Монархическое староверие

Монархия – исконно русский образ, светящейся нитью пронизывающий лабиринт веков до начала времен. Это блистательный символ отца, пасущего стадо по Богом данным правилам. Далее на этом следует поставить точку и провести границу между мечтами и жизнью. Царская власть – завораживающая часть русского фольклора, но и только.

Мечты о монархии переполняют почитателей досоветской традиции. Слова о Помазаннике Божием как лучшей форме власти частят в словах огромной части наших сограждан. Монархический дух парит над патриотической общественностью, как будто подразумевая вполне конкретный политический строй, но уже давно превратился в отвлеченный символ, лишённый возможности какого-либо буквального воплощения. Казалось бы, еще наши дедушки дышали одним воздухом с последними Романовыми, а значит, можно жить как встарь, но – нет, между последним Царём и нами столько же сломов общественного уклада, сколько разделяет 1917-й год и доогнестрельную Куликовскую битву.

Монархия не пережила XX век, поскольку оказалось невозможным держать в одних руках вожжи значительно разросшегося управления. Самодержавные режимы сохранились лишь в отдалённых закоулках мира, например, ближневосточных песках, где обилие нефтяных богатств и малочисленность населения позволяет жить по-дедовски. В экономически развитых странах единоличного правителя сменили условно «демократические» олигархии или авторитарные идеократии как в Китае и Иране. В промышленную эру важно не только строить для крестьян школы и больницы, но и заниматься регулированием финансов, добычей атомной энергетики и электронным документооборотом, что требует значительно большего числа винтиков механизма. Так, по самым скромным подсчетам с начала по конец XX века количество чиновников в России увеличилось в 10 раз.

Самый искусный правитель не в силах вникнуть в детали всех областей хозяйства, в силу чего управлять огромной махиной чиновничьего аппарата становится невозможным из одного кабинета. Делегировать полномочия лично преданным тоже имеет пределы: горизонт планирования расплывается уже в Москве. Между главой государства и руководителем больницы стоят десятки звеньев управленцев, предоставленных сами себе, которые регулируются в лучшем случае достаточно широко понимаемым законом и главенствующей идеей – верховенством прав и стремлением к личному преуспеванию.

Существует расхожая легенда, что Иосиф Сталин знал всех руководителей крупных советских предприятий. Вполне можно, учитывая масштабы имперской промышленности, предположить нечто подобное про Государя Николая Александровича. Но как сегодня из кремлевского кабинета можно дотянуться до каспийской верфи, челябинского тракторного завода или даже подмосковного гарнизона ПВО? Только в режиме ручного управления, иначе – никак.

Ни в церковном предании, ни в словах святых, ни Ветхом и Новом завете не говорится о предпочтительности монархического правления. Ранее это была устойчивая форма власти, исходящая не из пагубных людских страстей, а из осознания трезвомыслящим человеком общегосударственных интересов. В словах апостола «всякая власть от Бога» говорится буквально о покорности всякой власти, а в словах Спасителя об отдании положенного кесарю – даже языческому Императору. Но неужели, когда Господь по снисхождению к немощам богоизбранного народа даровал им заместо теократии судей монархию подобно язычникам, монархия стала богоданной на века?

Многочисленные ратования русских святых о восстановлении царского правления после лихолетья уместно понимать как утверждение державной власти, способной навести после смуты порядок, но в отеческих словах нет ничего о политическом укладе. Пришедшийся сегодня ко двору Иван Ильин сводил монархию к опирающейся на монархическое правосознание подданных единоличной власти, под что подходят и премьер-министры, и лорды-протекторы, и даже президенты. Сам уехавший заграницу политический философ утверждал, что монархия лишь в редких случаях бывает наследственной. А за что выступают русские патриоты? Уверяю, сами называющие себя монархистами зачастую лелеют противоположные образцы. Некоторые из них смеются над европейской конституционной монархией, подразумевая исключительно самодержавного властителя, другие под монархией как раз и понимают народовластие с сильной центральной властью, третьи верят исключительно в восстановление по Божиему промыслу прерванной династии. Но почему? Кто даровал это обетование? Ответа нет.

Сила России оборачивается её немощью. Верность привычным образцам играет с нами злую шутку: упрямо, идя на смерть, крестить лоб двумя перстами – в нашей крови. Привязанность к монархии, как и двоеперстие – часть народного фольклора, но не отражение божественной Истины и уж тем более требований времени. Лелеять Царя-батюшку, не задумываясь, об устройстве монархии, – дескать, Господь управит, и Царская Россия вновь воссияет, – легкомысленно. Мы должны понимать цель и двигаться к ней, иначе мы не достойны милости Божией. Да, есть те из нас, кто называет советскую Россию монархией и ставит знак равенства между Сталиным и самодержцем, но специально для вас я объясню принципиальную разницу между государством в 1914 и 1941 году.

В 1917 году в России впервые в мире была реализовано идеократичное правление, где власть оказалась в руках объединенной общей идеей группы. В плохих современных учебниках, вдохновлённых западными благотворительными фондами, подобная модель зовётся тоталитарной, но говорить о подминании государством всех сфер людского проявления – намеренное преувеличение. Так, власть партии в Советском Союзе опиралась на широкую низовую инициативу в виде профкомов, парткомов и низовых отраслевых институтов участия. По горячим следам России подобные режимы были установлены в Италии, затем в Германии, а после уничтожения «оси зла» – в Китае. Именно благодаря возможности пронизать все этажи правления «верными», думающими в унисон с народом, Россия смогла совершить чудо победы над превосходящими силами объединенной Европы. Уже в 1942 году, когда граница проходила под Ржевом и на Волге, Советский Союз производил втрое больше танков, чем все государства под властью нацистов. Тугой пояс партийного правления стянул ресурсы страны в один кулак, а затем разнёс вдребезги свору врагов. А что бы было, если бы Гитлеру противостояла царская монархия?

Да, демократия – это откровенное зло, где под видом народовластия подлинное управление осуществляется от лица олигархии. Здесь свобода людских пороков оказывается приманкой толстосумов. Но выбирать между демократией и монархией – неправильно. Обе хуже. Одна олицетворение зла, другая – символ беспомощности. Билет в будущее для России – идеология, ставящая во главу угла интересы народа, где права и свободы личности подчинены общественному благу, как это было тысячу лет до 1991 года. Вслед за появлением подобной идеи появятся верные, способные тугим корсетом стянуть дебелые телеса тысячелетней барышни, с каждым годом все более теряющей признаки жизни.

Тут же надо остановиться еще на одном расхожем мифе. Православие и христианство не сможет быть твёрдой политической идеей, поскольку оно про душу, а не мир. В отличие от иудеев и мусульман у нас нет мирского закона, способного дать чёткие житейские предписания. Кесарю кесарево – вот наше политическое правило. Закон Божий не может быть руководством к действию для чиновника. У нас нет Шариата, Второзакония и прочих буквальных требований, а что-либо в духе отдельных положений Стоглава или Домостроя не носит сколь-либо обязательный характер.

Между нами и царской Россией, где каждый чиновник был обязан причащаться раз в год, океан времени. Сегодня многие любят параллели между современной Россией и образом правления в XIX веке, полагая, что высшее чиновничество, замыкающее на себя управления секторами экономики, может быть подобием аристократии, а подобная система – устойчивой. Но нет, эта модель морально устарела уже в 1917 году, не стоит повторять старые ошибки. Стране нужна идеология и верная ей сила у руля, тогда народ сможет уверенно смотреть в будущее.

Владимир Владимирович Блинов, кандидат политических наук, доцент Финансового университета при правительстве РФ