Срыв учебного процесса

В ходе обсуждения в Думе кандидатуры Сергея Кравцова ему пришлось выслушать немало. Тем не менее, депутаты за него проголосовали. Правда, спикер Вячеслав Володин недвусмысленно дал понять: если изменений не будет, вполне возможен отзыв с министерского поста. На фоне довольно гладкого утверждения других кандидатов это выглядело выпадом. Но выпадом совсем не случайным.

«Они же совсем дремучие, совсем темные приходят», – часто доводится слышать от профессоров самых разных вузов, встречающих год за годом новых первокурсников. Причём с каждым годом вздохи преподавателей становятся глубже и наполняются всё более неизбывным отчаянием. Их можно понять: трудно двигаться к результату, когда для студента Тургенев является великим композитором, Менделеев писателем, а Твардовский то ли космонавт, то ли какой-то спортсмен. И всё это, как мы к ужасу своему доподлинно знаем, не фигура речи, а бурлеск пореформенного ЕГЭ-шного школьного образования.

За прошедшие годы и педагогическая, и научная общественность много чего наслушалась. К примеру, про формирование грамотного потребителя, но ни в коем случае не творческой единицы. Или о том, что образование – это сфера услуг. Или, что учитель – это не профессия, благодаря которой зарабатывают, а просто хобби.

И надо признать чудом, а также результатом подвижничества тысяч и тысяч безвестных широкому кругу педагогов: в тех условиях, в которые они были поставлены, остаточный уровень школьного образования к началу 20-х годов всё же оставался.

К этому времени стало окончательно ясно, что мир изменился. Розовые мечтания, связанные с «новым мышлением» и благоденствием глобализма навсегда смыло холодной волной вечных реалий борьбы за лидерство, за рынки, за сферы интересов, за выживание. В контексте чего столь же ясным оказалось, что России необходимы не менеджеры непонятно чего и неприкаянные «юристы», но грамотные инженеры, специалисты производства, ученые.

В этой ситуации у руля Министерства Просвещения встала команда министра Сергея Кравцова, на которого возлагались надежды. От молодого педагога, погружённого в учительство и организатора образовательных мероприятий общество и, как думается, руководство страны ждали энергии, инициативности на посту руководителя одного из ключевых ведомств…

О решающей роли образования мы знаем не только из высказываний Бисмарка про прусского учителя или конфуцианской константы Китая, согласно которой главные люди – учитель и чиновник. Но и из нашей недавней истории, когда послевоенную советскую модель учебного процесса взяли на вооружение в США и в других западных странах, добившихся благодаря этому успехов в изучении точных наук (например, в Финляндии).

У нас же зачем-то пошли от противного и наоборот ввели в свои школы всё то, что делает обучение примитивным, снижает уровень учащихся. Зато хотели быть как все и готовили школяров к болонскому бакалавриату, для глобального рынка труда. Это печально и это общеизвестно. Но февраль 2022 года окончательно расставил точки над «i».

По факту все усилия поместить отечественную школу в прокрустово ложе «тамошних» стандартов были обнулены. И над массой невнятных продвинутых потребителей, в которую превратилось большинство российских школьников повис вопрос об их дальнейшем соответствии наступившим временам. Казалось бы, здесь Минпросу и карты в руки по переформатированию школы в современную индустрию трансляции науки и культуры. В опоре на лучшее из отечественных знаниевых технологий.

Однако на последней встрече Владимира Путина с министром Кравцовым выяснилось, что последний не слишком преуспел в решении неотложных задач. Президент России прямо указал на острую нехватку в школах учителей физики и математики. Оправдываясь, министр Просвещения не нашел ничего лучшего, чем упомянуть о большом количестве абитуриентов на физматах педвузов. Забыв, правда, уточнить, сколько из них по окончании обучения, а это будет только через 5 лет (!), пойдут работать в классы.

Сейчас же ситуация действительно такова, что в школах дорабатывают из последних сил старые педагоги прежней формации. Это учителя высокого уровня, их не хотят отпускать на пенсию, но силы ветеранов не беспредельны.

Молодёжь же занять место физика или математика у доски не спешит. Работа адски тяжелая, оплата скудная, статус учителя, как говорят в народе – ниже плинтуса. Эту проблематику чиновники Минпроса предпочитают робко обходить стороной, хотя именно они в первую очередь должны бороться за статус учителя.

Если бывать лишь на статусных ведомственных мероприятиях и слушать доклады самих «виновников» этих торжеств, то можно впасть в сладостный дремотный сон. Таким было и позиционирование сферы Просвещения на выставке «Россия» на ВДНХ. Со слов министра и многих других выступающих у нас в школьном образовании сплошные успехи: повсюду идёт ремонт и строительство новых учебных зданий, российские ребята побеждают сверстников на международных олимпиадах, все дети получают возможность бесплатно питаться во время учебы.

Правда, о тех негативных процессах, что происходят в самих стенах отремонтированных и вновь построенных зданий, здесь не услышишь. Однако есть неутешительные цифры статистики. Которые приобретают особо пугающее звучание на фоне нарастающего гула недовольства тем, что происходит с процессом школьного образования. Если просматривать соответствующие публикации и комментарии к ним в социальных сетях, в сетевом и медийном пространстве в целом, можно прийти к неутешительным выводам.

Как следует из не особо рекламируемых данных отчёта Министерства Просвещения в РФ в 2023 году уволилось максимальное количество учителей – 193 тысячи. Это составляет 14 процентов от общего числа педагогов. Как показывают опросы, рост числа увольняющихся связан с низкими зарплатами, высоким уровнем бюрократии, перегруженностью программ, невозможностью влиять на учеников, не желающих учиться.

В результате получается, что директора школ в малых (и больших) городах буквально стоят на коленях перед пожилыми преподавателями, умоляя их потерпеть хотя бы еще один год. Иначе просто некому будет вести физику, химию, алгебру, геометрию, русский язык, иностранный язык, далее по списку.

На самом деле мы подошли к кульминации того кризиса, который нарастал в нашей школе долгие годы. Задел, созданный педвузами и школьными учительскими коллективами еще в советские годы, что называется, проеден. А условия труда и самореализации для педагога в новых реалиях таковы, что никто не идёт на смену совсем еще будто вчера крепким 40-летним, 50-летним специалистам. Только вот «вчера» это было три десятилетия назад.

Понятно, в отсутствии центральной фигуры школьного образования, то есть качественно подготовленного учителя, бесполезно уповать на передовые формы обучения с использованием цифровых технологий, на ремонт в классах, на электронные доски и дневники. Всё это, конечно, веяние времени, это нужно, но это лишь дополнительное средство в передаче твердых знаний, умений и навыков, которыми должен обладать выпускник средней школы.

Увы, вместо понимания этого, нам раз за разом предлагают всё новые уровни цифровизации учебного процесса, ничуть не облегчающие жизнь педагога, но напротив усложняющие её и превращающие учителя в круглосуточного тьютора сотен субъективных, часто капризных и в массе своей потребительски настроенных учащихся и их родителей. Заметим, при зарплате в 20-30 тысяч рублей (если говорить о школах по всей России, а не в столицах). Вот и говорят учителя в сердцах: «Лучше пойду на сорок тысяч продавцом в ближайший сетевой магазин». И, что самое страшное, не только говорят, но так и делают. Ведь, если даже отчасти согласиться с одним из спикеров, обозначившим педагогическую деятельность как хобби, то надо понимать: подобная работа-увлечение не предполагает ломовой нагрузки, постоянной нервотрепки с отчетностью пред начальством, хамства со стороны распустившихся подростков и их родителей, привыкших видеть в «училке» безгласный обслуживающий персонал.

Утрата учителем социального статуса, незащищенность, модель образования согласно которой не то, что из школы, но из класса нельзя выгнать зарвавшегося на уроке хулигана – всё это ведёт к росту агрессии со стороны воинствующего невежества, к пробуждению самых низменных страстей. В итоге к слому педагогического процесса, инвалидизации сознания обучаемого, стрессу учителя и дальнейшей невозможности продолжения им профессиональной деятельности. Увы, об этой проблематике невозможно услышать из уст чиновников, отвечающих ныне за образование, ибо, по их мнению, все хорошо, а скоро будет еще лучше.

Не выражают они тревоги и по ситуации с детьми мигрантов, наполняющих теперь классы и нередко составляющих в них заметное большинство. При этом становятся нередкими случаи, когда и сами дети из ближнего (пока еще) зарубежья, и их родители обозначают принципиальное нежелание изучать русский язык. Подчеркнём не какие-то отдельные предметы, но русский язык. Что делать учителю, если в его классе 70 процентов составляют такие дети? О каком дальнейшем образовании может идти речь?

Это не говоря уже о том, что мы мало слышим и о разработке тех подходов, траекторий, которые должно было бы предложить образовательное ведомство в качестве средства интеграции каждого ребенка, прибывающего из-за рубежа, в систему российских ценностей, в пространство русской культуры.

Вместо этого нас поражают такими новациями, как предлагаемый к освоению в школах для «повышения патриотизма» гольф, по сравнению с которым даже чир-спорт, предписанный теми же новыми программами выглядит не столь чужеродно. Получается, плохонько считаем, пишем, читаем, ставим крест на будущих Королёвых и Курчатовых, зато закупим клюшки для гольфа. И построим за государственный счёт поля для него же в нескольких элитарных школах столицы? Каждый раз кажется, что у всего есть границы, но нынешнее российское Просвещение – одна из тех областей, где отсутствие оных, иными словами беспредел, дело обыденное.

Не к нему ли отнести недавнюю попытку исключить из заданий ЕГЭ по литературе и русскому языку всё, что связанно с русской классикой. Ну, например, Пушкина. Действительно, а зачем нам Пушкин? «Сбросим Пушкина с корабля современности», как говорили еще большевики от культуры. По-видимому, кому-то до сих пор этот экстремистский девиз очень даже по душе. Ведь хорошо известно: всё, что не входит в задания ЕГЭ современные школьники игнорируют абсолютно. Оно и правда, зачем читать и учить, если никто об этом не спросит. Конечно, будут читать и учить те, кому дано. Но среднестатистический обладатель аттестата, в совершенстве владеющий матом, таки вступит во взрослую жизнь с убеждением, что гении русской словесности – никому не нужная архаика, годная только для изучения отдельными чудаками.

Что касается призвания школы сохранять и развивать традиционные ценности, о которых мы так много говорим в последнее время, здесь вообще происходят странные вещи. Как известно православную общественность встревожила очередное изменение Федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС). Согласно ему из школьного курса «Основы религиозных культур и светской этики» (ОРКСЭ) убирают определённые модули, в том числе и «Основы православной культуры». В связи с чем синодальный отдел религиозного образования Русской Православной Церкви призвал государство пересмотреть решение. Выразил свою озабоченность по этому поводу и сам Патриарх Кирилл.

Итак, классики литературы не особо нужны, не нужна как выясняется и православная культура. Что же остаётся в качестве духовной основы для формирования нового гражданина? Уж не такие ли персонажи как некто Егор Крид, развязный гедонист от попсы, удостоенный чести проводить онлайн урок в разделе «Разговоры о важном». Или так называемая Инстасамка, напористо растлевающая детей своими порно текстами и официально использующая логотип «Сферума». Того самого «Сферума», использование которого оголтело навязывают сейчас повсюду учителям, детям и их родителям, как цифровой среды общения. Уклониться невозможно. Каждый преподаватель и ребенок едва ли не обязаны вести свои записи именно в этом подобии социальной сети, что ложится дополнительной, чаще всего надуманной и ненужной нагрузкой.

Известно, что данное начинание связано с ФГИС «Моя школа». А проще говоря, с внедрением цифрового профиля на каждого ученика и его родителей, начиная с детского сада, предложение о чём Министерство Просвещения внесло еще в 2021 году.

С тех пор многое стало иным, и цифровая прозрачность сведений о каждом маленьком человеке и о его семье выглядит сейчас еще более неоднозначной. В особенности с учётом ведения кибервойн и потенциальной возможности доступа к массивам данных со стороны явных и потенциальных противников.

Вообще здесь, очевидно, происходит некоторая подмена понятий. Цель состоящая в получении как можно большего количества хорошо образованных людей, а в их лице и добропорядочных, преданных своему Отечеству граждан заменяется на целевые показатели, связанные с охватом цифровизацией. Что это как не те самая кампанейщина, о которой мы мучительно стараемся вот уже не первое десятилетие избавиться? Новые технологии, коммуникации, работа с большими данными есть насущная необходимость, но она не должна превращаться в некую «повёрнутость», когда мы говорим о работе с детьми, где, стоит повторить еще раз, всё решает его величество Учитель. Которого тоже надо воспитать и которого никогда не заменит планшет и видео-лекция.

С подготовкой же учителей в системе педвузов всё тоже не слишком благополучно. С одной стороны, продолжается бурная бюрократизация университетской жизни, разрастаются административные структуры, с другой, к качеству профессорско-преподавательского состава внимания зачастую немного. Нет заботы о том, чтобы оставались сильнейшие учёные, доктора наук, сохранялись кафедры, научные школы. Почти не обновляется технологическая база. Многие педагогические вузы неуклонно скатываются на уровень техникумов или как их сейчас модно называть колледжей. А ведь от того, кто придёт на смену нынешним учителям и от их мировоззрения зависит теперь в образовании всё.

Впрочем, возможно, и это чиновникам от образования нипочём. Ещё в июне 2023 года стало известно, что глава Минпроса выступил с инициативой о возможности подготовки учителей предметников (с 5-го по 9-й класс) для российских школ именно в колледжах. Тогда это вызвало возмущение и в профессиональной, и в родительской среде, и историю на кое-то время как бы забыли.

К слову, профессионально-техническое образование – еще одна боль и проблема, от решения которой сейчас зависит, сможет ли продолжить начавшийся было рост наша промышленность. На предприятиях нехватка квалифицированных кадров, так как была разрушена система профессионального образования.

Ясно, за один день задачу не решить, не воссоздать то, что разрушалось, начиная с печально памятной «перестройки» и не менее памятных «реформ» 90-х. Однако и эффективно действующих программ по этому направлению не появилось. Кроме разве что вот этой экзотической инициативы оправить учителями в школы полу-школьников в смысле их педагогической и теоретической подготовки.

Разумеется, после этого нашим университетам придётся забыть о массовом притоке молодежи, готовой глубоко осваивать науку, мысль, становиться инженерами, учёными, исследователями, эффективными организаторами сложных производств.

К сожалению, в области Просвещения со временем становится всё больше непрозрачных затемнённых участков, что часто сочетается с отсутствием каких бы то ни было внятных перспектив. Очевидно, что нужны изменения. А поскольку от результатов образовательной деятельности напрямую зависит, сможем ли мы сохраниться в качестве державы, изменения нужны решительные и довольно скорые. Иначе ни собственных Платонов, ни быстрых разумом Ньютонов нам не видать. Страна без смыслов и без технологий освоения этого мира – это не та Россия, которая нам нужна. Значит, мы снова должны по-настоящему учиться. По-настоящему учить. И по-настоящему готовить тех учит.

Александр Белов, православный публицист