Правильно понятое славянофильство и «Третий Рим» не противоречат друг другу

Недавно «Русская народная линия» опубликовала по обыкновению академически фундированную статью нашего постоянного автора, доктора юридических наук Алексея Михайловича Величко «Славянофильство и "Третий Рим"».

Я всегда с удовольствием читаю статьи Алексея Михайловича, в которых ему удаётся соединить академизм (его статьи всегда фундированы, снабжены соответствующими ссылками и логически безупречно выстроены). Такова и его последняя статья «Славянофильство и "Третий Рим"».

Надо также отметить, что Алексей Михайлович очень тонко чувствует современную проблематику, поэтому свою статью посвятил действительно важной современной проблеме, на которую не все даже внимание обращают.

Однако с целым рядом тезисов нашего уважаемого автора я не согласен. Свои возражения я считаю не полемикой с А.М. Величко, для этого надо написать точно такую же основательную, фундированную статью, а именно заметками на полях его статьи. После этого необходимого вступления предлагаю вниманию читателя свои тезисы.

Итак. Алексей Михайлович говорит о том, что сегодня формируется идеология, которая пытается соединить славянофильство с идеями старца Филофея. Он называет эти попытки довольно хлёстко – «идеологическим кровосмешением», при этом отмечая, что «славянофильство также никогда не являло собой законченного, единого и цельного политико-философского учения», а потому это занятие даже и совершенно бессмысленное.

С тем, что славянофильство не являло собой «законченного, единого и цельного политико-философского учения», я готов согласиться. Но тут нужно отдавать себе отчёт также и в том, что само славянофильство не было единым. Поэтому когда кто-то говорит о том, что «славянофилы считали» или «славянофильство утверждает», то тут нужно ещё разобраться в том, а кто считал, кто это утверждает. Потому что даже корифеи раннего славянофильства Иван Киреевский, Алексей Хомяков, Константин Аксаков расходились во взглядах по целому ряду принципиальных вопросов. Их доктрина была во многом синкретичной. Об этом, кстати, писал Иван Киреевский в своём послании «Московским друзьям», предлагая им самим разобраться с основными тезисами славянофильского учения.

Я уже не говорю о том, что славянофильство второго этапа, времён Николая Данилевского, Ивана Аксакова и мыслителей его круга, ещё дальше отстоит от взглядов того же Киреевского. А если взять, например, эпигонов славянофильства – тех мыслителей начала ХХ века, которые сами себя аттестовали славянофилами, как Александр Киреев, Сергей Шарапов, то это третий вид славянофильства, порой гораздо более упрощённый по своим идеям, недели ранние славянофилы.

Поэтому, когда мы будем сравнивать идеи славянофильства с идеями старца Филофея, то нужно понять: кого мы сравниваем? Одно дело Киреевский, отчасти Хомяков; другое дело – Иван Аксаков, Николай Данилевский; и совсем иное дело – Сергей Шарапов, Александр Киреев.

Поэтому мне представляется, что есть некоторая некорректность в провозглашении тезиса, что идеи старца Филофея и славянофилов несоединимы.

Далее. Алексей Михайлович утверждает, что базовой идеей славянофильства является идея «об исключительности русского народа и вообще славянства, как главной движущей силы истории». Действительно, идеи исключительности русского народа и славянства можно найти у некоторых представителей славянофильского лагеря. Однако всё-таки большинство славянофилов предпочитало говорить не об исключительности русского народа, а об особом предназначении русского народа, об особом служении русского народа. А это всё-таки далеко от национальной гордыни.

Автор статьи пишет, что славянофилы считали, что «все без исключения христианские народы отпали от Бога», поэтому русскому народу и предназначено особое служение.

Но и что же здесь неверного с точки зрения нынешнего дня? Разве западные народы, исповедавшие католицизм и протестантизм, не отпали от Бога? Сегодня это становится совершенно очевидным. Это совершенно не означает, что все рядовые католики или протестанты Франции, Испании или Италии ведут безнравственный образ жизни. Наверняка есть много нравственно безупречных католиков и протестантов, которые многим православным можно поставить в пример. Но речь идёт о доктрине католического и протестантского вероучения, которое предполагает совершенно несовместимые с христианской нравственностью идеи. Чего только стоит недавнее «благословение» однополых «браков» Ватиканом.

Автор статьи затрагивает достаточно сложную проблему, как статус русского народа в Империи. Он утверждает, что «идея богоизбранности любого народа уже изначально предполагает неравенство (духовное, политическое, племенное и т.п.) между ним и остальными этносами».

Действительно, непростая проблема. Но тут как раз нам поможет порой несправедливо третируемый диалектический метод анализа, без диалектики с точки зрения формальной логики эта проблема и впрямь неразрешима. Статус русского народа в нашей Империи должен сочетать идею первенства и идею равенства. А с точки зрения формальной логики первенство и равенство несочетаемы. Но вот именно с точки зрения диалектики эти идеи вполне соединимы. И это нужно воплощать в жизнь в реальной политике. В Российской империи, как впрочем, и в Империи Ромейской (Византийской) русский и греческий этносы являлись первенствующими этносами. Их язык и культура были господствующими в Империи. Вместе с тем, существовал довольно простой способ социального лифта, когда, к примеру, любой этнически нерусский мог стать русским. Для этого в Российской империи было достаточно изучить русский вопрос, принять Христианство (в любой деноминации) и верно служить Государю.

Однако нужно признать, что это очень серьёзная и сложная проблема, потому что крен в одну или другую сторону, то есть либо в сторону национализма господствующего этноса, либо в сторону пренебрежения интересами господствующего этноса – разрушает Империю.

Ромейская (Византийская) империя во многом пала именно из-за того, что греческий народ стал всё больше мыслить национальными категориями, стал ощущать себя больше эллинами, чем имперскими ромеями.

А.М. Величко тревожит, что славянофильство предполагало идеализацию тех порядков, которыми жила Россия в XV-XVII вв., и славянофилы стремились вернуть их в реальную жизнь XIX и даже ХХ вв., тогда как они не имеют общечеловеческого значения и, собственно, не имеют отношения к сложной Имперской государственности.

В отношении идеализации и попыток возобновить Земский собор в условиях конца XIX и начала ХХ вв., я полностью согласен с автором – эти идеи неслучайно отвергались властью и наиболее видными представителями консервативной мысли, например, К.П. Победоносцевым. Однако нужно всё-таки признать, что именно через принадлежность к русской культуре укрепляется единство Империи. И здесь нет никакого местничества, никакого изоляционизма, потому что именно через принадлежность к русской культуре и формировались имперские черты государственности.

Должен заметить, что стремление А.М. Величко противопоставить идеи старца Филофея и славянофильства, которое сквозной линией проходит через всю его статью, само по себе контрпродуктивно, поскольку это – совсем разные эпохи. Национальная проблематика во времена старца Филофея не стояла столь остро, как она стала проявляться в XVIII, XIX вв., и особенно в ХХ веке. Поэтому говорить о том, что у старца Филофея не было представления о народе-мессии, не совсем корректно. Старец Филофей мыслил современными для него категориями, а мыслители XIX-ХХ вв. использовали совершенно иные категории.

Чтобы показать, что идеализация русского народа неприемлема, автор приводит целый ряд нелицеприятных оценочных суждений о русском народе, которые подтверждают мысль о том, что он не может выражать общечеловеческие идеи. В частности, он приводит высказывания известных русских мыслителей – Владимира Соловьёва, Петра Чаадаева, Василия Розанова. На мой взгляд, это не очень удачные примеры. Конечно, В.С. Соловьёв был выдающимся философом, крупной фигурой в истории русской мысли, но нужно отдавать себе отчёт в том, что он был одержим утопической и вредной (как сегодня очевидно) идеей создания в будущем мирового теократического государства во главе с российским Императором и Папой Римским. При этом Соловьёв игнорировал различие между Православием и католицизмом, поэтому его идеи были абсолютно неприемлемы ни для Православной Церкви, ни, кстати, для Ватикана. И совершенно справедливо эта его идея воспринималась как утопия. В этом смысле он пристрастен, и его оценки немногого стоят.

Так же, как и оценки прилежного ученика французского консерватора Жозефа де Местра П.Я. Чаадаева. Да, он – интересный, крупный мыслитель, но стремление доказать, что Россия избрала неверный путь, приняв греческую веру и поэтому, де, отстала в своём развитии от Запада, в современных условиях смотрится абсолютно смехотворно. Ещё во времена Чаадаева об этом можно было ещё всерьёз рассуждать, но в нынешние времена об этом даже и говорить как-то неуместно. Разве что только какому-нибудь пещерному мракобесу Познеру.

Ну а пример В.В. Розанова и вовсе неудачен, поскольку он был «человеком постмодерна до появления постмодернизма». У него можно найти абсолютно взаимоисключающие оценки в разных статьях, поэтому можно подобрать у Розанова цитаты для доказательства любой идеи.

Да и в целом русское самоуничижение – это характерная черта русской интеллигенции, чему, кстати, всегда удивлялись иностранцы: как это русские бичуют себя сильнее, нежели это могут позволить себе чужеземцы. Поэтому русофобия имеет русское происхождение, а не иностранное. Чего стоит крылатое выражение классика русофобии профессора Московского университета, сбежавшего потом в возлюбленную им Европу, Владимира Печёрина: «Как сладостно отчизну ненавидеть// И жадно ждать её уничтожения!// И в разрушении отчизны видеть// Всемирную десницу возрожденья». А ведь Печёрин был коренным русаком, а не каким-то там англичанином или французом.

Излюбленной идеей А.М. Величко является утверждение о том, что свидетельством уровня развития цивилизации является уважение к человеческой личности, чего не было в России, поэтому никак нельзя нашего Отечество считать образцом. Конечно, личностное развитие, превращение человека в личность – важнейший этап становления и взросления человека, а понимание каждым человеком основ вероучения невозможно без развития личности и без роста образованности. Однако всё-таки верить в Бога, как учит Русская Церковь, – в этом нет ничего дурного. Да и вообще тут проявляется самая главная русская черта – смирение, которое и демонстрировал всегда в своей истории русский народ.

А считать Римо-католическую церковь и протестантские конгрегации не еретическими – также невозможно, потому что они, действительно, откололись от мирового Православия и Церковь Православная этому учит. Точно так же, как не понятно, как можно сегодня оправдывать действия Константинопольского патриархата? Только тем, что якобы это результат застарелого высокомерного отношения русских к грекам ещё со времён их предательства в годы Ферраро-флорентийской унии? На самом деле мы видим, что Константинопольский патриархат не просто разрушает единство Русской Православной Церкви, легализовав на территории Украины раскольничьи структуры, но Фанар явно ставит задачу новой унии в 2025 году. Поэтому нет никакой гордыни у Русской Церкви, если она будет себя позиционировать как Церковь, исповедующая истинную веру и противостоящая как еретикам католикам и протестантам, так и раскольникам-грекам.

В целом я считаю, что правильно понятые идеи славянофильства, без тех крайностей, которые были присущи славянофильству на разных этапах его развития, вовсе даже не противоречат идее «Третьего Рима». Поэтому соединение правильно понятого славянофильства с идеями старца Филофея вполне возможно. В отличие от А.М. Величко я считаю, что выражение «славянофильский Рим» вполне допустимо, так же, как и вполне допустима идея, что «Рим – это мы». Эта идея вполне логично вытекает из послания старца Филофея, у которого вовсе нет идеи, что Рим – есть весь мир, как это пытается трактовать его наш уважаемый автор, но в то же время есть утверждение, что четвёртому Риму не бывать: «Москва – Третий Рим, а четвертому – не бывать». Это и означает, что «Рим – это мы».

Конечно, мы должны становиться лучше и соответствовать этому предназначению – быть Третьим Римом. Но Россия была, есть и будет до скончания веков Третьим Римом, тем самым Катехоном, о котором писал апостол Павел в своём послании к Фессалоникийцам.

Анатолий Дмитриевич Степанов, главный редактор «Русской народной линии», председатель Русского Собрания, историк, член Союза писателей России