«Советское экономическое чудо»

«Помню, в годы перестройки ее "прорабы" неустанно призывали к ликвидации "административно-командной системы" и замене ее на "рыночную". Под административно-командной системой понималась система управления экономикой СССР. А под рыночной – та модель экономики, которая существовала на Западе. Кажется, первыми в оборот эти штампы ввел в обращение уже всеми хорошо подзабытый экономист Гавриил Попов, один из наиболее рьяных "рыночников" второй половины 1980-х годов. Помню, тогда "прорабы" перестройки очень любили приводить в качестве примеров действительно эффективной экономики крупнейшие западные корпорации, чаще всего ТНК, противопоставляя их советским предприятиям», - пишет в статье «России надо стать корпорацией» д.э.н., профессор, председатель Русского экономического общества имени С.Ф. Шарапова Валентин Юрьевич Катасонов. Статья опубликована на сайте Фонда стратегической культуры.

По словам профессора, при ближайшем приближении оказывалось, что корпорации мирового масштаба были монополистами в своих отраслях и на своих рынках. «А там, где монополия, слово рынок надо ставить в кавычки. Своих рекордных показателей (по продажам, прибылям, капитализации и др.) такие корпорации достигали и достигают благодаря тому, что они уничтожают всякую конкуренцию и ликвидируют условия для свободного ценообразования. Уже не говорю о том, что они сращиваются с государствами, на территории которых действуют, и присасываются к государственным бюджетам. Крупные корпорации (особенно ТНК) представляют собой сложную архитектуру – некую пирамиду, на верху которой находится холдинговая организация, а под ней – множество дочерних структур филиалов, отделений. Под дочерними организациями могут располагаться внучатые и т. д. Крупная корпорация может в своем составе иметь десятки и сотни подразделений, занимающихся производством, научно-техническими разработками, торговлей, финансовыми операциями и др. Если это ТНК, то они разбросаны по многим странам. Между звеньями корпорации существуют невидимые нити связей – информационных, производственно-кооперационных, финансовых, торговых», - пишет автор.

«Целью ТНК (как и всякой капиталистической компании) является прибыль. Для максимизации прибыли руководство корпорации оптимизирует деятельность всех звеньев ТНК. Скажем, корпорация действует в десятке стран мира. Итоговый финансовый результат (прибыль) будет аккумулироваться в том подразделении ТНК, где налоговые ставки минимальные (или налоги вообще не взимаются – абсолютная офшорная юрисдикция). Одним из способов перемещения прибыли со всех звеньев ТНК в конечный пункт аккумуляции прибыли осуществляется разными способами. Например, путем манипуляции трансфертными ценами (цены, по которым полуфабрикаты, информация, сырье, консалтинговые услуги переходят из одного подразделения ТНК в другое). И эти трансфертные цены имеют мало общего с ценами мирового рынка. По некоторым оценкам, примерно треть мировой торговли приходится на внутрикорпоративные поставки. Я об этом рассказываю лишь для того, чтобы показать, что внутри гигантских корпораций, некоторые из которых можно сравнивать с государствами, нет никакого "свободного рынка". А представьте себе, что какое-то подразделение ТНК принимает решение о том, что оно отныне будет действовать исходя не из корпоративных целей, а из целей максимизации прибыли у себя. Высшее руководство корпорации оперативно попытается загасить "бунт" в подведомственном подразделении. А если это не удастся, то возможны серьезные последствия вплоть до краха всей корпорации. Итак, в ТНК в чистом виде существует та самая "административно-командная система", против которой выступали "прорабы" перестройки», - говорится в статье.

Ученый предлагает взглянуть на советскую так называемую административно-командную экономику. «Не напоминает ли она модель гигантской корпорации? "Корпорация СССР". Принципиальная разница между "корпорацией СССР" и обычной капиталистической корпорацией состоит в том, что вторая "заточена" на получение максимальной прибыли для хозяина или группы акционеров. А первая – на реализацию общенациональных целей (экономических, социальных, военных, научно-технических, культурных). Так, в конце 1920-х годов, когда была начата индустриализация, высшими целями "корпорации СССР" были определены достижение полной экономической независимости (выражаясь современным языком, полное импортозамещение) и создание мощной оборонной промышленности. Все звенья "корпорации СССР" работали на указанные цели, и к началу Великой отечественной войны цели были достигнуты. Достижению указанных целей способствовала максимально возможная степень экономической мобилизации, когда норма накопления (часть общественного продукта, направляемая на капитальные вложения) доходила до 40-50%. С учетом этих целей также осуществлялось планирование народного хозяйства, которое предусматривало опережающее развитие промышленных отраслей группы "А" (производство средств производства) по отношению к группе "Б" (производство предметов потребления)», - сказано в публикации.

«После Великой Отечественной войны разрыв в темпах развития отраслей группы "А" и группы "Б" стал несколько сокращаться. Была поставлена задача повышения жизненного уровня советских людей. Происходило параллельное наращивание производства потребительских товаров и доходов граждан СССР. Примечательно, что подъем жизненного уровня осуществлялось не только через повышение заработной платы, но также через создание общественных фондов потребления (бесплатное медицинское обслуживание, бесплатные и льготные путевки и др.) и через снижение розничных цен. В 1947-1953 гг. было проведено шесть последовательных снижений таких цен. Корпорация из административно-командной вертикали может нанести большой урон всей корпорации, так и в "корпорации СССР" появление любых очагов "товарно-денежных отношений" могло привести к трудно прогнозируемым последствиям. Такова была строгая, а где-то жесткая логика сталинской экономики. Кстати, в советской экономике абсолютно не было банкротств. Предприятия могли испытывать трудности разного рода, бывали временные остановки производств, но длительное выпадение любого звена из общей системы грозило стабильности "корпорации СССР"», - отмечается в статье.

Катасонов отметил, что особенно ревниво И.В. Сталин следил за тем, чтобы средства производства (создаваемые в промышленных отраслях группы «А») не стали объектом товарно-денежных отношений. Чтобы средства производства оставались в руках государства, не могли перейти в частные руки и стать капиталом (что противоречило идеологии СССР и могло угрожать советской власти).

По словам экономиста, в «Экономических проблемах социализма в СССР» (1952 г.) Сталин четко определил нетоварную природу средств производства при социализме: «Можно ли рассматривать средства производства при нашем социалистическом строе, как товар? По-моему, никак нельзя». Далее Катасонов отмечает, что во время обсуждения указанной сталинской работы 15 февраля 1952 года экономисты затронули этот ключевую проблему, задав вопрос: «Являются ли у нас средства производства товарами? Если нет, то как объяснить применение хозрасчета в отраслях, производящих средства производства?» Вот что ответил Сталин: «Наши средства производства нельзя расценивать как товары по существу. Это – не предметы потребления, питания (как, например, хлеб, мясо и. т. д.), которые поступают на рынок, которые покупает, кто хочет. Средства производства мы, собственно, распределяем. Это не товар в общепринятом смысле, не тот товар, который существует в капиталистических условиях. Там средства производства являются товарами».

«Средства производства распределялись государством лишь среди своих предприятий (распределение оформлялось в виде договоров поставки с оплатой безналичными рублями). Они не продаются даже колхозам, которые имели иную форму собственности. Трактора и сельскохозяйственные машины передавались не непосредственно колхозам, а государственным машинотракторным станциям – МТС, а те на основе специальных соглашений передавали их в пользование колхозам. Государство как единый и единственный собственник средств производства после передачи их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет права собственности на средства производства. А директора предприятий, получивших от государства средства производства, выступали лишь в качестве уполномоченных государства, отвечающих за их сохранность и целевое использование в соответствии с планами развития народного хозяйства. Единственным исключением из жестких правил сталинской экономики была внешняя торговля, здесь средства производства попадали в сферу товарно-денежных отношений, они имели цену мирового рынка. Но этот очаг "товарно-денежных отношений" был надежно изолирован от всей экономики благодаря государственной монополии внешней торговли и государственной валютной монополии», - говорится в статье.

«Кстати, - пишет профессор, опыт "сталинской экономики" внимательно изучали за границей. Особенно в Японии. Он был, в частности, учтен при организации крупнейших японских корпораций. Хорошо известно, что корпорации Страны восходящего солнца существенно отличались от корпораций США и Западной Европы. Во всех учебниках менеджмента 1970-х гг. обращалось внимание на то, что в японских корпорациях царил дух "патернализма". Тысячи, а иногда и десятки тысяч людей чувствовали себя членами одной большой семьи, во главе которой были высшие руководители корпорации, заботившиеся о своих подчиненных. Существовали социальные гарантии, практика пожизненного найма, связь корпорации с вышедшим на пенсию работником. И сотрудники работали на совесть, потому что чувствовали, что все, каждый на своем месте, в своем подразделении участвует в общем деле, трудится на интегральный результат (пусть это даже прибыль). Не было той поляризации доходов высшего и низового звена, которая сегодня является вопиющей в любой крупной корпорации. Процедуры определения уровня зарплаты были простыми и понятными любому работнику, каждый понимал, что получает по труду, существовала атмосфера социальной справедливости. Всячески поощрялись различные рационализаторские предложения со стороны сотрудников всех подразделений. Сами японцы не раз признавали, что внедрявшееся в стране государственное и корпоративное планирование, корпоративный менеджмент, государственное регулирование цен, государственный контроль над внешней торговлей и т. п. – заимствования советского опыта. С конца 1980-х гг. прежняя атмосфера "патернализма" стала уходить из японских корпораций, экономика страны погрузилась в рецессию».

«Возвращаясь к теме "корпорация СССР", отмечу, что условием четкого ее функционирования было планирование. Планирование было преимущественно отраслевым (региональный разрез планирования был дополняющим, вспомогательным). Безусловно, планирование было директивным. Также иерархическим: Госплан – министерство – производственное объединение – низовое предприятие. По срокам планирование было пятилетним, годовым, квартальным и помесячным. По набору показателей планы насчитывали сотни и тысячи позиций (преимущественно – натурально-физические; стоимостные играли второстепенную роль). Разработка планов осуществлялась на основе межотраслевых балансов. Планы производства дополнялись планами финансовыми, кассовыми, научно-техническими и др. Ни в научной, ни даже в публицистической литературе советского времени для описания сущности советской экономики ее сравнение с гигантской корпорацией не использовалось. Близким по смыслу был термин "единый народнохозяйственный комплекс". Он был зафиксирован в Конституции СССР (1977 года): "Экономика СССР составляет единый народнохозяйственный комплекс, охватывающий все звенья общественного производства, распределения и обмена на территории страны" (статья 14)», - отмечает эксперт.

О его словам, сегодня сравнение сталинской экономики с громадной корпорацией уже не является редкостью. Вот цитата из одной современной работы: «Задолго до появления крупных внутригосударственных и международных транснациональных корпораций СССР стал крупнейшей в мире корпоративной хозяйственной структурой. Корпоративные экономические, хозяйственные цели и функции государства были записаны в Конституции. Как экономическая корпорация СССР разработал и ввел в действие научную систему обоснованных внутренних цен, позволяющих эффективно использовать природные богатства в интересах народного хозяйства. Ее особенностью были, в частности, низкие по сравнению с мировыми цены на топливно-энергетические и другие природные ресурсы… Корпоративный подход к экономике как к целостному организму предполагает выделение достаточных средств на инвестиции, оборону, армию, науку, образование, культуру, хотя с позиций эгоистичных и недалеких субъектов рынка надо все проесть немедленно. Отказ от концепции государства – хозяйственной корпорации, деструкция межотраслевых и межрегиональных связей, разобщение предприятий катастрофически подействовали на экономику России» (Братищев И.М., Крашенинников С.Н. Россия может стать богатой! – М.: «Грааль», 1999, с. 15-16).

«Тридцатилетний период нашей истории (с конца 1920-х до конца 1950-х гг.) можно назвать советским экономическим чудом. Сюда следует включить также 1940-е годы – период войны и экономического восстановления СССР. Наша страна сумела победить Гитлера и всю гитлеровскую коалицию. Это была не только военная, но и экономическая победа. В период восстановления страны после войны мы сумели быстрее европейских стран вернуться к довоенному уровню и создать ядерный щит, который был жизненно необходим стране в условиях холодной войны, объявленной Западом. И всё благодаря тому, что советская экономика была организована как единая "корпорация СССР". В последующие три десятилетия скрепы, связывавшие воедино "корпорацию СССР", в результате серии не очень хорошо продуманных реформ стали ослабевать. Сегодня история повторяется. Страна стоит перед теми же вызовами коллективного Запада, что и век назад. Чтобы нам выстоять, отечественную экономику в кратчайшие сроки надо преобразовать в "корпорацию Россия"», - заключил Валентин Катасонов.