«Бог и грех находятся на двух разных полюсах. Никто не может повернуться лицом к Богу, не повернувшись сначала спиной к греху…» (св. Николай Сербский. Мысли о добре и зле).
Эта статья была написана в 2018 году; сейчас ее появление коррелируется с инициативой депутатов Госдумы использовать тестовые технологии для выявления наркозависимости учащихся.
«Представьте себе, что некоего молодого человека судят за убийство. И, как обычно бывает в таких случаях, задают ему вопрос: "При каких обстоятельствах это произошло?" Ответ молодого человека был такой: "Ситуация, в которую я попал, в точности совпала с одним из вопросов в тесте интернет-экзамена. Но с выбором варианта ответа – я ошибся!"».
Вам покажется этот пример надуманным. В математике такие примеры носят название предельных переходов. Они помогают быстрее прийти к истине, быстрее решить сложную проблему. Преподавателям, учителям, знакомым с поднятой нами темой, уже сейчас понятно, что мы стоим недалеко от такого предельного перехода – если только не на нем самом.
Тесты, в основном по точным наукам, которые стали входить в моду с появлением компьютеров и возможностей организовывать учебу студентов в компьютерных классах, по первоначальному замыслу были призваны проводить предварительную, может быть, поверхностную оценку знаний студентов на так называемом «базовом уровне». Т.е. на уровне минимальной высоты планки базовых (необходимых) знаний. Это понятно в свете нехватки преподавателей, их мизерной зарплаты и большой загруженности. Дальше – больше. Для того чтобы не возникало конфликтных ситуаций между студентами (учащимися) и преподавателями, эти тесты стали применяться не только в ходе учебного процесса, но и в практике сдачи учащимися зачетов и экзаменов.
Повторим, что касается точных наук – математики, физики, механики, информатики и т.д., то здесь вопрос ясен – вред, наносимый психике учащегося здесь, очевидно, минимален. Но, заметим, что и здесь он есть, поскольку любой тест носит «сбивающий» характер и в психофизическом смысле – плодит помехи. В советское время в повседневной учебной практике преподаватель печатал или от руки размножал карточки опроса и раздавал учащимся. Это называлось – программированный опрос. При большом количестве учащихся в классе он помогал преподавателю сократить время на выдачу задания и на проверку результатов. При относительно небольшой зарплате трудовые затраты преподавателя может быть соответствовали денежному вознаграждению. Известно, идеальный случай обучения – один преподаватель, один учащийся. Но, это для богатых. И, поэтому в реальной жизни можно было допустить такое ограниченное применение вышеозначенных тестов. Однако заметим, только для точных наук. Для гуманитарных предметов таких программированных опросов – не было.
С развитием компьютерной техники программированный опрос изменился и принял тестовые формы. Для реализации коммерческих проектов в образовательной сфере тестовые технологии – вещь весьма заманчивая и прибыльная. Создаются коллективы для разработки: тестовых программ, баз данных с тестовым материалом, соответствующих методик и т.д. Учебные заведения оплачивают: аппаратуру для компьютерных классов, доступ к дистанционным центрам тестирования. Методологические коллективы разрабатывают гигантскую нормативную базу для учебных заведений и т.д. – все при деле, но не все при деньгах; поскольку рядовые преподаватели по-прежнему получают рядовую (мизерную) зарплату, руководители – остальные 90-95%.
Из бюджета идут деньги для осуществления этих проектов. А это уже создаёт базу для злоупотреблений и нецелевых, несправедливых распределений этих финансовых потоков. Возникает искушение распространить методику тестовых технологий на возможно более широкий спектр учебных предметов – а почему бы и нет – и на гуманитарное направление.
Тесты по традиции программированных опросов в отношении точных наук возражений у преподавательского корпуса не вызывают. Что же касается гуманитарных предметов, где затрагивается духовная составляющая учащихся и студентов, здесь дело обстоит сложнее и, если хотите, трагичнее.
На диком Западе (в частности, в США) в последние десятилетия участились случаи, казалось бы, беспричинных расстрелов целых групп людей обезумевшими гражданами. Причину такого «нестандартного» поведения следует искать, в том числе и в особенностях системы образования, предполагающей применение тестовых технологий в гуманитарных и других неточных науках.
Неточные науки гуманитарного профиля – это сфера, где явственно обозначены отпечатки когтистой лапы, копыт и чувствуется запах серы. Внедрённая в них в течение последних полутора столетий подмена понятий и мнимая возможность управляемой многовариантности человеческой истории (а заодно, и поведения человека), как бы помутила человеческий разум, отгородив завесой гордыни и себялюбия человека от статистики событий, фактов человеческой истории, национальных традиций, опыта святых отцов.
В этом же контексте идут и тестовые технологии, применяемые врачами-психологами на Западе (а сейчас и у нас). Казалось бы, эти передовые технологии должны были способствовать уменьшению соотношения числа психологов или психотерапевтов на тысячу человек населения. Однако, на практике всё получается наоборот – это число увеличивается.
Собственно, сами неточные науки и были призваны внедрить и легитимизировать как подмену понятий, так и мнимую, как бы возможную многовариантность, диверсификацию поступков людей, их взглядов на историю, на отношения между людьми, к государству, обществу, отношение к природе и Богу.
Неявное и скрытое негативное воздействие гуманитарных наук на человека – тайна за семью печатями. Однако, не является большой тайной деградация молодежи, людей среднего возраста, вкусивших плоды с древа этих наук. Безпристрастная и сравнительная статистика это легко доказывает – моральные планки и нравственные нормы населения дореволюционных времен намного выше тех же планок и норм нашего времени.
Понятно, что воздействие этих неточных наук особенно сказывается на населении городов, особенно «образованных» слоёв общества. Это было замечено уже в конце XIX века. Современник о. Иоанна Кронштадтского, во время одного из его переездов по сельской местности, бывший свидетелем исцеления несколько необычной бесноватой, задал ему вопрос: «Почему же влияние бесов так сильно сказывается преимущественно в среде простого народа?»
Ответ был таков: «Это – по попущению Божьему – и имеет своё значение для испытания веры и благочестия нашего народа; дьявол, ведь, особенно зол по отношению к религиозным людям; для образованных же, которые весьма часто и не признают воздействия тёмной бесовской силы, подобное воздействие со стороны этой силы, так сказать, ни к чему, бесполезно, ибо они (т.е. неверующие) и так уже в её руках».
Заинтересованные исследователи уже давно поняли, что основную помощь лукавому в реализации возможных искушений человеков оказывают (повторим): подмена понятий и предлагаемая, мнимая, многовариантность. Эти искушения настолько изощренны, что действуют в широком слое даже и высших церковных иерархов.
«Образовательное» воздействие многовариантности трагически отразилось на судьбе митрополита Макария Московского (Булгакова), члена Священного Синода. Когда он на приёме у Императора Александра III на вопрос, какого он держится мнения о конституции в России, отвечал, что он, митрополит, «сторонник конституции», Государь страшно разгневался, тотчас послал за Победоносцевым и предложил ему сменить митрополита и удалить его с кафедры. По возвращении в Москву митрополит скоропостижно скончался.
Рыночное предложение мнимой многовариантности было отработано на философиях конца XVIII – начала XX веков. Хочешь быть гедонистом, пожалуйста! Идеалистом, материалистом – тоже никто мешать не будет! Хочешь – выбирай Ницше, Гегеля, Фейербаха, Шопенгауэра! Далее, со всеми остановками! Остановились на Марксе с его прибавочной стоимостью. России этот Маркс обошёлся более, чем в 50 миллионов жизней с 1917 года до 1941 года; и еще 26,5 миллионов с 1941 г. до 1945 г.; и еще много миллионов с 1991 г. по настоящее время.
В советское время постулаты марксизма защищались многочисленными пропагандистскими печатными материалами: газетами, журналами, многотомными изданиями. В бытовой сфере – непринятием на социально-значимую или высокооплачиваемую работу, особенно на командные посты – специалистов православного вероисповедания.
На страже марксистского мировоззрения стояли несметные силы. Это позволяло удерживать народные массы в состоянии подчинённости (хотя бы и формальной) марксистским догмам, антихристианскому и богоборческому мировоззрению.
После 1991 года, когда власть взяли в руки менее талантливые и более прагматичные потомки этой несметной силы, им пришлось – правда, уже с применением новейших технологий – от атеизма переходить к сатанизму: нужно было посеять в обществе хаос для безпрепятственного грабежа и раздела страны. Да, велика ответственность тех, кто за последние двадцать лет разграбил Россию «до основанья»; но духовное растление общества неизмеримо более тяжкое преступление перед людьми и Всевышним, чем грабежи и убийства – и отвечать за него, конечно же, придется.
Повторим, в сфере гуманитарного образования тестовые технологии имеют явственные отпечатки когтистой лапы, копыт и запах серы. Здесь тёмная сила убивает сразу трёх зайцев: развращает молодежь, управляет в своих интересах денежными потоками и перекладывает большую часть своей ответственности на учительско-преподавательский состав учебных заведений. И мы должны противопоставить этой технологии чёткое понимание степени её зла, влекущей народ к пропасти. Поэтому здоровые силы общества должны с полным сознанием своей правоты потребовать: отменить применение тестовых технологий по гуманитарным (неточным) предметам».
И, добавлю, для опроса учащихся «на наркотики и психические отклонения» – тем более.
Уткин Юрий Герасимович, православный публицист, кандидат технических наук
1.