Еще раз о любви

У меня, увы, нет столько свободного времени, как у автора уже цикла обличительных статей на РНЛ В.Н. Фролова. Поэтому вынужден ограничиваться небольшими комментариями. Я хотел бы, прежде всего, поблагодарить (совершенно искренне) Виктора Николаевича за обильные цитаты из святителя Игнатия – святых отцов всегда полезно читать, тем паче автор собрал цитаты Святителя по смыслу проблемы.

Однако автор гордо утверждает, что любви у него нет. И пытается всех убедить, что ее у «неправильно оглашенного христианина» и быть не может, поскольку истинной любви предшествует достижение иных добродетелей. Причем как бы подкрепляет свои выводы ссылками на святителя Игнатия.

Но я неслучайно и в который раз уже говорю, что образ мысли В.Н. Фролова, по моим ощущениям (я лично с ним не знаком, поэтому говорю осторожно) схоластический и начётнический. То ли это влияние критики католичества, когда человек незаметно пропитывается духом схоластики, критикуя латинство. То ли это своё родное, посконное начётничество, свойственное старообрядцам, что привело их к вековой вражде против «неправильного» Русского государства. Не знаю.

Но автору почему-то не приходит в голову простая мысль, что любовь стяжается «маленькими порциями», когда человек обретает ее, а потом теряет, потом снова обретает, если он искренен в своей любви к Богу и в своём раскаянии. И правильное оглашение тут особо не поможет, ведь человек грешит не по незнанию, а по влечению страсти. Это, конечно, не означает, что не нужно изучать основы своей веры, не нужно читать Святых отцов. Нужно. Но не это главное. Главное смирение и духовная нищета (тщета). Как у евангельского мытаря.

Ну а что касается автора, то, похоже, сам он в своих поисках истинной любви зашёл в какой-то лабиринт. И стяжал в полной мере пока только одну добродетель – обличать других… А.Д. Степанов.

В последнее время так уж сложилось, что тему моей очередной статьи задает искренне уважаемый мною главный редактор РНЛ А.Д. Степанов. Вот и в этот раз видимо, придётся снова (раньше я уже писал на эту тему) поговорить о любви, а точнее – любви истинной и любви ложной. Потому что в предисловии к моей предыдущей статье Анатолий Дмитриевич очень верно и проницательно подметил, что у ее автора нет любви.

Да, к сожалению, это факт – любви у меня нет. Но зато я читал об этой христианской добродетели у тех людей, которые ее имели – творения святых отцов Православной Церкви. И поэтому хотел бы поделиться с читателями тем, что мне удалось о ней узнать.

Впрочем, каждый из читателей, среди которых большинство, надо полагать – христиане, может прочитать у святителя Игнатия (Брянчанинова) его фундаментальную статью «Слово о страхе Божием и о любви Божией». Именно ее я буду использовать в дальнейшем изложении по ходу своих рассуждений, а также и еще одну его статью – «О любви к ближним» и некоторые другие. Конечно, можно было бы просто ограничиться отсылкой читателей к этим статьям, однако не всем современным христианам доступно чтение творений святых отцов. Наш приземленный материализованный ум, привыкший к мышлению современными схемами и понятиями, не привык к языку святых отцов, и такое чтение многим покажется скучным, нудным, непонятным и бесполезным. Поэтому я, в меру своих возможностей, постараюсь более простым языком, приближенным к современности, изложить учение святых отцов о том, что же такое любовь. А любой желающий сможет, если захочет, сам прочитать эти бесценные статьи святителя Игнатия.

Хотел бы сразу в общих чертах донести его главные мысли. Он убедительно доказывает, используя творения святых отцов древности (свв. Исаака Сирина, Иоанна Златоуста, Симеона Нового Богослова и др.): то, что все мы привыкли понимать под любовью, вовсе ей не является, а есть лишь обманная игра наших чувств, поврежденных греховными страстями. Мы льстим себе, думая, что имеем любовь или хотя бы ее начатки. Мы глубоко заблуждаемся, когда связываем свои привычные добрые дела с наличием в нас любви. Потому что любовь – есть наивысшая евангельская добродетель, это – совокупность и плод приобретения всех других евангельских добродетелей. Для того, чтобы достичь любви или хотя бы немного приблизиться к ней, требуются огромные труды всей жизни христианина, при условии того, что он идёт правильным путем к спасению, и немногие из святых отцов достигали совершенства в этой высшей христианской добродетели.

Почему же мы, современные православные христиане, так привычно рассуждаем о любви? Ведь верно рассуждать о каком-то предмете способен только тот, кто хорошо с этим предметом знаком. Неужели мы все её уже достигли? Неужели мы уже приобрели все остальные евангельские добродетели, предшествующие приобретению любви – нищету духа, воздержание, плач о своих грехах, слёзы, кротость, милостивость, нерушимое упование на Бога, долготерпение, чистоту сердца, мирность духа и проч., подвизаясь долгие годы в мучительной и кровопролитной борьбе со своими страстями? Почему мы считаем себя способными видеть в других людях наличие или отсутствие любви, оценивая их дела и слова?

К сожалению, это происходит с нами всё по той же самой причине, о которой я уже не раз писал в своих статьях – отсутствие правильных понятий о своей Православной вере. Мы не знаем учения святых отцов Церкви о любви, о ее свойствах и качествах и о том, как она приобретается. Мы привыкли принимать за проявления любви те человеческие поступки, которые по традиции считаются добрыми и похвальными у большинства людей, в том числе даже у людей неверующих или иноверцев. Мы считаем любовью простые природные качества людей, связанные с их душевностью, привязанностью к своим родным и близким, жалостью и сочувствием к людям и другим тварям. Причем эта «любовь» очень часто проявляется в нас напоказ – тогда, когда мы находимся в обществе других людей, например, в храме.

Как часто можно увидеть, как прихожане стараются проявить «любовь» друг к другу – добродушно улыбаются, обнимаются, целуются, предупредительно уступают друг другу места на лавочках, смиренно кланяются, подносят друг другу водичку, коврики, когда есть необходимость постоять на коленках и проч. Все это выглядит очень умилительно и любовно, и у многих создается впечатление, что они находятся действительно в обществе христиан, которые любят друг друга.

Однако очень часто такие люди меняются до неузнаваемости, когда покидают храм и приходят домой, к своим любимым сродникам – в ту среду, где они проводят большую часть своего времени. В этой обстановке их окружают уже не те «кроткие и смиренные» люди, которые достойны проявления их любви, а совсем другие – люди непонятливые, своевольные и требовательные, которые вовсе не улыбаются благодушно и не кланяются им со смирением, вовсе не предупреждают их приход всяческой о них заботливостью, а все делают совсем наоборот. Дети не слушаются и огрызаются на них, жены и мужья не обращают внимания на их усталость и требуют от них каких-то дел, услуг и забот о себе, их родители постоянно нудно что-то им рассказывают и просят их внимания к себе и ухода за ними. И вся их любовь, которая, казалось бы, совсем недавно была им так присуща, сразу куда-то пропадает, а ее место занимает злость, обида, печаль, недовольство, раздражение на ближних, желание добиться своего, ропот на свою горькую участь и прочие проявления самолюбия и других греховных страстей.

Почему же в нас происходит такая перемена? Ведь, если бы в нас действительно была любовь, которая таким явным образом наблюдалась при общении с верующими людьми, то она бы не пропадала и дома, и в любой другой обстановке. Любовь – это добродетель, это приобретенное долгими трудами свойство души человека, и она не может бесследно пропадать при изменении внешних обстоятельств или заменяться противоположным – грехами. Значит, то, что мы ошибочно принимали в себе за любовь, вовсе не было любовью. А тогда что же это было?

А это было обычное самодовольство и человекоугодие. Грех человекоугодия – это проявление страсти тщеславия. Поэтому, находясь в храме или в другом месте в обществе верующих людей, мы не можем перед ними «упасть в грязь лицом», не можем допустить, чтобы люди подумали, что мы не имеем главного – любви. И всеми силами стараемся показать окружающим свою любовь, изобретая для этого разные способы всенародных проявлений этой любви. Зато дома, где окружающие нас неверующие или маловерующие люди, как мы знаем, вовсе не ценят христианские добродетели и не стремятся быть угодными Богу, где они вовсе не оказывают нам почтения за наши «добрые дела» и наше богоугождение, нам уже не хочется показывать им свою любовь. Мы становимся самими собою, то есть такими же в точности, как и они.

А бывает, что мы так любим некоторых из своих родных, например, бабушки – своих внуков, родители – детей, что готовы все для них сделать, несмотря на все их «шалости» и откровенные грехи. Ну конечно, ведь это же наше, родное, к тому же нам некуда девать свою огромную христианскую любовь. Вот и обращается наша любовь на различные угождения прихотям и похотям наших детей и внуков, воспитывая в них эгоизм, то есть взращивая их гордость и другие греховные страсти. То есть проявлениями своей «любви» мы губим своих любимых.

Вот как важно уметь различать любовь от ее подделок – тщеславия и человекоугодия. Однако мы этого делать не умеем и не хотим, потому что не понимаем всей погибельности оставления своих греховных страстей без надлежащей борьбы с ними. Не понимаем, что с каждым случаем проявления человекоугодия, мы взращиваем в себе дерево нашей страсти тщеславия. А греховные страсти – это противоположность добродетелям. Подпитывая свои страсти, мы не только никогда не сможем достигнуть любви, но и понять не сможем – что же такое любовь на самом деле.

«Правильная любовь к ближнему заключается в исполнении относительно его евангельских заповедей, а отнюдь не в исполнении прихотей ближнего, не в действиях относительно его по влечениям падшего сердца, по расчетам и понятиям лжеименного разума. Исполнение евангельских заповедей относительно человеков по большей части непонятно и неприятно для них: они ищут и требуют, чтоб была исполняема воля их, чтоб были удовлетворяемы страсти их. Это они называют любовию... Эту неправильную любовь, это искажение любви, эту ненависть, прикрытую личиною любви, Писание называет человекоугодием. Человекоугодием уничтожается не только любовь к Богу, но и самое памятование о Боге…

Сыны мира, недугующие самолюбием и порабощённые ему, выражают любовь к ближнему исполнением безразборчивым всех пожеланий ближнего. Ученики Евангелия выражают любовь к ближнему исполнением относительно его всесвятых заповеданий Господа своего; удовлетворение пожеланиям и прихотям человеческим они признают душепагубным человекоугодием и страшатся его столько же, сколько страшатся и убегают самолюбия. Самолюбие есть искажение любви по отношению к самому себе, человекоугодие есть искажение любви по отношению к ближнему. Самолюбец губит себя, а человекоугодник губит и себя и ближнего. Самолюбие – горестное самообольщение; человекоугодие усиливается и ближнего соделать общником этого самообольщения», – пишет святитель Игнатий.

А бывает, что мы пытаемся исполнить заповедь о любви к ближнему, изобретая различные способы помощи ближним, попавшим в какую-то сложную жизненную ситуацию. Вот где простор для всевозможных проявлений нашей «любви»! Узнав, что где-то что-то случилось – пожар, техногенная катастрофа, кто-то заболел и нуждается в материальной помощи, кто-то просто нуждается в деньгах и продуктах, – мы тут же спешим на помощь: собираем и отправляем посылки, переводим деньги, отвозим продукты, помогаем в делах по хозяйству, строительству и ремонту и т.п. И искренне считаем при этом, что совершаем дела христианской любви. Но, несмотря на то, что сейчас я рискую совершенно отвратить читателей РНЛ от чтения своих статей, потому что, наверное, многие из них также искренне пытаются делать подобные дела «любви», все-таки выражу свое большое сомнение в том, что они являются таковыми.

Дело в том, что по причине ненаученности людей Вере и покаянию, правильной борьбе со своими страстями, современные христиане не знают и не видят проявления в себе страсти тщеславия. А эта страсть всегда вплетается во все наши подобные «добрые дела». Не замечая в себе действия этой страсти, люди свободно допускают ее многочисленные проявления и не заботятся о том, чтобы вести с ними борьбу, сопротивляться им. В результате все наши подобные «добрые дела», отравленные этой страстью, вовсе не являются добрыми на весах Божия правосудия, все они будут положены на суде Божием не на правую чашу весов, как бы нам хотелось, а на левую – вместе с остальными нашими грехами.

Каковы наиболее характерные проявления тщеславия при совершении наших обычных «добрых дел»? Главное – это наше желание делать эти дела напоказ, чтобы хотя бы кто-то их увидел или о них узнал. Часто, сделав какое-то подобное дело, мы не можем удержаться от того, чтобы рассказать кому-то о нем, а если не рассказать, то хотя бы намекнуть как можно более прозрачно. Часто мы выбираем способ совершения «доброго дела» таким образом, чтобы оно было наиболее заметным окружающим. Часто, оказав кому-то помощь, мы призываем к этой помощи и других знакомых нам людей, всем своим видом и словами показывая, что я это уже сделал.

Главное же свойство наших «добрых дел», основанных на тщеславной страсти – то, что при их совершении мы не хотим и не можем всеми возможными способами заставить себя укрыть это дело от других людей, по Господней заповеди: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:3-4). При этом мы можем оправдывать это показное «доброделание» необходимостью – чтобы и другие последовали моему примеру, и чтобы таким образом увеличить размер совершенного доброго дела.

Более тонкие проявления страсти тщеславия, отравляющей наши «добрые дела» и делающие их злыми – это внутреннее чувство самоудовлетворения от их совершения, которого мы обычно не замечаем, так как не привыкли следить за своим внутренним состоянием – мыслями и чувствами. После совершения «доброго дела» у нас может быть приподнятое настроение, некоторое чувство радости и «духовного подъема», которые выражаются и в нашем внешнем поведении – нашей улыбчивости и некотором заряде энергией. Эти внутренние чувства и их внешние выражения мы часто принимаем даже за утешения от Бога за наши «добрые дела» и действие на нас благодати.

«Самая скрытная из всех душевных страстей есть тщеславие... Тщеславие почти всегда действует вместе с утонченным сладострастием и доставляет человеку самое тонкое греховное наслаждение. Яд этого наслаждения так тонок, что многие признают наслаждение тщеславием и сладострастием за утешение совести, даже за действие Божественной благодати», – пишет святитель Игнатий.

Самое же печальное – это то, что подобный образ совершения «добрых дел» и примеры проявления «любви» к нашим ближним подают нам наши пастыри. Сегодня, зайдя на сайты храмов, благочиний и епархий, можно почти везде увидеть, как довольные, улыбающиеся и жизнерадостные батюшки что-то кому-то раздают и дарят, кого-то кропят и благословляют, собирают какие-то вещи и посылки и куда-то их отправляют, перед кем-то выступают, проводят какие-то акции и культурные мероприятия и т.д. И все эти «добрые дела» делают с обязательной их фотофиксацией для последующего опубликования их на всеобщее обозрение. Беда, да и только! Забыв о главном – обучении своих прихожан Вере и покаянию, всецело устремились на совершение внешнего «доброделания» напоказ. Вместо того, чтобы пасти овец, направляя их в Царство Небесное (учить их Вере и борьбе со страстями), направляют их прямо в пасть волков (учат их развивать и взращивать свои греховные страсти, делают из них тщеславных фарисеев, подобных им самим).

Почему же с нами так происходит? Почему мы так легко бываем обмануты нашими страстями и злыми духами, принимая за дела любви их бесовские подделки?

К сожалению, ответ тот же самый, причина та же. Этой причине посвящены большинство моих статей – отсутствие у современных верующих людей правильной Веры и отсутствие научения их правильному деланию покаяния. Они не знают того, что любовь – это высшая христианская добродетель, союз и совокупность всех остальных добродетелей. «Любовь есть соуз (совокупность) совершенства. Должно достигнуть совершенства во всех добродетелях, чтоб вступить в совершенство всех совершенств, в слияние их, в любовь», – пишет святитель Игнатий.

Не зная этого, современные верующие люди попадают в сети самообольщения. Вместо того, чтобы начать свой путь в Вере с покаяния и борьбы со своими греховными страстями, не познав свои страсти и не начав с ними борьбы, они с первых шагов в вере пытаются совершать добрые дела «любви». Но такие «добрые дела» неизбежно будут совершаться на основании непознанных ими страстей, к ним неизбежно будет примешиваться яд этих страстей. Этот незамеченный яд отравляет все наши добрые дела и делает их непотребными перед Богом. Нужно научиться нейтрализовывать этот яд – замечать в себе действие страстей и обезвреживать его покаянием. Но как раз этого-то делать современные христиане никем не научены.

По этой причине мы и думаем о любви неправильно, мы пытаемся определить в других людях наличие или отсутствие любви на основании наших ложных понятий о ней. Мы принимаем за действие любви плотское разгорячение и душевную страстность, потому что так привыкли мыслить о ней всю свою жизнь.

Но Бог отвергает плотскую, страстную любовь и принимает только любовь духовную. Истинная любовь – в Боге, она постоянна, беспристрастна и бесстрастна. Плотская же любовь преисполнена порывов, мечтательности и пристрастий, она любит создания вне Бога, на основании страстей.

«Истинная, святая любовь к Богу и ближнему отчетливо изображена в евангельских заповедях; правильное, непорочное действие ее является в исполнении евангельских заповедей... В такой любви не может быть ни мечтательности, ни плотского разгорячения, потому что исполнение Христовых заповедей совершается новоначальными с насилием над собою, с таким насилием, что оно названо распятием…», – пишет святитель Игнатий.

А как же по-настоящему определить – есть в нас любовь, или мы только мечтаем о себе, что это так? Святитель Игнатий отвечает: «Единый истинный признак достижения любви, данный нам Самим Святым Духом, есть явное присутствие в нас Святого Духа. Тот, кто не соделался храмом Святого Духа, да не льстит себе, да не обманывает себя: он не может быть обителию любви, он чужд ее. Изливается в сердца наши любовь вместе с Духом Святым. Она – Его свойство. В кого нисходит Святой Дух, в том является Его свойство – любовь. «Кто стяжет любовь: тот вместе с этим облекается в Самого Бога», – сказал святой Исаак Сирский».

Итак, единственная возможность стяжать любовь – совокупность всех добродетелей – это стать святым. Пока же мы не достигли святости, не нужно нам даже надеяться, что имеем хоть чуточку любви. Эта надежда не может не быть ложной, а любая ложная мысль влечет за собою ложную деятельность, так называемую в аскетике прелесть.

А как достигается любовь? «Любовь рождается от чистоты сердца, непорочной совести и нелицемерной веры. Возделывай эти добродетели, сохраняя внимательность к себе и молчание, чтоб достичь любви, которая – верх и совокупность христианского совершенства. Чистота сердца нарушается принятием греховных помыслов, в особенности блудных; непорочность совести – произвольными грехами; вера ослабляется упованием на свой разум, неискренностию и самолюбием», – пишет святитель Игнатий. Иначе говоря, приобрести ее мы можем только посредством правильной Веры и качественной и честной борьбы со своими греховными страстями.

Какой же первый шаг на пути приобретения истинной любви? Святитель Игнатий пишет: «Чтоб возлюбить ближнего как самого себя, предварительно нужно правильно полюбить себя… Правильная любовь к себе заключается в исполнении животворящих Христовых заповедей... Если ты не гневаешься и не памятозлобствуешь – любишь себя. Если не клянешься и не лжешь – любишь себя. Если не обижаешь, не похищаешь, не мстишь; если долготерпелив к ближнему твоему, кроток и незлобив – ты любишь себя. Если благословляешь клянущих тебя, творишь добро ненавидящим тебя, молишься за причиняющих тебе напасти и воздвигающих на тебя гонение, то любишь себя... Если приносишь Богу тщательные и теплые молитвы из сердца сокрушенного и смиренного, то любишь себя... Если ты до того милостив, что соболезнуешь всем немощам и недостаткам ближнего твоего и отрицаешься от осуждения и уничижения твоего ближнего: то ты любишь себя».

Добавлю еще несколько слов о нашей естественной любви к ближним. Часто мы любим своих ближних нашей естественной любовью, и эта любовь заставляет нас беспокоиться о своих детях, родных и близких, переживать за них, стараться всеми силами доставить им радость и избавить от бед. Неужели и это – не любовь? Неужели и такая любовь не угодна Богу?

Раз уж я начал эту тему, то придётся и здесь ответить утвердительно. Да, такая наша любовь, которой мы привыкли любить своих родных и близких, Богу не угодна. Ведь эта любовь постоянно заставляет нас печалиться, переживать, ревновать, стараться всеми силами добиться своего, человекоугодничать, лукавить и др., то есть совершать грехи, которые мы в себе часто не видим и не понимаем. А если и понимаем, то никак не можем заставить себя их не делать, потому что этого требует наша плотская любовь. А причина – в том, что мы не научены правильному христианскому отношению к ближним.

Конечно, естественные заботы о наших ближних – это наша обязанность. Но при этом мы не должны позволять, чтобы наши естественные обязанности по отношению к ближним перерастали в чувство привязанности к ним. Наши ближние не должны заслонять собою Бога и занимать в наших сердцах Его место.

Вот что пишет об этом святитель Игнатий: «Не думай, возлюбленный брат, чтоб заповедь любви к ближнему была так близка к нашему падшему сердцу: заповедь – духовна, а нашим сердцем овладели плоть и кровь; заповедь – новая, а сердце наше – ветхое. Естественная любовь наша повреждена падением; ее нужно умертвить – повелевает это Христос – и почерпнуть из Евангелия святую любовь к ближнему, любовь во Христе… Не имеет цены пред Евангелием любовь от движения крови и чувствований плотских. И какую может она иметь цену, когда при разгорячении крови даёт клятву положить душу за Господа, а чрез несколько часов, при охлаждении крови, даёт клятву, что не знает Его? (см.: Мф. 26:33, 35, 74). Евангелие отвергает любовь, зависящую от движения крови, от чувств плотского сердца... Падение подчинило сердце владычеству крови и посредством крови – владычеству миродержителя. Евангелие освобождает сердце из этого плена, из этого насилия, приводит под руководство Святого Духа. Святый Дух научает любить ближнего свято. Любовь, возжженная, питаемая Святым Духом, – огнь. Этим огнём погашается огнь любви естественной, плотской, повреждённой грехопадением. «Говорящий, что можно иметь ту и другую любовь, обольщает сам себя», – сказал святой Иоанн Лествичник... Тот, кто по естеству способен с горячностию любить ближнего, должен делать себе необыкновенное принуждение, чтоб любить его так, как повелевает любить Евангелие».

«Взгляни на предметы твоей любви: они очень тебе нравятся? к ним очень привязано твое сердце? – Отрекись от них. Этого отречения требует от тебя Господь, Законоположитель любви, не с тем, чтоб лишить тебя любви и любимых, но чтоб ты, отвергнув любовь плотскую, оскверненную примесию греха, соделался способным принять любовь духовную, чистую, святую, которая – верховное блаженство. Ощутивший любовь духовную с омерзением будет взирать на любовь плотскую, как на уродливое искажение любви. Как отречься от предметов любви, которые как бы приросли к самому сердцу? – Скажи о них Богу: «Они, Господи, Твои; а я – кто? немощное создание, не имеющее никакого значения». «Сегодня я еще странствую на земле, могу быть полезным для любимых моих чем-нибудь; завтра, может быть, исчезну с лица ее, и я для них – ничто!». «Хочу или не хочу – приходит смерть, приходят прочие обстоятельства, насильственно отторгают меня от тех, которых я считал моими, и они уже – не мои. Они и не были по самой вещи моими; было какое-то отношение между мною и ими; обманываясь этим отношением, я называл, признавал их моими. Если б они были точно мои, – навсегда остались бы принадлежать мне». «Создания принадлежат одному Создателю: Он – их Бог и Владыка. Твое, Господь мой, отдаю Тебе: себе присвоил я их неправильно и напрасно». Для них вернее быть Божиими. Бог вечен, вездесущ, всемогущ, безмерно благ. Тому, кто Его, Он – самый верный, самый надежный Помощник и Покровитель. Свое Бог дает человеку: и делаются человеку человеки своими, на время по плоти, на веки по духу, когда Бог благоволит дать этот дар человеку. Истинная любовь к ближнему основана на вере в Бога: она – в Боге... Смирение и преданность Богу убивают плотскую любовь. Значит: она живёт самомнением и неверием…

Пламеннейшая естественная любовь легко обращается в отвращение, в непримиримую ненависть (см.: 2 Цар. 13:15)... В каких язвах – наша любовь естественная! Какая тяжкая на ней язва – пристрастие! Обладаемое пристрастием сердце способно ко всякой несправедливости, ко всякому беззаконию, лишь бы удовлетворить болезненной любви своей... Естественная любовь доставляет любимому своему одно земное; о Небесном она не думает. Она враждует против неба и Духа Святого; потому что Дух требует распятия плоти. Она враждует против неба и Духа Святого: потому что находится под управлением духа лукавого, духа нечистого и погибшего».

Все вышенаписанное касается любви к ближним. А теперь немного напишу о любви к Богу.

Приведу слова святителя Игнатия: «Некоторые, прочитав в Священном Писании, что любовь есть возвышеннейшая из добродетелей… начинают и усиливаются тотчас развивать в сердце своем чувство любви, им растворять молитвы свои, богомыслие, все действия свои. Бог отвращается от этой жертвы нечистой. Он требует от человека любви, но любви истинной, духовной, святой, а не мечтательной, плотской, оскверненной гордостию и сладострастием. Бога невозможно иначе любить, как сердцем, очищенным и освященным Божественною благодатию. Любовь к Богу есть дар Божий: она изливается в души истинных рабов Божиих действием Святого Духа. Напротив того, та любовь, которая принадлежит к числу наших естественных свойств, находится в греховном повреждении… Тщетно будем стремиться к служению Богу, к соединению с Богом этою любовию!.. Преждевременное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение. Оно немедленно устраняет от правильного служения Богу, немедленно вводит в разнообразное заблуждение, оканчивается повреждением и гибелию души… Шествие ко Христу начинается и совершается под водительством страха Божия».

Итак, и в наших отношениях с Богом мы также не должны доверять своим чувствам. Своим сердечным чувствам нам вообще верить нельзя, так как они повреждены греховными страстями. А единственно правильные чувства нашего сердца, угодные Богу, есть страх Божий, чувство покаяния, сокрушения сердца, печали о своих грехах и нищеты духа. Только сердце сокрушенное и смиренное принимает Бог (см. Пс. 50).

«Первое духовное проявление любви к Богу открывается в ощущении страха Божия, который, по свидетельству Священного Писания, есть начало премудрости (Притч. 1:7)… Естественно страху Божию быть началом любви и первым плодом внимательной молитвы. Какое иное чувство может быть чувством человека, обремененного бесчисленными грехами и немощами, когда он ощутит присутствие Бога и свое предстояние Богу лицом к Лицу, как не чувство страха и глубочайшего благоговения?», – пишет святитель Игнатий.

Есть ли у нас страх Божий? Если его нет, то следует признать, что свой путь к Богу мы еще не начинали. Как приобретается страх Божий? В результате правильного Оглашения или самостоятельного изучения Веры – когда человек усвоит себе правильные понятия о грехопадении людей, об аде, о вечной смерти, которая ожидает каждого человека, о вечных муках, о Суде Божием, о страшном повреждении человеческого естества грехом и необходимости вести кровопролитную борьбу за свое спасение со своими греховными страстями и духами злобы поднебесной.

Страх Божий должен постоянно побуждать нас к этой борьбе со своими страстями и к исполнению евангельских Заповедей – единственному средству для исцеления своей души.

«Исполнение заповедей Спасителя – единственный признак любви к Богу, принимаемый Спасителем… Если желаем стяжать любовь к Богу, возлюбим евангельские заповеди; продадим наши похотения и пристрастия, купим село – сердце наше, которое без этой купли не может принадлежать нам; возделаем его заповедями и найдём сокровенное на нём Небесное сокровище – любовь. Что же ожидает нас на этом селе? – Нас ожидают труды и болезни; нас ожидает супостат, который не легко уступит нам победу над собою: нас ожидает для противодействия нам живущий в нас грех. Живёт он в уме, живёт в сердце, живёт в теле. Нужен усильный подвиг, чтоб склонить гордый и слепой ум в послушание заповедям Христовым. Когда ум подчинится Христу, – наступает новый подвиг: соглашение испорченного, упорного сердца с учением Христовым, покорение сердца Христову учению, которому оно враждебно. Наконец, если ум и сердце придут в состояние повиновения Христу, должно быть привлечено в него и… тело. Каждый шаг в невидимой борьбе нашей ознаменован подвигом, ознаменован страданием, окроплен потом усильного насилия над собою. То побеждаем, то побеждаемся, то является надежда на расторжение плена, то снова видим, что цепи наши крепки… Нас низлагают и немощь естественная, и немощь произволения, и омрачение разума, произведённое прежнею греховною жизнию, и расстройство сердца, стяжавшего порочные навыки, и влечения тела, вкусившего наслаждений скотоподобных… нас наветуют падшие духи, желая удержать в порабощении. Вот тот тесный и прискорбный путь, устланный тернием, по которому ведёт грешника к примирению с Богом молитвенный плач пред Богом», – пишет святитель Игнатий.

На этом, наверное, следует закончить разговор о любви к Богу. Конечно, эта любовь имеет свои этапы, и страх Божий – это лишь первый этап на этом пути. Однако, в связи с ненаученностью современных христиан своей Вере и покаянному пути, думаю, что о дальнейших этапах любви говорить будет не полезно.

«Иди к Господу Иисусу Христу, приближайся к Нему путем евангельских заповедей; ими познавай Его; исполнением их оказывай и доказывай любовь твою к Господу Иисусу: Он Сам явит тебе Себя и вместе с этим явлением прольёт в сердце твое несказанную любовь к Себе, которая не что-нибудь, собственно принадлежащее падшему человеку: она – дар Святого Духа, посылаемый одним Богом в сосуды смирения и целомудрия», – пишет святитель Игнатий.

Ну вот, слава Богу, кажется, что-то удалось написать по поводу возникшего у А.Д. Степанова чувства, о котором он пишет так: «Читая тексты В.Н. Фролова, меня не покидает чувство, что это – пример православного начётничества. Вроде всё внешне правильно, правильные аргументы, ссылки на святителя Игнатия, а вот чего-то не хватает, с чем-то не может согласиться сердце. Потом понял с чем, – любви нет».

Благодарю Бога и, конечно же, самого Анатолия Дмитриевича, за то, что мне уже нет необходимости писать новую статью о том, откуда в наших сердцах рождаются наши чувства. Об этом у меня уже есть опубликованная статья.

Виктор Николаевич Фролов, православный христианин, Нижегородская область