Несвятые – святые?!

Никуда это чувство не денется,
И откуда такой перекос,
Что по Тютчеву здесь, а не где-нибудь
Неприкаянный бродит Христос.

Чем же мы, без любови уродецы,
Заслужили для весей своих
Называться юдоль Богородицы,
И пристанищем грозных Святых?

И щетинится разум укорами
К фарисеям, служащим во мгле,
Только чую я кровью и порами –
Все свершится на нашей земле.

Здесь свершится вранью окончание,
И увидит березочка та,
Как смиренное наше молчание
Разрешится по Правде Христа.

Дмитрий Сивиркин

I. Желание Главного редактора Русской Народной Линии, известного публициста и писателя А.Д. Степанова обсудить тему, поднятую в моей статье «Славянофильство и «Третий Рим»», чрезвычайно актуально и по-авторски приятно. С благодарностью принимаю предложение продолжить дебаты и пойду последовательным путем по тексту моего уважаемого оппонента.

Так, А.Д. Степанов справедливо отмечает, что славянофильство никогда не являлось единой и законченной идейной доктриной. Но, собственно говоря, я и сам отмечал это, оговариваясь попутно, что это не означает, будто бы все разновидности славянофильства не исходили из неких общих аксиом – в противном случае никакое общее понятие попросту было бы невозможным. В том числе и понятие «славянофильство». В этой связи, как представляется, сравнение посланий старца Филофея со славянофильством в целом, а не с идеями А.С. Хомякова или генерала Киреева, вполне оправданно.

Тем более, что далее А.Д. Степанов сам же отмечает главную особенность этого идеологического направления – веру в русский народ, в его особую историческую миссию. Я, кстати сказать, так и не понял, почему фразы «исключительность русского народа» и «особое предназначение русского народа» нельзя считать синонимами? Одно без другого невозможно – это для меня, по крайней мере, очевидно. И, применяя разные термины, мы с А.Д. Степановым говорим об одном и том же. Только он оценивает эту веру положительно, а я – скептически, как безосновательную.

Продолжая «племенной» вопрос, замечу, что его неоднозначность и сложность едва ли можно решить, как предлагает уважаемый оппонент, «диалектически», т.е. за счет вербальных допущений и слишком уж вольных обобщений. А попытка сравнить Россию и Византию в этом вопросе – задача, вообще совершенно неблагодарная и нерешаемая.

В том-то и дело, что в Византии все граждане были «римлянами», «римскими гражданами», и никакой доминации греческого этноса там, разумеется, не было никогда. Население Империи говорило по-гречески издавна; с VI в. греческий стал единственным государственным языком, а латынь была исключена по причине того, что ее на Востоке уже забыли. Но «римлянами» были латиняне, греки, исавры, балканцы, славяне, кельты, германцы, сербы, болгары, французы, итальянцы, турки, арабы, персы и т.д.

Достаточно напомнить, что более 30% императоров Византии являлись этническими армянами, что при Палеологах около 20% элиты были выходцами из стран Западной Европы, и уже при Македонской династии (X-XI вв.) начались браки с западными королевскими дворами. Более того, при последней династии в качестве второй стороны практически всех императорских браков приглашались представители германских или итальянских фамилий. В частности, спасала св. Григория Паламу и исихастов Святой Горы Афон императрица итальянка Анна Савойская (XIV в.). А матерью последнего Византийского императора св. Константина XI была св. Ипомония, сербка по национальности (XV в.).

Действительно, в годы существования Никейской империи и несколько позднее, при династии Ласкаридов (XIII в.), произошёл ренессанс эллинизма. Однако затронул он лишь некоторую часть политической элиты Византии, но никак не все ее население. Поэтому и данный факт никак нельзя привести в качестве доказательства того, что греческий этнос в Византии имел элитарное значение. Что ни говори, но язык и народ – вовсе не одно и тоже.

Откровенно не могу понять, по каким критериям мой уважаемый оппонент относит русский народ к элитарному этносу во времена Российской империи? Наша элита, как известно, в массе своей являлась германоговорящей, было множество министров из немцев, армян, малороссов, кавказцев. В чем проявлялась наша элитарность? В том, что на нас, русских, падало главное государственное тягло и русский человек почти до конца XIX в. оставался фактически рабом по своему правовому и социальному статусу? Но раба, какую бы тяжелую работу по дому он ни выполнял, хозяином все равно не назовут.

Конечно, множество финно-угорских племен, татарских этносов и т.п. со временем утратили свою национальную идентичность и стали называться «русскими». Но разница в сравнении с Византией заключается именно в том, что «ромей» являлось не этническим или этнографическим понятием, как у нас, а политическим. Наши государи многое делали для того, чтобы ситуация изменилась. Но, будем откровенны, лишь в советское время понятие «советский человек» стало принимать сверхнациональные черты, став синонимом «римлянину» Византии. Да и то, как мы знаем по последующим событиям, национальное начало практически во всех государствах бывшего СССР все же проснулось и восторжествовало, едва Союз был уничтожен. До этого же времени, т.е. до появления Советской власти, и таких успехов не наблюдалось.

По этим причинам разговор о преимуществах наших этнических качеств всё же сводится, как ни печально, к племенному фактору, но никак не духовно-политическому. И заявленные славянофилами наши преимущества следует оценивать, что ни говори, как «телесные». Равно как и недостатки, о которых писали все мало-мальски серьёзные публицисты, печалуясь, разумеется, о них. Не могу не заметить, что едва ли имеет значение, кто являлся учителем П.Я. Чаадаева, характер философских терзаний В.С. Соловьева, насколько декадентом являлся В.В. Розанов, или как часто, к примеру, увлекался женским полом в юности К.Н. Леонтьев. Это – выдающие русские мыслители, интеллектуальные способности которых, как и уровень знаний, выходили далеко за границы существовавших, да и нынешнего, поколений. И кто не упрекнёт их в отсутствии любви к Родине и патриотизма?

II. Я готов подписаться по словами А.Д. Степанова о том, что политические формы, идеализированные славянофилами, едва ли уже уместны. Но если это так (и дело не только в безумности желания сегодня возродить Земские соборы, естественно закончившиеся в конце XVII столетия), то, очевидно, вслед за этим рушится и вся логическая система славянофильства, поскольку для них наша «старина» и была результатом особых предназначений или дарований (как угодно назовите это состояние) русского народа и критерием «особенности» Русской церкви, единственной, сохранившей веру православную. Но если никаких исторических «эталонов» мы не создали, то, очевидно, как следствие, нельзя говорить и об особенности наших «поводырей» – непогрешимой (якобы) национальной Церкви и наших племенных талантах.

К слову замечу, что одни из главнейших моих доводов против «славянофильского Рима» – сведение Вселенской Церкви к Церкви национальной, русской, – А.Д. Степанов как-то упустил. А только одна эта деталь для христианина является наиважнейшей. Не упомянул он и тот немаловажный факт (который, откроюсь, мы дебатировали с ним не раз при личных встречах), что утверждения об исключительности Русской церкви – образец староверческой идеологии, где вообще никакой Кафолической Церкви нет и быть не может («все Римы пали»), осталась лишь их «истинная община», характер которой и быт в свое время замечательно живописал П.И. Мельников-Печерский. До того красочно, что порой читать невозможно от омерзения и гадливости…

И хотя пытаться аутентично толковать послания, написанные более пяти веков назад, – задача более чем неблагодарная, но, уверен, что как человек своего «цельного» времени, как сын Кафолической Церкви, а не «русского христианства», старец Филофей едва ли благосклонно отнёсся бы к попыткам построить «Третий Рим на крови». Собственно говоря, необходимые доказательства на этот счет из текста его посланий я уже приводил в своей статье.

Не совсем мне понятен критический тезис А.Д. Степанова о личности в моем изложении: по неведомым мне причинам он противопоставил личность вере в Бога. Напротив, я неоднократно утверждал во многих своих статьях, что без веры в Бога личности – нет, и потому Церковь вместе с государством обязаны просвещать граждан, если хотят иметь не толпу животных, а общество людей. И отсутствие этой деятельности не подменит никакое «смирение», которое, как выходит из дословного прочтения слов моего высокочтимого оппонента, способно каким-то чудесным образом само по себе создать личность.

Кто есть человек, если он – не образ Божий? Обезьяна, прямо по Дарвину. Вот эту истину и следует разъяснять, учить человека, кто он такой есть по своей природе. От веры в Бога и рождаются все духовные качества, в том числе смирение. А какое может быть смирение у необразованного лица перед волей неведомого ему Бога, о Котором ему никто не рассказывает?!

И почему, кстати, спросить, только «смирение»?! Давайте приплюсуем еще и «послушание», которое у нас «во языцех» стало также панацеей от всех бед: «Послушание-де выше поста и молитвы». Значит, пост, которым, по словам Христа, единственно и изгоняются бесы, и молитва – общение человека с Богом, – ниже послушания? А дело заключается в том, что правило, которое предписывается новоначальному лицу в монастырях (единственно!) применяют ко всем иерархическим отношениям. Странное христианство…

Мы считаем себя хранителем веры и святых канонов, но на самом деле регулярно нарушаем их, демонстрируя просто преступную небрежность в деле формирования и развития в русском народе церковного правосознания. Иначе говоря, напрочь игнорируем право, закон, а, следовательно, саму идею справедливости, заложенную в нём, и этические традиции, которые на словах свято храним. В крайнем случае, ссылаемся на «объективные обстоятельства» или на «провиденциальную значимость» того или иного нарушения.

В частности, мы отдаём себе отчет (по крайней мере, знающие историю и каноны лица), что объявление нашей автокефалии состоялось при грубейшем нарушении церковных правил и традиций. Однако «официальные канонисты» (интересно, как у них обстоят дела с научной совестью?) сегодня без всяких обиняков утверждают, будто русские архиереи имели полное право объявить о независимости нашей Церкви, не спрашивая на то согласия Константинополя. Ведь, как известно, напоминают они, за 10 лет перед тем греки подписали Ферраро-Флорентийскую унию, чем сами внесли себя в разряд еретиков.

Какая чудесная логика! Несуразица, однако, заключается в том, что к 1448 г. никакой церковный Собор не выносил ни одного акта относительно еретичества проповедуемых католиками учений, якобы признанных Константинопольской церковью. Не появились они и позднее. Не говоря уже о том, что греки всё же унию не признали, несмотря на многочисленные попытки Византийских императоров подтолкнуть их к этому. И сам по себе тот факт, что впоследствии мы несколько сотен лет обращались к «еретикам» по каждому богословскому или каноническому вопросу, не имея никаких свидетельств «раскаяния» греков в прежнем униатстве, убивает на корню «научные» обоснования законности нашей автокефалии.

Какое же объяснение кладут в тех случаях, как этот, к примеру, когда подмена понятий открывается? «Да, мы поступили неканонично. Но, ведь, история показала, что эта ложь пошла во благо!». Ой ли?! Так ли она оказалась нам на пользу?! Следующий вопрос ревнителям нашей «старины»: для чего история и Бог, как вы утверждаете, оправдывают ложь? Для того, чтобы мы, народ-миссия, встал на ноги и выполнил свою историческую задачу – отвечают нам. Что, собственно говоря, и требовалось доказать.

И, надо честно сказать, лгали мы часто, когда хотели подготовиться (и сами, и подготовив идейно других) к исполнению нами же придуманной «миссии». Примечательный случай произошел в середине XVII в., когда бывший келарь монастыря, а на тот момент посол Арсений Суханов прибыл на Восток, чтобы добиться вписания Москвы на второе место в церковных диптихах после Константинополя. При общении с предстоятелями восточных патриархатов он без всякого смущения заявил, что Московский патриарх, как некогда Римский папа, возглавляет Вселенскую Церковь (как мило!), а греки уже даже не патриархи, а всего лишь митрополиты. Скажем, Александрийский патриарх (а мы как раз и хотели занять его место в диптихах) является таковым лишь по имени, у него две церкви во всей его епархии, и он не имеет под собой ни единого митрополита, и архиепископа, и епископа.

В завершении своей речи Арсений заявил православным патриархам, что всё лучшее, что было у них, уже перешло Москве. А на вопрос: «Что именно перешло?», ничтоже сумняшеся отвечал: «Царство и патриаршество». Когда патриархи попытались вспомнить былое духовное попечение Константинополем Руси, Суханов грубо отрубил, что, дескать, русские приняли Крещение не от греков, а непосредственно от Апостола Андрея. Можно, разумеется, по-разному интерпретировать это событие. Однако статус Суханова, как посла, позволяет с уверенностью говорить о том, что высказываемые им слова являлись выражением официальной позиции высших духовных инстанций и самого Московского царя.

Ссылаясь на то, что нам выпала особая миссия (содержания которой, правда, мы так и не знаем – славянофилы никак не договорятся по данному важному вопросу), мы с легкостью неимоверной готовы игнорировать любые правила законов или попросту не замечать их. Например, мы знаем, что по своему Уставу Русская церковь обязана регулярно, не реже раза в четыре года, созывать Архиерейский собор, имеющей конкретную компетенцию, ныне присвоенную Синодом. И никого факт открытого узурпаторства и нарушения «церковной Конституции» не удивляет. Лишь иногда ссылаются на то, что в состав Архиерейского собора входит слишком много украинских архиереев, а потому-де, созывать его сейчас – нецелесообразно.

Так давайте вообще отменим законы, отдадим всё на откуп «мудрости архиереев» и патриарха! А попутно откажемся и от государственных законов. Да и зачем они, если есть правительство?! Оно что, по своим моральным качествам недостойно такого доверия?! Хуже Синода и патриарха?! Так это и есть, хочется спросить, наши «духовные преимущества» в пику «формальной законности», о которых грезил в свое время К.С. Аксаков, и которые сегодня стали нашей «визитной карточкой»?!

В результате, когда возникает необходимость хоть как-то объясниться, мы волей-неволей начинаем толковать древние каноны под «злобу дня». Например, 28 канон Халкидонского собора 451 г., определивший «преимущества чести» после Рима Константинопольского патриарха, сегодня перетолковывается с самым серьезным выражением лица и совершенно произвольным образом. Иными словами, именно так, чтобы придать вид легальности действиям и актам нашего Синода.

Мы привычно включаем в «Книгу правил» 1 канон Собора «В Храме Святой Софии» 879 г., который ясно и чётко закрепил высшие судебные прерогативы Римского епископа и Константинопольского патриарха на Востоке и Западе. Равно как и 4 и 5 каноны Сердикского собора 343 г. относительно судебных прерогатив Римского понтифика. Но когда дело доходит до конкретных прецедентов (например, оспаривания некоторыми русскими священниками, лишёнными сана, судебного акта Московского патриархата), наши «официальные круги» тут же утверждают, что-де эти каноны уже утратили свою силу. Мне, как правоведу, хочется всё же узнать: где, когда и при каких обстоятельствах?

Разумеется, ситуация в Кафолической Церкви за многие века кардинально изменилась, но эти каноны так и остаются незыблемыми. А новых мы не создали. Зато с изрядной долей цинизма привычно говорим о них, как о «голосе Церкви». Если у меня попросят примеры того, как рушится каноническое правосознание, то я приведу именно этот. Исподволь, при попытках хоть как-то облагородить наши откровенно неканонические акты, нашими «законниками» готовится мысль о том, что канон – не более чем «памятник». Ну, при таком подходе и история Кафолической Церкви с легкостью может быть переписана под современные потребности.

Мы с упоением говорим о «Руси соборной», прекрасно зная, что Соборы, должные вселенскими канонами созываться два раза в год на митрополичьем уровне, никогда у нас не созывались. По той простой причине, что митрополичьи круга появились в Русской церкви лишь десять лет назад (!). Впрочем, даже после этого важного события они по-прежнему не созываются – а зачем?! Ведь у нас всегда решали не «соборные» обсуждения проблем текущей церковной жизни, а единоличная воля правящего архиерея, который зачастую не только патриарха игнорировал, но и царя не боялся. Не желаем признавать, что папизм, в котором мы так пристрастились упрекать римо-католиков, принимал у нас масштабы, несопоставимые даже с византийскими аналогами, где «патриархов-пап» также было немало.

Хотелось бы в этой связи уточнить у А.Д. Степанова: можно ли называть Церковь, не стремящуюся к просвещению, избавившуюся от телесных и публичных наказаний священства лишь к концу XVIII в., в противовес императрице Елизавете установившую возраст для применения смертной казни в 12 лет, регулярно нарушающую каноны и церковные традиции, «истинной» и «противостоящей еретикам», как Вы написали?! Или честнее сказать, что мы – Русская церковь, которая борется не только с грехом, но и проблемами, рожденными им, т.е. нами, далёкими от совершенства людьми, и нашими страстями?! И потому наши церковные и бытовые порядки также несовершенны, равно как и история.

III. Напоследок коснусь темы наших взаимоотношений с теми, еретичество которых является, как Вы пишете, общеизвестным фактом, т.е. с Римо-католической церковью. Но напомню на всякий случай, что 16 июля 1054 г. – в день, который принято считать началом «Великого раскола», – были преданы анафеме не Церкви, а конкретные лица – легаты Римского папы Льва IX и патриарх Михаил Керуларий (надо откровенно сказать, довольно неприятная личность). И никогда ни один церковный Собор не изучал различия в обрядовой и догматической практике, которые постепенно закрепились в них. Очевидно, по этой причине ни одна из Церквей никогда не признавала другую еретической, а анафематизмы 60 лет назад были отозваны обеими сторонами. И кто отпал от Бога, а кто – нет, решать, конечно, не нам с оппонентом, а Создателю.

Считали ли мы католиков еретиками? Не на бытовом уровне, где «все известно», а на официальном, где находился государь и наше священноначалие. Полагаю, что нет, и вот почему. Еще в 1847 г. Российский император Николай I и Римский понтифик Пий IX подписали конкордат между Российской империей и Святым престолом. Согласно этому договору, Русская церковь принимала на себя обязательство совершать все таинства и требы над обращающимися к ней с такими просьбами католиками, сосланными за участие в польских восстаниях, если те жили в местах, где нет католических храмов и католического духовенства. В связи с заключением этого конкордата по указанию императора Святейший Синод издал соответствующее распоряжение, обязательное для православного русского духовенства.

Безусловно, никоим образом не считая католиков еретиками, 16 декабря 1969 г. уже Священный Синод Русской церкви вынес постановление, согласно которому «в тех случаях, когда католики обращаются в Православную Церковь за совершением над ними Святых Таинств, это не возбраняется». Как говорилось в официальных разъяснениях к данному постановлению, «духовенству Русской Православной Церкви надлежит проявлять пастырскую заботу и преподавать нуждающимся духовное утешение и Святые Таинства.

При этом следует иметь в виду, что Православная и Римско-Католическая Церкви имеют одинаковое учение о Святых Таинствах и взаимно признают действенность этих Таинств, совершаемых в них».

Почти двадцать лет этот документ имел законную силу и лишь 29 июля 1986 г. определением Священного Синода был приостановлен в действии «до решения этого вопроса Церковной Полнотой», но не отменен – очень красноречивая деталь. Как известно, данный вопрос не разрешен и по сей день. К слову сказать, это – очередное свидетельство неповоротливости и индифферентности нашего священноначалия. Или мой оппонент найдет для данного случая приличествующее объяснение?

Добавлю также, что и сегодня католики переходят в Русскую церковь без перекрещивания, а их священство принимается в сущем сане. Следовательно, мы считаем их таинства благодатными. Какие же они еретики, Анатолий Дмитриевич?!

В завершении своего «анти-дюринга» поясню, что как русский человек, любящий свою Родину и желающий ей, т.е. всем нам и каждому гражданину нашей страны счастья и преуспевания, духовного роста и радости творчества, пишу о наших недостатках, просчетах и ошибках без саркастического злорадства. Но неужели взрослым, состоявшимся людям, коими являются, я уверен, подавляющее большинство аудитории РНЛ, следует напоминать, что человек никогда не сможет расстаться со своими дурными привычками, если не просто о них не знает, но вполне уверен, что те являются его отличительными особенностями, возвышающими над всеми остальными людьми?!

К сожалению, мы так упоены своим тщеславием, что не готовы признавать даже очевиднейшие наши слабости. А в тех случаях, когда все же от признания не уйти, возвышаем себя через очернение всех окружающих – дескать, те еще хуже нас. В христианстве есть немало тем для вековых дискуссий. Однако, пожалуй, квалификация стремлений, которые демонстрируем мы, едва ли нуждается в оной.

Я думаю, можно привести такое образное и простое сравнение. Представим себе, что перед нами человек – много курящий, изредка выпивающий и несколько подтянутый, но «с характером». И вот кто-то неожиданно говорит ему, что в действительности тот – прирожденный спринтер и просто обязан стать чемпионом Олимпиады. Ободренный таким «пророчеством», человек выходит на старт, имея самое отдаленное знание о технике бега и стратегии, никак не подготовленного к соревнованию во всех отношениях кроме самомнения. Разумеется, он приходит к финишу не первым, мягко говоря. И, раздосадованный, идёт к своей «пифии» за объяснениями. Там ответ прост: «Ты разве не видел, что тебя поставили на дорожку с выщербленным гравием? Что выданные тебе кроссовки другого размера, неудобные для тебя? И неужели не почувствовал, что тебя подтолкнули на повороте? А как издевались за твоей спиной окружающие, как смеялись над тобой?! Вот и причина твоей неудачи! А так ты – самый лучший спортсмен. Если бы не внешнее окружение, ты был бы первым!».

Так формируется наша убеждённость в собственном «врожденном» превосходстве, которое кто-то обосновывает «первенством крови», другие «сакральным духом» русского народа, иные – языческими гипотезами. Завершает все это построение вера во враждебное внешнее окружение, где наши идеологи славянофильства пытаются, дабы не впадать в откровенный маразм, выискивать знакомые или почти дружеские элементы типа «панславянской идеи». Насколько помнится, нечто подобное испытал еврейский народ, германский и английская раса. Но они, по счастью, пережили эти соблазны. Мы же в них и сегодня – купаемся…

Признаться, меня, как и А.Д. Степанова, также постоянно занимает вопрос о том, в чём заключается историософическое предназначение России? То, что страна, занимающая шестую часть суши, не может являться рядовым зрителем мировых событий – очевидно. Кроме того, как мы знаем, Россия уже неоднократно являла миру свою силу, героизм, высокие качества народа-победителя, народа-творца, народа-спасителя. И великий В.С. Соловьев, почему-то не угодивший моему уважаемому оппоненту, вполне обоснованно писал: «Не для лёгких и простых дел создал Бог великую и могучую Россию».

Правда, В.С. Соловьев тут же оговаривался: «Но мы должны признать, что, несмотря на тысячелетний возраст России и на вековую работу нашего национального самосознания, мы не можем сказать, что же собственно нам нужно делать, куда идти, дабы осуществить самобытное призвание России, ее вселенскую идею, чтобы явить в мире смысл и разум нашего исторического существования» (Соловьев В.С. Догматическое развитие Церкви // Соловьев В.С. Собрание сочинений. В 12 т. Т. 11. Брюссель, 1969. С.4, 6).

Действительно, сколько проблем бы снялось, если бы вместо занятия несвойственным ему делом (спортом) наш типаж из выше приведённого примера не попытался найти то, ради чего Господь и вдохнул в него жизнь. Некогда В.В. Розанов говорил: «Человек есть лицо, т.е. каждый человек есть единственное в мире, однажды рождённое на земле; и это лицо может удовлетвориться только «своим», т.е. индивидуальной обстановкой, индивидуальными условиями жизни, индивидуальной биографией. А общей жизни, хотя бы спокойной и удобной, ему не нужно» (Розанов В.В. Новый Робинзон // Розанов В.В. Загадки русской провокации. Стать и очерки 1910 г. М., 2005. С.131).

Понятная без комментариев мысль, ясная, простая и доступная любому сознанию. Зачем «тебе» чужая жизнь?! Пытайся найти свой жизненный путь!

Но как можно понять себя, а не «себя выдуманного», если до самоанализа дело и не доходит?! И мы от века в век ищем Божий промысел в собственном сознании, превознося полученные противоречивые и самые различные по направлениям решения, как, якобы, истинно христианские, «забыв» о том, что человеку открывается Божья воля, а не он формирует ее, да и то лишь тогда, когда христианин предается Ему, доверяет себя Спасителю. Ведь вера и есть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1)…

Величко Алексей Михайлович, доктор юридических наук