Он томился душою – в которую мощно были впечатаны совесть и горячее мистическое чувство. Он томился – великий император, почитающий себя отцеубийцей, и ощущавший государственную власть, как груз невероятной силы…
Был ли Фёдор Кузьмич Александром Первым?
Царь, избавивший Россию и Европу от наполеоновского диктата, обладавший колоссальной властью и богатством, уходит в тайну простой жизни, поднимающей чуть ли не к святости?
Были в истории примеры ухода от власти, но не такой силы: Диоклетиан ушёл в обыденную жизнь, Карл 5, замкнувшись в монастыре, пребывал в роскоши, и ездили к нему за советами, ездили, и продолжал он заниматься государственными делами…
Но чтобы император огромной страны, договорившись с несколькими ближайшими людьми о якобы своей смерти ушёл из дворца в сермяге?
Хочется верить – и такое возможно…
…хочется видеть его, Александра Романова, идущего сквозь бездны России, узнающего свою страну изнутри, живущего в монастыре…
Портрет, исполненный полуграмотным тобольским живописцем, свидетельствует: простец, изображённый на нём, в прошлом – сиятельный император, достаточно сопоставить с официальными портретами прошлых времён…
Потом – был длительный период сибирской жизни Фёдора Кузьмича: длительный, начавшийся тем, что некто, назвавшийся бродягой, был выпорот за оное…
История скрывает бездны, что могли бы возвысить человеческий дух.
Император уходящий не просто от власти, но уходящий в такие бездны, которые мало кто выдержит; совершающий духовный подвиг, погружающийся в молитвы – за Россию, себя, за всех; император, познавший бытие народа без прикрас, и возвысившийся душою, ещё при жизни поднимавшийся лестницами, ведущими к неведомым высотам, которые не можем осознать, слишком замутнённые будничной повседневностью, слишком мало верующие…
А хочется жарко верить в то, что история Фёдора Кузьмича есть подлинная история жизни Александра Первого, развернувшаяся в перспективу времён…
Почти безграмотный тобольский живописец
Портрет оставил – мощный и простой.
Лоб Александра – но совсем другой,
Глубь взгляда; многих далей очевидец…
Царь Александр Первый был томим
Грехом отцеубийства, кармой власти.
В душе шло постоянное ненастье,
Расправиться необходимо с ним.
Он тыщу километров шёл в Саров,
Он принял постриг, одолевши послух.
Молитва стала, как волшебный посох.
Духовный подвиг царь свершить готов.
Уже не царь…
Простец идёт в Сибирь.
Сечён был за бродяжничество грешный.
С душой уже свободной, светлой, вешней,
Цветущей, как благоуханный мирт.
Узнать ли правду о царе века
Позволят? Об уходе в подвиг духа?
Мерцают в небесах златые дуги,
А ясного ответа нет пока.
Александр Львович Балтин, член Союза журналистов Москвы
