«Дружба народов»: Россия и Средняя Азия

Средней Азией, или Туркестаном называли территорию, где ныне располагаются Узбекская, Киргизская, Таджикская и Туркменская республики. Сейчас её почему-то стали называть Центральной Азией, хотя от географического центра континента (если учитывать относящиеся к Азии острова) она находится далеко – в Северо-западном Китае, куда совершал свои путешествия великий Н.М. Пржевальский. Эту территорию и называли Центральной Азией. Мы будем придерживаться привычного названия.

Население Средней Азии всегда было пёстрым, как в этническом отношении (западно- и восточно-тюркские, ирано-таджикские, монгольские и даже бухаро-еврейские наречия), так и по образу жизни и занятиям (земледельцы, кочевники-скотоводы, ремесленники, купцы и ростовщики, в их числе и работорговцы). Столь же пёстрыми были и государственные образования – ханства, которые постоянно враждовали между собой и территории которых то увеличивались, то уменьшались (иногда и до нуля). Враждовали не только между собой, но и внутри себя: заговоры, свержения и убийства ханов служили неизменными источниками частых смут и гражданских войн. Единственное, что было общим для всех, за исключением бухарских евреев, – исповедание ислама.

К середине XIX века Средняя Азия была поделена между тремя ханствами – Хивинским на северо-западе, Бухарским на юге, Кокандским на северо-востоке (последнее образовалось в 1709 г. из отколовшейся части Бухарского ханства). Правда, в Бухаре самодержец имел титул чуть пониже хана – эмира, но соседним ханам он никак не подчинялся.

Первые упоминания в русских летописях о торговых отношениях со Средней Азией относятся ко временам Ивана Грозного. В 1557 г. в Астрахани, на следующий год после её завоевания, появились «гости из Юргенча (Ургенча) со всякими товарами», а в 1558 г. в Москву уже прибыли посольства из Хивы и Бухары. И хотя обе стороны были заинтересованы в торговле, шла она ни шатко, ни валко. Безопасный путь располагался вдоль западного берега Каспийского моря. Этот путь был давно освоен в русско-персидской торговле, но для торговли с ханствами был слишком длинен. Короткий путь пролегал к востоку от Каспийского моря через степи и пустыни, но ввиду большого риска нападения кочевников был опасен. Хивинские ханы в XVII и XVIII веках через послов неоднократно высказывали желание быть подданными России, однако подданство понимали своеобразно, по-восточному, – получать дорогие подарки от сюзерена и помощь в личной борьбе с претендентами на шахский престол, ничем самих себя не обременяя.

Попытку проникнуть в Среднюю Азию по короткому пути предпринял Пётр I, озабоченный поиском средств для пополнения казны, которая была опустошена Северной войной, Прутским походом, строительством помпезного Петербурга и бесконечными реформами. Он направил в Хиву 6-тысячный отряд под командованием капитана Преображенского полка, потомка кабардинских князей Александра Бекóвича-Черкасского с заданием на пути к Хиве построить, где нужно, крепости; склонить Хивинское ханство к действительному подданству, после чего вступить в сношения с бухарским эмиром, склоняя того тоже к подданству: направить под видом купцов двух офицеров: одного – для поиска торгового пути в Индию, другого – в Восточный Туркестан для разыскания золотых руд.

В 120 верстах от Хивы отряд был встречен 24-тысячным войском хана, которое в трёхдневных боях было разгромлено. Тогда хан выслал послов и пригласил русских для переговоров в свою столицу. Там храбрый, но доверчивый капитан был коварно убит, его голову хан отправил бухарскому эмиру в качестве подарка, а остальные участники похода погибли или были взяты в плен и превращены в рабов. В 1740 г. иранский Надир-шах взял Хиву, освободил русских пленников и наделил их деньгами и лошадьми для возвращения домой. От них в России и узнали подробности гибели отряда.

Однако этой историей продвижение России на юг не закончилось. Одновременно Император направил экспедицию подполковника И. Бухгольца из Сибири в верховья Иртыша, где, по слухам, были богатые россыпи золота. Золота экспедиция не нашла, зато основала на Иртыше города Омск (1716), Семипалатинск (1718), Усть-Каменогорск (1720), Павлодар (1720), которые вместе с другими небольшими крепостями составили Иртышскую укреплённую линию.

Граница империи (сеть укреплений), кроме Иртышской линии, проходила тогда от станицы Звериноголовской на р. Тобол и далее по р. Урал до Каспийского моря. По другую сторону границы начинались, по сути, ничейные земли – незаселённые степи, переходящие в полупустыни, где кочевали немногочисленные казахи-скотоводы, разделённые на три жуза (орды, племени) и находившиеся на патриархальной (родоплеменной) стадии развития. Жузы делились, в свою очередь на роды, часто враждовавшие между собой. Усобицы сопровождались взаимными набегами, угоном скота, разорением стойбищ (городов у казахов не было). К тому же большие бедствия казахи терпели на юго-востоке от агрессивного Джунгарского ханства, на западе от набегов туркмен, на юге от набегов Хивинского и Кокандского ханств.

В этих условиях хан и старшины Младшего (западного) жуза сочли за благо просить подданство России, что и произошло в 1731 г. при императрице Анне Иоанновне. В 1740 г. их примеру последовали вожди Среднего (северо-восточного) жуза. В 1740 г. было выражено и желание Старшего (юго-восточного) жуза на вхождение в состав России, но оно состоялось лишь 1824 г. в связи с удалённостью жуза и начавшейся в нём продолжительной борьбой за власть.

В результате присоединения жузов установились взаимовыгодные торгово-экономические отношения, а главное – мир в степи, что привело к росту благосостояния и росту казахского населения. Граница Российской Империи стала проходить по линии: полуостров Мангышлак (форт Александровский) – Аральское море – оз. Балхаш – Семиречье. На присоединенной территории быстро возникали города (вначале как укрепленные пункты) – Кокчетав (Кокшетау, 1824), Акмолинск (Астана, 1830), Петропавловск (1852), Верный (Алматы, 1854), Актюбинск (Актобе, 1869), Кустанай (Костанай, 1879) и т.д.

К югу от границы располагались упомянутые ханства (см. карту), которые находились, по оценкам европейских политиков того времени, в состоянии «средневекового варварства». В них процветали рабство и работорговля (в числе рабов были и русские, и казахские пленные, захваченные в результате набегов ханов на северные земли), беспредельная коррупция, произвол, беззаконие и вопиющая нищета низов. До 1860-х гг. Россия стремилась решать все вопросы с ханствами дипломатическими способами, однако подстрекаемые англичанами кокандский и хивинский ханы усилили набеги на недавно присоединенные и осваиваемые русскими земледельцами степи, что вынудило правительство круто изменить свою политику и приступить к вооружённому усмирению агрессивных соседей.

Главной причиной была необходимость России обезопасить свои южные границы. Карательные рейды и укрепления, сколько бы их не возводить в степях и полупустынях, проблему решить не могли. Потому единственно приемлемым решением было продвинуть границы Российской Империи на юг до естественных рубежей – Тянь-Шаня, Памиро-Алая, Копет-Дага.

Вторая причина – остановить продвижение Англии в Среднюю Азию, эмиссары которой уже имели здесь своё влияние и небезуспешно натравливали местных ханов на Россию, обещая им поддержку в войне с Россией, а в бухарской армии появились даже английские инструкторы. Было ясно: если этот регион не возьмёт под свой контроль Россия, его возьмёт Англия. То есть, обе причины имели исключительно оборонительное значение.

Третья причина – расширить рынок сбыта русских промышленных товаров и приобрести источники сырья, прежде всего, хлопка, хотя по качеству он был хуже египетского и индийского.

Наконец, четвёртая, сугубо гуманистическая причина – покончить с варварством, в первую очередь – с рабством, и приобщить Среднюю Азию к европейской цивилизации. Об этом Энгельс так писал Марксу: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку… господство России играет цивилизаторскую роль для Чёрного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар». Что стоил России альтруизм, скажем позже.

В 1864 г. в Кокандское ханство были направлены два отряда: один под началом полковника Н.А. Верёвкина – из Оренбурга вдоль правого берега Сыр-Дарьи, другой под началом полковника М.Г. Черняева – из Верного (Семиречье). Они взяли крепости Аулие-Ата, Туркестан и Чимкент. В 1865 г. после ожесточенного сражения с 30-тысячной армией кокандского хана и ночного штурма 2-тысячным отрядом Черняева был взят Ташкент – перекрёсток главных торговых путей, самый большой город в Средней Азии (более 100 тыс. населения). Потери отряда составили всего 25 человек убитыми, что объясняется не только выдающимся военным искусством полковника (в скором времени генерал-майора) Черняева, но и низкой боеспособностью кокандской армии.

Хотя после этой победы кокандскому ханству была дарована автономия, оно было существенно урезано. На его аннексированной территории в 1865 г. была образована Туркестанская область с центром в Ташкенте, подчинённая Оренбургскому генерал-губернаторству, а Черняев назначен её военным губернатором. В 1867 г. указом Императора она преобразована в самостоятельное Туркестанское генерал-губернаторство, включавшее две области: Сыр-Дарьинскую с центром в Ташкенте и Семиреченскую с центром в Верном. Генерал-губернатором стал талантливый администратор генерал К.П. фон Кауфман. Далее события развивались следующим образом.

В 1868 г. бухарский эмир, разгневанный занятием русскими Ташкента и Ходжента (будущего Ленинабада, а ныне Худжанда в Таджикистане), считавшего их своей принадлежностью, когда-то захваченной Кокандом, объявил русским газават – священную войну. Неподалёку от Самарканда его войска потерпели сокрушительное поражение, а во втором сражении, у Бухары, эмир вообще лишился своей армии. Дело кончилось миром: эмиру под русским протекторатом дали автономию на части прежней территории с центром в Бухаре, а остальные земли вошли в состав Самаркандской области. С тех пор и до 1917 г. бухарские эмиры служили образцом верности России.

Последним независимым ханством (и самым агрессивным) оставалось Хивинское, с крупнейшим невольничьим рынком. Это был аналог разбойничьего Крымского ханства, только чуть меньшего масштаба. В феврале 1873 г. под общим командованием Кауфмана к Хиве направились 4 отряда численностью по 2-5 тыс. человек – из Ташкента, Оренбурга, форта Александровского и Красноводска. Последний их них, не смог преодолеть пустыню Кара-Кум и повернул назад, но и трёх отрядов было достаточно, чтобы разбить хивинское войско, заставить хана капитулировать и признать протекторат России. В Хивинском походе впервые проявил себя талантливым полководцем будущий «белый генерал» М.Д. Скобелев (о нём см.). Взятие Хивы с восторгом было встречено русской общественностью. Журнал «Вестник Европы» писал: «Так увенчались полным успехом полуторавековые усилия России обеспечить спокойствие нашей степи до самых крайних её пределов», а военный историк Д.Я. Фёдоров, побывавший в этих местах, отмечал: «Русское владычество приобрело в Средней Азии огромное обаяние, потому что оно ознаменовало себя гуманным миролюбивым отношением к туземцам и, вызвав сочувствие народных масс, явилось для них желательным владычеством». Так оно в действительности и было.

Мир оказался, однако, хрупким. В 1873 г. в Коканде началось восстание низов, направленное против хана, погрязшего в роскоши и душившего народ непосильными налогами, а его преемник отказался признать подданство России и по инициативе исламского духовенства направил восстание против «неверных». Восстание было быстро подавлено войсками под командованием Скобелева. В 1876 г. указом Александра II Кокандское ханство за агрессивное непослушание было упразднено, а на его месте образована Ферганская область во главе с военным губернатором М.Д. Скобелевым. Столицей области стал г. Фергана, который был основан русскими в том же 1876 г. и возведён военными строителями по специально разработанному плану (в 1907-1924 гг. в память о первом губернаторе город именовался Скобелевым).

Непокорёнными в Средней Азии остались только полукочевые туркменские племена, населявшие оазисы Закаспия, которые не имели центральной власти и промышляли, в основном, грабежами, разбоями, захватом пленных и продажей их в рабство. В 1878 г. Англия захватила Афганистан. Чтобы предотвратить дальнейшее её продвижение на север, из Красноводска (основан русскими в 1865 г.) была направлена военная экспедиция к главной туркменской крепости Геок-Тепе, но штурм её оказался неудачным.

В 1881 г. Ахалтекинскую экспедицию возглавил герой недавней русско-турецкой войны М.Д. Скобелев. После трёхнедельной осады крепость была взята штурмом, несмотря на яростное сопротивление осаждённых (которое подогревалось англичанами, распускавшими слухи о том, что русские будут бесчестить их жён и дочерей). Увидев на деле гуманное обращение русских, жители и других оазисов приняли решение вступить в российское подданство. Присоединённые территории получили наименование Закаспийской области с центром в г. Асхабад (Ашхабад, основан русскими в 1881 г.).

На этом можно было и поставить точку, но в 1885 г., после того как последний туркменский оазис Мерв принял российское подданство, англичане натравили афганского эмира двинуть свои войска (ими руководили английские офицеры-инструкторы) к р. Кушка и там напасть на русских. Император Александр III повелел: «Ни в чем им не уступать, наметить самим желательную для нас границу, занять её войсками и подготовить всё на случай разрыва нашего с Афганистаном и Англией». Бой длился недолго и закончился полным разгромом англо-афганских войск. Первыми побежали английские инструкторы. Наши потери составили 9 убитыми и 35 ранеными, потери противника – почти 500 убитыми, 24 пленными. Результатом победы отряда талантливого генерала В.А. Комарова стала граница между Российской империй (затем Советским Союзом, затем независимой Туркменской республикой) и Афганистаном, незыблемая до сего времени. А недалеко от места боя в 1891 г. была построена крепость Кушка, по поводу которой и царские, и советские проштрафившиеся офицеры шутили: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют».

Покорение Средней Азии с большим удовлетворением было встречено не только в России, но и за рубежом. В 1891 г. Международная географическая конференция приветствовала русский народ, «который установил порядок в Средней Азии, который знал, как воспитать и развивать народы Средней Азии». Английский учёный и дипломат Г. Роудинсон писал: «Утверждение российского господства, на самом деле, над киргизами (казахами – В.Г.), узбеками и туркменами на большей части Центральной Азии явилось, бесспорно, благом для человечества».

Это действительно было так. Россия принесла мир и порядок, хотя управление и представляло большую сложность. Русская администрация позаботилась, прежде всего, об искоренении на всей территории работорговли и самого рабства, включая и долговое. Кроме того, местное население освобождалось от воинской повинности и облагалось меньшими налогами. Во внутренние дела автономий – Хивинского и Бухарского ханств администрация не вмешивалась, а лишь держала там военные гарнизоны и наблюдателей. Ханствам было только запрещено иметь армии и сношения с иностранными государствами, а генерал Кауфман даже говорил: «Лучший начальник уезда у меня – эмир Бухарский». Не затрагивала администрация и жизненного уклада коренных народов.

Вся Средняя Азия, исключая автономные ханства, была поделена на области, те – на округа, волости и аулы (кишлаки). Причем административные единицы делились не по национальным признакам, а только из соображений удобства управления. Это было мудрое решение. Во главе областей и округов стояли русские чиновники с помощниками из туземцев; волостями и аулами управляли выборные представители местного населения. Конечно, далеко не всё было благостно. Катастрофически не хватало чиновников вообще (добровольно ехать туда русские не рвались) и, особенно – знающих местные языки. Волостные и кишлачные старшины из местных, не говоря уже о «народных судьях» (казиях и биях), все дела старались решать «по обычаю», т.е. за взятки, и лишь вмешательство русского начальства пресекало совсем уж вопиющие безобразия.

Попыткой решения этих проблем стало открытие русско-туземных школ для подготовки образованных и знающих русский язык местных жителей. Много было сделано также в области здравоохранения (десятки больниц и сотни медицинских пунктов с русскими врачами), в том числе, в борьбе с эпидемиями, и для подъёма экономики (строительство сети железных дорог, ирригационных систем русскими рабочими и инженерами и мн. др.). Такова была царская «тюрьма народов» и таково было «угнетение национальных окраин великодержавной нацией».

Все эти меры требовали больших государственных затрат. Вместе с установлением мирной жизни они привели к росту численности коренного населения, но в экономическом плане никак не оправдывались. Если Британия из своих колоний выгребала огромные прибыли, то Россия несла убытки. Причина очевидна – гуманное отношение к населению, к его обычаям и традициям. Правительство даже препятствовало переселению русских крестьян в земледельческие районы Туркестана. Разрешено было осваивать только дикие степи Южной Сибири (то, что сейчас называют Северным Казахстаном), Прииртышья (то, что называют Восточным Казахстаном), Семиречья и Чуйской долины (в современной Киргизии).

Ещё в 1870-е гг. великий художник В.В. Верещагин (о нём см.) прозорливо говорил, что Средняя Азия будет обузой для государства, а генерал М.Д. Скобелев, послужив губернатором Ферганской области, писал начальству, что «овчинка не стоит выделки». Действительно, Туркестан стал для Российской Империи «чемоданом без ручки», который носить неудобно, а бросить нельзя ввиду постоянных поползновений Британии.

К сожалению, продуманная и хорошо сбалансированная национальная политика правительства дала трещину в 1916 г., во время Первой мировой войны, когда началось «привлечение мужского инородческого населения (раньше оно мобилизации не подлежало – В.Г.) для работы по устройству оборонительных сооружений и путей сообщения в районе действующих армий». Обратим внимание: мобилизовали не в окопы, а в тылы. Но даже и это вызвало недовольство коренного населения, подогреваемого мусульманским духовенством и, особенно, турецкими агентами, призывавшими к «священной войне» с гяурами (неверными, букв.: собаками).

Искрой в бочке пороха стал случай, когда в Ходженте в армию призвали единственного сына-кормильца вдовы, просьбы которой недалёкие чиновники оставили без внимания (этой вдове ныне установлен памятник). Восстание быстро и очень организованно охватило всю Среднюю Азию и отличалось крайней жестокостью и изуверством по отношению к русским. Особенно свирепствовали киргизы. «Пощады русским не было: их резали, избивали, не щадя ни женщин, ни детей. Отрезали головы, уши, носы, детей разрывали пополам, натыкали их на пики, женщин насиловали, даже девочек, молодых женщин и девушек уводили в плен», – писал настоятель Пржевальского городского собора Михаил Заозерский. Убивали тысячами – крестьян, учителей, врачей, железнодорожных служащих, всех подряд. Восстание было решительно и быстро подавлено, более 160 тыс. восставших бежали в Китай. Так окончилась царская эпоха взаимоотношений русских и среднеазиатов.

В советских учебниках истории восстание было представлено как антиколониальное, направленное против царизма, притом о зверствах повстанцев не было сказано ни слова, а лидеры повстанцев были возведены в ранг национальных героев. Очевидно, что такой «марксистский» подход мог только способствовать разжиганию ненависти к русским. Сегодня в Средней Азии множество памятников восставшим, но нет ни одного памятника их жертвам, а в России об этих жертвах вообще ничего не знают.

После 1917 года политика большевиков была встречена не просто враждебно, а агрессивно – и не только туземным населением, но и живущими там русскими. Большой размах получило басмачество (от тюрк. «басмак» – налётчик) – налёты вооруженных отрядов на города и посёлки с грабежами и убийствами, которое было окончательно подавлено в начале 1930-х (ныне басмачи в Средней Азии возведены в ранг борцов за веру и национальное освобождение).

После победы в гражданской войне большевики в национально-экономической политике руководствовались указанием Ленина: «Необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой. … Поэтому интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически».

На практике это вылилось в то, что ещё в 1923 г. за счет средств РСФСР был создан дотационный фонд для финансирования экономического и социального развития кавказских и среднеазиатских республик. Из каждых трех рублей, заработанных Россией, один рубль перечислялся в этот фонд. В 1928 г. при обсуждении государственного бюджета председатель СНК (правительства) СССР А.И. Рыков сказал: «…Колониальная политика, например, Великобритании, заключается в развитии метрополии за счёт колоний, а у нас – наоборот метрополия находится в положении колонии ...и то, и другое недопустимо. В семье равноправных народов должно делить все тяготы и расходы поровну, а не вытягивать все жилы из русского мужика и за его счёт повышать жизненный уровень в союзных республиках...». За эти слова его обвинили в великодержавном шовинизме и припомнили их в 1937-м.

«Ленинская национальная политика», т.е. политика роста благосостояния национальных окраин за счет русского народа, продолжалась все годы советской власти. В 1990 г. в республиканском бюджете РСФСР от налога с оборота оставалось 70%, в республиках – 100%; от прибыли предприятий союзного подчинения в РСФСР – 12%, в республиках – 20%; в межреспубликанской торговле РСФСР имела положительное сальдо 41 млрд. руб., т.е. бесплатно отдавала республикам товары на эту сумму. А кроме того были ежегодные субвенции на конкретные цели. Картина «производство/потребление» в тыс. долл. на душу населения выглядела следующим образом: РСФСР – 17,5/11,8; Узбекистан – 6,6/17,4; Таджикистан – 5,5/15,6; Туркмения – 8,6/16,2; Киргизия – 7,2/11,4; Казахстан – 10,1/17,7. Это означало, что из каждого заработанного рубля Россия тратила на себя 67 коп., а Казахстан и республики Средней Азии – от 1,58 до 2,63 руб.

Добавим к этому, что цены на продукцию южных республик были завышены, а на продукцию РСФСР – занижены. Это было видно и на бытовом уровне. Например, виноград в России стоил в 20 раз дороже картофеля, хотя даже в Норвегии и Канаде разница была не более чем 2-3-кратной. В 1951 г. денежная выплата колхозникам на один трудодень составляла в Калужской области 7 копеек (меньше цены коробки спичек!), а в Туркмении – 10 руб. 35 коп.

Но это не всё. Кремль выделял огромные средства на строительство промышленных предприятий, электростанций, ирригационных систем, дорог, объектов коммунального хозяйства. А поскольку местные жители пополнять рабочий класс не торопились, Россия постоянно направляла в Туркестан высококвалифицированных рабочих и специалистов (например, русское население Таджикистана, составлявшее всего 7,5%, создавало 50% внутреннего национального продукта республики). Все эти цифры никогда не публиковались, поэтому жители Туркестана, где по восточным традициям всегда уважают силу и деньги, считали, что они кормят Россию.

Но и это не всё. Россия создала среднеазиатским народам письменность, вырастила национальные кадры учителей, врачей, инженеров, учёных, деятелей культуры (писателей, художников, музыкантов, артистов) и управленцев. В ведущих российских вузах были установлены даже квоты для «националов» за счёт русских студентов. В 1973 г. в РСФСР на 100 научных работников приходилось 9,7 аспирантов, в Туркмении – 26,2, в Киргизии – 23,8. Всего сделанного не перечесть.

Конечно, мы помним, что Казахстан и Средняя Азия внесли и свой вклад в Победу. В эти регионы в 1941 году была эвакуирована пятая часть крупных промышленных предприятий вместе с рабочими и инженерами, а также немало учреждений культуры. Большинство новых предприятий продолжало работать и после войны, т.е. эвакуация имела и другую сторону – она резко подняла промышленный потенциал этих республик. Но есть и третья сторона: эти предприятия могли быть эвакуированы в Сибирь, что способствовало бы увеличению промышленной мощи России и ускоренному освоению малонаселённых земель, хотя в силу климатических условий это обошлось бы и дороже. Мобилизация затронула коренных жителей в намного меньшей степени, чем жителей РСФСР, УССР и БССР, а из-за недостаточного знания русского языка их направляли преимущественно в тыловые части, но всё же из 11739 Героев Советского Союза военных лет этого высокого звания удостоились 96 казахов, 69 узбеков, 18 туркмен, 15 таджиков, 12 киргизов. Не много, конечно, но за них тоже спасибо.

В те годы дружба народов СССР была действительной, без кавычек. И держалась она не столько на страхе наказания и на русских деньгах, сколько на безусловном авторитете лично И.В. Сталина. После его смерти деньги и страх эффект давать перестали. Автор помнит, как ещё в 1963 году случайная попутчица-казашка, преподаватель университета, расхваливая свою Алма-Ату, вдруг с раздражением сказала: «Идёшь по городу и не знаешь, чей он – казахский или русский?».

А первый громкий, на всю страну звонок прозвонил 4 апреля 1969 году в Ташкенте. Тогда футбольный матч «Пахтакора» с минским «Динамо» закончился поражением хозяев, после чего болельщики вышли на улицу с лозунгами «Русские – вон!» и начали избивать всех встречных русских. Избиения продолжались несколько дней по всему Ташкенту при фактически «нейтральном» отношении милиции. Беспорядки повторились той же осенью, после очередного футбольного матча. Как выяснилось, были они не спонтанными, а хорошо организованными.

Аресты и наказания устранили беспорядки, но не устранили русофобию – она ушла в «подполье» и при первых же благоприятных условиях вырвалась наружу. Уже в 1980-е годы, во время горбачёвской «перестройки», самым популярным лозунгом, адресованным русским, был: «Чемодан – вокзал – Россия!». А апофеозом стал геноцид русских в Таджикистане в феврале 1990 года, о чём власти и СМИ народу вообще не сообщили (в те годы СМИ предпочитали неустанно вспоминать о еврейских погромах 100-летней давности и с утра до вечера бороться с «русским фашизмом»). Тогда были растерзаны многие тысячи русских. Точные цифры неизвестны до сих пор. Во всяком случае, согласно переписи русское население Таджикистана с 388 тысяч в 1989 г. уменьшилось до 34 тысяч в 2010 году – в 11 раз! Чуть получше картина в других республиках: в Узбекистане число русских сократилось с 1653 до 809 тыс., в Киргизии – с 916 до 353 тыс., в Туркмении – с 334 до 165 тыс., в Казахстане, самой русской республике, – с 6,2 до 3,9 млн. Таковым был финал советской эпохи русско-среднеазиатских взаимоотношений.

Ныне Россия продолжает, как и раньше, содержать Среднюю Азию: списывает долги, оказывает материальную помощь, беспрепятственно принимает мигрантов, выдаёт им права гражданства быстрее, чем русским репатриантам, и т.д., и т.д. Только одни инвестиции с 1991 г. составили более 50 млрд. долл. Но в одном современная эпоха радикально отличается от двух предыдущих. Дискриминация русских в Средней Азии перешла в фазу дискриминацию русских среднеазиатами в России. Русских уже изгоняют не из Средней Азии, а из самой России.

«Скоро мы здесь будем хозяевами!», «Мы поставим вас на колени!» – это не случайно сорвавшиеся слова отдельных несдержанных мигрантов. Это – словесное выражение идеи, кем-то внедрённой и уже охватившей их массовое сознание. Они не боятся ни 280-й, ни 282-й статей Уголовного кодекса. Они вообще не боятся Уголовного кодекса и потому наращивают число самых дерзких и самых тяжких преступлений. Они ненавидят русских как своих бывших «угнетателей-оккупантов», и ненависть им прививают ещё в школах у них на родине. Они полны уверенности, что кто-то наверху всему этому покровительствует и что жить они в России будут так, так хотят они.

Российские власти вроде бы выражают озабоченность, говорят правильные слова, создают комиссии, предлагают поправки в законы, только результатов нет. Может быть, трагедия в «Крокусе» всё-таки поставит точку в такой «дружбе народов»? Или всё опять уйдёт в песок, до очередного «Крокуса»?

Валерий Васильевич Габрусенко, публицист, кандидат технических наук, доцент, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств