Тропарь Кресту

Всем хорошо известный тропарь кресту знаменует собой все церковные памяти Креста, которые для нас особо значимы и драгоценны. Я говорю прежде всего о службах Воздвижения и Изнесения Честных Древ, службы Крестопоклонной седьмицы, а так же служб крестных дней – среды и пятка, но и не только…

Всем так же хорошо известно, что тропарь несёт на себе некий изъян, исторический шрам страшных потрясений, точнее сказать – незаживающую рану, подобную ране Спасителя на Кресте – изъятие царского поминовения. Так, до 1917 года тропарь звучал следующим образом: Спаси Господи люди Твоя и благослови достояние Твое, победы благочестивому Императору нашему Николаю Александровичу на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя крестом Твоим жительство. Заметим сразу, что «жительство» – калька-перевод с древнегреческого слова «политэвма», что означает строй правления, по замыслу автора тропаря VIII века преподобного Косьмы Майумского, - императорская власть. «Люди», - «лаон» (laon) — народ, войско, армия, население, собрание, это и подданные Империи, и члены Церкви.

Общественные бедствия, неотвратимо обрушившиеся на наше Отечество, постигли и тропарь Кресту. После февральского переворота Святейший Синод, воодушевлясь великими надеждами, единогласно переписывает его на «победы благочестивому Временному Правительству даруя», что вызвало бурю возмущения в церковном народе, - в адрес Поместного Собора полетела туча писем, большинство из них не доходило до участников, но одно такое письмо крестьянина тверской губернии Никонова через своего правящего архиерея Серафима (Чичагова) попало в руки только что избранному патриарху Тихону, в нём были такие слова: « Нам думается, что Святейший Синод сделал непоправимую ошибку, что преосвященные пошли навстречу революции. Неведомо нам сей причины. Страха ли ради Иудейска? Или по влечению своего сердца, или по каким-либо уважительным причинам, но всё-таки поступок их в верующих произвёл великий соблазн... В среде народа такие речи, что якобы поступком Синода многие здравомыслящие люди введены в заблуждение, а также многие и в среде духовенства. [...] Православный русский народ уверен, что Святейший Собор в интересах Святой матери нашей церкви, отечества и Батюшки Царя, самозванцев и всех изменников, поругавшихся над присягой, предаст анафеме и проклятию с их сатанинской идеей революции. И Святейший Собор укажет своей пастве, кто должен взять кормило правления в великом Государстве. [...] Не простая же комедия совершаемый акт Священного Коронования и помазания Святым миром царей наших в Успенском Соборе [Московского Кремля], принимавших от Бога власть управлять народом и Тому Единому отдавать ответ, но никак не конституции или какому-то парламенту».

Собор принял на рассмотрении комиссии это письмо, но так и не принял по данному вопросу никакого решения, а после бегства Временного Правительства в тексте тропаря появилось «православным христианом», что и осталось поныне в Зарубежной Церкви. Однако нашим новым революционным властям и такой текст показался угрожающе контрреволюционным, и в 1933 году Временный Синод вынужденно принял единообразную официальную форму, вовсе умалчивающую о субъектах молимой победы. Кстати сказать, это решение так и не пересмотрено по сей день…

После снятия идеологического пресса временами у нас возникала оживлённая внутрицерковная дискуссия, в ходе которой проявились самые неожиданные позиции и предложения. Одно из самых радикальных – «Наилучшим решением данного вопроса… было бы составление другого тропаря, текст которого не вызывал бы ни у кого недоуменных вопросов, был бы ВСЕМ понятен и НАУЧАЛ бы православных христиан правильной молитве». Вполне очевидно, что исполнение данного предложения количество недоуменных вопросов только бы умножило. Эти дискуссии так же закончились ничем…

На сегодняшний день сложились несколько различающиеся местные традиции: в Болгарии поют «победы болгарскому народу на сопротивныя даруя», в Сербии – «благочестивому роду нашему», наши старообрядцы молятся за «победы державе российской». Последние, кстати, в условиях гонений взяли у греков множественное число «православным царем», а до раскола у нас молились «благочестивому Царю нашему» без указания имени. Поразительно, как греки сохранили древний текст тропаря, слегка подправив единственное число на множественное: «тис василевси ката варварон», в переводе не нуждается, - царям на иноплеменников. Вполне возможно, что изобретательные и искусные в дипломатии фанариоты объясняли туркам, что под «василевсом» они подразумевают верховного правителя – турецкого султана…

Здесь нужно заметить, что славянский перевод в отличие от греческого, обладает значительной смысловой глубиной и многозначностью. Под «сопротивными» можно понимать не только внешних врагов, но и внутренних – крамолу, ереси, ну а сейчас принято понимать ещё и «невидимую брань» – борьбу со страстями и бесовскими напастями. Правда, почему-то никого не смущает, что данное «психологическое» толкование идёт вразрез со святоотеческим отношением к данному вопросу: здесь – даровая победа, у святых отцов – «укрепи бедствующую и худую мою руку», «не даждь места лукавому демону обладати мною», то есть длительная и мучительная оборона. Не будет лишним тут вспомнить и поразительно меткое наблюдение отца Андрея Ткачёва о том, что настоящая, невыдуманная жизнь православного христианина состоит не в шествии от победы к победе, а, скорее наоборот, – трудный путь от поражения к поражению… К тому же, замена царской прерогативы на «нас с вами, православных христиан» сообразна смене царского правления на «Вся власть – трудящимся!», есть в этом некий неизбывный февралистский и октябристский душок…

Как видим, проблем и противоречий накопилось предостаточно, те, в свою очередь, сплелись в гордиев узел, так что невольно вспоминаются слова классика: «Не всё благополучно в королевстве датском…». В качестве типичного примера противоречий приведём объяснение тропаря на радио «Вера», в котором авторы берут начало тропаря в переделанном субъективном виде, а конец – в прежнем общественно-политическом. Получилось удивительное: «В этой молитве Церковь просит, чтобы Господь избавил нас, православных христиан, от бед и несчастий, даровал нам благополучие, силу побеждать всех нарушителей безопасности государства и охранял нас Своим Крестом».

Совершенно особняком стоит прямодушное и радикальное на грани юродства отношение к богослужебному тексту святителя Иоанна (Максимовича) Шанхайского. Тот в своём слове (уже в 30-е годы) «Почему с молитвами Животворящему Кресту соединяются молитвы о Царях» говорит: «Замечательно, что многие из сих песнопений написаны святыми Отцами, которые сами жестоко страдали от царей-иконоборцев; они не прекращали моления за царей, твердо веря, что после злых царей будут и цари благочестивые. Не изменяли те молитвы православные греки и южные славяне и находясь под властью турок или чужеземных властей... Какой же смысл имеет моление о царях в молитвах святому Кресту, когда какой-либо народ не имеет своего Православного Царя? … при произношении молитв о царях мы молимся не только о нынешних царях, но и будущих православных Царях, ибо по толкованию святого Иоанна Златоуста православные Государи будут держать власть до пришествия антихриста... Вот почему Церковь Православная не перестает молиться “победы благоверным царем на сопротивныя даруя”. Слова сии находятся в молитве Животворящему Кресту, которая особенно часто употребляется». Как отмечает Владыка, и тропарь Кресту, да и послание к Фесалоникийцам, на толкование которого он ссылается, писались в эпоху жесточайших гонений, и именно от императоров… Очевидно, что речь здесь идёт никак не об идиллических отношениях Церкви и государства, как многие сейчас рассуждают, как о чём-то совершенно несбыточном, а о вопросах совсем иного масштаба и значения – об эсхатологии, конечных судьбах мира земного и небесного.

В продолжение вопроса, поставленного Владыкой Иоанном (Почему с молитвами Животворящему Кресту соединяются молитвы о Царях?) обратим внимание на ещё одно дивное место нашего богослужения, а именно – Царское Последование, которое возникает уже в эпоху иконопочитания, первые упоминания о нём встречаются в чиновниках XI века, первоначально в него входили: особая молитва о Царях, царские псалмы (19 и 20), тут же неукоснительно – тропарь и кондак Кресту с богородичном, краткая сугубая ектенья с исключительно царским поминанием (без поминания патриарха и игумена). Сегодня в урезанном виде это последование присутствует в начале вседневной утрени и именуется просто двупсалмием.

Конечно, главная, или, лежащая на поверхности причина неразрывной связи молитв о царях и молитв Кресту – историческая. Святитель Андрей Критский в своём Слове на Воздвижение прекрасно говорит об этом:

«А когда и как обретен Крест? – При Императорах, веровавших во Христа; впрочем, не так он обретен, как если бы кто-нибудь нарочно приготовил Крест, чтобы обмануть народ одним правдоподобием, но обретен силою Божественною и безъискуственною, единственно силою и твердостию веры. Ибо Крест – сокровище Божие. Когда Господь жизни и смерти, спустя три дня после крестной смерти, воскрес: тогда Иудеи, уязвляясь стрелами зависти и одержася страхом (чтобы какия-либо из досточтимых и священных орудий страданий Христовых, сохранившись, не соделались орудиями отмщения Иудеям и защиты для христиан), зарыли в землю, и таким образом скрыли сокровище – т.е. Крест, и все прочие орудия крестныe, как то: гвозди, копие и надпись, написанную Пилатом и положенную на Кресте. Но когда Бог вручил христианам Царские скипетры и всю власть над Римлянами, в сие именно время Ему было угодно открыть Крест чрез жену благочестивую, жену Царицу, жену украшавшуюся царскою мудростию, благоволил открыть в царствование Сына еe над христианами без всяких усилий человеческих, умудрив жену (скажем так) Божественным своим Богомудрием, дабы она, пользуясь частью царским величием, частью силою слова, свойственною царственной особе, употребила все, что только могло подвигнуть непреклонное сердце Иудеев. И вот, всемирное сокровище не долго сокрывалось от Царицы искавшей оного без всякого отлагательства. Рука Божия скоро подала ей дар свой, т.е. тот самый Крест Господень, который ныне воздвигается для целой вселенной; а вместе с оным вручила и прочие орудия, коими совершилось блаженное и спасительное для мира страдание. Посему-то мы ныне и торжествуем, посему и празднуем, что в настоящий день обретена давно сокрытая святыня; что сие утаенное сокровище, быв извлечено из земли, возсияло как злато; что августейшее знамя царства Христова, прежде закопанное, произникло на свет».

Конечно, история, особенно священная, совершается в соработничестве Бога со Своим народом, в истории Церкви запечетлевается воля Божия, приоткрывается Божественный Промысел. И в этом промысле проглядывает и более непосредственная, глубокая, сущностная связь, даже родство царского служения и Крестной Жертвы.

Христос совершает Своё Царское служение на Кресте. ЦАРЬ СЛАВЫ – канонически обязательная надпись на Распятии. Ничтожно малое в глазах грешников на Кресте является непостижимо великим в Премудром Совете Божием, сиянием славы Небесного Царя, отверзающего нам недостойным двери Своего Царства. «Царь ли еси ты?» – саркастически вопрошает Пилат перед страшной казнью. «Царство Мое не от мира сего» – просто отвечает Христос. «Господь воцарися, в лепоту облечеся!» - пророчески восклицает царь Давид, а вместе с ним и мы на каждой воскресной службе, предчувствуя приближающуюся пасхальную радость. Вдумаемся в глубину приоткровенной тайны: Господь – воцаряется…

Величественный и таинственный гимн Великого Входа Литургии завершается такими словами: «Яко да Царя всех подымем ангельскими невидимо дориносима чинми». Воспоминается римский воинский обряд, когда победившего военачальника воины на перекрещенных копьях и на щите поднимают повыше над народом и провозглашают императором. Именно совершенная Крестная Жертва соделала Христа Победителем ада и смерти, и мы вместе с ангельским чином восхваляем Его Царствование. Вспомним, как преподобный Андрей именует Святой Крест – августейшее знамя царства Христова! Августейшее – значит императорское!

В свою очередь Давид прообразует собой Царствование Христово в Ветхом Завете. «Ныне познах, яко спасе Господь Христа Своего!» читаем мы в царском псалме. Христом Псалтырь называет своих Помазанников на царство, самого Давида в том числе. Давид – образ святого царя, приуготовляющий народ встретить Царя Небесного.

Нам неведома вся глубина этой таинственной связи Креста и Царства, но то, что в наш церковный обиход прочно вошли такие понятия, как Царская Голгофа, Русская Голгофа, говорит о том, что верующее сердце не нуждается в академических аргументах и определениях, открываясь навстречу свету божественной истины.

Доклад на Годеновских Чтениях в Переславле-Залесском (31 марта – 1 апреля 2023 года), посвященных празднованию 600-летия явления Животворящего Креста.

Иерей Евгений Ефремов, Годеново