Раскол как источник энергии государственного строительства

Ситуация раскола общества по признаку принятия или непринятия вакцины от Ковид-19 уже определяют как новое общественное явление, пока не превратившееся в некое движение только потому, что у противников вакцинации нет конкретной политической цели. В сущности, их целью является протест против власти, как таковой.

Поводов у протестов в России, как всегда, бывает множество. Это – и конкретные перегибы властей на местах, и недостатки пропаганды вакцинации, и проблемы с новизной ситуации, которая характерна не только малоизученностью вируса, но и отсутствием абсолютной вакцины от него.

Сторонники вакцинации исходят из целесообразности, так как иной массовой защиты кроме вакцины пока не существует. Противникам вакцинации наплевать на массовость, они сторонники индивидуального взгляда на проблему, который содержит бесконечные поводы к возражениям.

Спор уже приобрёл некий иррациональный характер. Наряду с профессиональными возражениями, которых, при их добросовестном использовании антиваксерам явно не хватает, в ход идут аргументы от конспирологии, не говоря уже о манипуляции фактами и статистикой. Спорят как будто бы о вакцине, но явно подразумевается нечто другое.

С одной стороны, антиваксеры есть во всех странах. Но с другой стороны, в России они что-то очень напоминают. Что-то своё, уже случавшееся…

Очень похоже всё это на некий аналог всенародного богословского спора старообрядцев и никониан. Спора ни о чем! О последовательности слов в молитвах и крестном знамении! Но спора, некогда жестоко расколовшего Русь. И формально, как можно предполагать, завершённого лишь с убийством Романовых, к которому старообрядцы, традиционно финансировавшие революции, по недоказанным предположениям, прямо или косвенно могли иметь отношение.

По работе общественной системы сегодня мы видим, что любой митинг, любое собрание несогласных, чтобы оно состоялось, должно иметь материальную основу. Это затраты на информацию, на подготовку места, на безопасность, на управление собранием, на информационное распространение его итогов, на финансирование актива.

Это всё – немалые деньги. И членскими взносами рядовых участников здесь не обойтись. Всегда есть крупные состояния, за счёт которых это финансируется.

Очевидно, что за историческим, явно не дешёвым церковным расколом стояли финансово-экономические разногласия олигархов 17-го века, да и последующих 18-20 вв. С одной стороны, тех, кто осуществлял экономическую деятельность независимо от властей, и конкурировал с государством за контроль над ресурсами. А с другой стороны, тех, кто приобретал состояния с помощью государства или в порядке вознаграждения за службу.

Ведь и реформация, исторически почти одновременно постигшая католицизм в Европе, в своей основе тоже была формой протеста развивающегося частного капитала, против засилья феодалов и Католической церкви, как крупнейшего землевладельца, обладавшего огромным экономическим влиянием.

О расколе широко известна лишь его внешняя часть, состоящая из описаний ухода части населения в леса, легендарных массовых самосожжениях и пламенных письмах протопопа Аввакума. Об экономических интересантах этого протеста как-то не принято было говорить. Хотя бы потому, что неизбежно крепнущий капитализм в России был существенно представлен потомками тех же раскольников, которые, финансировали как сам раскол, являвшийся скрытой формой борьбы против самодержавия, так и революцию, которая с самодержавием, в конечном счёте, и покончила.

О представительстве раскольников во власти большевиков внятно вообще ничего не известно. Но, судя по множеству косвенных данных, оно могло быть существенным, особенно, в начале диктатуры.

Говоря об аналогии движения антиваксеров с расколом, можно привести в качестве примера явную финансовую основу движения. Так как информационный фон, которое приобрело движение, требует для своего возникновения и поддержки существенных затрат. Не говоря уже о материальной поддержке актива, финансировании собраний, акций и всего прочего, из чего сегодня общественная деятельность и состоит.

Финансовые затраты на общественную деятельность всегда предполагают интересантов с толстыми кошельками. В настоящее время это, скорее всего, часть олигархов не сопричастная власти. То есть делающая свой бизнес вне госзаказов или отодвинутая от таковых по соображениям безопасности или нелояльности. Можно предположить, что первейшими интересантами в таком смысле могли бы быть некоторые торговые сети, которые в своем ценообразовании явно антигосударственны, порой просто беспощадны к населению, и в стабильности политической ситуации, похоже, не заинтересованные.

Возвращаясь к истории, следует сказать и то, что именно энергия преодоления раскола, которую государство вынуждено было продуцировать, во многом послужила основой для формирования империи в России. С опорой на менявшее бояр дворянство, как новый слой землевладельцев. Борьба с внутренним противостоянием не могла не служить катализатором государственного преобразования и строительства.

Нельзя не сказать и о том, что государство и церковь предпринимали и до последнего времени предпринимают меры к уврачеванию раскола. Хотя на сегодня его значимость уже невелика.

Но метод ползучего, невнятного, аффективно мотивированного, надуманного противостояния в общественной практике, очевидно, остался.

Для прошлых веков, в которых российское государство и общество держались на единообразии идеологии, всегда, даже у коммунистов носившей характер религиозного поклонения, такой раскол был чреват самораспадом страны.

В настоящем времени различия в идеологии, не носят апокалиптического характера, пока не принимают противозаконный характер. Потому сосуществование кластеров населения с противоположными взглядами на решения и действия властей носит внешне мирный характер.

В то же время государство вынуждено интенсивно искать формы взаимодействия с экономически недовольной частью населения, потому как не одни только олигархи своими кошельками, но и беднота своей массой, является выразителем противостояния с властью по неожиданным и нематериальным поводам, прикрывающим недовольство населения.

Отсюда могут ускориться политические новации в сфере избирательного права и общественного контроля.

Именно реакцией на антиваксеров, на мой взгляд, прозвучали слова президента о том, что борьба с бедностью является на сегодня главной задачей государства.

До появления такого рода протеста к бедным относились пренебрежительно, как к не представляющим опасности маргиналам. Но оказалось, что профинансированные оппозицией протесты ожесточённых бедностью людей могут быть очень серьёзными и, несомненно, опасными для государства.

Насытить всех крупных капиталистов, в принципе, невозможно. Жадность – болезнь неизлечимая. А вот бедных успокоить проще. Им много и не надо.

Поэтому с ожидаемым снижением численности бедных, протесты антиваксеров ослабнут, так как утратят своего материального носителя – российскую бедноту.

Есть ещё и сводящие на нет активность антиваксеров, очередные прогнозы вирусологов о скором преодолении пандемии. Но я бы им больше не доверял…

Павел Иванович Дмитриев, правовед, публицист, Санкт-Петербург