приблизили к пределу – точки невозврата – Россия воспримет это как победу дипломатической и стратегической сдержанности. Такой разворот изменяет динамику «петли»: вместо давления и удушения возникает пространство для нового, сбалансированного взаимодействия. Москва будет иметь возможность усилить своё влияние в международных институтах, укрепить экономические связи и консолидировать позиции на постсоветском пространстве и в Арктике без риска прямой конфронтации с США.
Этот сценарий предполагает, что стратегические интересы обеих стран будут согласованы: контроль над ключевыми ресурсами, технологическое сотрудничество, сдерживание локальных конфликтов, совместное управление международными кризисами.
Вопрос в том, пойдут ли США на это. Исторический опыт показывает, что Соединённые Штаты крайне осторожны в отказе от глобальной гегемонии. Для администрации США такой шаг потребует внутренней политической мобилизации и согласия союзников, а также уверенности, что потеря части глобального влияния не приведёт к стратегическому ущербу. Принятие совместного сценария возможно лишь при гарантированном сохранении определённых экономических и военных преимуществ, а также стабильности на ключевых геополитических направлениях.
Роль Европы и Китая также критична. Европа исторически связана с США через НАТО и экономические институты; она может воспринять стратегический отход США как возможность перераспределить баланс сил в собственных интересах, но согласие на совместное управление миром без участия США маловероятно. Китай, как растущая сверхдержава, будет рассматривать такой сценарий через призму собственной стратегической автономии. Для Пекина участие в совместном управлении миром возможно лишь при гарантированном сохранении его экономического роста и расширении зоны влияния, иначе он будет стимулировать конкуренцию, а не кооперацию.
Таким образом, если США отступят от точки невозврата, Россия получит шанс на стратегическое укрепление и расширение своих возможностей без прямой эскалации. Однако превращение этого шага в сценарий «совместного владения миром» потребует согласия всех ключевых игроков и высокого уровня доверия, чего на практике достичь крайне сложно. Более вероятен вариант многополярного баланса, где каждая сторона сохраняет автономию и одновременно сдерживает другую, минимизируя риск катастрофической эскалации.
Устойчивость возникает либо из гегемонии, либо из баланса сопоставимых полюсов. Гегемония невозможна: ядерный паритет не отменён, география не переписана, цивилизационные ядра несводимы. Многополярность, не закреплённая правилами, распадается на мозаики конфликтов. Остаётся минимально устойчивая конфигурация – двуполярность. Но как онтологическая: сила, структурирующая мир (Левиафан), и сила, задающая предел (Катехон).
Россия сохраняет ресурсы стратегического сдерживания, США – возможности глобального влияния. Настоящая стабильность возникает не через уничтожение оппонента, а через признание пределов и отказ от крайностей. «Петля Анаконды», традиционный инструмент давления, в этом контексте превращается в механизм глобального баланса: каждый виток ограничения встречается асимметричным потенциалом ответа, каждая операция США сталкивается со структурными пределами, создаваемыми Россией как Катехоном, и сдерживающим фактором Китая. Гегемония США реальна лишь в западном «полушарии» и не распространяется на планетное пространство: российский ядерный паритет, стратегическая глубина и цивилизационные ядра фиксируют пределы амбиций.
Многополярность без правил распадается на хаос и локальные войны, миру нужен порядок, и Россия в нём задаёт пределы, США – структурируют давление, соответствующее этим пределам. «Петля Анаконды» становится механизмом балансировки, где каждая инициатива давления и каждый ответный виток сдерживания удерживают равновесие. Россия остаётся субъектом, США – системным координатором давления, и только признание этих ролей предотвращает катастрофу. Любая попытка абсолютного господства невозможна: декларативные интересы США на «весь мир» сталкиваются с объективными пределами, создаваемыми стратегическим потенциалом России и Китая, их ресурсной глубиной, технологическим и ядерным паритетом. Петля Анаконды и «Посейдон» объединяются в детант поневоле, где давление и ответное сдерживание переплетаются в единой цепи стратегического баланса, превращая историю противостояния из хаоса в управляемую динамику силы. Мир балансирует между Левиафаном и Катехоном, где сила и разум совместно формируют цивилизационное равновесие, Россия сохраняет возможность задавать предел, США – способность структурировать давление, и только признание этих фундаментальных ролей создаёт шанс избежать катастрофы и удерживать глобальный порядок.
Однако сценарий «последней войны» Анаконды против «удерживающего» – России – пока выглядит реалистичнее. Трамп 12 сентября заявил, что может «очень жёстко ударить по России санкциями» – «заканчивается терпение» по отношению к президенту Путину. И в унисон – НАТО запускает операцию «Восточный страж». Начало конца?
Евгений Александрович Вертлиб / Dr.Eugene A. Vertlieb, Член Союза писателей и Союза журналистов России, академик РАЕН, бывший Советник Аналитического центра Экспертного Совета при Комитете Совета Федерации по международным делам (по Европейскому региону) Сената РФ, президент Международного Института стратегических оценок и управления конфликтами (МИСОУК, Франция)
